Лев и Единорог

Коленчатая рука робота опустилась и обвила её предплечье. От острой боли Лайтнинг содрогнулась, что-то проникло под её кожу и острым металлом вползало все глубже. Это не походило на очередной сбор крови или укол. — Что это? — инстинктивно злясь, спросила Лайтнинг. Робот наклонил плоскую голову и даже сочувственно мигнул своим единственным глазом. — Я устанавливаю электронный идентификатор. При помощи него можно передвигаться по уровням, также в нем содержится ваш сертификат на подключение к Сети и таймер суточной нормы полного погружения, — пояснил он механическим голосом. Лайтнинг нахмурила лоб. Робот наконец отпустил её руку и отъехал в сторону. На запястье теперь красовались чёрная надпись, похожая на татуировку: «Лев и Единорог 3:00». Лайтнинг сглотнула. Она провела в госпитале уже несколько часов одна, не считая медроботов. Больница — очередная замкнутая комната с серыми стенами; здесь не было окон, лишь искусственный свет и яркие пятна краски — обшарпанные полосы и надписи по периметру. Фанг говорила, что на дворе ночь. Если это правда, то скорее всего сейчас уже утро. Ещё один робот подъехал и протянул Лайтнинг стопку серой одежды. — Это все? — спросила она, сжимая пальцами край больничной койки под собой. — Да, с вами всё в порядке, не считая стресса из-за экстренного выхода из Игры. Даже прошлое состояние комы отрицательно не сказалось на теле, но установку суточной нормы физической активности придётся некоторое время контролировать. — Сколько я была в коме до этого? — спросила Лайтнинг, неизвестная информация больше всего злила. — Шестьдесят пять суток, семь часов и тридцать две минуты. Лайтнинг подумала, что над ней издеваются: ей постоянно дают точные ответы, но голые цифры не спасают от новых вопросов. Что было до комы? Ей ведь казалось, что она застряла в месте загрузки навсегда... — Что мне теперь делать? — спросила она, вставая с кровати и снимая больничную сорочку, чтобы переодеться. Робот наклонил плоскую голову, будто не понял её вопрос. Лайтнинг разозлилась сама на себя: действительно, глупо спрашивать дозволения уйти у робота, но куда теперь двигаться? Она сомневалась, что за дверью её будет ждать Фанг. Ноги казались ватными, мозги тоже. А вдруг и это всего лишь компьютерная игра, очередное погружение в искусственный мир? Та арена была не менее реалистична, чем эта комната. Лайтнинг рассеянно осмотрела новую одежду. Серая, простая в силуэте и одновременно сложная в переплетении швов: с первого взгляда и не поймёшь, новая она или досталась от кого-то. Нижнее белье, майка, шорты, куртка, в довершении, как вишенку на торте, второй робот подсунул ей пару военных ботинок. Лайтнинг выдохнула и впервые с момента пробуждения улыбнулась. — Простите. Хоуп Эстейм запрашивает связи с вами, — вдруг сообщил один из роботов. — Кто? — удивилась девушка, натягивая майку. — Хоуп Эстейм, — повторил отрывистый голос. Это имя ей ничего не говорило, но разве у неё есть выбор среди собеседников? Быть может хоть этот человек объяснит, что здесь происходит? — Хорошо. Робот застыл и сменил цвет своего единственного глаза на синий. *** Время ожидания тянулось не несколько секунд - часы, дни, года. Десять лет назад, когда к нему впервые попал архаичный аватар, он и не думал, что однажды встретит его настоящую хозяйку. Девушка на другом конце канала подтвердила доступ, хотя её дозволение было лишь формальностью. Хоуп должен был с ней поговорить, объяснить правила Игры и убедиться, что она дееспособна, Идзуния дал ему добро на это. Перед глазами в окне визора появилась комната госпиталя. Скучные голые стены — их уровень был аскетичен. И она. Несколько секунд тишины: он