Падшие ангелы строят свой рай

9 июля, 1841, Пятигорск. Утро. Тонкие розовые лучи вновь родившегося солнца радостно заскользили по выбеленным стенам, бросая сверкающие блики на лаковую поверхность мебели из черного дерева и возвращая к жизни все на своем пути. И вот, наконец, пробежав по тонкому шелковому покрывалу, румяная искрящаяся нить коснулась белоснежного лица обитателя этой уютной маленькой комнатки. Веки молодого человека чуть дрогнули и, взмахнув веером ресниц, открыли миру темные, таинственные и прекрасные, словно сама ночь, глаза. Пробуждение этим утром казалось особенно приятным и лёгким. Опьяняющее дыхание минувшего вечера все ещё блуждало в воздухе, и оставляло в душе теплое, трепещущее ощущение жизни. Поднявшись с постели, накинув на свежее белье излюбленный халат из китайского шелка, изумрудный с алыми узорами, подвязав его толстым поясом с золотыми желудями на концах, мужчина распахнул лазурные створки окна. Тут же теплый, но свежий и отрезвляющий июльский воздух проник в комнату вместе с широкими ветвями черешневого дерева, сплошь усыпанного кровавыми ягодами. Окинув печальным взглядом залитый солнцем и усыпанный росой сад, молодой человек тяжело опустил тонкую, идеальную руку на грубоватую поверхность письменного стола. Каким бы ни было прекрасным это утро, но работа есть работа… Возле одного из парных подсвечников стояла небольшая, довольно странная, бронзовая статуэтка. Казалось, будто это диковинная вещица сбежала с мысли какого-то безумного творца и затаилась в этом прибежище традиций нынешнего века. Нельзя сказать точно, что именно она символизировала, но, пожалуй, более всего походила на половинку яблока, полую внутри, с небольшим серебряным обручем на месте сердцевины. У подножия этого абстрактного творения искусства ютился маленький хрустальный шарик. Пальцы хозяина аккуратно подцепили покоившуюся "горную слезу" и мягко опустили ее в объятия того самого серебряного кольца. Внезапно, из недр стоявшего у кровати платяного шкафа раздался зловещий стук, который сменился едва слышимым шуршанием, и... Вдруг дверца шкафа со скрипом отворилась, и все стихло. Молодой человек невозмутимо подошёл к ожившему гардеробу, и, раздвинув одежду, нырнул внутрь. Дверца, так же без постороннего воздействия, захлопнулась, а хрустальный шарик задрожал и скатился по бронзовым изгибам назад в свою колыбель. *** Переступив порог платяного шкафа, Мишель оказался в полумраке небольшой, красиво убранной, таинственной комнаты. Здесь было довольно душно, и приятно пахло старыми рукописями, которые, казалось, сплошь заполонили и богато украшенный письменный стол, и полки выстроившихся вдоль стен высоких стеллажей. За дубовой позолоченной дверью слышались приближающиеся голоса: мужчины и женщины. Михаил сразу узнал в них своих напарников. "Опять что-то не поделили," - распознал писатель по интонации и повышенным тонам, однако же о чем именно говорили спорщики он не мог разобрать. Выйдя в коридор, Лермонтов столкнулся лицом к лицу с Mademoiselle de caille (1), оживлённо размахивающей руками, восклицая: "И все таки она работает!" (выражаясь почему-то на чистом английском). Лукерья Васильевна Белкина, хозяйка гостиницы "Чайник желаний" при Хранилище 11, (с лёгкой руки Михаила именуемая всеми обитателями "Чайника" - "Mademoiselle de caille")женщина лет 25, невысокая, сероглазая блондинка, добродушная, скромная, но крайне легкомысленная и слегка глуповатая особа. Надо признаться, Лермонтов всегда относился к ней весьма пренебрежительно, но считал ее "довольно милым созданием".И вот сейчас это "милое создание" смерило Мишель необычайно холодным оценивающим взглядом и, остановившись и натянув на лицо совершенно не свойственную ему высокомерную улыбку, мягко произнесло: - Bonjour, monsieur, désolé pour le faux pas (2), какой сейчас год? Молодой человек никогда прежде не слышал, чтобы Лукерья говорила на французском. Поразившись внезапно открывшейся у нее способности к языкам, и откровенной нелепости ее вопроса, Михаил, усмехнувшись, ответил: - Что с Вами, ma chérie (3), Вы так ко мне спешили, что оступились на лестнице? - Ne vous inquiétez pas (4), mon cher, какую бы высокую важность ни имела причина моего визита, я бы ни за что не спешила бы к Вам настолько, чтобы оступиться на лестнице, - в голосе женщины прозвучала едва заметная нотка сарказма, - Да, кстати, я очень рада, что мы едва знакомы, а уже так коротко сошлись, mon cher, - добавила Лукерья приторным тоном, сделав акцент на последних словах. - Так, душа моя, поигрались - и будет, - рассмеялся Мишель, - а то я уже начинаю думать, будто в Вас вселился демон... Собеседница приподняла бровь, и слегка ухмыльнулась: - Ну, можно и так сказать... Хелена Уэллс, агент Хранилища 12, - женщина вскинула руку, будто желая протянуть для рукопожатия, но тут же отдернула ее и взволнованно провела пальцами по ключицам, будто поправляя невидимый кулон на своей шее, - Меня крайне заинтересовали записи в личном дневнике одного из русских агентов, от 9 июля 1841 года. В них говорится об утерянном артефакте, действие которого крайне схоже с тем, с которым мы столкнулись в нашем времени. Поэтому нам с моим другом... Герберт небрежно махнула головой, указав тем самым жестом на стоявшего поодаль от нее человека. Только сейчас Михаил наконец заметил что они не одни: в нескольких шагах от них, у самого окна стоял его напарник, Евстафей Порфирьевич Сухарев, высокий, широкоплечий мужчина лет 35, с вьющимися, небрежно падающими на лоб, каштановыми волосами, янтарными глазами, длинным, тонким носом и аккуратной небольшой бородкой. - А, дружище, и Вы уже здесь? Как-то я Вас сразу не приметил... И что Вы все молчите? На Вас это совсем не похоже! Объясните ж нашей... - Дэвид Уолкотт, агент Хранилища 12, - с запазданием представился Евстафей Порфирьевич, также изъясняясь на английском. - Ну вот что, господа мои хорошие, это уже ни в какие ворота... - Да дослушайте же меня! - повелительно воскликнула женщина и продолжила: -Нам пришлось использовать мою машину времени, - на этом моменте агент Уэллс, не без самодовольной ухмылки интонационно выделила слово "мою" и с вызовом взглянула собеседнику в глаза, - чтобы поговорить с этим человеком лично, а если повезёт, вместе пережить описываемые события... Правда, в последнее время машина неисправна, поэтому случается сбой в установлении даты пребывания вплоть не только до нескольких месяцев, но и лет, а также при неудачном запуске может наступить смерть... Но мне показалось, я устранила все неполадки... Да, я уверена в этом. Ну так какой же сейчас год, месяц, день?.. - 1841-ый, Июль, 9-ое, 8 часов 43 минуты - время подавать завтрак, дорогуша, - ответил из полумрака коридора женский голос. И перед собеседниками появилась стройная пожилая дама в строгом коричневом платье с высоким воротником и белоснежными кружевными манжетами. Серебристые локоны были собраны в замысловатую прическу довикторианского стиля. Массивные серьги с черными алмазами слегка вздрагивали при каждом ее шаге и отвечали тихим звоном на стук ее каблуков. Это была бывший агент, а ныне наставница "новичков" - Софья Игнатьевна Горская. - О, прошу прощения, но я... Я не совсем та, за кого... Видите ли... - Хелена с благоговением смотрела на стоящую перед ней даму, почувствовав с ней некое душевное родство, и взволнованно пыталась объяснить что к чему, но не могла подобрать слова так, чтобы рассказ ее был лишен извечных ноток сарказма, привычных уже насмешок и скрытых унижений. - Да-да, я слышала, душа моя, это все потрясающе, но кто-то же должен готовить завтрак! - Но... - Поверьте, мне это не менее неприятно, чем Вам, но гарпия никого больше не впускает на кухню, кроме меня и Луши... - Гарпия? Та, которая... - Да-да-да, милая, та самая гарпия... - улыбнулась пожилая женщина, мягко кладя руку на плечо Хелены и слегка подталкивая ее в сторону лестницы, - О, Мишель, извольте все же переодеться, - добавила дама, бросив взгляд на Лермонтова, все ещё стоящего перед ними в шелковом халате, - понимаю Ваше отчаянное стремление произвести впечатление на нашу гостью, но подумайте обо мне: я все же женщина в возрасте. - К тому же, Ваши старания напрасны, - усмехнулась Герберт, и, развернувшись на каблуках, гордо проследовала за Софьей Игнатьевной. - Две гарпии пошли проведать третью, - рассмеялся Мишель, провожая Хелену враждебным взглядом, - хороша же Ваша напарница, сomme un Narcisse de fer! (5) Встретив непонимающий взгляд Дэвида, Михаил закатил глаза и, положив тому руку на плечо, спросил: - Vous parlez russe (6), мой друг? Собеседник отрицательно покачал головой. - Et en français? (7) - Un peu. (8) "Что ж... Великолепно..." подумал Михаил, и снова обратился к Уолкотту: -Attendez - moi dans la salle à manger. Par là, à gauche, (9) - при этих словах поэт на всякий случай махнул рукой, указывая направление. - Денёк обещает быть веселым... - пробормотал Лермонтов себе под нос, скрываясь за дверью комнаты, из которой недавно вышел. (1) - куропатка (франц.) (подчеркивается внешнее сходство с этой птицей) (2) - Доброе утро, месье, прощения за бестактность (франц.) (3) - Моя дорогая (франц.) (4) - не беспокойтесь (франц.) (5) - словно железный нарцисс (франц.) (6) - Вы говорите по-русски? (франц.) (7) - А по-французски? (франц.) (8) - Немного. (франц.) (9) - Ждите меня в столовой, туда, налево. (франц.)