***
Минерве было восемнадцать, когда она только поступила на службу в Министерство магии. С Долорес Амбридж её познакомил Элфинстон Урхарт на одном из корпоративов, когда она не знала, чем себя занять, и цедила из бокала шампанское маленькими глотками. — Я думаю, вы найдёте общий язык, — сказал Элфинстон и, улыбнувшись, оставил их двоих, оценивающе приглядывавшихся друг к другу, наедине. Минерва подумала, что новая знакомая выглядит даже младше её самой: и всё из-за веснушек на носу и огромных блестящих глаз, смотрящих на неё с нескрываемым любопытством. — Рада знакомству, — сказала Долорес и улыбнулась. «Милая», — устало подумала Минерва и пожала ей руку. — Взаимно. Так вышло, что они действительно подружились. В обеденные часы Минерва заходила в её кабинет, и у Долорес неизменно находились для неё и чай, и конфеты, и даже невероятно вкусные булочки, от которых невозможно было отказаться. За этими посиделками она не замечала, как проходит время, и наслаждалась разговорами обо всём на свете. Иногда Минерва думала, что она просыпается по утрам только ради этих их бесед за чашкой чая: единственное светлое из того, что мог ей обещать каждый последующий рабочий день. — Как так получилось, что мы не встречались в школе? — спросила как-то раз Минерва. Долорес слабо улыбнулась и заправила волосы за ухо. — Говори за себя, я тебя не раз видела. Минерва чуть нахмурилась, пытаясь вспомнить хоть что-то. Ей не удалось. — Не удивляйся, Минни, просто я училась на Слизерине. И они после недолгой неловкой паузы громко расхохотались. На следующем корпоративе они, пьяные, уже целовались в туалете и отбирали друг у друга полупустую бутылку огневиски, сдавленно смеясь. Минерва не помнила, как это случилось: в начале вечера Элфинстон упрямо подсовывал ей в руки алкоголь, а потом она удрала от него, увидев, что в зал вошла Долорес. Та помогла ей допить огневиски в стакане, а потом что-то пошло не так, как планировалось. Долорес, впрочем, не отпиралась, когда Минерва оттолкнула её от раковины и начала жадно целовать, пользуясь тем, что в женском туалете никого, кроме них, не было. — Если кто-то увидит? — прошептала Долорес. — Это вряд ли, — сказала Минерва и утянула её в одну из пустых кабинок. Они замолкали лишь тогда, когда слышали, что кто-то зашёл внутрь, и просто смотрели друг на друга, сдерживая нервные смешки. Когда они выбрались из кабинки, было уже глубоко за полночь; все их коллеги были слишком пьяны, чтобы заметить размазанную помаду на их лицах и искрящиеся от восторга глаза. А утром, проснувшись с похмелья не в своей постели, Минерва поняла, что ни о чём не жалеет. Два года в Министерстве пронеслись для неё как безумный сон: часы, проведённые в душном кабинете наедине с обрыдлой работой Минерва помнила смутно, и жизнь для неё играла красками лишь тогда, когда они оставались с Долорес вдвоём. Они пили чай в обед, как и всегда, уходили из Министерства вместе, наутро специально приходя обратно в разное время со стёртыми после долгих поцелуев губами и невыспавшимися, но довольными лицами. — Мы рискуем, — говорила Долорес, с утра замазывая на шее синяки, и Минерва просто обнимала её со спины за талию, ничего не отвечая. — Ты слышишь меня? — Никто не узнает. Долорес как будто соглашалась, а Минерва думала, что не протянет в Министерстве так долго. Её воротило от всего, что не было связано с Долорес, и лишь их тайком сорванные поцелуи в туалетных кабинках придавали ей силы работать дальше. У неё тряслись руки всякий раз, когда она слышала пренебрежительные колкости в адрес магглов; она закусывала губу всякий раз, когда улавливала в словах Долорес похожие вещи: с каждым днём всё чаще и чаще. Минерва отчаянно боялась завязнуть в этом, но молчала до тех пор, пока не пришло время собрать вещи и перебраться в Хогвартс: туда, куда её тянуло всё это время. — Что значит увольняешься? Долорес возмущённо скрестила руки на груди и нахмурилась. Минерва предпочла отвести взгляд в сторону и вздохнула. — Я всё решила. — И не сказала мне. Минерва закрыла лицо руками. Мысли в голове бились как ненормальные, но сказать что-то в ответ она не могла, потому что Долорес была кругом права: она сделала это специально, боясь, что она сможет её отговорить. Минерва знала: она бы осталась. Осталась, если бы только Долорес её попросила. — Это ничего не меняет, — наконец выдавила Минерва, заставив себя взглянуть ей в глаза. В ответ Долорес фыркнула и отвернулась от неё. Минерва не смогла её разговорить и ушла с тяжёлым сердцем, чтобы покинуть Министерство навсегда. Но, когда за ней