Чудовища

Беллатрикс металась в кровати в нестерпимом жару, мучимая ночными кошмарами, и спутавшееся вокруг её шеи одеяло сдавливало горло. Похолодевшими пальцами она вцепилась в него; с губ почти сорвался сдавленный вскрик, когда она вдруг распахнула глаза и рывком села, часто и тяжёло дыша. В комнате было темно, но перед её глазами всё ещё плясали алые блики — отголоски сна, в котором запах гари проел ей все лёгкие. Беллатрикс отбросила в сторону мешавшее одеяло и опустила ноги на холодный пол; Родольфус на другой кровати мирно спал, даже не пошевелившись на тот шум, который она подняла из-за своих кошмаров. Ей пришлось прокрасться прочь из комнаты, лишь там зажечь свечу и швырнуть заклятие в камин, не переставая метаться из стороны в сторону подобно загнанному зверю: мысли никак не желали угомониться. Подойдя к полке возле камина, Беллатрикс налила себе в бокал вина и выпила его залпом, зажмурившись от отчаяния; когда она открыла глаза, в комнате по-прежнему стояла она одна, бросающая длинную тень на каменный пол. Она без сил рухнула на диван с новой порцией вина, смежив веки — кошмары мучили её добрых полгода с тех пор, как Тёмный Лорд уничтожил Гарри Поттера и установил свою власть во всей магической Британии. Беллатрикс, ставшая во главе поискового отряда, исправно излавливала ему всех беглых предателей: её стараниями в Азкабане ждали своей смерти все оставшиеся Уизли; этим вечером она лично казнила Минерву Макгонагалл, но во снах её преследовали вовсе не мёртвые глаза бессчисленных жертв, павших от её рук. Беллатрикс резко вскинула взгляд на стену перед собой и снова вскочила на ноги, подойдя к фотографиям всех неугодных Тёмному Лорду волшебников: некогда она сама развесила их, ежедневно зачеркивая красным крестом лица тех, кто больше не представлял для них проблемы. В полумраке эти маркеры полыхали не хуже огня в камине; редкие снимки избежавших своей участи предателей насмешливо ухмылялись ей со стены. Так казалось Беллатрикс — и потому лишь, что из самого центра её самодельного коллажа ей криво улыбалась девушка со спутанными каштановыми волосами, в глазах которой бликами отражалось дикое пламя. Гермиона Грейнджер ускользала из её рук на протяжении шести месяцев, ловко выпутываясь из всех возможных ловушек, что расставляла Беллатрикс, надеясь, что однажды силки сомкнутся возле её шеи и уже не позволят выбраться на волю. Эта игра, эта одержимость будто держала их обеих, отчаянно погрузившихся в неё с головой и совершенно не умеющих проигрывать. «Я всё равно найду тебя», — подумала Беллатрикс и криво улыбнулась изображению на стене. Родольфус говорил ей, что она одержима; ей было наплевать — она точно знала, что не успокоится до тех пор, пока не доберётся до Грейнджер, и готова была приложить к этому столько усилий, сколько потребуется. Отступать она не умела: и пусть Тёмный Лорд уже давно махнул рукой на беглянку, и пусть она уже не представляла для них никакой опасности, Беллатрикс точно знала, что не отступит — не какой-то поганой грязнокровке в силах было оставить её в дураках. Той ночью она так и не сомкнула глаз. Утром Родольфус обнаружил Беллатрикс за рабочим столом, старательно перелистывающей книги по поисковой магии: впрочем, подобные чары были бессильны без крови, которой у неё, разумеется, не было. Он недолго постоял над ней, ничего не говоря и явно надеясь на внимание с её стороны, но, не дождавшись, со вздохом сел рядом и забрал фолиант. — Ты опять не спала, — с укоризной сказал он. Беллатрикс коротко фыркнула и устало откинулась на спинку стула. — Хватит так на меня смотреть. В ответ Родольфус лишь едва слышно хмыкнул и перевернул пару страниц. — Не поможет, — заключил он, швырнув книгу обратно на стол. — Мы уже обсуждали