Чудовища

Миссис Дурсль рыдала у него в кабинете, закрыв лицо руками; мистер Дурсль неловко приобнимал её за плечи и нервно отбивал ногой странный ритм. Это была тяжёлая, душещипательная сцена, которую доктор Риддл наблюдал слишком много раз за свою долгую карьеру и уже почти научился не поддаваться удушающему чувству отчаяния, исходившему от каждой семьи. — Я так за него боюсь, — прошептала миссис Дурсль, нервно цепляясь за крошечную сумку на своих коленях; другой рукой она зажимала свой рот, и от этого её голос становился совсем приглушенным. — Мы делаем всё для выздоровления вашего сына, миссис Дурсль, — лаконично ответил доктор Риддл, сжав между пальцев переносицу. — Однако я уже говорил: для полного излечения необходим труд обеих сторон, и то, что происходило с Гарри за последние годы... — Я понимаю, понимаю, — перебила она его, судорожно выдохнув. — Но я не могу... Послушайте, он всегда находит способ добиться своего. Он не раз сбегал даже отсюда, и я ума не приложу, как... Не закончив, миссис Дурсль снова горестно всхлипнула и уткнулась лицом в широкое плечо своего мужа, затрясшись от рыданий. Тот нервно откашлялся. — В этот раз мы подойдём к делу со всей возможной ответственностью, — решительно заявил мистер Дурсль. — Мы, конечно, понимали, что с такой наследственностью этот ребёнок пойдёт по кривой дорожке, но мы до сих пор уверены, что это можно... излечить. Для его же блага. — И для этого нам придётся приложить много тяжёлой совместной работы, — согласился доктор Риддл, кивнув. — Какое-то время мальчик побудет у нас, он снова находится в критическом состоянии... впрочем, вы всё это уже знаете. Могу лишь заверить вас в том, что мы предпримем все меры, чтобы пресечь всякую возможность срыва в течение всего периода восстановления. — Всё будет хорошо, — подытожил мистер Дурсль, сжав плечо рыдающей жены. Доктор Риддл слабо улыбнулся, надеясь, что так оно и будет: каждый их пациент заслуживал второй шанс. У Гарри Поттера был огромный послужной список: он начал употреблять ещё в одиннадцать лет, уцепившись в наркотики как за панацею от тягот реалий, пребывать в которых он был совершенно не способен. За прошедшие шесть лет он пережил два случая передозировки, но не намеревался отказываться от пагубной привычки, яро сопротивляясь отчаявшимся родителям и путая вымысел с реальностью. Насколько знал доктор Риддл, Гарри лишился родителей в годовалом возрасте — Лили и Джеймс Поттеры погибли во время очередной перепалки со своим приятелем по игле. Ребёнку повезло выжить в чуть было не загоревшемся впоследствии доме, а сестра его матери, миссис Дурсль, забрала его к себе. Когда Гарри исполнилось одиннадцать, он узнал правду о своих родителях и не смог принять её в первозданном виде, не придумав ничего лучше наркотиков для того, чтобы забыться. В двенадцать лет он впервые попал в клинику доктора Риддла трясущимся тощим мальчишкой с бегающими глазами; с тех пор мало что изменилось. — Сколько вам лет, мистер Поттер? — Семнадцать. Доктор Риддл спокойно кивнул и записал всё в свой блокнот. Однажды Гарри выхватил один такой у него из рук и изрезал ножом для бумаги, что-то крича; той же ночью он сбежал из клиники и достал себе новую дозу — все старания вылечить его пошли прахом. Теперь же он сидел напротив него, вперив пустой взгляд в стену напротив, и нервно перебирал дрожащими пальцами. — Вы знаете, где сейчас находитесь? — Предполагаю, — он чуть прищурился. — Снова празднуете победу, Том? Это ненадолго. — Вы помните, что с вами случилось? — спросил доктор Риддл, не обращая внимания на его выпад. Гарри улыбнулся — скорее осклабился, растянув потрескавшиеся губы в жутковатой гримасе. У него совсем ввалились глаза. — Снейп убил Дамблдора, — отстранённо сказал он. — И вы это знаете. Об этом везде пишут. — И теперь вам не у кого достать дозу, — подытожил доктор Риддл. — Смотрите на это с приятной стороны, мистер Поттер. Ваши родители о вас беспокоятся. От этих слов на челюстях у Гарри проступили желваки. — Они не мои родители! — рявкнул он, хлопнув ладонью по столу. — Это вы убили моих настоящих родителей! Поэтому он и был потенциально опасным: убедившийся до глубины души в своей исключительности и выдуманном мире вокруг себя. Доктору Риддлу первое время даже льстила отведённая ему роль вселенского зла, но очень скоро это перестало быть забавным. В одиннадцать лет Гарри едва не поджёг своего учителя, но на этом его проблемы только начались: хуже всего за эти годы было ограбление чиновницы, которую Дурсли с трудом убедили не выдвигать против него никаких обвинений. — Нет, мистер Поттер, — доктор Риддл устало смежил веки и покачал