Шаман

Я смотрел на лиса. Лис смотрел на меня. Лис, хранитель Шурфа, был, как обычно, серый, и смотрел на меня исключительно недобро. Я протянул руку. Лис недовольно на неё покосился, но не ушёл. Я протянул руку ещё ближе. Лис раздраженно дёрнул ухом. Я попытался его погладить, и тогда он с явным удовольствием вцепился мне в палец. Я заорал и проснулся. На часах было без десяти двенадцать. Надо же, проснулся за пятнадцать минут до будильника, теперь можно всласть поваляться в своё удовольствие. Вот только палец, чтоб его, ощутимо саднил. На коже ярко алели следы зубов. Вот же зараза пушистая! * * * Когда я подъехал к дому Шурфа, тот уже ждал меня у подъезда с объёмной сумкой в руках. Когда я впервые её увидел, то долго удивлялся, что туда вообще можно было положить, чтобы её так набить. Теперь-то я понимал, что у Шурфа лишних вещей ни в жизни, ни в шаманской практике не водится, а всё, что он компактно упаковывал в одну сумку, я бы едва утрамбовал в две. Как он это делает — до сих пор не понимаю. Наверное, какая-то особая шаманская практика, мне пока недоступная. — Твой лис снова меня укусил, — наябедничал я. — За палец. Вот! — я продемонстрировал следы лисьих зубов. — Полагаю, ты снова пытался его погладить? Я сник. — Я спал, и мне казалось, что он не против. — Вот поэтому ты должен лучше контролировать себя во сне. Ты делал перед сном дыхательные упражнения или опять забыл? Я сник окончательно. Шурф расположился вместе с сумкой на заднем сиденье, и мы поехали. Вообще-то, в это время я должен был быть на работе в редакции, но Шурф попросил меня поехать с ним, и я без колебаний взял день в счёт отпуска. Во-первых, я ещё ни разу не участвовал в чистке действительно загрязненных мест — Шурф уже ездил туда, примеривался к квартире, которую нам предстояло почистить, и назвал случай довольно интересным, но требующим усилий. До этого мне приходилось заниматься только достаточно чистыми местами, эдакими тренировочными площадками. Во-вторых, я узнал, сколько хозяин квартиры даёт за приведение её в пригодное для жизни состояние. Пожалуй, одного этого аргумента хватило бы в любом случае. Мы подъехали к ничем не примечательному дому в спальном районе. Атмосферка здесь была, конечно, тяжелая, но она часто такая в местах скопления людей. — Сможешь понять, какие окна выходят из нужной нам квартиры? — спросил Шурф. — Попытаюсь, — я, как обычно, занервничал, потом расслабился и посмотрел на дом так, как учил меня Шурф. Окна как окна. Где-то светлее, где-то темнее, в зависимости от того, какие в этих квартирах живут люди. Тяжелые болезни, частые скандалы или депрессии загрязняют дом не хуже всяких там проклятий. Неужели одна из этих квартир настолько грязная, что в ней находиться невозможно? Я перевёл взгляд на другую часть дома, и вопросы у меня отпали. — Четвёртый этаж, вон те два с жёлтыми шторами и соседнее, которое открыто. — Ты правильно указал, Макс, — кивнул Шурф. Ещё бы! Тут, кажется, даже несведущего человека бы дрожь пробрала. Я закрыл машину, и мы зашли в подъезд. Хозяин встретил нас на лестничной площадке. Немолодой, полный мужчина с начинающейся лысиной ковырялся в телефоне, но заметил нас и спрятал его в карман брюк. — А я решил вас здесь подождать. Не могу там находиться. Вот, вроде, и в порядке всё, а пробирает аж до костей, — он снизил тон и доверительно проговорил: — Жена моя, знаете, вообще отказывается тут появляться. Говорит, Паша, продавай эту квартиру к чертям, купим за нормальную цену, пусть и в ипотеку, но только я здесь больше не появлюсь и ребёнка своего не приведу. А я как представлю, что нам опять связываться со всей этой кутерьмой, поиски все эти, документы… — Мы попробуем вам помочь, — заверил его Шурф. * * * Насколько я знал из рассказа Шурфа, квартира эта раньше принадлежала