Чудовища

Когда Алекто склоняла голову набок, в её ушах звенели тяжёлые серьги; ярко-рыжие волосы горели огнём при свете заходящего солнца. Обычно она выбиралась на берег озера по вечерам, наслаждаясь одиночеством в минуты, пока все остальные ужинали в Большом Зале, и расстилала цветастое покрывало на земле. Сириус заставал её, украдкой курящей под тенью дерева: с кистью в левой руке и сигаретой в правой; на белом полотне к тому моменту яркими красками расцветал знакомый пейзаж. — Я принёс тебе бутербродов, — говорил он, протягивая Алекто бумажный сверток. Она отмахивалась и мусолила во рту кончик кисточки, щурясь от лучей солнца. Тогда Сириус садился рядом, доставал из её пачки сигарету и тоже закуривал, делая вид, что его интересует водная гладь. На самом деле он украдкой следил за тем, как она заправляет рыжую прядку за ухо и чуть поджимает губы, критически осматривая собственный рисунок. — Что думаешь? — это был её единственный вопрос, и на него у Сириуса никогда не было вразумительного ответа. Он мямлил, что всё прекрасно, но ровным счётом ничего не смыслил в этом. Джеймсу их общение не нравилось. Римус хмурился («Ты не видишь, с кем она якшается? Эйвери, Мальсибер?»). Питер просто пугливо вжимал голову в плечи и не мог ничего сказать, когда она была рядом. Сириусу было наплевать. Алекто ему нравилась — и совсем не была похожа на слизеринку. Когда он предлагал ей сбежать посреди ночи в Хогсмид, она с радостью соглашалась и пила вместе с ним огневиски из горла бутылки, весело болтая ногами в воздухе. Она не воротила нос ото всех, кто не входил в её круг общения, и по ней уж точно нельзя было сказать, что её семья входит в этот поганый список из двадцати восьми чистокровных фамилий. Они, конечно, не встречались — как бы ни старалась мать Сириуса подтолкнуть их к этому. На каникулах Алекто изредка гостила на Гриммо, и всё заканчивалось тем, что они утаскивали наверх бутылки вина из погрёба Ориона. Родители ничего не говорили по этому поводу, хоть Сириус и точно знал, что, вздумай он проделать то же самое с Джеймсом, скандала было бы не избежать. Его это забавляло. — Тебе нравится то, как мы живём? — спросил он у неё однажды. Алекто лежала рядом, прикрыв глаза, и улыбалась своим мыслям. — Иногда мне снится, что я могу сбежать и жить в своё удовольствие, — сказала она наконец и забрала из его рук горящую сигарету. — Как думаешь, это странно? — Мы можем сбежать, — ответил Сириус. Она засмеялась. Ему казалось поразительным то, как легко она угождала двум крайностям: для его родителей она наигрывала по вечерам на пианино и с удовольствием болтала о последних новостях во время завтраков; с ним она курила в окошко и бегала в маггловский квартал, с интересом рассматривая витрины магазинов («Они правда это носят? А это что такое? Как — шляпка? Они такие забавные!»). Сириусу думал, что ему одному известно, что у неё на душе, хоть и большую часть времени в школе она проводила с однокурсниками со Слизерина. Её брат Амикус оберегал её, контролируя каждый шаг, и волком смотрел на Сириуса. — Он мне тоже не очень-то и нравится, — заметил он как-то раз. Алекто рассеянно улыбнулась и потрясла рукой, на ногтях которой влажным слоем сверкал чёрный лак. — Не обращай внимания. И Сириус не обращал — он как никто знал, каково жить с мерзкими родственниками. Холодными зимними вечерами в Хогвартсе они сидели вдвоём в гостиной Гриффиндора, поджаривая в камине маршмеллоу. Однокурсники недобро косились на Алекто, а она хихикала и поправляла свой серебристо-зелёный галстук. Иногда Джеймс сидел вместе с ними и как-то странно смотрел на неё — Сириус с долей иронии думал про себя, что друг видит на её месте Лили и мысленно кусает локти. — Она ещё принесёт тебе несчастья, — заявил Джеймс. — Я ей не доверяю. Сириус отмахнулся. В конце концов, он знал её — больше, чем кто-либо другой. — Почему вы задираете этого полукровку? — Алекто задумчиво нахмурила брови, провожая взглядом синих глаз Снейпа. Сириус усмехнулся. — Ты про Нюниуса? — небрежно отозвался он и вдруг вздрогнул. Алекто с недоумением посмотрела на него. — Почему ты сказала «полукровка»? — Потому что он полукровка? Он до боли укусил себя за щёку, но отогнал прочь странные мысли. Это было в начале седьмого курса: они чуть отдалились, погрузившись в