Лекарство от безумия

Владимир Юрьевич с самого утра был не в духе. Ещё раз осмотрев с часовых башен оборонительные рвы, молодой князь тяжело вздохнул, ударяя кулаком по деревянной изгороди. Гнев в его глазах не утихал не на секунду, приближение врагов напрочь отбили весь сон и теперь на его светлой коже отчётливо виднелись темные круги. Мужчина вновь погрузился в мысли и раздумья. Как не старайся, но без помощи соседей, всё полетит к чертям. От понимания, что долго они не выстоят, и город всего вернее постигнет таже участь, что и Рязанское княжество, Владимир приходил в ярость и негодование. Пройдя через заснеженный яблоневый сад, князь вышел к самому дворцу. Широкая деревянная лестница, устланная красивым расшитым ковром, вела наверх. Миновав фронтальные арки, мужчина очутился перед большими дверьми, украшенными мозаикой, там то его и ожидал воевода окруженный с десяток лучших дружинников, которые то и дело обсуждали монгольское войско, и как ему противостоять. — Ваша Светлость, неужели и впрямь на нас пойдут? Поди обойдется ещё? — светловолосый мужчина, облачённый в кожух, и в плащ расшитый золотом по каймам, шлейфом спадающий до самого пола, угрюмо свёл брови. Он не знал, какие нужно подобрать слова, зная на перёд, что вскоре им прийдётся сражаться за родные земли и возможно... многие падут в этом не равном бою... так и не познав вкус победы. — Не ведаю я, Филипп, что в голове у этих басурман, но одно знаю на перёд - войне быть. Они наши земли топчут, великие города в пыль обращают, как же мы в стороне стоять будем? — Слыхали мы, светлейший, что ведёт их не то баба не то мужик, и что же наши дружинники с мужиков в юбе не справятся? Не гоже нам лицом в грязь перед этой нечестью поганой! До последнего вздоха стоять будем! Говорившей был десятником у Филиппа и славился отменной стрельбой из лука, да и в ближнему бою мог троих уложить, статный юноша с копной непослушных волос гордо смотрел в глаза князя, показывая всем своим видом решительность и отвагу. — С такими воинами нам и впрямь бояться нечего, не так ли, Филипп? — князь сдержанно улыбнулся, похлопав десятника по плечу, и всё же в его сердце уже давно сидел червь сомнения... И кто бы что не говорил, переубедить в обратном, его уже ничто не сумеет...

***

Настасья сидела молча, неуверенно комкая кончиками пальцев край платья-накидки, короткие русые волосы падали на лицо жидкими прядями, серые глаза широко распахнулись, при виде стола полностью заставленного всевозможными явствами и напитками. Темнота покрывала лицо Настасьи блекло-серой вуалью. Она сидела вдали, молчаливая и неподвижная, объятая сумраком. Похожая на призрак. Запутавшиеся в тяжелых складках платья, тени очерчивали тонкий изгиб талии, пологий скат бедра. Хан наблюдал за ней не привлекая внимания, не нарушая её пространства, пока девчонка сама не попросит общения... Но даже молчаливая, она вызывала интерес монгольского принца. Её губы складывались в мягкую улыбку – рябь из крохотных морщинок собралась возле красивых глаз, но их взгляд оставался непроницаем. Хан неспешно перелистывал ветхие страницы книги, невесомо касаясь кончиками пальцев краев. Содержание дневника по стратегии его интересовало мало, но он все равно листал книгу, украдкой бросая взгляды на молчаливую пленницу, которая к слову так и не притронулась не к одному из предложенных блюд. Время медленно утекало подобно воде, блюда принесённые прислужницами уже давно остыли, а девчонка так и продолжала сидеть на мягких подушках в близи стола, не сумев найти в себе мужества притронуться хотя бы к краюшке хлеба. Когда свеча на столе окончательно догорела и к потолку поднялась черная струйка дыма, тут же исчезнув в воздухе, хан отложил фолиант. — Вставай, — девушка замерла в недоумении. Губы чуть приоткрылись, а глаза расширились от испуга. Ей не хотелось никуда идти, но и отказываться она не смела. Робко встав с места, девушка расправила невидимые складки на платье, замечая, как за ней наблюдает монгол, он улыбнулся такой покорности, и протянув руку девушке, ожидал дальнейших её действий. Откажется ли она протянуть свою ладонь, или всё же найдёт в себе силы перебороть свой страх и неловкость. Морозный воздух потрескивал, кружилась, опускаясь на плечи, снежная пыль. Они шли медленно, многочисленные воины, что попадались им на пути, учтиво склонялись при виде хана и его спутницы. Настасья шла бесшумно, словно вовсе не касаясь ступнями земли. В русых волосах, как и в его иссиня-черных неярко поблескивала россыпь снежинок. Насте не хотелось говорить, но увидев вдали всё те же самые пики, только уже с другими перекошенными головами, она затормозила, вызывая на лице хана неприкрытую усталость. — Если мы так мало знаем о жизни, что можем мы знать о смерти? Настя опустила глаза, борясь с непрошенными слезами и эмоциями. Сжав кулачки, девчонка вновь посмотрела на убиенных. Не стоит забывать не на секунду, что именно хан пришёл и уничтожил всё светлое, именно из за него тебя втоптали в грязь и растоптали, оставив лишь безжизненную оболочку, погибшую душа, и живое тело... Он всё тот же враг, она всё таже рабыня... Настасья стиснула зубы до скрежета. Борясь с желанием повалить все эти пики и наконец таки подарить этим несчастным заслуженный покой. Жестокие Боги не слышат. Боги не знают, каково это — здесь… — Почему вы такие жестокие? — смахнув рукавом непрошенные слёзы, пленница обернулась, пытаясь отыскать ответов на поставленные ею вопросы. — Неужели не боитесь гнева богов? Ведь за всё прийдется ответить... — Боги устали от нас, Настя. На них не действуют наши мольбы. Они либо не слышат… либо просто ничего не могут сделать. В своих бедствиях люди склонны винить судьбу, богов и все, что угодно, но только не самих себя. Так проще...Движущая сила Небес непостижима. Она сгибает и расправляет, расправляет и сгибает. Она играет героями и ломает богатырей. Благородный муж покорен даже невзгодам. Он живет в покое и готов к превратностям судьбы. И Небо ничего не может с ним поделать. Липкий страх заскользил по позвоночнику, подобно яду проникая вглубь организма...сколько она ещё увидит находясь здесь, и скольким событиям станет свидетельницей? сможет ли после этого она вообще оставаться человеком? Или станет таким же монстром, как и он... Время покажет, но не стоит забывать, что время — великий учитель. Беда в том, что оно убивает своих учеников.