головой. — Я не убивал ваших родителей. Вы жили в сиротском приюте, помните? Потом вас усыновили мистер и миссис Дурсль, и, право... Гарри хрипло рассмеялся. — Они ненавидят меня. Они запирают меня дома и не позволяют говорить о… о... — Иначе бы вы давно умерли от передозировки, мистер Поттер. Ваши родители о вас заботятся. — Единственное, о чём они заботятся, так это о том, как будут выглядеть в глазах других, — отрезал Гарри и зло сверкнул взглядом в сторону доктора Риддла. — Что вы замышляете, Том? Я всё равно найду выход... Говорить с ним всегда было тяжело: доктор Риддл знал об этом не понаслышке. Гарри жил в другой реальности, и даже в трезвом состоянии не отказывался от своих фантазий: проблемы были куда глубже, чем злоупотребление наркотиками. Таких пациентов за долгую карьеру доктора Риддла ещё не было: и если паранойя и возвышение самого себя были вещами привычными в его сфере, то чётко продуманный мир со своими правилами и законами он встречал впервые. — И бога ради, мистер Поттер, верните мне мой бейдж. Вам он совсем ни к чему. — Это всё равно подделка, — Гарри хмыкнул себе под нос, достал из-за пазухи бейдж и кинул ему на стол. Доктор Риддл со вздохом забрал его и повесил себе на шею. — Я в любом случае найду то, что вы так тщательно от меня скрываете. Разумеется, к концу сеанса они так ни к чему и не пришли: Гарри требовал рассказать ему, где находится Северус Снейп, и громко кричал, что убьёт его — если не самостоятельно, то это сделают его друзья. Доктору Риддлу пришлось связаться с полицией и предупредить, что их сотрудник может оказаться под ударом, а потом, оставшись в кабинете один, понял, что вот-вот заснёт за столом от усталости. Белла, заглянувшая к нему со стаканчиком кофе из забегаловки через дорогу, смогла лишь грустно ему улыбнуться. — Он успокоился? — спросил доктор Риддл, с благодарностью принимая у неё кофе. Белла забралась с ногами на его стол и покачала головой; выглядела она тоже неважно. — Снова говорил о Сириусе? — Может быть, это и правда моя вина? — отозвалась Белла, запрокинув голову вверх. — В конце концов, он мой кузен, а я не успела вовремя понять, что с ним что-то не так... Доктор Риддл перехватил её дрожащую руку и прижал её к губам, закрыв глаза. Она не вырвалась. — Не говори так, — он вздохнул. — Не ты вводила ему в вены наркотики до тех пор, пока он не погиб. С Сириусом Блэком Гарри познакомился, когда лежал с ним в одной палате, и очень быстро заразил его своими фантазиями. С тех пор доктор Риддл старался держать его в изоляции ото всех остальных. — Может быть, уйдёшь сегодня домой пораньше? Белла в ответ неопределённо повела плечом. Выглядела она измученной, но не торопилась жаловаться, работая заметно больше обычного: доктор Риддл знал, что возвращаться домой ей не хочется больше, чем возиться с полубезумными буйными пациентами, норовившими вцепиться ей в глотку — стоило только зазеваться. — Думаю, сегодня я опять задержусь, — сказала она наконец, смежив веки. — Много работы, так что... — Я имел в виду наш дом, Белла. Он встретил её недоумённый взгляд, который тут же сменился гримасой раздражения. Белла решительно отпихнула его от себя, спрыгнула со стола и опустилась в кресло напротив, закинув ногу на ногу. — Ты прекрасно знаешь, что может сделать мой муж, если узнает об этом. До тех пор, пока я не получу развод, об этом и речи быть не может: мне хватило того, что говорят коллеги у нас за спиной. Доктор Риддл улыбнулся. — С каких пор тебя волнует чужое мнение? — Жить становится легче? — Белла пожала плечами. — Серьёзно, Том, я так больше не могу. За последнее время слишком много накопилось. Он кивнул, не став настаивать, и проследил за тем, как она задумчиво накручивает локон на свой палец. — Но если что — у тебя есть ключи. Впрочем, ночью он спал в постели один и терзался смутными кошмарами, в которых сквозь дымку проскальзывали жёсткая улыбка Гарри и испуганные глаза Беллы. Утром доктор Риддл проснулся в состоянии худшем, чем прежде, и вдруг обнаружил, что проснулся не от будильника, а от телефонного звонка, и тут же схватил трубку с прикроватной тумбочки. На другом конце провода ему сумрачным тоном сообщили, что Гарри Поттер снова сбежал из клиники. Весь день прошёл в сплошной суматохе: плачущая миссис Дурсль жаловалась ему, что семья Уизли не отвечает на её звонки и не открывает дверь. Мистер Дурсль хрипло ругался себе в бороду и обзванивал всех друзей Гарри, не встречая при этом никакой поддержки; доктор Риддл отчётливо запомнил лишь собственные покрасневшие от усталости глаза и пятую чашку кофе, которую он влил в себя и почувствовал себя только хуже. — Он точно у