женщине, практиковавшей тёмноё колдовство. Говорят, её услугами даже пользовалась местная мафия, «заказывая» конкурентов. Жила она без мужа, но с сыном — тяжелым инвалидом. Шурф полагал, что ребёнок родился таким либо потому, что женщина практиковала тёмные ритуалы во время беременности, либо она заплатила первенцем какому-то духу, например, в плату за помощь в практиках. Закончила бывшая хозяйка квартиры плохо — однажды ночью к ней вломились братки и порубили топором и её, и сына. Квартира по наследству перешла дальним родственникам, а те решили её побыстрее продать. Побыстрее не получилось — квартира пугала возможных клиентов, и даже когда они уже вполовину сбросили цену, только б избавиться от нехорошего имущества, покупателей не появлялось. Пока сегодняшний её владелец Павел не прельстился низкой ценой. Теперь он утверждал, что в квартире даже днём невозможно находиться, ночью же всех в ней охватывает необъяснимый ужас, спящих мучают кошмары, книги падают с полок, двери хлопают, а по полу раздаются чьи-то шаги. Вызванный священник не только не помог, но ещё и в лоб кадилом получил. Один я в подобную квартиру не зашёл бы никогда в жизни, но с Шурфом мне море было по колено. Особенно когда он показал, что его замечательные ручки взаимодействуют с духами Срединного Мира ничуть не хуже, чем Верхнего или Нижнего. Мы поднялись на пролёт вверх, хозяин зазвенел ключами. * * * В квартире было пусто и пыльно. Почти всю мебель вывезли предыдущие владельцы, остались только здоровенный диван, огромный книжный шкаф, два кресла и, почему-то, табуретка. Судя по всему, у хозяйки квартиры водились деньги — отличный ремонт, явно дорогая мебель — но теперь это всё было уже никому не нужно. В падающих из окон солнечных лучах кружилась пыль. Но хуже запустения была необъяснимо-тяжелая атмосфера. Едва я переступил порог, как в груди появилось тоскливое ощущение полной безнадёги. Казалось, сам воздух потяжелел и давит на плечи. В квартире было ощутимо холодно и сыро, хотя кондиционеры не работали, а конец августа выдался жарким. И, вдобавок, постоянно преследовало чувство, что за тобой следят тяжелым, немигающим взглядом. — Неплохо, — оценил я, скорее для Шурфа, чем для Павла. — Да-а-а, ремонт отличный! — неправильно понял меня нынешний хозяин. — И по такой смешной цене! — Вы можете оставить нам ключи и уехать, — проигнорировал его последнюю реплику Шурф. — Ваше присутствие здесь совершенно необязательно. Вернуться можете около восьми вечера. Павел заметно обрадовался. Кажется, квартира уже успела ему осточертеть. — Тогда я так и сделаю! Он быстренько отдал ключи Шурфу и выскочил за дверь, оставив квартиру в полном нашем распоряжении. — Ну и атмосферка здесь! — я прошёл вглубь трёхкомнатной квартиры, заглянул на кухню — там стояли сиротливая плита и мойка. — Понимаю, почему люди здесь не выдерживают. Я заглянул в ванную и отшатнулся. — Ого! Шурф подошёл, аккуратно оттеснил меня в сторону: — Ты правильно заметил, Макс. Сразу после убийства куски трупов сложили сюда, где они и лежали, пока соседи не почувствовали запах и не вызвали полицию. — Как интересно люди живут, — пробормотал я, отходя подальше. — Пожалуй, нам не стоит терять времени, — заметил Шурф. — У нас в запасе меньше шести часов, а работы достаточно много. Мы решили действовать как обычно. Достали из сумки Шурфа толстые свечи из воска с добавками полыни, зверобоя, крапивы и тысячелистника, заговоренные заранее, и поющую чашу, которую кто-то привёз Шурфу аж из Тибета, потемневшую от времени, с красивым узором-плетением на боках. Шурф сел в коридоре, куда выходили двери всех комнат, и по квартире разлился монотонный вибрирующий голос чаши. Я зажёг свечу. Она закоптила так, будто в неё примешали не травы, а резину. — Ничего себе! Я и раньше видел, как