Чудовища

Когда-то он стал Пожирателем смерти ради неё. Им было по семнадцать; Белла тогда ещё носила фамилию Блэк, и в её глазах не сверкало фанатичное безумие. Игорь бы сказал так: она была совсем другой — до того, как Тёмный Лорд высосал из неё все краски и подогнул её под себя. Он любил её такую: с сияющим от восторга взглядом, копной непослушных волос и заразительным хохотом, от которого теперь ему хотелось только заткнуть уши. В Азкабане ей было тесно; Белла загнанным зверем металась по камере, бормотала что-то во сне и иногда плакала: тогда Игорю было почти её жаль. Родольфус не справлялся, и она кричала на него так, что эхо ещё долго отдавалось в мрачных стенах Азкабана, привлекая дементоров. Игорь пристально смотрел на неё сквозь прутья решётки и видел не Беллу, а кого-то другого: бледный, взлохмаченный призрак той девушки, которую он когда-то любил. Её лихорадило, трясло, а перед его глазами Белла была здоровой и яркой: в семнадцать, восемнадцать, в девятнадцать и даже в двадцать лет, а потом уже всё стало иначе. Игорь думал, что всему виной Тёмный Лорд. И — отчасти — Родольфус, который не сумел позаботиться о ней так, как следовало бы; так, как сделал бы это он, подари ему Белла хоть каплю возможности в прошлом. Она не дала ему даже надежды, и теперь они сидели вдвоём, друг напротив друга, в Азкабане и злились каждый на своё. Игорь знал, что Белла едва не вышвырнула из камеры отца, пришедшего просить её назвать имена других Пожирателей в обмен на свободу, и думал, что она дура. Вслух он этого не говорил: Белла и сама видела по взгляду и злилась ещё больше. — На свободе ты сможешь сделать больше, чем здесь, — устало убеждал её Игорь, когда остальные не слышали. В ответ она смеялась — хрипло и надломленно. — Нет, — повторяла она и трясла головой. — Нет, нет, нет. Не такой ценой, нет, нет, нет. Игорю хотелось её придушить. И по-детски кричать, чтобы она вернула ту Беллу, которую он так любил, обратно; ту Беллу, которая ещё не знала о Тёмном Лорде и жила для себя, в своё удовольствие. Ту Беллу, которая улыбалась, обнажив белые-белые зубы, и говорила ему, что однажды они оба будут счастливы. Не вместе, — для неё он всегда был лишь другом — но счастливы. Теперь же он смотрел на неё, худую, иссушенную и измученную, и спрашивал себя, это ли то счастье, которое она для себя бы выбрала? То, что она имела в виду, когда ей было семнадцать? От этих мысль горечь заполняла всё его существо и без помощи дементоров: те лишь медленно высасывали из него и без того ускользающий призрак семнадцатилетней Беллы. От этого должно было стать легче, но не стало. После школы они оба совершили ошибку: она — потому что поверила в идеи Тёмного Лорда и пошла за ним; он — потому что любил её и пошёл за ней. Тёмный Лорд знал об этом. И просто усмехался, проводя пальцами по шее Беллы и заставляя её трепетать от своих прикосновений. Видел Мерлин, в такие моменты Игорь хотел его убить. — Давай попробуем сбежать, — предложил он Белле однажды. — Не получится, — сказала она. Он снова захотел её придушить. Та Белла, другая, обязательно сказала бы: «Мы станем первыми сбежавшими узниками Азкабана». Эта же просто сидела и пустым взглядом сверлила стену. «Это не она», — говорил себе Игорь и лежал ночи напролёт с открытыми глазами, понимая, что вот-вот сойдёт с ума. Когда она мучила грязнокровок Круциатусом, это ещё были проблески прежней Беллы, с задором встречашей любую, даже самую безумную задачу на своём пути. Но когда она падала на колени перед Тёмным Лордом, низко опустив голову к полу, — это уже была не она. И тогда, когда она свела с ума Долгопупсов, потеряв голову от ужаса, — тоже совсем не она. В Азабане напротив него сидела совсем другая женщина, на которую Игорю было слишком больно смотреть. — И что мы теперь будем делать? — как-то раз совсем тихо спросил у них Барти, и в ответ ему Белла насмешливо фыркнула. — Скули, пока не сдохнешь, — предложила она. Игорь задумался. Он посмотрел на Беллу и вспомнил, что там, дома, у него лежат её фотографии и письма. Не те, в которых она угрожала ему, не те, в которых она плакала и умоляла его трансгрессировать к ней, потому что Тёмный Лорд снова переломал ей рёбра и замучил до хрипа, но те, в которых она звала его сбежать из дома посреди ночи, чтобы повторить то самое заклятие, которое она только что вычитала в книжке. И фотографии — со школы и с выпускного, на которых она не похожа на блеклое подобие самой себя несколькими годами позднее. «Я люблю не тебя», — подумал он и вдруг улыбнулся ей; Белла закатила глаза и отвернулась. А на следующий день он попросил пересмотреть своё дело в Визенгамоте.