Лев и Единорог

Фанг просто не могла сейчас оставить Фэррон одну. Вчера она уже бросила её в душевых, и чем это закончилось? Это не было заботой о ближнем, скорее преследующим её чувством поражения. Фанг не хотелось повторять свои ошибки. Она всё-таки пошла за Лайтнинг и Ноктисом. Но, когда Оэрба уже решительно дёрнулась по направлению к двери госпиталя, Гладиолус поймал её за рукав. Она обернулась и увидела, как он качает головой: — Фэррон права. Нокт ничего ей не сделает, там полно роботов. Полезешь туда и только спровоцируешь их. Фанг, сжимая губы в тонкую нить, смотрела ему в глаза. Что-то в её голове назойливо зудело, не давая оставить всё как есть. И этот тревожный звон начался, когда она увидела ссору Лайтнинг и Кэлума в душевых. Было что-то не так. Точнее что-то, чего она до сих пор не хотела признавать. Теперь ей нужны были неоспоримые доказательства. Фанг решительным шагом двинулась прочь. Гладиолус последовал за ней по коридору. Спустя несколько поворотов Оэрба остановила первого встретившегося миниатюрного робота и подняла его на уровень глаз. — Трансляция того, что происходит сейчас в госпитале, — стальным голосом приказала Фанг. Робот прижал голову и испуганно замигал. Гладиолус хотел сказать, чтобы Фанг не дурила и отпустила его, но неожиданно мугл со скрипом начал трансляцию. Показались две фигуры размером не больше ладони — Лайтнинг и Ноктис. — У тебя есть доступ к видеозаписям? — удивился Глад. — Как и у Игниса, — не то чтобы сказала, скорее шикнула Фанг, чтобы он замолчал и не мешал ей слушать. Оэрба не стала уточнять, что доступ был только к видео из нейтральных помещений и только тогда, когда Ардин отсутствовал на уровне. Глад по обрывкам фраз из трансляции понял, что Ноктис объясняет Фэррон, что такое Альфа Вирт. Он отвернулся, смотря в угол коридора, будто ему было неловко подслушивать. Оэрба же не отрывала взгляда от голограммы, жадно всё впитывая. — Не похоже, что Ноктис хочет ей навредить, — признал Гладиолус, и ему сразу стало стыдно за ту сцену, которую он недавно устроил Ноктису. Фанг, кривя губы, ответила: — А на что это похоже? Гладиолус поднял глаза к потолку: — Они просто разговаривают. Фанг, слыша усталый голос Лайтнинг, сжала мугла сильнее. Тот с писком запротестовал. — Какого чёрта ваш неадекватный Принц разговаривает с Лайтнинг так... спокойно? Немного обиженный за своего друга Гладиолус сказал: — Он — адекватный. Просто у него сложный характер. — И с Фэррон что? Она же десять минут назад была в истерике от его появления, а теперь... Гладиолус пожал плечами: — А ты разве не видела, как Ноктис на неё смотрит? — Да он в каждом готов взглядом прожечь дыру, — огрызнулась Фанг. Глад покачал головой. Нет, Ноктис, конечно, любого мог уделать одним взглядом, даром, что ниже самого Гладиолуса и в плечах не так широк. Но на Фэррон Нокт смотрел по-иному, дольше, чем на других. Прочие «жертвы» были безразличны Ноктису, а вот о Лайтнинг он думал. Долго и обстоятельно. — Ну может она ему нравится, — Гладиолус отшутился, чтобы облегчить этот разговор, но, похоже, Фанг это не казалось смешным. — Черт с ним с вашим... но Фэррон. Фанг передернуло, когда Ноктис подошёл к Лайтнинг. Пара тихих фраз, и Кэлум толкает Лайтнинг на кровать. Гладу показалось, что Фанг сломает робота пополам. Зрелище определенно взбесило её. Распластавшаяся на кровати Фэррон, не отталкивающая Кэлума, и он, наклоняющийся над ней со своими грязными словами. Оэрба отпустила робота, тот полетел вниз, чтобы разбиться в дребезги. Гладиолус