это два месяца назад. С чего ты так уверена, что эта грязнокровка до сих пор находится с Британии? Беллатрикс прищурилась. — Просто знаю, — отрезала она и с грохотом отодвинула от себя стул, рывком поднявшись на ноги. Родольфус не стал её окликать. Вечером того же дня Тёмный Лорд тоже не стал ничего ей говорить, когда Беллатрикс в порыве ярости едва не задушила Фенрира, вернувшегося с рейдов ни с чем: лишь коротко усмехнулся, наблюдая за тем, как она, совершенно забыв обо всём, визжала во весь голос и накладывала на оборотня Круциатус снова и снова. — Ты знаешь её запах, — прошипела она Фенриру в лицо. — Сдаётся мне, ты недостаточно стараешься, оборотень. — Её нигде нет, — выдохнул он. — Лжец! Беллатрикс снова замахнулась палочкой, но Тёмный Лорд подошёл к ней со спины и мягко перехватил её руку. Она вздрогнула и застыла; сердце, бешено колотившееся в груди, и не подумало успокаиваться. — Достаточно, — сказал Тёмный Лорд. — Думаю, он тебя понял, Белла. Она нехотя отступила и осторожно кивнула, спрятав палочку в полах мантии. Фенрир с трудом перекатился на бок и поднялся на четвереньки, тяжёло дыша. «Чокнутая», — прочитала Беллатрикс в его глазах и едва снова не схватилась за палочку; Тёмный Лорд коротко покачал головой из стороны в сторону, и она с трудом отшатнулась, набрав в грудь побольше воздуха, чтобы ослабить плещущуюся внутри неё ярость. — Ты замечательно поработала, Белла, — Тёмный Лорд остановил её у самой двери, ухватив за локоть. Его взгляд безмолвно сказал: «Ты увлекаешься»; Беллатрикс лишь улыбнулась ему окаменевшими губами. — Но этого недостаточно, мой Лорд. Ночью ей снова снилась Грейнджер, насмешливо усмехавшаяся ей в лицо и ускользавшаяся прочь всякий раз, когда Беллатрикс удавалось приблизиться к ней хоть на шаг. Из липких пут кошмара её вытащил Родольфус, который разбудил её на рассвете, — и она, не сразу разглядев за призрачным женским силуэтом своего мужа, снова едва не закричала: в ушах отдавался чужой голос, манивший её и звавший следом за собой. — Её нашли, — сказал он, не заметив замешательства в глазах Беллатрикс. — Оборотни спрашивают, что с ней... — Нашли? Где она? Беллатрикс оттолкнула Родольфуса от себя и вскочила на ноги, едва не споткнувшись об обвившееся вокруг её лодыжек одеяло. — Доставили в Азкабан, — ответил он, чуть нахмурившись. — Если ты хочешь её допросить... Она вновь не дала ему договорить, схватив со стула мантию и метнувшись в сторону ванной комнаты — ей казалось, она вот-вот задохнётся. В Азкабане Беллатрикс появилась уже через полчаса. Грейнджер ожидала её в камере для допросов: она сидела, ссутулившись, за столом; её руки были связаны поблескивающей магической цепью, и Беллатрикс на мгновение замерла напротив двери, вглядываясь в эти слишком знакомые ей по кошмарам неряшливые локоны, ставшие почти чёрными от грязи — в них путались пожухлые листья. Мантия на ней была разорвана до того, что чудом держалась на плечах; на щеке красовался огромный кровоточащий порез. — Я её уже допрашивал, — сказал Долохов. Беллатрикс чуть прищурилась. — Бесполезно. — Она моя, Долохов. Она рванула на себя дверь. Грейнджер вскинула на неё затравленный взгляд, и Беллатрикс встретилась с её тёмными глазами, в которых прочитала не страх, но отчаянное упрямство; ей показалось, что в их глубине отражаются блики пламени, и почуяла запах гари из собственных снов. — А вот и ты, грязнокровка, — оборонила Беллатрикс, усмехнувшись. Грейнджер не ответила, отвернувшись к стене. — Вижу, далеко ты не ушла. — Не ушла, — эхом отозвалась Грейнджер, и ей показалось, что по её губам проскользнула надменная улыбка. Беллатрикс сделала лёгкий выпад палочкой, и она с тихим вскриком рухнула лицом на стол, прижав к щеке руку. Столь сладкий запах