Violinist

      Брат с сестрой смотрели друг на друга несколько секунд, после чего лицо Греты озарила счастливая улыбка — Магнус давно не видел таких искренних улыбок, если честно.       — У меня выдалась свободная минутка. Захотела тебя повидать, — она поднялась из-за стола и двинулась навстречу Яну, раскинув руки в разные стороны. — Обними меня хотя бы, ты как будто не рад меня видеть!       Ян, вопреки её словам, сказанным с лёгким упрёком, приблизился и прижал Грету к себе так порывисто, что со стороны показалось, будто он ей вот-вот все рёбра переломает. Грета стиснула шею брата с не меньшей силой и, запустив пальцы в его волосы, взлохматила их немного небрежным, каким-то даже немного грубоватым жестом. Магнус смотрел на это, а у самого на душе становилось тепло и легко, и улыбка против воли лезла на лицо.       Это было… довольно трогательно.       Грета отстранилась первой и заправила прядь длинных волос за ухо, кокетливо улыбаясь.       — А я, пока тебя не было, познакомилась с Магнусом. Он сказал мне, что он твой друг.       — Это так, — подтвердил Ян настолько уверенно, что у Магнуса даже челюсть отвисла на мгновение. — Надеюсь, ты не рассказывала ему какие-нибудь стыдные истории из нашего детства?       — Надейся-надейся.       — Боже мой, — щёки Яна немного порозовели — видимо, он и впрямь серьёзно переживал по этому поводу. Смущённый Ян — это то, что можно наблюдать бесконечно долго, не смея оторвать глаз, и Магнус, увидев это его смущение во второй раз за всё время их знакомства, не смог сдержать какого-то слишком глупого и влюблённого смешка.       Глаза Яна радостно горели — по нему было видно, что он был очень рад видеть свою сестру. Грета улыбалась от уха до уха, переводя взгляд с него на Магнуса. Она была очень похожа на Яна, но сходство это осознавалось не сразу — его можно было заметить, лишь немного присмотревшись.       — Магнус тут рассказал, как вы познакомились, — Грета нарушила возникшую вдруг тишину вокруг, и парни перевели взгляды на неё, перестав пялиться друг на друга, как два идиота. — Ты серьёзно подрабатывал курьером бесплатно? И так концы с концами еле сводишь, а тут ещё от денег отказываешься добровольно.       — У меня хватает денег, Грета, — Ян выглядел нашкодившим мальчишкой, которого учительница отчитывала при его же родителях за какой-то проступок. Выглядело это… мило. Чёрт. Магнус чувствовал, как у него начинают гореть щёки, а губы сами собой растягивались в идиотской ухмылке, скрывать которую было просто невозможно. — Конечно, в сравнении с твоей зарплатой это ничтожно маленькая сумма, но я же живу как-то.       — Сочувствую, — спокойно ответила Грета, и тут же переменила тему, будто они и вовсе не говорили о зарплате Яна. — Чем вы вообще собирались заняться сегодня? Может быть, я вам помешала?       Магнус сначала даже не понял двусмысленности вопроса, а потом покраснел как чёртова школьница на первом свидании. Ян отвёл взгляд, зыркнув перед этим на сестру якобы злобными глазами, но та и бровью не повела. Магнус знал, что взгляд у Яна может быть уничтожающим при желании, но на Грету это не подействовало ни капли… ну естественно, они же всю жизнь знают друг друга как облупленных, и даже такие взгляды их уже давно не впечатляют.       — Мы хотели немного побездельничать и покататься по Берлину, — ответил наконец Ян, неловко почёсывая голову и глядя на Магнуса как-то виновато. — Но планы изменились, так что…       — О, — Фишер подскочил со стула, как в задницу ужаленный и тут же засуетился. — Да, уже довольно поздно, а я и так у тебя ночевал, так что… не буду злоупотреблять твоим гостеприимством.       — Ночевал? — в глазах Греты будто заплясали даже не бесенята — самые настоящие черти из самой настоящей преисподней. — Братец, как много интересного в твоей жизни происходит! Нечасто твои друзья ночевали у тебя дома. Даже, можно сказать, никогда такого не было. Или я чего-то не знаю?       — Грета, — Ян закатил глаза и посмотрел на Магнуса немного виновато, обращаясь теперь уже к нему. — Давай я тебя отвезу. Погода на улице не самая хорошая, да и в общем… ты понял.       Магнус кивнул почти виновато, видя, какими хищными глазами посмотрела на него Грета. Кажется, Яну не избежать странных двусмысленных вопросов с её стороны, когда он приедет обратно домой.       