успел поймать малютку одной рукой и поставить на пол. Он подтолкнул робота в сторону, будто помог сбежать от Фанг. — Какого хрена они творят?! — Фанг была возмущена даже не их поведением, а предательством Лайтнинг. Теперь все куски мозаики сложились, и она больше не могла отрицать, что между Фэррон и Кэлумом что-то есть. Фанг было больно от того, что она просила о помощи у Лайтнинг. Наверное, в тот момент Фэррон смеялась над ней. Гладиолус задумался на мгновение, а затем, нависнув над Фанг, прижал её к стене. Он решил отвлечь её от Лайтнинг и Ноктиса. — Это не наше дело, — признал Гладиолус. Теперь он понимал Ноктиса. Он сам так же долго смотрел на Фанг исподтишка и терзал себя из-за того, что они из разных команд. — Она из «Единорогов». Нам завтра драться против Кэлума. — Не забывай про меня. Я ведь тоже из них и завтра участвуют в турнире. Мы же оба понимаем, что личные связи и Игра не имеют ничего общего. Фанг была в таком бешенстве, что не хотела признавать правду. Даже если это слова любимого человека. — Не сравнивай себя с ними. Ты другой, — дёрнулась Фанг. — Какой? — Слишком благородный... Слишком глупый, чтобы предать кого-либо. Гладиолуса задели эти слова. Он выпрямился, отпуская её: — Фанг, это ты ведёшь себя глупо. Я думал, ты не похожа на Игниса с его паранойей и Ноктиса с его ненавистью ко всем. Но сейчас ты как они. Фанг отошла ещё на несколько шагов. — Вот видишь. Это ты не такой, как мы все. Гладиолус, сжимая кулаки, смотрел ей в глаза. Он всегда понимал и принимал Фанг, но не сейчас. Он устал от её эгоизма. — Я думаю, нам нужно отдохнуть,- сказал он и мысленно добавил — «От этого турнира и Игры», — Поговорим об этом завтра. Фанг сквозь зубы повторила: — Завтра, — и отправилась в сторону блока «Единорогов», оставляя Глада одного. Тот, смотря ей вслед, чувствовал пустоту, будто его больше не ждали ни «Львы», ни «Единороги» на этом чертовом уровне. *** Белые стены и белый потолок. Гладкий пластик. Ослепительный белый свет в этом новом мире был как пощёчина. Лаборатория кричала о стерильности. Ардина задевала эта искусственная чистота, как художника раздражает пустой лист бумаги. Ему с первого взгляда на помещение было понятно, что этот корпус полное отражение самого Сефирота. Лаборатории «Ангелов» располагались на том же уровне, что и саппорты «Льва и Единорога», но в соседнем крыле центральной башни, под самым куполом. Добраться сюда даже при наличии пропуска оказалось делом небыстрым. Они потратили почти час на перемещения. Ардину пришлось сопровождать Эстейма ради обещанной «помощи». Он не хотел оставлять мальчишку с Сефиротом. Этот ублюдок и так пытался запустить свои руки в его проект. Сефирот дал сигнал начинать. Врач в отделенной стеклом смотровой надел перчатки и поправил маску на лице. На столе перед ним лежал Эстейм. Струи антисептика ударили из рамки над железной койкой. Медик поднял голову пациента, проверяя его состояние, парень оставался без сознания. Врач, убедившись, что с юношей все в порядке, отошёл в сторону и дернул рычаг. Стол-платформа начал опускаться в ванную, наполненную кристально-прозрачным гелем. Ассистент следил по голоэкрану, чтобы введение в субстанцию прошло без ошибок. — Сколько это займет? — поинтересовался Идзуния. Он был измотан. Из-за депортации Ноэля он не спал две ночи, а после, вернувшись с уровня «Белой башни», ему пришлось участвовать в цирке Сефирота. — Четыре-пять часов. Его организм сильно истощён, плюс встряска из-за аварии, — довольно спокойным голосом сказал