крови донёсся до неё, вынудив невольно усмехнуться. — Боюсь, двухместной камеры для вас с предателем крови не найдётся, — протянула Беллатрикс, с удовольствием проговаривая каждое слово; от её взгляда не скрылась и тень боли, проскольнувшая по лицу Грейнджер — она оказалась права. Её решение оставить Уизли в живых стало удачной приманкой. — Но не переживай, грязнокровка… Завтрашним утром я позволю тебе своими глазами посмотреть на его казнь. Она уже почти ушла, отвернувшись, когда услышала, что Грейнджер позади неё чуть пошевелилась и как будто выдохнула с облегчением. Беллатрикс застыла, так и оставшись держаться за дверную ручку; Долохов, маячивший в коридоре, поднял на неё вопросительный взгляд, но слова уже не понадобились: здание Азкабана прорезал яростный вой сигнальных чар. — Мерлин! — взвизгнула Беллатрикс, ударив рукой по двери; решётки отчаянно зазвенели от напора. Долохов уже опрометью мчался вниз по лестнице, а она, рывком развернувшись, наставила на Грейнджер волшебную палочку. — Круцио! Девчонка рухнула со стула на пол, забившись в судороге боли, а Беллатрикс, не помня себя от ярости, подлетела к ней и схватила за волосы, заставив подняться на ноги и грубо прижав её к стене. — Как по-гриффиндорски, — прошипела Беллатрикс ей в лицо. Грейнджер ей улыбнулась — потрескавшиеся губы кровили, но в её глазах всё равно горело торжество. Её дыхание обожгло щёку, словно бы вновь вернув в ночной кошмар вместе с этим ужасным запахом гари. — Но далеко им не уйти. В этот момент её близость, столь дерзкий блеск в глазах — всё это, смешавшись в одно и словно бы затащив её обратно в сновидение, подняло в груди Беллатрикс жар, с которым она не в силах была совладать последние полгода. Поцелуй, больше похожий на укус, заполнивший кровью весь рот, едва не свёл её с ума; Беллатрикс не сразу поняла, что она сделала, пока не почувствовала, что Грейнджер отчаянно сопротивляется, пытаясь отпихнуть её от себя. На мгновение их взгляды встретились. Беллатрикс отшатнулась. — Не сводите с неё глаз, — прошипела она егерям, в полнейшей растерянности расступившимися перед ней и не нашедшими для неё каких-либо слов. Беллатрикс в этом и не нуждалась: она метнулась вниз по лестнице, намереваясь присоединиться к Долохову, и сжала палочку в руках так сильно, что рисковала вот-вот её сломать. Однако Уизли успели исчезнуть из своих камер. — Дрянь! — дома Беллатрикс в ярости смахнула со своего стола все книги и бумаги, не помня себя. Следом со звоном разбился бокал, который она так и забыла вместе с остатками вина, но она уже не обратила на это никакого внимания: на шум примчался домовик, в растерянности оглядевший поднявшийся кругом бардак. — Не трогай! — Беллатрикс метнула проклятие и в него; болезненный вскрик она уже не услышала, поскольку пыталась дрожащими руками наполнить целый бокал. В конце концов, она этого не делала. Она этого н-е-д-е-л-а-л-а. Беллатрикс опрокинула в себя весь бокал, но вкус крови во рту как будто только усилился. Она зло вытерла губы рукавом, принявшись остервенело скрести себя ногтями, но это не помогло: случившееся стояло у неё перед глазами, не давая выдохнуть. Ей пришлось выпить ещё. И ещё. И ещё. Грейнджер всё так же насмешливо ухмылялась ей со стены. Беллатрикс швырнула в её снимок бокал и двумя взмахами палочки поставила на нём пламенеющий алый крест; от этого легче не стало. Стиснув голову руками, она рухнула на пол на колени и затряслась, кусая собственные пальцы, но не чувствуя при этом никакой боли. В груди всё ещё полыхал пожар. В забытьи ей снова виделась Грейнджер, и в её тёмных глазах сверкали блики огня; Беллатрикс, задыхаясь, промучилась весь остаток дня. На общем собрании тем же вечером Тёмный Лорд сообщил о том, что оборотни