рассматривал девушку, сидящую на стуле с опущенной головой. Эстейм последние два месяца представлял, как пройдёт их первый разговор, но теперь все его фантазии казались глупыми, а её светлые, почти бледно-розовые волосы, как у игрового аватара, сбивали с нужных мыслей. Лайтнинг, завязывающая шнурки, подняла голову, как будто почувствовала, что за ней нагло наблюдают. Её взгляд пронзил Хоупа даже через канал связи. «Слишком похожа на аватар», — досадливо пронеслось в голове Эстейма, а ему ведь это нравилось. Лайтнинг наконец услышала тихий мужской голос: — Здравствуй, — он слегка запнулся в приветствии, и Лайтнинг тут же узнала эту нерешительную манеру. — Голос. Это ты был в Игре, в моей голове, — рассеяно и одновременно зло сказала Лайтнинг. В её тоне скользила какая-то обида, и Хоуп почувствовал это. — Я твой личный саппорт, — пояснил он почти смущенно. Лайтнинг, даже сидя, попыталась задрать подбородок как можно выше. — Саппорт? — спросила она, сощурившись. Хоуп не знал, испытывать радость или разочарование, ведь её голос оставался раздражённым. Что ж, проявление характера и личности по крайней мере указывает на то, что она дееспособна. Но вчерашняя выходка в Игре, когда Фэррон стала инициатором драки, не нравилась Эстейму. — Современное полное погружение в Игру требует слишком много ресурсов нервной системы. Чтобы уменьшить нагрузку, нужен помощник. Саппорт следит за показателями игрока, таймером сессии, помогает с подгрузкой и заменой инвентаря, локаций. — И ты мой саппорт... — отстранено проговорила Лайтнинг. Ей было что сказать Хоупу, точнее спросить. Но вопросов было так много, что она не знала, как подступиться. Пока Лайтнинг выбирала, с чего начать, Хоуп решил взять все в свои руки: — В отчете госпиталя сказано, что твои показатели в норме. Ты хоть сегодня сможешь снова вернуться в Игру. Лайтнинг дрогнула при воспоминании о зеленом желе, в котором чуть не утонула, но промолчала. — Внешне выглядишь хорошо, — Лайтнинг показалось, что собеседник улыбнулся. Чувствовала она себя премерзко, как оценённая вещь. — Жалко, что про тебя не могу сказать того же, — кинула сквозь зубы Лайтнинг. Оценить своего собеседника она не могла — слышала только его голос, исходящий из невысокого робота. Хоуп снова смутился. Она умудрилась его задеть сквозь удалённое подключение... Не видя, всего после минуты общения. Такое проявление личности — хорошо или плохо? Похоже, работать с ней в паре будет трудно. Как же просто было управлять её аватаром напрямую, без этих коленцев личности. — Прости, — проговорил он. — Сейчас я включу визуализацию. Секунду спустя Хоуп выбрал скин, что использовал для деловых переговоров. Голубая световая волна собрала из кубиков голограмму вокруг медицинского робота. Перед Лайтнинг теперь стоял высокий беловолосый парень. Правильные, даже красивые черты лица. Идеальный светлый костюм. Лайтнинг сощурилась, говоря себе, что голограмме доверять нельзя — слишком уж идеалистичный портрет стоял перед ней. — Как себя чувствуешь? — участливо спросило изображение. — Я имею в виду не физически... Как твоё моральное состояние? Лайтнинг передернуло. Сколько бы беспокойства и учтивости не было в голосе этого парня, он говорил так, как будто произошедшее с ней — обычное дело. Словно она разбила коленку, которая уже завтра заживет. — А ты как думаешь? Я несколько часов назад очнулась неизвестно где, ничего не помня, — оскалилась Лайтнинг. Хоупа, кажется, снова задели её слова. Действительно, ему стоило поставить себя на место Лайтнинг. Он, как саппорт, должен был делать это интуитивно. Понимание игрока, тонкий психоанализ и быстрая синхронизация с чужими мыслями — это то, над чем