Violinist

      — Проходи, — привычно сказал Магнус, вступая во тьму своей квартиры. Ян переступил через порог, встал как-то слишком близко, прижимаясь горячим телом к спине. В темноте ни черта не было видно — Магнус приглядывался что есть мочи, но слышал только чужое дыхание, а потом ощутил… прикосновение к макушке.       В этот же миг он нашарил выключатель и включил свет.       Ян стоял вплотную за спиной и дышал в затылок — Магнус тут же отшатнулся, прикладывая руку к тому месту, на котором почувствовал прикосновение. Оно словно обожгло кожу головы и волосы расплавленным металлом.       — Ты чего? — испуганно спросил Магнус, дыша загнанно.       В волосах сначала пальцы, потом губы. Громкий вдох, втягивание запаха. Ощущение потерянности (или беспомощности?), боль, гнев, отвращение. Нет, не надо. Отпусти. Перестань меня трогать.       Но Он не перестаёт. Нюхает волосы, словно они — самый лучший в мире кокаин. Словно не может перестать.       — Твой запах сводит меня с ума, Магнус…       Видение, всплывшее на поверхность, исчезает тут же, будто и не было его. Магнус сморгнул медленно, очень медленно, и еле заставил себя посмотреть Яну в глаза. Он прижался спиной к стенке и с облегчением убедился — за спиной Его не было. Был только тёплый высокий Ян, который даже плечи расправил от удивления.       Тёплый Ян, который внушал доверие и вызывал толпы мурашек по всему телу — не только на коже, но и, кажется, даже на внутренних органах.       — Ты… вкусно пахнешь, — растерянно ответил Ян. Магнус опустил голову, всеми силами стараясь не разреветься.       — У тебя типа фетиш на запахи? — Фишер искренне попытался вложить в голос больше веселья, чем испытывал на самом деле.       Ян сглотнул как-то слишком громко.       — Да нет. Просто понравилось, как пахнешь. Парфюм какой-то дорогой, да?       — Да какой там, — фыркнул Магнус. — Я его всего за двадцать евро* купил.       — Ну, учитывая, сколько вообще у нас стоит парфюмерия, это очень даже дёшево.       Магнус нервно хохотнул. Ян сделал шаг назад, странно на него поглядывая. Напряжение ощутимо повисло в воздухе, не давая спокойно вдохнуть. Магнус начал раздеваться под пристальным взглядом карих глаз, и не знал, куда себя деть. Не покидало странное неприятное чувство, что его сейчас на хирургический стол положат и начнут препарировать — медленно, издевательски, наживую.       Он не чувствовал себя так отвратительно, как тогда. Просто сейчас ему было страшно — но страх отчаянно пыталось перекричать осознание того, что это Ян к нему приблизился, что именно Яну понравился его запах. Яну, не Ему.       — Будешь что-нибудь есть? Я наготовил что-то вроде спагетти под соусом.       — Ничего себе. Ты умеешь готовить что-то, кроме яичницы и лапши быстрого приготовления? — Ян ухмыльнулся, проходя вслед за ним на кухню. Магнусу отчаянно захотелось огреть его чем-нибудь тяжёлым по голове.       — Умею. И отравить могу, так что не выпендривайся.       — Как страшно.       Ужинали в полной тишине, сидя за столом друг напротив друга. Вообще, Магнусу было непривычно вот так — сидеть за столом и делить с кем-то пищу, а не поглощать какую-то дрянь раз в неделю в одиночестве. Типа-спагетти сейчас казались просто райской пищей, доставленной прямиком с небес. Навыки готовки у Магнуса были довольно средними, однако хоть с чем-то справиться он мог.       — Вкусно, — произнёс Ян, опустошив свою тарелку. Магнус уже наелся, хоть в его тарелке осталось чуть меньше половины. — Спасибо за ужин. Сам я уже давно себе не готовлю — так, дрянью разной питаюсь.       — Я тоже.       — Да по тебе видно. Какой-то ты осунувшийся слишком. Совсем ведь ничего не ешь. Помнишь, из-за чего ты в обморок грохнулся? Недоедание, Магнус!       — Боже мой, боже мой. Не думал, что ты такой правильный. Что ты там говорил про то, кто из нас «хороший мальчик»? Кажется, эти слова были всё-таки про тебя, — Магнус лукаво улыбнулся. Ян блуждал взглядом по его лицу, затем облизнул губы — быстро, торопливо, незаметно сначала. Фишер внимательно проследил за движением языка по чужим губам.       — Хороший мальчик — плохой мальчик, — голос Яна почему-то охрип, и сейчас его было настолько приятно слушать, что захотелось записать на диктофон. — Прекрасное сочетание, не находишь?       Магнус чувствовал, как ниоткуда вдруг взявшееся волнение в груди растекается по всему телу словно горячая лава. Дрожащими пальцами стиснул край футболки, сглотнул шумно. Ян глядел пронзительно, не отрываясь. Затем достал пачку сигарет из кармана, неспешно закурил, не отрывая взора от чужого лица.       — Плохой мальчик иногда не такой уж и плохой, — ответил Магнус спустя какое-то время, стараясь привести дыхание в норму. Их с Яном голени соприкасались под столом… чужая нога вдруг потёрлась о щиколотку Фишера, заставляя того густо покраснеть. Он прекрасно мог вообразить себе свой вид: как брусничные пятна словно цветы распускаются на щеках. А Ян курил нарочито медленно, тёрся о его ногу своей, смотрел не в глаза, а внутрь, в самые мысли и душу, последнюю умело вынимая из тела.       Будто вёл какую-то игру, правила которой Магнусу нужно было угадать. Иначе он проиграет.       — А хороший, получается, не такой хороший?       Со стороны могло показаться, что несут они полную херню. Но Магнус был уверен, что в этом странном спонтанном диалоге есть какой-то смысл. Уставший мозг, правда, не мог до конца понять, какой именно.       Магнус отвёл взгляд первым и поднялся со стула. Он чувствовал, что проиграл. Ян как раз докурил свою сигарету и вертел окурок в пальцах, думая, куда бы его выкинуть.       — Я… пойду репетировать.       — С радостью послушаю.       Магнус попытался отогнать ненужные мысли. Пока он возился с нотами, перебирая и ругая себя за то, что не удосужился в нормальном порядке скрепить листы, Ян усаживался на диван и внимательно наблюдал за ним. Фишер ненадолго вышел из зала, чтобы отыскать чёртов пюпитр**, которым он давно не пользовался. Ему иногда казалось, что он выучил все возможные мелодии, пьесы и сонаты наизусть, однако Браун всегда ломал его уверенность в этом, давая новую кипу нотных листов, которые нужно было выучить в кратчайшие сроки.       Пюпитр нашёлся в тёмном уголке коридора, в котором помимо него стояли ещё несколько коробок, в том числе и посылка, принесённая Яном, которую Магнус так и не удосужился открыть. Магнус решил заняться этим позже и схватил подставку в руки — ему показалось вдруг, что она заметно потяжелела с прошлого раза.       — Ого, у тебя даже эта хрень есть.       Магнус установил пюпитр рядом с фортепиано, чувствуя себя артистом, выступающим на сцене перед единственным зрителем в зале. Разобравшись, наконец, с нотами, Магнус установил их на подставку и вгляделся в чёрные знаки, в которых Ян, например, ничего вообще не понимал.       