подготовку к экзаменам. Алекто бегала к профессору Слагхорну и с носом зарывалась в учебники по зельеварению, пока Сириус с головой погружался в защиту от тёмных искусств. Он начал бредить войной; она рассеянно слушала его и ни в чём не соглашалась напрямую. — Ты ведь хочешь сбежать, — убеждал её Сириус. — Чем не вызов? Это ли не приключение? Алекто погружалась в себя и о чём-то мучительно думала, раскачиваясь из стороны в сторону. Под её глазами пролегли глубокие тени, кожа истончилась — с ней было что-то не так, но она упорно не желала признаваться ему в этом. У озера она тоже больше не появлялась, больше отсиживалась в библиотеке или в гостиной, нервно грызя кончик ногтя на большом пальце. Пользоваться лаком она перестала. — Родители хотят выдать меня замуж, — призналась она перед ЖАБА и судорожно выдохнула. Сириус не нашёлся с ответом; год спустя он жалел, что не сказал ей: «Выходи за меня». Он был почти уверен, что она согласилась бы и никогда не приняла бы столь рокового решения ради призрачной возможности обрести свободу. Но Сириус ничего не сказал и протянул ей сигарету, которой она глубоко затянулась и чуть не расплакалась. — Кажется, детство позади, а, Сириус? — Я не хочу взрослеть. В ответ Алекто смерила его странным взглядом и больше ничего не ответила. А на выпускном, всего какой-то месяц спустя, она повисла на нём с раскрасневшимися от алкоголя щеками и прошептала, что придумала, как спастись. — Я всё наладила, — выдохнула она, трясущимися пальцами закатывая рукав, — я всё наладила. На её предплечье страшным чёрным клеймом змеилась татуировка, от одного вида которой у Сириуса похолодело в желудке. Алекто подняла на него свои огромные глаза, искрящиеся каким-то ненормальным весельем, и улыбнулась. — Что ты пила? — прохрипел Сириус. Она затрясла головой из стороны в сторону. — Что ты натворила? Улыбка на её губах потухла, и она с силой оттолкнула его от себя. — Ты сам мне сказал, — выплюнула Алекто, снова скрывая Метку под рукавом платья. — Вызов. Приключение. Разве не так? — Я не это имел в виду. Сириус попытался схватить её за руку, но Алекто ускользнула прочь, кривя губы в пренебрежительной гримасе. Этот момент он ещё долго держал в памяти: казалось, именно тогда между ними окончательно воздвиглась стена. — Так я и знала, — бросила она. — Амикус говорил мне, что ты не поймёшь, но я надеялась, что ты одумаешься, Сириус. В этой войне нужно правильно выбрать сторону. И она ушла. Сириус потом долго простоял на балконе; он выкурил одну сигарету за другой и провёл остаток ночи в туалете, выблёвывая остатки желудка. Наутро ему было погано: и он не знал, с похмелья или от разбитого сердца. Месяц спустя, когда Джеймс предложил ему присоединиться к Ордену, он отказался. С Алекто с тех пор они не общались. Сириус топил горе в алкоголе и задыхался от отчаяния: наследство позволяло ему жить, не задумываясь, каким будет для него завтрашний день, но он чувствовал, что так очень скоро упадёт на самое дно. Джеймс предложил ему снова спустя полгода — и Сириус согласился, закинув их выпускной альбом на дальнюю полку. Они ничего друг другу не были должны — так он думал, когда бросался в каждое сражение и боялся увидеть в прорезях маски знакомые голубые глаза. По ночам он видел во снах тот роковой день и не мог ничего исправить. Алекто появилась на пороге его дома год спустя: она дрожала, вся вымокнув от дождя, и без слов бросилась ему на шею, захлёбываясь в слезах. К груди она прижимала руку с Меткой и только всхлипывала, не находя в себе сил что-либо объяснить. — Ты был прав, — прорыдала она, — прав, прав, ты был прав. Они проговорили всю ночь напролёт: Сириус подливал ей огневиски, потому что она жаловалась, что Метку жжёт как огнём. «Я так больше не могу», — повторяла она сквозь слёзы и умоляла помочь ей спастись. Сириус обещал. На следующее утро он привёл её к Дамблдору. — Он хочет, чтобы я стала двойным агентом, — тускло сказала ему Алекто, когда вернулась к нему домой. Сириус схватил её за запястье. — Я согласилась. Дай мне выпить, и я пойду домой. На собрании Ордена Сириус кричал во весь голос, твердя, что они подвергают её опасности. Дамблдор спокойно ответил, что иного способа проверить её надёжность у них нет. — Она будет в безопасности, Сириус, — сказал он. — Мы её защитим. Он