свечи в грязных местах начинали коптить, но чтобы так… — Всё в порядке, пока она не гаснет. — Да. Я начал медленно шагать по квартире. Пламя свечи дёргалось, дрожало, хотя мы предварительно закрыли все окна. Чёрный дым поднимался к потолку, руку со свечой чувствительно тянуло. Особенно сильно коптило там, где и ожидалось — возле кроватей, у рабочего места, возле ванны. Когда я зашёл в самую маленькую из комнат, из которой вынесли вообще всё — голый пол, голые стены, я спиной почувствовал злой пристальный взгляд. Обернулся. В дверях стояла немолодая смуглая патлатая женщина, к её ноге жался комок какой-то дряни, с шестью когтистыми лапками и короткой жёсткой шёрсткой. — Шурф… — проговорил я внезапно охрипшим голосом. — Она ещё здесь. — Да, Макс, — совершенно спокойно отозвался Шурф. — Она и её ребёнок всё ещё здесь. Я полагал, ты заметишь раньше. Свеча у меня в руках погасла. Женщина исчезла. Я полез за спичками, чиркнул, вновь запалил коптящий фитиль. Свеча обильно заплакала чёрными слезами воска. Всего пару шагов по комнате — и она погасла снова. И снова. — Шурф, у меня свеча гаснет. — Я полагаю, это та комната, в которой она проводила ритуалы, — протяжное пение чаши прервалось. — Иди сюда, Макс, мне это не нравится. Я быстро вернулся к Шурфу. Тот как раз достал из кармана сумки маленький компас. Я молча его взял. Шурф рассказывал мне про этот ритуал, но мне ещё ни разу не доводилось видеть его вживую. Первым делом я сориентировал свечи по сторонам света и расставил их по всей квартире. Дополнительно, по сторонам света же, поставил свечи в комнате для ритуалов — здесь их нужно побольше. Вернулся к Шурфу, тот как раз закончил свою часть работы. — Зажигай. Свечи зажигаются строго в определённом порядке. Мы с Шурфом под заговор, обращенный к огненным духам, обошли все свечи, закончив стоящей по центру. Зажигая последнюю, мы спустили огненных духов с цепи. Пламя свечей заколебалось, как от порывов ветра. Во всей квартире взвился вихрь невидимого огня, жадно вгрызающийся во всё, что мы ему предложили. Мне показалось, что перед глазами замерцало красно-белое сияние, я почувствовал, как волны огня проходят через моё тело, сжигая налипшую грязь и внутренности. — Пойдём, сейчас здесь лучше не находиться, — Шурф бережно, но настойчиво повёл меня к выходу. Мы спустились на пролёт вниз и облокотились на подоконник. В квартире бесновались огненные духи. Иногда невидимое пламя вырывалось из-за двери и лизало стены подъезда. Я откинул голову назад и упёрся затылком в прохладную стену, прикрыл глаза. — Ты в порядке? — спросил меня Шурф. — Да. Голову немного давит, но это ещё с утра. Наверно, к вечеру гроза соберётся. Ничего страшного! — я улыбнулся обеспокоенному Шурфу. — Это так, даже не ощущается почти. Врачи говорят — ВСД, или как там они это сейчас называют. — Шаманская болезнь, — поправил меня Шурф. — Или так, — не стал спорить я. — Но после того, как я начал заниматься вот этим всем, — я кивнул в сторону свирепствующих огненных духов, — мне стало заметно лучше. Раньше было хуже, причём что-то неприятное я ощущал почти постоянно. То руки занемеют, то сердце заколотится, то в ушах застучит. А сейчас обострения случаются редко и терпимо. Я, наконец, человеком стал! Где-то далеко весело рассмеялся Джуффин. От его смеха меня пробрало. — Конечно, тебе стало легче, — отвлёк меня от моего духа-хранителя Шурф. — А после ритуала инициации ты избавишься от своей болезни полностью. — А когда будет ритуал? — Это не мне решать, — он покачал головой. — Тогда, когда Джуффин решит, что ты готов. По-хорошему, ты и работать самостоятельно не должен, пока не пройдёшь инициацию, но если Джуффин не против — почему нет? Самостоятельно я работал очень редко. После того случая с Кенлех Шурф только пять раз предлагал мне