Уизли, — пробормотала миссис Дурсль, промокая глаза платком. — Где ещё ему быть... Как он только мог связаться с этими пропойцами и наркоманами, ума не приложу... Доктор Риддл, спрашивавший себя, как сильно этот пациент ударит по репутации их клиники, испытал острое желание выйти на улицу и покурить, хотя уже десять лет тому назад отказался от этой привычки. Ему было тошно; от мельтешащего рядом санитара, дежурившего этой ночью и заверявшего, что он ничего не видел, лучше не становилось. Удивляться не приходилось: племянник Беллы не был сотрудником мечты, но ради неё он готов был терпеть его даже такой ценой. Сама Белла просто курила в окошко, забравшись с ногами на подоконник, и устало потирала виски. — Думаю, сегодня, — вдруг сказала она ему. Доктор Риддл вскинул на неё вопросительный взгляд, и она показала ему связку ключей, криво улыбнувшись. — Наверное, так будет лучше. Нам обоим. В этот момент он почувствовал, что день вовсе не так плох, как ему казалось до этого. Потом всё завертелось по новой: на первом этаже пациенты устроили бунт, и сомневаться в том, что почву для этого подготовил именно Гарри, не приходилось. Телефон разрывался от звонков; его помощник Антонин с трудом отгонял от него настырных журналистов и тяжело отдувался, но ситуация никак не налаживалась. Гарри Поттера и след простыл. Поздним вечером доктор Риддл вернулся домой, совершенно измотанный каверзными вопросами Риты Скитер, избавиться от которой ему так и не удалось. Он уже предвкушал завтрашние заголовки, которые непременно изгадят его только начавшую процветать репутацию, и с вожделением косился на сверток с бутылкой вина на пассажирском сидении, которую намеревался прикончить в компании Беллы и хотя бы на одну ночь забыть о своих проблемах. Но даже этому не суждено было случиться. Первым, что он услышал, когда остановил машину в гараже и заглушил мотор, был громкий женский крик. Он разрезал ночной покой стремительно и беспощадно, заставив доктора Риддла застыть от страха и ужаса, и так же неожиданно оборвался, чтобы после не повториться — ни как тихий стон, ни как жалостливый плач. От этого ему стало дурно — кричала, конечно же, Белла. Её голос он никак не мог не узнать. Доктор Риддл, не помня себя от страха, тут же метнулся в дом, на ходу перебирая связку ключей; впрочем, входная дверь была открыта нараспашку, лениво покачиваясь от дуновения ветерка. Кругом стояла звенящая тишина: не реагировали даже соседи, и доктор Риддл даже подумал, что ему это всё могло показаться. Но нет: дверь всё равно была открыта, а с порога внутрь на светлом паркете красовалась дорожка следов от грязных мужских ботинок. Его пса, Фенрира, нигде не было видно. И тут ему стало дурно. — Белла! — крикнул доктор Риддл, бросившись в гостиную, но обнаружив там лишь работающий телевизор с вечерними новостями. На кухне горел свет, и там же он с ужасом увидел разбитый графин и рассыпанную по полу муку, оставившую такие следы, будто кто-то кого-то тащил за волосы в другую комнату. — Белла! Ответа он не получил, но увидел всё сам: на пороге спальни ему открылся вид на лужу крови, от которой он едва не шарахнулся в сторону, зажав рукой рот. Внутри ему показалось чьё-то шевеление; доктор Риддл, превозмогая себя, шагнул навстречу и чуть не споткнулся на ровном месте. В тот момент он увидел всё: содранные со стены картины, разбитый светильник и брызги крови повсюду. Беззвучно поскуливавший пёс свернулся в углу, прижимая к себе раненую лапу, и затравленно косился на непрошеного гостя в углу комнаты. Но хуже всего было вовсе не это. На кровати, разворошенной и помятой, лежала Белла; на её белой рубашке медленно расползалось алое пятно. Хрипов не было — она уже не дышала, застывшим взглядом остекленевших глаз уставившись в потолок. Доктор Риддл не сразу это понял: безмолвно открывая рот, он ударился спиной о косяк двери и сполз на пол, не в силах вымолвить ни слова. Не было даже слёз — только тупо стучавшее в голове: «Это всё, должно быть, просто ужасный сон». Однако фантазии буйного пациента, пробившие грань между вымыслом и реальностью, диктовали своё. И Гарри Поттер, сжимавший в руках окровавленный кухонный нож, с полубезумным торжеством в глазах глядел на него сквозь мутную пелену ужаса и боли, которую доктор Риддл никак не мог побороть. Он даже не знал, как сопротивляться — и нужно ли, когда Белла лежала на его кровати, окровавленная; он издал сухой всхлип, но не смог ничего сказать и даже попытаться отползти в сторону, когда Гарри вскинул руку с ножом вверх и сделал шаг ему навстречу. — Ну что ж, — хрипло произнёс он и жёстко улыбнулся. — Настало время платить по счетам, Том.