успели поймать Уизли на границе, и с одобрением сжал плечо Беллатрикс. Она этого будто не заметила: озноб завладел всем её телом, вынудив в отчаянии укрыть от взгляда Повелителя то, что случилось в камере Грейнджер после побега Уизли. Тот ей ничего не сказал, а Беллатрикс, вернувшись домой вместе с Родольфусом, не позволила ему лечь спать, у самой двери в спальню требовательно поцеловав его в губы. Выспаться ей удалось лишь после зелья без сновидений, которое она приняла вместе с вином после того, как муж, изнеможённый, задремал на своей половине кровати. — Я хочу, чтобы это сделала ты, — сказал ей Тёмный Лорд на следующий день, когда Беллатрикс трансгрессировала на его зов — с явным запозданием, поскольку проснуться ей удалось далеко не сразу. — Я, Милорд? — переспросила она, метнув взгляд в сторону камеры Грейнджер. Той видно не было: она лежала, уткнувшись лицом в стену, и как будто бы не слышала, что они обсуждали именно её. Тёмный Лорд усмехнулся. — Сочти это за оказанную тебе честь. Беллатрикс медленно кивнула: для неё это было сущее наказание, но сказать этого вслух она не смогла. Тёмный Лорд смотрел на неё с одобрением, и ей невыносима была сама мысль о том, что она его бесконечно разочаровала. В далёких мыслях поцелуй грязнокровки воспламенял её тело, но признаваться в этом даже себе она не спешила — даже тогда, когда дома изнывала в ванной под потоками горячей воды и касалась себя пальцами, задыхаясь. — Как ты её убьёшь? — лениво спросил её Родольфус, не отрываясь от газеты. Беллатрикс закусила губу и закинула ногу на ногу. — Сожгу, конечно. Муж хрипло рассмеялся; она его не поддержала и скомкала салфетку, притворяясь, будто она разглядывает завтрак на своей тарелке. Кусок ей в горло не лез. О здоровом сне она забыла слишком давно, чтобы удивиться собственному бледному лицу в отражении зеркал с безумно блестящими глазами. «Сегодня всё закончится», — поклялась она себе, коснувшись впалой щеки, и чуть улыбнулась. Легче от этого ей не стало. И не стало даже тогда, когда она поняла, что единственными свидетелями казни Грейнджер будут лишь она и Тёмный Лорд и что грязнокровка уже никуда от неё не денется. Уж теперь-то — теперь! — в её карих глазах плескался животный страх, и улыбка уже не бороздила рано постаревшее, но всё же точно ещё молодое — сквозь морщины и ужас — лицо девчонки. В Азкабане ей выдали белую мантию; её волосы струились до самой талии, завиваясь на концах — в них больше не путался всякий мусор. Беллатрикс прерывисто выдохнула. Тёмный Лорд улыбнулся. — Приступим, — небрежно бросил он. Беллатрикс расправила плечи — зеркально с Грейнджер, стремившейся успокоить панику в высоко вздымающейся груди. Они обе безотрывно глядели друг на друга, и Беллатрикс казалось, что эти глаза прожгут её насквозь. «Не медли», — велела она себе и вскинула палочку; Грейнджер инстинктивно попыталась отшатнуться в сторону, но упала, связанная путами заклятия, и не смогла уже подняться снова. Один небрежный взмах очертил вокруг неё огненное кольцо, и знакомый сладостно-мучительный жар ударил Беллатрикс в лицо. В этот раз она всё-таки задохнулась, когда увидела очертания хищных зверей в пламени, бросающихся на пытающуюся закрыться от них руками Грейнджер. Тёмный Лорд не сводил с этого глаз, а Беллатрикс, чувствуя запах горящих волос и видя только начинающие вздуваться на руках девчонки волдыри, вдруг пришла в ужас. И огонь ослаб. Звери отступили, но крики Грейнджер тише не стали — Беллатрикс готова была поклясться в том, что они проедят ей весь мозг. Адское пламя снова взвилось вверх, когда она встретилась взглядом с Тёмным Лордом, но дышать нормально она уже не смогла, прижав к носу рукав мантии. «Пусть она сгорит, сгорит, сгорит», — застучало у неё в