Уходить отсюда отчаянно не хотелось, и Фишер собирался слишком медленно и неохотно, пока Ян с Гретой о чём-то переговаривались на кухне. Из этой квартиры не хотелось уходить. Магнусу слишком эгоистично хотелось остаться здесь, пить чай (или что-нибудь покрепче, на самом деле неважно) и обсуждать всякое: детство Яна, глупые истории из жизни, политику, кино, искусство и мечты… да всё равно что, лишь бы только остаться. Здесь было душно, тепло и так уютно, что появлялось неприятное тянущее чувство в груди, когда Магнус думал о своей квартире — холодной после как обычно распахнутых окон и пустой.       Он уже наматывал шарф на шею, когда Грета и Ян показались в коридоре. Грета улыбалась очень уж загадочно, и улыбка эта с лёгким прищуром однозначно не предвещали ничего хорошего. Ян светил покрасневшими кончиками ушей и розоватыми скулами — будто его слишком смутило то, о чём он с сестрой разговаривал, пока Магнуса рядом не было.       — Собрался? — слишком уж бодро спросил Ян. Магнус кивнул, чуть улыбнувшись.       — Было приятно познакомиться, — повернулся он к Грете и протянул ей руку с дружелюбной улыбкой. Она протянула в ответ свою ладонь, улыбаясь по-доброму и ласково. Будто он уже был записан в члены семьи.       — Мне тоже. Не скучай без Яна, я украду его совсем ненадолго, — она подмигнула озорно, и Фишер просто не смог сдержать смеха.       На лестничной площадке было тихо, лишь эхо от звуков дыхания и шагов разносилось по подъезду. Магнус медленно спускался по лестнице плечом к плечу с Яном, раздумывая о сегодняшнем дне. С утра было на редкость херово, ближе к концу дня настроение заметно улучшилось, но теперь, когда нужно было уходить, вновь упало ниже плинтуса.       Ян тоже не сказал ни слова, когда они спустились и вышли на улицу, не сказал ни слова, когда они сели в машину и поехали наконец в сторону дома Фишера. Магнус, уткнувшись носом в свой шарф, смотрел на мелькающие снаружи огни Берлина и не смел сказать ни слова. По салону разносилась приятная на слух задорная песня — кантри или что-то вроде того.       Магнус изредка поглядывал на профиль Яна, такого уверенного и спокойного сейчас, и чувствовал, как возникает жгучее желание его обнять. Странное и совершенно неуместное, но казавшееся даже правильным в какой-то степени. Обнять не для того, чтобы утешить, а для того, чтобы… поделиться теплом? Выразить таким образом нахлынувшие чувства? Обнять просто так, по-дружески? Они много чего делали по-дружески, хотя и были знакомы не более месяца: ночевали друг у друга дома, спали в одной постели, завтракали-обедали-ужинали вместе, часто созванивались и списывались, подолгу гуляли, болтая ни о чём. Магнус не знал, как описать их отношения — дружеского в них было хоть отбавляй, но возникало между ними что-то, что напрочь перечёркивало эту связь, делающую их лишь хорошими знакомыми и просто приятелями.       Раньше Магнус общался с Яном потому, что ему было просто нечем заняться, но теперь… многое изменилось.       — Слушай, — подал голос Ян, когда они начали подъезжать к дому Магнуса. Тот повернул голову и уставился на него вопросительно. — Извини, что планы обломались, я правда хотел провести этот вечер с тобой. Но Грета… просто… мы слишком долго не виделись, и вряд ли мне выдастся возможность поговорить с ней нормально завтра…       — Я всё понимаю, — спокойно ответил Магнус, чуть улыбаясь. — Чувак, за что тебе извиняться? Она — твоя сестра, причём сестра, которая тебя давно не видела. Так что я даже рад, что она здесь. Грета… классная девушка.       — Да, с этим не поспоришь, — ухмыльнулся Ян. — «Девушка». Она бы посмеялась, услышав это.       — А что, она не девушка разве?       — Просто у неё некий пунктик по поводу возраста, она постоянно шутит, что слишком старая.       — Сколько ей?       — Тридцать один.       У Магнуса отвисла челюсть.       — Твою мать, ты серьёзно? — воскликнул он так громко, что Ян шутливо прикрыл правое ухо, мол, «ты меня сейчас оглушил, засранец». — Да она выглядит максимум лет на двадцать пять. Чё-ёрт, она старше меня на десять лет, вот это поворот!       — Тебе двадцать один? — немного удивлённо уточнил Ян.       — Да, — Магнус чуть помолчал, обдумывая полученную информацию. — А что, выгляжу старше?       — Нет, младше наоборот.       — Погоди. Ты говорил, что Грета старше тебя на пять лет. Тебе сейчас…       — Двадцать шесть. Будет двадцать семь в марте.       — Очуметь. Я думал, мы с тобой как минимум ровесники.       — А я думал, что ты ещё малолетка, а нет, ты уже три года совершеннолетний. Я могу спокойно подкатывать к тебе, детка, — он подмигнул так… развязно, что Магнус невольно залился краской. — Я всё ещё могу называть себя твоим «папочкой»?       — Боже, заткнись, — простонал Магнус, прикрыв ладонями пылающее от смущения лицо. Ян рассмеялся как полный придурок.       — Завтра работаешь?       — Да. И Браун наверняка припомнит мне сегодняшний инцидент, так что я получу таких пиздюлей, какие мне и не снились.       — Папочка поцелует, и боль от пиздюлей уйдёт.       — Ты отвратителен.       — За это ты меня и любишь, да?       — Да жить без тебя не могу, вот серьёзно.       Ян улыбнулся непривычно мягко, наклонился вдруг… и легонько коснулся своими губами магнусовой щеки. Так легко, будто сто раз до этого так делал. Сердце Фишера перестало биться на какое-то бесконечно короткое мгновение, а потом возобновило ритм, начав оглушительно стучаться о рёбра с какой-то слишком остервенелой скоростью.       — Спокойной ночи. Спишемся завтра, — произнёс Ян, глаза его в свете фонарей блестели. Магнус в какой-то момент подумал, что ему всё это привиделось: и шутливые перебранки, и поцелуй, и взгляд, которым на него в этот момент смотрели чернеющие глаза… Это было слишком неожиданно и приятно. Настолько приятно, что страшно было себе в этом признаться.       — Пока, — почти прошептал он и буквально пулей вылетел из машины на свежий воздух. Щёки горели, всё нутро горело, от сердца по всему телу разливался обжигающий жар, чёртов жидкий огонь разливался по сосудам вместо крови. Этот невинный и совершенно ничего не значащий поцелуй, вызывающий такую гамму эмоций… слишком хорошо и странно.       Он ворвался в подъезд, и только когда дверь за ним закрылась, Ян, до этого внимательно глядящий ему в спину, завёл машину.       Как только он вошёл в репетиционную, на него словно гром среди ясного неба накинулся Браун со своими оскорблениями и прочим… но Магнусу было пофиг. Да, он получил пиздюлей, но его этот факт не беспокоил от слова совсем. Ночью он провалялся как придурок, глупо улыбаясь и глядя в потолок пустыми мутными глазами. Думал, о чём они говорили с Яном в машине, и что последовало после. Думал о своей первой настоящей любви, которая ничем хорошим в итоге не обернулась. Боже, ему было только семнадцать, он даже не знал, как правильно целоваться! Как давно это было, и почему он начал вспоминать об этом только сейчас, когда Его, того самого человека, уже год как нет в его жизни? Сейчас, вспоминая об этом, Магнус морщился и жалел, что потратил на эту глупую любовь три года своей жизни. И кошмаров этих боялся просто до усрачки. Будто они могли сбыться в скором будущем, будто всё могло повториться.       Пока Браун вовсю материл его, проклинал и пытался втоптать в грязь, Магнус ловил на себе сочувствующие взгляды коллег и пытался не рассмеяться. Внезапно он обнаружил, что у господина Брауна очень забавно выпучивались глаза, когда он злился, и смеяться над этим вслух было бы самоубийством, поэтому он держался из последних сил.       — А своему хахалю скажи, что работа у тебя — на первом месте. Ты, Фишер, не для того пробился в мою группу через кровь, пот и слёзы, чтобы похерить всё это за считанные месяцы, гуляя повсюду с мужиком.       — Моя личная жизнь как-то влияет на результат работы? — Магнус спросил это спокойно, даже с вызовом, что не могло не удивить — обычно он не нарывался на конфликты. Он поймал на себе почти испуганный взгляд стоявшей неподалёку Фриды, и на её лице явно читалось что-то вроде «беги, сука, беги так быстро, как только можешь, он тебя разорвёт, самоубийца!»       — Ты стал херовее играть — это ли не результат?       — Я играю так же, как и всегда, господин Браун. Не понимаю ваших претензий.       — Слушай сюда, — Браун схватил его за ворот футболки и притянул к себе, почти прикасаясь носом к носу. Не сказать, что такой близкий контакт был Магнусу приятен. — Если ты не хочешь вылететь отсюда как пробка из ебучей бутылки шампанского, то лучше тебе мне не дерзить. Ты знаешь, на что я способен, мелкий пидор. Когда я зол, лучше меня не провоцировать. А зол я всегда. Если ты не прекратишь паясничать, я тебя сначала отметелю так, что мать родная не узнает, а потом выгоню к чёртовой бабушке, да так выгоню, что тебя ни один ёбаный театр в этой стране не примет. Понял меня, сучий сын?       