ему нужно было работать. Но Эстейм только вступил в эти воды и давал себе право на ошибки. — Ты ничего не помнишь? — уточнил он, желая понять, с чего ему начать рассказ для своей подопечной. Девушка мысленно вернулась к моменту, когда почувствовала своё тело в Игре. Всё, что тогда всплыло в голове — имя. — Я не помню, как оказалась в Игре, жизнь до Игры тоже. Не помню и этих «Игр», лишь ощущение, что их было много. Помню правила, мое тело помнит движения, но все, с чем я очнулась : имя — Лайтнинг. Хоуп вдруг напрягся. Он не смел перебивать этот монолог, его конец поверг парня в шок — и даже в некий восторг. — Твоё имя Клэр Фэррон. Так было написано на капсуле с кристаллом, в котором тебя нашли. Это же имя зашифровано в коде на твоём разъёме. Лайтнинг — ник, который ты не можешь знать. Это имя дали твоему аватару, когда его использовал другой игрок для подпольных боев. Хоуп, как никто другой знал всё о «Лайтнинг», ведь именно он придумал это имя и зарегистрировал его в турнирной таблице десять лет назад. В то время тело Клэр лежало где-то на архивных уровнях, замороженное и отключённое от какой-либо сети. «Клэр Фэррон», — Лайтнинг сжала пальцы в кулак. Она только и делала, что повторяла про себя чужие слова, но даже имя и фамилия не отзывались в голове ничем, кроме пустоты. Очередные бесполезные слова, очередные вопросы. Хоуп видел лицо Клэр: оно стало другим, словно на него упала тень. Все, что было у неё сейчас - имя, а он пытался и его отобрать. Желание помочь Клэр накрыло его волной. Эстейм поморщился, напоминая себе - они не соперники. Все же роль саппорта для него была тяжелее, чем казалась поначалу. Хоуп выдохнул, в очередной раз блокируя эмоции на лице своей голографический копии, и начал заново: — У тебя, наверное, теперь одни вопросы в голове. Лайтнинг устало поднялась со стула, ответ был очевиден по её тяжелому взгляду. — Скорее всего для тебя эта история началась около 500 лет назад... — начал Хоуп пространно. *** — В развитии человечества и информационных технологий случился перелом, когда появились технологии, позволяющие людям полностью погружаться в виртуальную реальность. Это и была Игра, созданная 500 лет назад. «Последняя Фантазия». Этот момент принято сейчас называть началом новой эры — Киберэры. Технологии Игры и её сервера стали основой новой всемирной Сети с полным подключением — Дженова I. Всего было десять поколений Сети. «Последняя Фантазия» была эквивалентом другой реальности с множеством миров, каждый мог найти для себя то, что искал. Человечество быстро подсело на иглу этой реальности, пытаясь сбежать от энергетического и социального кризисов. В тот момент уже закладывалась система жизни по уровням — изолированным этажам — бункерам. Тогда начали появляться первые киберманьяки — люди, проводившие в Игре 24 часа. Они практически не вылезали из полного погружения. Демография и производительность человечества полетели к чертям. Кто-то застревал навсегда в выдуманных мирах: люди, подключённые к Игре, лежали неподвижно в крошечных уровнях, как когда-то в опиумных притонах. Некоторых невозможно уже было отключить от Сети без эпилептических припадков и последующих душевных расстройств, многие впадали в кому. Таких называли «потерянным поколением геймеров». Эти люди могли протянуть несколько лет, не выходя из полного подключения. Тогда-то и появилась корпорация L’ceil: она предлагала родственникам «потерянных геймеров» новую услугу. Они замораживали больных в кристаллах, затем, когда деятельность мозга в Игре останавливалась, их отключали от Сети. Игровые аватары тоже консервировали в архивах. Предполагалось, что так можно сохранить жизнь и разум людей к тому