действовать самому. И не то чтобы я очень рвался к полной самостоятельности. — А ты давно знаешь Джуффина, да? Такое странное совпадение… — я порылся по карманам в поисках сигарет и зажигалки. К перилам была прикручена консервная банка, играющая роль пепельницы, а значит, жильцы были не против курения в подъезде. Шурф помолчал. — Я знаю Джуффина очень давно. Однажды он сильно помог мне. — Расскажи! — я сделал затяжку. Шурф посмотрел на квартиру. Судя по тому, как плясали в ней языки пламени духов, времени у нас было много. — Когда я был молодым шаманом, я был намного более нетерпелив и амбициозен, чем сейчас. Я хотел силу, желательно много и быстро. Ожидать, когда сила увеличится сама благодаря опыту, я не хотел. И я решил силу украсть. — А так можно? — удивился я, стряхивая пепел в банку. — Есть некоторые пути для этого. Мой дух-хранитель был против, но я его не послушал. В то время я случайно наткнулся на Духа Белого огня, одного из великих Духов. Это был очень опасный и жестокий дух, и, главное, сильный. И я решил украсть силу у него. Я долго готовился. Я общался с разными духами, узнавая секреты особых отваров и особых ножей. Наконец, я решил, что готов, пришёл к Духу и хитростью заставил выпить сваренное мною зелье. А когда он уснул беспробудным сном, я отрезал его руки и забрал себе. — Так твои руки… — я во все глаза смотрел на Шурфа. Огонёк моей сигареты тлел, но я забыл про него. — Да, они принадлежали Духу Белого огня. Я отрезал собственные руки и поместил на их место ворованные. — А что было дальше? — я, наконец, вспомнил о сигарете. — А дальше Дух Белого огня открыл на меня охоту, — Шурф улыбнулся уголками губ. — Я убрал свой запах, замёл следы, но он всё равно нашёл меня в моих снах. Тогда я ещё не умел контролировать себя, особенно в сновидениях. В них я был так же беспомощен, как и ты сейчас. Я не мог спать. Вернее, я не высыпался, Дух приходил в кошмарах и мучал меня раз за разом, требуя отдать руки. Но я понимал — как только я отдам их, он меня убьёт. Шурф помолчал. Я тоже молчал, ожидая, что он расскажет дальше. — Я начал сходить с ума. Сон и явь начали путаться, как и мои собственные мысли. Я капля за каплей терял личную силу и уже почти не мог сопротивляться Духу. И тогда появился Джуффин. — Он пришёл специально? — Нет, это была всего лишь случайная встреча. Он наткнулся на меня и решил помочь. Он разрезал моё тело и сложил меня по-другому, так, чтобы я научился контролировать себя в своих снах. Он научил меня закрываться от Духа Белого огня, и с тех пор я могу нормально спать. Джуффин спас мне жизнь, но и плата за это оказалась велика. — Плата? — я сделал последнюю затяжку и потушил сигарету в пепельнице. — Во-первых, то, что сделал со мной Джуффин, позволяет никогда не терять контроль, но в то же время оно не даёт мне полностью отдаться вдохновению. Мои чувства и эмоции подёрнуты патиной, я как будто вполовину деревянная кукла, или словно сверху меня — жёсткий футляр. И я не смогу избавиться от этого, пока Дух Белого огня жив. Это моя плата самому себе. — А с этим духом… нельзя что-нибудь сделать? — Нет, — Шурф покачал головой. — Я боюсь, если я сам приду к нему, чтобы убить, он сумеет контролировать свои руки на расстоянии. А больше никто на это не согласится. Это очень сильный и древний дух, мало у кого найдутся силы противостоять ему. — Ты сказал «во-первых». А во-вторых? — Во-вторых, Джуффин взял с меня слово, что я не заведу ученика и буду ждать, пока он не приведёт ко мне того, кого выберет сам. Считай, забрал первенца. Довольно распространённая практика среди духов. — То есть… подожди… это ты меня сейчас имеешь ввиду?! — сообразил я. — Да. Я долго просил у Джуффина ученика, кому бы я смог передать свои знания, но он всегда отвечал, что не время. А однажды сказал, что