голове с отчаянием, от которого сдавливало горло. Глаза слезились не то от огня, не то от ужаса. Запах горящей плоти и полные боли крики наполняли комнату, нисколько не затрагивая за собой ничего, кроме бьющейся в агонии Грейнджер и вывернутых наизнанку нервов Беллатрикс, которой было дурно и душно, хоть пламя и подчинялось ей, не доставляя ни ей, ни Тёмному Лорду никакого дискомфорта. И, когда всё закончилось, в комнате ничего не осталось: ничего, даже запаха, которое адское пламя поглотило следом за собой. Какое-то время в комнате стояла тишина, и лишь Беллатрикс, дрожа, пыталась выровнять своё дыхание. Затем Тёмный Лорд медленно поднялся на ноги. — Великолепная работа, — заключил он, окинув ленивым взглядом то место, где мгновением ранее сгинули последние остатки плоти за столбом обезумевшего огня. Беллатрикс не ответила. Ей пришлось притвориться, что она пытается сунуть в карман палочку, чтобы Тёмный Лорд не заметил, как сильно дрожат её руки. — Думаю, на сегодня достаточно, — он бросил на неё мимолётный взгляд и усмехнулся, шагнув в сторону двери. — Сегодня ты можешь отдохнуть. Ей понадобилось ровно две секунды, чтобы понять: легче ей совершенно не стало. И, возможно, уже не станет. — Милорд! — вскрикнула Беллатрикс, метнувшись следом за ним, и чудом не запуталась в полах собственной мантии; грудь спёрло от режущей боли, и она рухнула перед ним на колени, склонив голову так низко, как только могла. — Милорд... Она вцепилась в его мантию подобно утопающей, хватающейся за последнюю оставшуюся соломинку, которая грозилась вот-вот оборваться, и громко всхлипнула. Тёмный Лорд остановился, ничего не говоря. — Я должна... должна, — выдохнула Беллатрикс, по-прежнему задыхаясь. — Вы должны знать, Милорд!.. — Ты справилась со своей задачей, — негромко прервал Тёмный Лорд. — В чём дело? Его взгляд, обращённый к Беллатрикс, был необычно спокоен и почти мягок; от этого ей стало ещё хуже. «Должна, — стучало у неё в голове. — Ты должна сказать». Но язык будто налился свинцом. — Эта грязнокровка... — прошептала она, отпуская его мантию и вцепляясь пальцами в собственные волосы. — Милорд... Беллатрикс не закончила, безутешно разразившись слезами; Тёмный Лорд терпеливо ждал, не стремясь её торопить. — Я поступила неправильно, — наконец выдавила она, заламывая руки. — Поверьте мне, Милорд, я помню всё, что вы говорили о маггловских выродках, но... я... Моя вина тяжела, мой Лорд, но, прошу вас... — Просишь?.. — переспросил он, наклоняясь ближе к ней. Беллатрикс, почувствовав его дыхание возле своей щеки, едва не лишилась чувств. — О чём же, Белла?.. Этот вкрадчивый шёпот заставил её вновь содрогнуться от беспощадных рыданий, подкативших к горлу. Беллатрикс прижала к разгоряченным щекам трясущиеся руки и замотала головой из стороны в сторону, издав жалкий всхлип, который вырвался из самой глубины её существа. — Вы были правы, — сказала она. — Мне следовало оставить всё до того, как я успела необратимо испортить всё — всё, во что я так верю, — Беллатрикс нашла в себе силы вскинуть на него взгляд, но не прочла на его лице ни единой эмоции. — Но я не думала, что это пересилит меня саму, Милорд!.. Она почувствовала, как Тёмный Лорд коснулся пальцами её щеки и отбросил в сторону спадавшие на её лицо пряди. Он по-прежнему ничего не говорил, храня абсолютное молчание; Беллатрикс знала, что он ожидал, когда она скажет всё сама. И оттого ком в горле становился лишь туже. — Я увлеклась, — одними губами проговорила Беллатрикс и уронила голову на собственные колени, взвыв в голос. — Я не устояла, Милорд, но должна была! Она вскружила мне голову... да, — её пальцы сомкнулись в кулаки, беспощадно скомкав юбку мантии. — Да, да, да, — Беллатрикс чуть не вскочила на ноги, но Тёмный