Хотелось послать куда подальше, но Магнус, безусловно, понимал, что в словах Брауна есть доля правды. Некоторые бывшие коллеги, попавшие к ему в немилость, подтверждали эти самые слова своими примерами, показывающими наглядно, что лучше с руководителем их оркестра не спорить.       Так что, запихнув свою гордость и желание навалять этому придурку как следует, Магнус почти ласково прощебетал:       — Понял. Больше такого не повторится.       Взглядом Брауна можно было резать сталь.       — Очень надеюсь, — прорычал он и оттолкнул Магнуса так резко, что тот задел плечом чей-то беспризорный пюпитр. Браун стремительно вышел в коридор, прихватив перед этим пачку сигарет, остальные попытались сделать вид, будто ничего не видели только что, и лишь Фрида подлетела к Магнусу со скоростью ракеты, глядя на него то ли как на самоубийцу, то ли как на народного героя.       — Я думала, он тебя на куски порвёт. Он был так зол, — она помолчала немного, прикусив губу. — А что за «хахаль»? Что он вообще имел в виду?       — А, — Фишер махнул рукой, стараясь подавить раздражение от неприятной стычки. — Он о Яне — помнишь того парня, моего знакомого, с которым я гуляю? Вчера он отмазал меня от работы, и вот результат.       — О, интересно, — Фрида загадочно улыбнулась, но улыбка с её лица тут же пропала. — Знаешь, поговаривают, после Нового года Браун будет давать ведущие партии тебе. Это слегка противоречит его словам о том, что ты — полная бездарность, но ты знаешь: на ведущие он не берёт кого попало.       Магнус простонал страдальчески.       — Откуда такие слухи пошли?       — Об этом уже недели две говорят. Вот отыграем рождественский концерт, потом небольшой отпуск, а после — новые репетиции. Браун давал ведущие партии Михаэлю, но тот уходит в начале января, так что единственный, кто играет не хуже, чем он — ты.       — Михаэль уходит? — спросил Магнус, слишком ошарашенный такими новостями. Михаэль был тем, кто работал в их оркестре ещё до того, как руководителем назначили Брауна — эдакий талисман их сплочённой команды. — С чего это? Он же вроде не собирался покидать оркестр.       — Семейные обстоятельства. У него скоро родится ребёнок — он говорит, что хочет быть с семьёй, а не торчать по пятнадцать часов в сутки на ненавистной работе. Так что… крепись, Магнус. Браун разглядел в тебе талант и будет пытаться выжать его из тебя. Вытащить алмаз из горной породы.       — Он меня год не замечал, — Магнус покачал головой. — Было бы прекрасно, если бы не замечал ещё столько же.       — Ты уже не новенький, так что к тебе больше доверия. Мне бы хотелось побыть ведущей хотя бы разок. Конечно, работы больше, требований тоже… но это интересно.       Магнус не мог с этим не согласиться, однако мысли о том, что Браун, возможно, возьмёт его на ведущую партию, ужасали. Если это правда… Магнусу просто не жить, вот и всё. Особенно если учитывать, какие «тёплые» отношения сложились между ним и его дражайшим руководителем…       — Увидим. Всё же надеюсь, что он передумает, — Фишер смазано улыбнулся. Фрида, пока руководитель не появился в помещении, перевела тему, и они немного поболтали ни о чём.       Ян написал ему где-то в начале первого.       «Помоги мне. Эта женщина загорелась идеей немного поменять мне гардероб, и мы уже три часа бегаем по торговому центру, потому что ей явно некуда потратить деньги».       «Прости, я бы с радостью тебя спас, но путь на свободу прикрывает злобный цербер, который хочет моей смерти. Он меня попросту сожрёт, если я хотя бы дёрнусь в сторону выхода».       «Я внезапно осознал, что твой цербер в сравнении с моим — просто душка. Она меня терроризирует с самого утра. Ты бы видел, как она отреагировала на мои вещи, когда залезла в шкаф… короче, она сказала, что хочет сделать из меня человека, а не неопрятного бомжа».       «Честно признаюсь, я на её стороне. Интересно знать, что получится».       «Увидишь ещё. Если я выживу».       «Ты уж постарайся».       — Фишер, блять, я тебе сейчас твой смычок знаешь куда запихаю…       — Простите, господин Браун, — ответил Магнус и положил телефон в карман, глупо улыбаясь. Настроение явно повысилось несмотря на неприятную атмосферу, витавшую в воздухе с самого утра. Наверное, дело было в Яне — и в воспоминаниях о вчерашнем поцелуе, который никак не желал выходить из головы.