не поверил. — Я справлюсь, — Алекто прижималась к нему всем телом и мелко дрожала, водя пальцем по пожелтевшим страницам книги по окклюменции. Сириусу больше не хотелось её отпускать, но она всегда уходила, говоря, что иначе Амикус начнёт задавать вопросы. Джеймс ей не верил — твердил, что она водит их всех за нос, но уже месяц спустя Дамблдор позволил Алекто посещать их собрания. Благодаря её сведениям к тому времени они успели изловить двух Пожирателей смерти, и Сириус бы убеждён, что очень скоро Волдеморт заподозрит неладное. Но время шло, и ничего не происходило. — Как ты можешь быть уверен, что она на нашей стороне? — шипел Джеймс, яростно сотрясая сигаретой в воздухе. Сириус хмурился. — Ты не видел её в ту ночь, Сохатый. Два месяца спустя убили МакКиннонов, и в ту же ночь Сириус урвал слабый поцелуй. Алекто плакала. Джеймс кричал, что в смерти МакКиннонов виновата она, но Дамблдор этому не поверил — Орден наконец-то выследил Игоря Каркарова. Алекто продолжала листать книжку по окклюменции и бледнела день ото дня. — Давай сбежим, — повторил Сириус предложение, сделанное ей ещё в школе. — Ты и я. Никакого Ордена и Волдеморта. Что ты на это скажешь? — Мы не сможем защититься, Сириус. В те дни она плакала постоянно. Он никогда не чувствовал себя более никчёмным — он всей душой желал её защитить и не мог, не представляя, как это сделать. Каждое утро он с тревогой ждал, когда она придёт к нему, и боялся услышать в новостях о её смерти. Дамблдор клялся, что Алекто в безопасности, но Сириус знал, что в случае чего её никто не успеет спасти. Никому до этого не было дела. Даже сам Дамблдор скрывался всё то лето, не появляясь в школе, и усилил охрану в домах всех членов Ордена. Всех — кроме Алекто. Но до поры до времени всё шло гладко. В конце месяца Дамблдор созвал собрание для всех членов Ордена: для этого они вынуждены были занять дом Сириуса, в котором хватало места для каждого. Всякий следующий день становился хуже предыдущего, и они намеревались ужесточить меры и обговорить все нюансы. Алекто твердила, что, возможно, скоро выяснит детали выступления Пожирателей смерти против Министерства магии, которое и без того с каждым днём трещало по швам. Дом на время собрания защитили заклятием Фиделиус, сделав Хранителем Сириуса. Алекто осталась ночевать с ним, чтобы помочь подготовить гостиную для проведения собрания. — Сколько будет людей? — задумчиво спросила Алекто, передвигая стулья к длинному столу. Сириус опрокинул в себя остатки огневиски и поморщился. — Толпа, — пробурчал он. — Я и сам всех не знаю, почти наверняка придётся наколдовать дополнительные стулья. — Хорошо, — сказала Алекто и улыбнулась. Сириус потянулся за своей палочкой, но не нашёл её там, где оставил — на диванной подушке оказалась только пачка сигарет. Он хмуро осмотрелся по сторонам. — Ты не видела... — Видела. Сириус вскинул голову и вдруг наткнулся на волшебную палочку Алекто, нацеленную прямо на него. Собственную он увидел у неё в левой руке и нервно засмеялся. — Ну прекрати, — он протянул к ней ладонь, — я ещё хочу успеть разобраться со всем до рассвета и выспаться. Он несмело улыбнулся ей и наткнулся на кривую усмешку, изуродовавшую лицо Алекто. Его палочку она швырнула под ноги и раздавила под каблуком; от раздавшегося хруста Сириусу стало совсем дурно. — Что ты... — Тебе следовало послушать Джеймса, — проговорила Алекто, сделав шаг навстречу. Сириус попытался встать, но яркая вспышка от заклятия ужалила плечо с такой силой, что на мгновение он перестал что-либо видеть за белой пеленой боли. — Ты действительно поверил, что я выберу заведомо проигрышную сторону в этой войне, Сириус? А ведь я говорила, как это важно; всё могло бы быть иначе. Она засучила рукав, обнажая уродливую чёрную Метку на своём предплечье. Сириус нервно облизнул губы. — К утру твоих приятелей ждёт большой сюрприз, — она склонила голову набок, и столь знакомые ему тяжёлые серьги зазвенели, путаясь в рыжих волосах. Пальцем, на котором уже давно не было никакого чёрного лака, Алекто коснулась Метки. Левой рукой она всё так же твёрдо держала волшебную палочку, направляя её в грудь Сириуса, и в её глазах он не видел и тени сомнения. Он не мог шевельнуться от ужаса. А она — а она продолжала улыбаться. — Жаль только, что ты этого не увидишь.