осталось немного, и чтобы я приехал в этот город и ждал. Я уже рассказывал тебе об этом ранее. Я ждал долго, пока однажды он не приснился мне и не предупредил, что ученик, которого я обязан учить по нашему уговору, вот-вот появится. А потом ко мне пришёл ты. — Ну ни**я себе… — я рефлекторно задышал на четыре. — Постой, мне показалось, или ты был удивлён, когда встретил Джуффина как моего духа-хранителя? Почему? Ты ведь уже тогда точно знал, что это будет именно он! — Нет, — Шурф покачал головой. — Я действительно был очень удивлён, увидев его в тот раз. Видишь ли, к тому времени я знал Джуффина достаточно давно, и представить себе не мог, что он будет возиться с шаманом. Помочь в каком-то деле — да, но не учить, защищать и брать ответственность за чью-то жизнь, тем более, когда нужно обучать азам, его всегда это раздражало. Поэтому я полагал, что увижу кого-то другого, и был крайне удивлён, увидев именно его. Шурф замолчал. Я тоже молчал, пытаясь осмыслить услышанное. Столько новой обескураживающей информации просто не помещалось в моей голове, и мне оставалось только дышать и пытаться по кусочку осознать всё, о чём рассказал мне Шурф. — Пойдём, — Шурф легко коснулся моего плеча. — Кажется, огненные духи уже закончили. * * * Атмосфера в квартире значительно изменилась. Растекавшаяся в воздухе тяжесть исчезла. Теперь здесь было безгранично пусто, как на пепелище. И, как после пожарища остаются обгоревшие и обугленные кирпичи, торчащий в стороны остов прогоревшей и провалившейся крыши, так и здесь оставались ещё тяжелые места, которые огонь только облизнул. Пространство казалось шершавым, кололось, пахло дымом от прогоревших свечек. Но, по крайней мере, здесь стало проще дышать. Оплавившийся воск, весь чёрный от растворившейся в нём сажи, мы аккуратно, не прикасаясь голыми руками, собрали и завернули в газету. Вечером Шурф закопает его за городом, в проверенном месте, Дух-хранитель которого позволяет оставлять у него подобные вещи на чистку за небольшое вознаграждение. Особенно он любит свежие фрукты и блестящие монетки. Шурф удовлетворённо оценил масштабы проделанной огненными духами работы и вытащил из сумки старую чугунную сковородку, кулёк с морской солью и цветастые пиалы. Мы включили плиту и принялись прогревать соль на сковороде. По кухне потёк резкий запах соли и моря. Духи-хранители земли, медленные и сильные, сумеют доломать погрызенные огненными духами остовы старого зла. Пока Шурф грел соль — она была нам нужна равномерно горячей, полной сил — я отправился в коридор за пиалами. Прижал их стопку к груди… и едва не выронил обратно. Выдохнул, вдохнул на четыре и медленной походкой отправился к Шурфу. — Она до сих пор здесь. — Хозяйка? — Да. Там стоит… смотрит. — А чего ты хотел, Макс? — Шурф начал невозмутимо распределять соль по пиалам. — Она сильная ведьма. Даже после смерти она способна противостоять огню. И даже защитить своего ребёнка. Он вышел в коридор и строго посмотрел в пустоту: — Уходи. В Миры Мёртвых, как тебе и положено. Уходи, и ребёнка своего забери. Сейчас сюда придут земляные духи. Если оставишь этот дом и никогда в него не вернёшься — спасёшься. Сказав это, он начал методично расставлять пиалы по сторонам света. — Не ушла, — я, скорее, констатировал факт. — Я был обязан предупредить, — меланхолично отозвался Шурф. — Макс, поставь, пожалуйста, эти пиалы туда, и пойдём дальше. Мы перешли в следующую комнату. Я так полагаю, здесь раньше была гостиная — судя по стоящему у стенки книжному шкафу, который я заметил раньше. К моему сожалению, шкаф был пуст. Я ставил пиалу на пол между стеной и окном, строго на юг, когда услышал краем уха лёгкий скрип. Не придал ему значения, — дом-то с привидением! — выпрямился… Шурф дёрнул меня за руку в сторону с такой силой, что плечо