моменту, когда будет найдено лекарство от киберзависимости. В одной из таких капсул было найдено твоё тело. Эстейм сделал паузу, переводя дыхание и давая девушке шанс всё переварить. Лайтнинг стояла молча, то ли злясь, то ли пребывая в шоке. — Конечно, все оказалось не так просто. Капсулы пылились не один десяток лет, родные, запечатавшие их, умирали, потомки имели мало трепета к своим окаменелым прадедам... В общем большая часть кристаллов была позабыта и брошена на нижних, архивных уровнях. Интерес к ним появился только пару веков назад: тогда киберсети стали настолько интегрированы в жизнь людей, что проникли и в религию. Было несколько воинствующих сект, спорящих о сетевых аватарах и их отношении к душе. Самыми спорными были аватары «Кристальных Воинов» — древних игроков, которых заморозили. По некоторым данным, корпорация L’ciel интегрировала в электронный образ часть параметров, снятых с мозга своих пациентов. Это была некая копия сознания - на тот случай, если в будущем не смогут спасти тело и вернуть игрока к нормальной жизни. Планом «Б» было выпустить такую личность в Сеть... В те времена теория была на грани безумия, но в неё верили. Секты приравнивали такую копию к душе, но не могли разрешить внутренние разногласия. Если компьютер способен создать копию души человека — не подобен ли он Богу? И разве душа у тела не должна быть одна? И если создать две копии души, одну вернуть в тело, а другую пустить в Сеть, разве не станут они двумя разными личностями? Лайтнинг наморщила лоб: то неизвестность, то слишком много информации. Вещи, которые рассказывала эта голограмма, смахивали на враньё из фантастических книг... Она — древний геймер, одержимый Игрой и застрявший в ней навсегда... Разве она могла быть настолько помешанной на чем-либо? А вопросы религии и Сети: кто был способен думать так? Лайтнинг сейчас осознала, что совершенно определенно атеистка и не верит ни в душу, ни в бога. —Ты шутишь? — не выдержала она. — Пожалуй, имя, с которым ты очнулась, лучшее доказательство всему этому. Лайтнинг замолчала, внутри неё клокотала злость на Хоупа, на его слова... — Что это за место? — зло спросила она. — Уровень «Льва и Единорога». Лайтнинг закатила глаза. Впервые её колени подкосило, захотелось сесть и больше не думать. — Хочешь узнать, что было дальше и как мы научились возвращать вас к нормальной жизни? Лайтнинг молчала, но это не походило на отказ, скорее бессилие. — Технологии только сейчас созрели до того, чтобы можно было размораживать тела и выводить вас из комы и сетевой зависимости. Но все равно подобное срабатывает не всегда. Твоё сознание почти два месяца после разморозки не хотело возвращаться в тело, а это с учетом того, что я почти каждый день несколько раз пытался провести подключение. У меня уже опустились руки... Но тебе повезло, повезло дважды. Далеко не все, кого выводят из комы, оказываются дееспособны, как ты. Нет, в Игре они действуют великолепно, но в жизни смахивают на зомби, выполняющие приказы... Современное полное погружение и вообще сетевая жизнь сильно отличаются от ваших. И дело даже не в технологиях. Когда двести лет назад среди сект началась священная война, пришлось пересматривать связь Сети и религии. Подобно тому, как в прошлом были запрещены технологии клонирования человека, сейчас запрещены многие манипуляции с аватарами и Сетью. Это называется кибернетическая этика. Она запрещает копирование сетевых аватаров, сильное внешнее расхождение с хозяином. Также нельзя создавать уникальные предметы без прототипов в реальности. Нахождение в полном погружении в Сеть нормировано по времени. Все это контролирует Дженова 7.3 при помощи сертификатов. Каждый