Скрипичный ключ, басовый ключ. Паузы, лиги над нотами, диезы, бемоли, стаккато — для него это лишь какие-то странные музыкальные термины. У Яна нет музыкального слуха, по крайней мере, не такого хорошего, как у Магнуса, однако… он чувствует музыку. Он отдаётся ей, наслаждается ею. Это хорошо видно по тому, как он покачивает головой в такт, как прикрывает глаза, слушая. Такое внимание и одобрение, не выражаемое словами, но проявляющееся в жестах, действовало на Магнуса, как поглаживание по голове, действовало лучше всех комплиментов на свете.       Опьяняюще.       Магнус готов был отдать всё на свете, только бы играть для одного Яна. Только бы чувствовать на себе внимательный взгляд, только бы видеть эту улыбку, только бы знать, что ему нравится слушать игру — неважно, на чём, фортепиано ли, скрипке ли, флейте или ещё каком инструменте, который Магнус потом освоит…       К чёрту Брауна, который постоянно поносит его на чём свет стоит. К чёрту родителей, которые постоянно просят сыграть что-то для них на рояле, а потом говорят, что хотели слышать не то. К чёрту всех.       Магнус постепенно заучивал ноты, играл, пробовал, ошибался — и всё это время Ян беззвучно наблюдал за ним. Не сводя взгляда, может быть, даже не моргая.       Смычок будто порхал над струнами, пальцы цеплялись за инструмент. Магнус переигрывал одно и тоже, оттачивая игру, чувствуя себя так, будто извлекает из грубой горной породы драгоценный камень.       Им всегда любовались, когда он играл. Но ему хотелось чувствовать лишь Его взгляд. Его — особенного человека, в которого он так пылко и безнадёжно влюбился.       Потом Магнус не раз жалел об этих своих мыслях. Как и сейчас жалеет.       — Магнус?       Он открыл глаза. Ян сидел на диване, облокотившись локтями на колени и сцепив пальцы в замок. Смотрел на него цепким взглядом, заставляя замереть на месте и не шевелиться.       — У тебя всё нормально?       «Надо же… а Он никогда не интересовался». Магнус помотал головой неоднозначно, не соглашаясь и не отрицая, убрал скрипку с плеча, в другой руке держа внезапно потяжелевший смычок. Дурацкие навязчивые воспоминания лезли в голову всё чаще в последнее время. Как же это раздражало.       — Задумался. Не обращай внимания.       — Ты долго репетируешь. Может быть, хватит на сегодня? Мозги уже перегрелись, наверное, — Ян ухмыльнулся в своей привычной манере, и Магнус постарался ответить ему ободряющей улыбкой.       — Да, ты прав, наверное.       Магнус положил скрипку в футляр, почти бережно проведя пальцами по гладкой деревянной поверхности. Закрыл крышку, поставил пюпитр в угол, чтобы в случае чего не таскать его из коридора в зал и обратно, да не искать его по полчаса, бегая по квартире с паникой в глазах. Ян за спиной молчал. Фишер вдруг перевёл взгляд на фортепиано и заметил на его крышке валявшуюся уже который день пачку сигарет, наполненную почти наполовину.       — Ты, кстати, как-то оставил у меня сигареты, — он схватил их и повертел в руках, привлекая к ним внимание Яна. Тот поднял брови в удивлении, будто только их заметил. — Всё забываю тебе о них напомнить. Можешь забрать себе — мне-то они точно не понадобятся.       — Пусть будут у тебя, — проговорил Ян, улыбаясь как чёрт. — Моя частичка будет постоянно с тобой. Или что-то типа того.       — Как пафосно, — ухмыльнулся Магнус, кладя сигареты обратно на крышку пианино. Ян не стал ничего отрицать, лишь усмехнулся и достал из кармана уже почти использованную пачку сигарет с зажигалкой. Воздух тут же наполнился неприятным запахом никотина, заставляя Магнуса скривиться.       — Говорил, балуешься, — он плюхнулся рядом с Яном на диван. После продолжительной игры на скрипке возникшая тишина показалась оглушающей. — А на самом деле дымишь, как паровоз. Самому не противно курить эту дрянь?       — О, режим «хорошего мальчика» включился, — небрежно бросил Ян. Магнус якобы обиженно засопел. — Ладно, ладно. Если хочешь, не буду курить в твоём доме.       — Уж постарайся. У меня теперь подушка, на которой ты спишь, пропахла никотином.       Ян, услышав это, так улыбнулся, что Магнусу показалось, что весь воздух из лёгких вышибло каким-то неожиданным ударом в солнечное сплетение. Шмидт, будто некоторое время размышляя о чём-то, вдруг придвинулся ближе, наклонился к самой шее. Зарылся носом в местечко за ухом, шумно вдохнул. Магнус задержал дыхание, чувствуя, как по коже бегут мурашки, как тело начинает дрожать, потом вдохнул глубоко… и, господи, этот запах. Так пахнет Ян — сигаретами, шампунем Магнуса, гелем для бритья, дождём и машинным маслом. Странная мешанина запахов ударила по нервам словно ток. Горячее — просто, блять, охеренно горячее — дыхание оплавило волосы, кожу и ушную раковину, заставляя дышать громче, чем обычно. Ян придавил Магнуса к дивану своим телом, заключил его в клетку из своих рук, ладонью упираясь в диван и почти соприкасаясь предплечьем с бедром Фишера. Ян дышал ему в ухо практически, заставляя замереть и отчаянно думать, что делать дальше. Как поступить? Оттолкнуть ли, ближе ли прижаться, повернуть ли голову, чтобы столкнуться носами и посмотреть прямо в пьяные карие глаза? Сделать вид, будто ничего не происходит? Это невозможно — потому что Ян дышит тяжело, прижимаясь ещё ближе, почти губами прикасаясь к покрытой мурашками коже и к линии роста волос. Потому что Ян слишком горячий, и от него невозможно оторваться. Да и некуда отрываться, собственно — за спиной — спинка дивана, по одну сторону — Ян, по другую — его рука, не дающая выхода.       Магнус поймал себя на мысли, что сам не хотел вырываться из ловушки, в которую его загнали.       Он не успел ничего толком сообразить. Ян вдруг задержал дыхание, потом резко выдохнул ему прямо в шею, заставив чуть наклонить голову и извернуться будто в попытке выбраться. Ян начал медленно-медленно отстраняться, мазнул сухими губами по уху и краю челюсти — случайно или намеренно, Магнус так и не понял. Сердце у него колотилось с бешеной скоростью, а в грудине торнадо разгонялось с бешеной скоростью, вырывалось и тянулось наружу, не находило выхода. Будто вода в кубке, наполненном до краёв, не могла выплеснуться.       — Ты охеренно пахнешь, — выдохнул Ян ему в лицо. Магнус чувствовал, что начинает краснеть.       — Ты… тоже.       Он сам не верил, что сказал это. Скулы жгло адским огнём. В горле пересохло. Колени немного подрагивали — он только-только начал осознавать, что происходит.       — И твои волосы тоже пахнут никотином. Моими сигаретами.       Магнус чуть ли не в панике запустил пальцы себе в волосы, чуть сжал их у самых корней. Ян смотрел на него с доброй усмешкой, всё ещё чуть склонившись и опираясь рукой на диван рядом с чужим бедром.       — А твои — моим шампунем.       Усмешка стала ещё шире. Голос Магнуса чуть подрагивал.       — Может быть, мы, сами того не зная, так пометили друг друга? — спросил Ян, постепенно отстраняясь. Магнус поборол возникшее вдруг желание обхватить руками его шею и прижать к себе ещё ближе, лишь бы вновь ощутить исходящий от его тела жар.       Пометили… Это звучало странно и возбуждающе, вызывало в груди хренову бурю эмоций, которую не хватало слов описать. Магнус прикоснулся костяшками пальцев к своим щекам — те горели нестерпимо. Нужно было остудиться, вернуться к прежнему спокойствию, прийти в себя… Но для начала — понять, что это сейчас такое было.