прострелило болью. Я не удержал равновесия и упал бы, если бы Шурф предусмотрительно меня не подхватил, удерживая от свидания с полом. Сзади с оглушительным грохотом упал книжный шкаф. И если бы не Шурф… Я медленно обернулся, надеясь, что мне показалось, но нет — шкаф лежал на полу, явив миру свою тёмную заднюю стенку. Меня затрясло. — Шурф. Что это? — Полтергейст, — голос Шурфа был чуть более резок, чем обычно. Его губы побелели, то ли от страха за меня, то ли от сдерживаемой ярости. — Пошли, Макс. Больше предложений покинуть это место не будет. Мы быстро закончили расставлять пиалы с солью по местам. Меня всё ещё ощутимо трясло. Плечо надсадно ныло. — А часто у тебя бывает… вот такое? — я кивнул в сторону комнаты со шкафом. В комнате, где мы находились, стоял диван и два кресла, и меня это нервировало. — Не то чтобы очень, но несколько подобных случаев было. Обычно это означает, что мертвец или дух достаточно силён, чтобы воздействовать напрямую на физический мир. Давай, Макс, соберись, нам нужно позвать духов земли. Духи земли ближе всего к Духам-хранителям местности. Они медлительные и неповоротливые, но сильные и почти неуязвимые. Там, где они чистят пространство, не остаётся ничего. Но, как и Духи-хранители, они не любят мелочные загрязнения. Поэтому всегда лучше предварительно позвать огненных духов. Первую минуту после призыва ничего не происходило. Затем по всему дому пробежала едва заметная дрожь. Чуть-чуть звякнули стёкла, будто где-то недалеко проехал грузовик. И духи пришли. Их энергии были плотными и тяжелыми. Такими можно было дробить камни и ломать бычьи хребты. Сразу стало тяжело дышать. И всё же мне нравилось здесь находиться. Я будто чувствовал некую связь, отдаленное сродство с этими духами первооснов. Я остановился, впитывая всем телом их прохладную, плотную энергию. А потом меня накрыло первой волной. В первую секунду мне показалось, что нечто незримое падает на меня со всех сторон, дробит мне кости. Потом я понял, что случилось, и быстро вышел из квартиры вслед за Шурфом. — Понравилось? — чуть иронично спросил он. — Не очень. Мы остановились у того же подоконника. — Ты в порядке? — уточнил Шурф. — Не особо, — честно отозвался я. Меня до сих пор мелко потряхивало. — Спасибо тебе. Шурф неопределённо махнул рукой — мол, забудь. — Чёрт, — я потёр травмированное плечо. — Я был не слишком аккуратен, но у меня было ничтожно мало времени. Извини, Макс. — Ты ещё извиняешься! Это в разы лучше, чем оказаться под тем шкафом… Чёрт, ещё и палец дёргает. Твой лис знает толк в укусах! Слушай, а часто вот так… предметы падают? Шурф задумался: — Как я уже говорил — довольно редко. Если брать такие крупные. Мелкие предметы — чаще, но тоже за мою практику наберётся немного случаев. Для того чтобы взаимодействовать напрямую с физическим миром, дух должен быть очень силён. Я с интересом посмотрел на Шурфа, и он продолжил: — Самым сильным духом из тех, кому есть дело до Срединного мира и людей, которого я встречал, был Король Ворон, Лойсо. Если встретишь его сам — беги, и не смей оглядываться. Оглянешься — пропадёшь. — Он злой дух? — Хуже. Он непредсказуемый. И очень, очень сильный. Я ещё раз потёр плечо и спросил, чтобы перевести тему и не дёргаться ежесекундно от случившегося: — А почему у Сотофы два духа-хранителя? Или… я спросил что-то не то? — Нет, — Шурф пожал плечами. — Однажды дух-хранитель её учителя-шамана разочаровался в нём. И решил дальше помогать ей. С тех пор у неё два духа-хранителя. — А что случилось с тем шаманом? — Насколько я знаю, у него остались ещё знакомые духи, которые ему помогали. Но, конечно, нормально работать без духа-хранителя он уже не мог и скоро отошёл от дел. — А эта мёртвая женщина? Она тоже шаманка? — Вряд ли мы узнаем это точно. Но, я полагаю, она активно