предмет в виртуальной реальности имеет сертификат, программные коды... Но существуют древние артефакты и аватары, созданные до ограничений киберэтики, они получали свои сертификаты и коды доступа раньше... Сама Игра с её монстрами... В общем вы, ваши аватары и эквип сейчас бесценны. Лайтнинг отвела глаза от голограммы и смотрела на пустую стену. Сознание не могло все это переварить так сразу, лишь цеплялось за знакомые слова. Она могла бы продолжить злиться, но это бессмысленно, когда не можешь ничего изменить. Ей необходима передышка, время, чтобы все обдумать. — На сегодня хватит, — проговорила она сухим горлом. Хоуп лишь сейчас заметил, что действительно стоит остановиться. Он был слишком увлечен своим рассказом и перестал замечать свою подопечную. А она побледнела. Ему даже захотелось вызвать медробота-мугла. — Хорошо. У меня есть ещё 10 минут, чтобы я смог показать тебе этот уровень. Если ты не возражаешь. «Возражаю, но отказываться глупо», — подумала Лайтнинг и промолчала. Почему этот парень с зализанной голограммой и желанием помочь вызывал в Лайтнинг лишь неизменное отторжение? *** Они шли по коридору, связывающему секции уровня. Точнее она шла, а рядом ехал робот, проецирующий её саппорта. Хоуп быстро комментировал, где какие помещения и что скрывается за дверьми, а Лайтнинг думала о разговоре в госпитале, пропуская мимо его слова, как воду сквозь пальцы. Уровень, уровень «Льва и Единорога», доступ к уровням по чипу, архивные уровни — она собирала вместе все слова, связанные с этим местом. Это была какая-то замкнутая система, и Лайтнинг казалось, что это безумие — Хоуп прав, её заперли в кристалл задолго до того, как подобное вошло в норму жизни. Сквозной коридор расширился до квадрата: с одной стороны были огромные раздвижные двери, с другой — горизонтальная выпуклая полоса. — Это двери лифта, связывающего уровни, — пояснил Хоуп. Лайтнинг остановилась. На дверях красовались две объёмные фигуры в круге — чёрный лев и металлический единорог вели свою битву на барельефе. — Отсюда можно попасть на другие уровни? — переспросила Лайтнинг. — Да, — ответила мерцающая голограмма. Лайтнинг прикоснулась к железному единорогу, будто ожидала, что от её тёплой руки дверь сработает и откроется. —Ты не сможешь покинуть этот уровень, — предупредил Хоуп, указывая на считыватель руки. Лайтнинг взмахнула ресницами. — Почему? — Это закрытый уровень. Здесь держат для адаптации и реабилитации «кристальных бойцов». Лайтнинг поджала губы. — Ты сможешь отправиться на другие уровни, если выиграешь локальный турнир, — подбодрил её Хоуп, а Лайтнинг кинула на него косой взгляд. — А что снаружи? — В смысле? — Небо, земля... — Другие уровни... Посмотри туда. Хоуп показал на противоположную стену, там в выпуклой планке была еле заметная щель. Подойдя вплотную и протиснув в отверстие пальцы, Лайтнинг заметила, что там стекло — смотровое окно всего пару сантиметров в высоту. Она всмотрелась в открывшуюся картину, но увидела лишь туман. Хотя, если поменять угол зрения, виден тусклый свет сверху, проемы и переплетение проводов. Даже не улица. Лишь очередная стена. Лайтнинг вспомнила небо, которое вчера видела в Игре. Ей не хотелось верить, что оно теперь существует лишь в виртуальной реальности. Последней их остановкой был обеденный зал. У его дверей Хоуп затормозил. — Мое время кончается, мне нужно отключаться. Сегодня мы не сможем провести подключение, но завтра я верну тебя в Игру, — с энтузиазмом сообщил Хоуп. Лайтнинг промолчала, лишь взглянула исподлобья. За дверьми обеденного зала звучали голоса и звон. Лайтнинг чувствовала себя, как будто находилась на пороге нового класса, новой школы.