закрылась дверь, Минерва отчего-то почувствовала, что с того момента завершилась не одна только её карьера в Министерстве. Они не разговаривали месяц, прежде чем Долорес смилостивилась над ней и согласилась встретиться в Хогсмиде. В Трёх метлах, как назло, оказалось необычно пусто, и Минерве казалось, что их разговор может услышать каждый любопытствующий. Было безумно неловко и страшно до того, что у неё предательски тряслись колени. — Ну и как тебе работа? — спросила её Долорес, не давая себя обнять. Минерва вздохнула и села на стул напротив. — Мне нравится. Я слышала, ты получила повышение... — Да, — перебила она. — Рада за тебя. — И я за тебя. Они замолчали. Тишина давила на уши, но Минерва заставила себя улыбнуться и не увидела в ответ ничего, кроме холода во встречном взгляде. Всё так же отстранённо они заказали себе по сливочному пиву и снова не смогли начать говорить. Минерва нервно откашлялась; Долорес скрестила руки на груди. — Ты хотела поговорить? — наконец не выдержала она. Минерва выдохнула. — А ты — нет? — Мне казалось, мы всё уже решили. Явственный упрёк: «Зачем ты тратишь моё время?» в голосе Долорес заставил Минерву вздрогнуть так, словно бы она ударила её по щеке. Ей пришлось сжать в пальцах кружку, чтобы скрыть дрожь в руках. — Я уже говорила, что мы подвергаем себя риску, — продолжила Долорес. — И, раз уж я получила повышение, а ты теперь работаешь с детьми, продолжать всё это было бы крайне неразумно. — Ты просто злишься на меня, — заключила Минерва, судорожно улыбнувшись. — Я так не думаю. Сухая улыбка тронула её губы. Минерва не нашла слов, чтобы ей возразить, и они разошлись, холодно попрощавшись. Долорес даже не обернулась ей вслед и трансгрессировала у самого выхода; Минерва, надеясь, что она ещё остынет, с тяжёлым сердцем вернулась в Хогвартс и всю ночь прорыдала в своей комнате, заглушая всхлипывания уголком подушки. Утром она пришла на первый урок так, словно всё было по-прежнему, и никто не заметил отчаяния, так и рвавшегося наружу из её груди. Они продолжили общаться путём случайных встреч и общих знакомых, но Долорес намеренно избегала разговоров наедине. Иногда Минерве казалось, что те два года были одной лишь её фантазией: до тех пор, пока не доставала из комода пачку с письмами и фотографиями в надежде, что однажды глухая боль в груди станет терпимее. Из газет она узнавала, что Долорес стала главой сектора, в котором работала; после — главой отдела магического правопорядка. Минерва присылала ей сдержанные письма с поздравлениями и получала такие же сухие ответы, а потом складывала их всё в тот же комод. В восемьдесят первом году Минерва приняла предложение Элфинстона в надежде вернуться к обычной жизни. Едва ли ей это помогло: однажды, напившись незадолго до свадьбы, она отослала приглашение Долорес. Утром с похмелья она обнаружила сову с письмом в клюве и, разорвав бумагу, обнаружила там то единственное, что заставило её сначала улыбнуться, а потом разразиться слезами отчаяния, рухнув обратно на подушки. Долорес написала: «Иди к чёрту, Минерва». Это дало ей понять одну главную вещь: Долорес было не всё равно. Это, впрочем, не прибавило ей счастья, когда Элфинстон надевал ей кольцо на палец и улыбался, обнимая её за талию. Три года спустя Минерва потеряла и его, но с ужасом обнаружила, что её это совсем не волнует. Переживала она только по поводу того, что Долорес может прийти на похороны Элфинстона; хуже этого было только подозрение, что её там не будет. И, разумеется, она не пришла. Встретились они много позже, уже тогда, когда Долорес занимала пост первого заместителя министра магии; она попыталась пройти мимо, но Минерва схватила её за рукав. Она вырвалась. — Что тебе нужно? — прошипела она. — Ты, — сказала Минерва и услышала в ответ искусственный смех, надрывный, но полный издевки. — Доброго вам дня, профессор Макгонагалл, — прохладно отозвалась Долорес и зашагала прочь, снова не обернувшись.***
— Как долго вы преподаёте в Хогвартсе? Минерва подняла на неё взгляд, на мгновение застыв с пачкой бумаг над раскрытой сумкой. Сердце пропустило удар. — В декабре будет тридцать девять лет. «И ты прекрасно это знаешь, Долорес». Долорес деловито записала ответ с таким видом, словно до этого они никогда не были знакомы. Минерва защёлкнула сумку. — Очень хорошо, — заключила Долорес и улыбнулась ей приторно-фальшиво; в её глазах читалась всё та же издевка. Минерва выдержала и это, сумев не сорваться как в прошлый раз. Руки предательски дрожали. — Результаты инспекции вы узнаете через десять дней. — Жду с нетерпением.