работала с духами, особенно с духами Нижнего Мира. Я помолчал. Из квартиры едва различимой дрожью доносились отголоски бьющихся там густых волн. И если от огня ещё можно защититься, то такая волна будет бить тебя раз за разом, пока не раздробит на куски, не сотрёт, как море стирает гальку. Обидно исчезать без остатка, когда была возможность уйти. Или таким, как она, идти больше некуда? Мне стало интересно, что сейчас происходит с хозяйкой квартиры. Только интерес, я совершенно не хотел предпринимать что-то для удовлетворения своего любопытства, но и этого хватило. Я неожиданно почувствовал себя ею. Почувствовал последнее, безнадежное сопротивление, которое она выставляет разрушающим её волнам, полный отчаянья зов духам, которым она платила за тёмную помощь, но мёртвая, духам она была не интересна. Почувствовал, как каждая новая волна доламывает мои кости, как они торчат из тела окровавленными белыми осколками, почувствовал, как очередная волна сдавливает и проминает мне грудную клетку, и рёбра пронзают лёгкие… — Макс?! Наваждение ушло. Я стоял в подъезде на лестничной площадке и цеплялся за Шурфа. С отчаянной радостью я осознал, что всё ещё жив, цел и далёк от происходящей где-то не здесь мясорубки. — Я в порядке… Спасибо. Я опёрся о стенку. Голова кружилась, в висках стучало, перед глазами плыло, но я был бесстыдно, упоительно жив. И от одного этого факта хотелось кричать и улыбаться. — Пойдём. Шурф помог мне спуститься по лестнице — меня шатало — и вывел на воздух. Усадил на ближайшую лавочку. — Подожди меня здесь. Я прикрыл глаза. Ощущение тёплого ветра, пропитанного августовскими запахами горячей пыли и сухой травы, шелестящего над головой дерева, асфальта под ногами были острыми и восхитительными. Я молчал, не только снаружи, но и внутри себя, отдавшись ощущению бытия, пусть даже это и сопровождалось неприятными ощущениями от впавшего в панику тела. Шурф вернулся минут через десять. Протянул мне картонный стаканчик, в котором оказался недурной эспрессо. Надо же, он даже запомнил, какой именно кофе я пью. — Спасибо. — То, что ты сделал, называется «синхронность». Многие долго учатся, чтобы хотя бы немного этому научиться, а ты проделал всё качественно с первого раза. Но больше так не делай с подобными объектами. Это может быть опасно. Я только кивнул. После кофе в голове немного прояснилось, перестало стягивать виски. — Ты ещё не потерял желание учиться ремеслу шамана? — спросил Шурф. — Нет, — я ответил не задумываясь. Даже после сегодняшних приключений я не собирался отказываться от открывшегося мне тайного мира. — Чего ты хочешь, Макс? — А? — я не понял. — Помнишь, мы говорили с тобой о цели? И ты сравнил себя с летящей по волнам щепкой. Что изменилось с тех пор? — Какие сложные вопросы ты задаёшь, — проканючил я и продолжил уже серьёзнее: — Не знаю. Всё так сильно поменялось. Я могу сказать только одно — я хочу быть в этом Мире. Мне нравится то, что происходит. Знаешь, я сейчас скажу одну фразу… Она заезжена настолько, что уже скрипит у меня на зубах. Я часто её слышал, и она всегда казалась мне какой-то пустой и пафосной, глянцево-рекламной. А вот сейчас я вдруг ощутил, что она означает. В Мире Духов я… чувствую себя живым. Хотя ещё полгода назад я бы сказал, что я и так вполне живой. Вот уж точно — не узнаешь, пока не попробуешь. Шурф серьёзно кивнул: — Я понимаю тебя. И разделяю твои чувства. — И поэтому я пока не научился именно этим самым живым быть. Так что я ещё не понимаю, что я хочу сейчас, кроме как дальше заниматься тем, чем занимаюсь. Привыкнуть. Шурф снова кивнул: — Тогда лучшее, что ты можешь сделать — просто быть. Это тоже вполне достойное желание. Тем более, когда ты немного освоишься и разберёшься в происходящем, оно может поменяться, — Шурф поднялся со