Лорд удержал её на месте, положив руку ей на плечо. — Эта грязнокровка вскружила мне голову... Сильнее, чем я могла себе представить, я почти ослепла от страсти, — вдохновенно продолжила она, уже совсем позабыв, что мгновение тому назад слёзы душили её изнутри. — И не совладала с собой, не поняла сразу, во что она так отчаянно пытается меня втянуть! Милорд! Она стиснула его ладонь, задыхаясь. Тёмный Лорд всё ещё молчал. — Как я была глупа, — взгляд Беллатрикс забегал по комнате. — Этому нет оправдания! Я попыталась исправить всё лишь тогда, когда было слишком поздно... О! — её руки безвольно соскользнули на пол. — И вижу я только сейчас... И я знаю, Милорд, тому нет оправдания. Я поцеловала её; я не совладала с собой. Смею ли я теперь просить у вас милости, Милорд?.. Смею ли?.. Страх растворился без следа, когда Беллатрикс рухнула лицом на пол у ног Тёмного Лорда, почувствовав, что слёзы вновь застилают лицо; прежде бушевавшие в груди эмоции сменились одним лишь смирением. Она дрожала, ожидая чего угодно и зная, что вытерпит любую пытку в полнейшем убеждении её заслуженности. Беллатрикс ждала, дыша через раз; тишина казалась ей не невыносимой, но логичной, теперь — абсолютно понятной и справделивой. Но боль не пришла. — Белла, — негромко оборонил Тёмный Лорд; с тихим шелестом мантии он поднялся на ноги, нависнув над ней. Беллатрикс не подняла взгляд. — Поднимайся. Ей показалось, что она неправильно поняла приказ, и она не решилась подняться с колен. Однако Тёмный Лорд, едва слышно выдохнув, схватил её за предплечье и почти рывком поставил на ноги, а после бесцеремонно толкнул в кресло и остался стоять над ней. Палочки в его руках не было. — Милорд... — прошептала Беллатрикс. — Кем бы был я, не будь всё сказанное тобой для меня фактом известным и понятным? — осведомился он, не обращая внимания на её трясущиеся плечи. — Мне известно всё, Белла. Что же я тебе могу сказать? Тёмный Лорд опустился на подлокотник кресла и улыбнулся краем безгубого рта; Беллатрикс, как ни старалась, не могла найти в его взгляде и тени осуждения. Не было и разочарования, но тугой ком в груди вовсе не думал расслабляться. — Плоть слаба, Белла, — проговорил он, касаясь её плеча снова. — В этом нет ничего постыдного. — Но... — Молчи, пока я говорю, — уже холоднее оборвал он её, и Беллатрикс послушно сомкнула губы, потупив взгляд. — Ты всего лишь человек, Белла. Противиться низменным позывам — занятие бесмысленное, бесполезное. И я не требую этого ни от тебя, ни от кого бы то ни было ещё. Широко распахнув глаза, Беллатрикс смотрела на него с изумлением, которого прежде не испытывала. Тёмный Лорд говорил неторопливо, мягко; отеческий жест, которым он удерживал её от очередного падения, так и вовсе сбивал с толку. Беллатрикс вновь не смогла совладать со слезами: в этот раз полными благодарности и облегчения. — Важно лишь то, что ты выполнила своё обязательство, — выдохнул он, наклонившись к ней. Беллатрикс затрясла головой, не в силах произнести ни слова. — И это я ценю превыше всего, Белла. После он говорил ещё очень много; Беллатрикс ловила каждое его слово, жадно впиваясь взглядом в его лицо, и не могла сдержать трепет, который сотрясал всё её тело. Тёмный Лорд видел это и улыбался, продолжая; она целовала его руки и плакала у него на коленях, сбивчиво осыпая благодарностями. Он позволял ей это и снова говорил, когда у неё иссякали всякие слова. — Я великодушен, Белла, — произнёс он напоследок, вставая. Беллатрикс бы горячо согласилась, если бы только могла; на деле её хватило лишь на то, чтобы всей грудью повалиться на подлокотник кресла и зарыдать снова. И, когда он ушёл, она вдруг почувствовала, что впервые за эти долгие месяцы она ощущает необычайную лёгкость на душе.