Чудовища

В день инаугурации Кингсли Бруствера Гарри Поттер встретил любовь всей своей жизни. — Ладонна Забини, — представилась она и протянула ему руку; все её пальцы были унизаны золотыми кольцами. Стоявший рядом Кингсли неотрывно смотрел на неё и улыбался. Гарри мог его понять: эта белокурая женщина с ясными голубыми глазами приковывала взгляды всех гостей в зале. — Первая красавица магической Британии, Гарри, — сказал он. Ладонна весело рассмеялась и шутливо отпихнула Кингсли в сторону, закатывая глаза. — Вздор, — заявила она, но в уголках её губ пряталась довольная улыбка. — Рада познакомиться с тобой, Гарри Поттер. Блейзи много рассказывал мне про тебя, — Ладонна подмигнула Гарри, и он вдруг понял, что неотрывно смотрит на неё уже пару минут. — Не в лучшем ключе, но я ему не верю. Мы найдем с тобой общий язык, правда же? Гарри точно знал, что она похоронила семерых мужей и что её сын Блейз одного с ним возраста, но, когда Ладонна посмотрела на него так, словно бы видела в нём воплощение всех своих мечтаний, забыл обо всём на свете. Она была очаровательна; слишком очаровательна, чтобы не поддаться. — У тебя такие красивые глаза, — говорила она, когда они оставались наедине, и клала голову ему на плечо. Гарри казалось, что весь мир замирал, когда это происходило. — Мы с тобой прекрасно смотримся вместе, не правда ли? Гермиона твердила ему, что он слеп; Рон завистливо качал головой — у него у самого захватывало дыхание, стоило только Ладонне появиться где-нибудь рядом, сияя своей привычной ослепительной улыбкой. — Я люблю её, ясно? — огрызался Гарри и отворачивался от друзей, смотрящих на него с укором во взгляде. Улыбка Ладонны, в свою очередь, обещала ему все мирские наслаждения и радости одновременно, и он утопал в этом безумном круговороте чувств — с разбегу, без сожалений. Гарри целовал её тонкие пальцы, долго смотрел в глубину этих ярких голубых глаз и не мог поверить, что такое счастье досталось именно ему. Из всех остальных — только ему. — Ей нужны твои деньги, — настаивала Гермиона. — И твоя репутация. Неужели ты не видишь? Ладонна нежно обхватывала ладонями лицо Гарри и целовала, прикрывая глаза; она была эфемерной, неземной, и ему было плевать, что ей вот-вот исполнится сорок восемь лет. — Наверное, тебя я и ждала всю жизнь, — шептала Ладонна ему на ухо и давала бокал, до краев полный вина. Гарри смотрел ей в глаза и пил до тех пор, пока не начинала кружится голова. Три месяца спустя он сделал ей предложение руки и сердца, и Ладонна обрадовалась этому так искренне, что Гарри был уверен: с этого дня его Патронус засияет ярче прежнего. Но, когда он однажды попробовал это сделать, чтобы показать ей, у него ничего не получилось. Ладонна просто прижалась к нему всем телом и понимающе улыбнулась. — Ты просто пьян, любимый, — сказала она. Гарри кивнул и пригубил очередной бокал вина. — Ты идиот, Гарри, — сказал ему Рон. Джинни же просто ушла, хлопнув дверью; Гарри не стал сожалеть. Он был счастлив, впервые в жизни — по-настоящему счастлив и вечно пьян этой любовью, захватившей его с головой. Свадьбу они сыграли роскошно: Ладонна устроила празднование в своём особняке, пригласив кучу гостей. В белом платье она виделась Гарри настоящим ангелом, спустившимся к нему с небес, и он не стал печалиться, глядя на сумрачные лица своих друзей. — Если с Гарри что-то случится, вы за это ответите, — сказала Гермиона прямо на свадьбе. Ладонна заливисто рассмеялась, обняв Гарри за талию. — Что с ним может случиться, милочка? — Не смей так с ней разговаривать, — подытожил Гарри и не заметил боль, проскользнувшую в глазах Гермионы. Блейз так вовсе смотрел на него с насмешкой во взгляде, но Гарри было всё равно — главное, что Ладонна расцветала в его объятиях и улыбалась так ярко, что затмевала собой солнце. — Только попробуй её обидеть, Поттер, — прошипел он. — И ты пожалеешь, что не умер от руки Тёмного Лорда. — Я люблю её, — просто ответил Гарри. «Я люблю её, люблю, люблю, люблю». Ладонна наливала ему больше вина и жадно целовала, пристроившись у него на коленях. Гарри засыпал рядом с ней, и она же была первой, кого он видел, просыпаясь наутро. Он был счастлив. И любил её всё больше и больше с каждым днём, не замечая, что Ладонна никогда не пьёт вино вместе с ним. Полгода спустя Гарри замучили мигрени, и Ладонна лечила его гадкими зельями и настойками, заставляя выпивать всё до дна. В её взгляде искрилась озабоченность, а Гарри сжимал её хрупкую ладонь и целовал пальцы, закрывая глаза; боль так как будто отступала. Гермиона заставила его показаться целителю, но тот лишь улыбнулся и предложил пить настойки, которые варила ему Ладонна. — Ваша жена знает, что делает, мистер Поттер, — сказал он ему. Гарри с ним согласился. Ладонна знала. Она была всем тем, что ему было нужно в этом мире. — Покажись другому целителю, — настаивала Гермиона. Гарри не слушал и пил настойки, наслаждаясь моментом: Ладонна по-настоящему заботилась о нём и отчаянно хмурилась, когда у него снова начинала болеть голова. — Бедный мой, — говорила она и целовала в лоб. Иногда Ладонна ложилась рядом, устроив голову на его плече, и Гарри понимал, что его кожа горит: она была такой холодной. — Хочешь, я сварю тебе глинтвейн? Гарри пил, и ему не становилось лучше. К Рождеству он слёг с горячкой, а Ладонна дни напролёт сидела возле его постели и смачивала полотенце на его голове холодной водой. — Как же так? Я же говорила тебе, — сетовала она, — не нужно было выходить на улицу в одном пальто! — Прости, — шептал Гарри и прижимал её к себе крепче. Ладонна целовала его и не уходила, пока он не забывался в тревожном сне. По ночам она не спала и уходила из их спальни, говоря, что не может заснуть из-за тревоги о нём. Гарри верил и через силу открывал глаза, чтобы ещё раз посмотреть на неё: такую красивую и обеспокоенную. Когда Гарри умирал, заходясь в кровавом кашле, она всё так же сидела рядом и держала его за руку. Ладонна меняла полотенца на его голове и поправляла одеяло, ничего не говоря. Гарри видел, что она страдает, когда вглядывался в знакомые голубые глаза, и не боялся смерти. Он боялся только одного: что она останется без него совсем одна. Она гладила его по голове, убаюкивая; Гарри задыхался и больше не мог открыть глаза. — Милый, — прошептала Ладонна, склонившись к нему так низко, что он почувствовал её волосы на своём лице. — Ты слышишь меня? Он не смог ответить и услышал её серебристый смех. — Хорошо, — сказала она. Гарри понял, что он больше не может вдохнуть. Ладонна провела пальцами по его волосам. — Ты гордишься мной? — спросила она. — У меня получилось, Гарри. Её голос звучал глухо и далеко; Гарри медленно растворялся в пустоте, ни о чём не жалея. — Знаешь, а ведь я сделала то, чего дважды не смог сделать Тёмный Лорд.