скамейки. — Пойдём. Духи сообщили мне, что закончили. * * * Вот теперь в квартире была стерильная чистота. Пустота. В ней не было ни-че-го, как будто этого места вообще не существовало в пространстве. И от этого становилось жутковато. И всё же это состояние было намного лучше вязкой грязной тяжести, что была здесь раньше. К квартире было страшно прикоснуться, чтобы не нарушить её идеальную девственность, и одновременно иррационально она вызывала желание быть в ней. Хотя уютным это состояние точно не назовёшь, скорее экзистенциальным. Потемневшую соль мы ссыпали на газеты и завернули вместе с воском. Пиалы теперь тоже чистить — как всегда после ритуала. — Теперь вода, — напомнил мне Шурф. Он вытащил из своей восхитительной сумки старую треснувшую кружку. Как из неё ещё не вытекала вода — непонятно. Тем не менее, Шурф говорил, что эта кружка — особая, и не желал с ней расставаться. — Заряжай ты. Боюсь, моё представление об уюте им не понравится. Шурф без вопросов согласился. Когда он в первый раз увидел мой родной уютный хламовник, мне показалось, что его сейчас удар хватит. Но нет, обошлось. Поэтому теперь я просто ходил вслед за разбрызгивающим заговоренную воду Шурфом и наслаждался тем, как меняется ощущение от квартиры. Спокойствие. Безмятежность. Умиротворённость. Пространство наполнялось новыми энергиями и оживало, принималось дышать, как человек, который долго и тяжело болел, наконец, выздоровел и впервые за много дней вышел на улицу вдохнуть полной грудью. Лёгкие и стремительные духи воздуха, которых мы позвали позже, наполнили квартиру ощущением свежести. Когда мы закончили, на улице уже стемнело. — Павел должен скоро прийти, — сообщил мне Шурф, глядя на часы. — Но ты, если хочешь, можешь ехать. — Я лучше здесь посижу. Я сел прямо на пол, привалился к стене и закрыл глаза. Чувство хорошо выполненной работы приятно растекалось по телу. Квартира преобразилась, будто стала больше и светлее. Здесь было приятно просто сидеть, ни о чём не думая, ничего не вспоминая. Я почувствовал на своих коленях тяжесть широких лисьих лап. Джуффин. Я не открывал глаза — знал, что всё равно ничего не увижу. И поэтому сосредоточился на тактильных ощущениях. Большой лис, спасибо, что не гигантский, потоптался по мне, свернулся клубком и притих. От него расходилось приятное тепло. Я не знаю, сколько времени я так просидел. Хлопнула дверь, раздались голоса. Я не вслушивался, пока хозяин квартиры не вошёл в комнату. — О. Ого. Вау! Здесь же всё совсем по-другому! Она больше стала, что ли? — Нет. Просто, как я и обещал, мы очистили её от негативных следов предыдущей владелицы. — Утром я из квартиры еле ноги унёс, а сейчас мне не хочется отсюда уезжать. Вы просто волшебники! — восхищался Павел. — Мы — шаманы, — поправил его Шурф. — Завтра же привезу сюда жену! Они прошли в соседнюю комнату, а я остался сидеть. Уходить действительно не хотелось. Но очень хотелось спать, будто я весь день таскал на себе мешки с песком. Джуффин ткнул меня в подбородок мокрым носом, дескать, давай, Макс, не раскисай. Действительно, стало легче, будто мне дали глоток чистой энергии, и резко захотелось есть. Даже до сих пор противно ноющее плечо, наконец, угомонилось. Джуффин поднялся на ноги, спрыгнул в сторону и исчез. И сразу в комнату вошёл Шурф. — Пойдём, Макс. Я вспомнил, что мне ещё везти Шурфа за город — закапывать воск и соль, а потом домой, вместе с его сумкой, которую он уже успел уложить. — А мы можем сначала заехать и что-нибудь съесть? — спросил я и задумался. — Мяса. Много жареного мяса. Или сырого. — Пожалуй, мы остановимся на жареном, — деликатно поправил меня Шурф. — Я тоже голоден. — Тогда я знаю отличное место, нам как раз по пути. — Ничего не имею против. Я воспарял духом. Шаманизм шаманизмом, а обед всё-таки — по расписанию!