тот. — Кристаллгелю нужно время для такой работы. «Кристаллгель!» — передразнил его про себя Ардин, потирая переносицу. Он слышал об этой разработке. Попытка повторить древние технологии Кристальных капсул. Этот гель не мог вытаскивать с того света и регенерировать органические ткани с нуля, как делали его именные капсулы-кристаллы, настроенные на ДНК определенного человека. Зато любой человек мог получить физический отдых и некоторое восстановление за пару часов. Ардин относился к этому снисходительно, как к нелепым спа-процедурам. — Вы, похоже, так и не продвинулись в создании настоящих кристаллов? — насмешливо спросил он. Сефирот расстегнул несколько пуговиц на белом халате и сел на диван, закинув ноги на журнальный столик. Он не слишком хотел, чтобы Идзуния здесь находился. Он знал, что тот будет вести себя так — язвить и пытаться его задеть. Ардин так успешно пользовался статусом «Кристального Воина», человека из прошлого, далекого от нынешней этики, что ему слишком многое прощали. Сефирота же раздражала бестактность Ардина и его нежелание подстраиваться под современные нормы. — Нам это и не нужно. Наша задача в том, чтобы лечить всех, а не делать бессмертными... Некоторых, — на языке Сефирота вертелось «кучку асоциальных тупиц», но он оставил эти слова за маской безразличия. — В нашем проекте в отличие от «Льва и Единорога» тщательно следят за здоровьем саппортов. Мы обходимся без медикаментозных стимуляторов. После каждой смены в Игре саппорт обязан провести в ванне с универсальным гелем пару часов для восстановления. Это позволяет нам не раздувать штат, а всем игрокам иметь личных саппортов, что, безусловно, помогает поднять их уровень, — напоказ небрежно сообщил Сефирот. Ардин понимал, на какие «провалы» указывает его собеседник. Он не раз сталкивался с тем, что в Совете директоров его проект упрекают в слишком большом поглощении ресурсов. В отделе техподдержки «Льва и Единорога» было более двухсот человек. Это в два раза больше, чем самих игроков. Теперь Ардин видел, от кого исходят эти идеи о нецелесообразности использования ресурсов. У самих «Ангелов Дженовы» было не больше 10 игроков и столько же саппортов. — Жаль, что при таких продвинутых технологиях вы так и не победили нас в турнире, — с улыбкой указал на факт Ардин. Пусть и при колоссальных затратах, но селекционный отбор «Льва и Единорога» приносил безоговорочные победы над другими командами. Значит их стратегия наиболее действенна. Этого факта было достаточно, чтобы заткнуть глотки тем, кто считал его неэффективным. — Мы все же работаем здесь не ради побед в турнирах, — тонко улыбнувшись, напомнил Сефирот. — Процессы оптимизации всегда проходят медленно, однако динамика моего проекта в соотношении с вложенными ресурсами на лицо, а вы топчитесь на месте. За нами будущее, а вы уже достигли своего потолка. Ардин хмыкнул. Он одним движением бровей дал понять Сефироту, что думает о его проекте и инновационных методах «оптимизации». Сефирот даже поморщился, но, сделав усилие над собой, продолжил разговор: — Вы ведь тоже вводите в свою архаичную систему обновления, противоречащие основным тезисам «Льва и Единорога». Фэррон и Эстейм тому доказательство. Ардин с невинной улыбкой воззрился на Сефирота: — В чем же они противоречат нашим тезисам? — Я видел медицинский отчёт о Фэррон... И у неё личный саппорт... Вам не кажется, что все это напоминает больше методы «Ангелов Дженова»? — улыбка Сефирота не была веселой. Он скорее растягивал губы в плохо скрываемом раздражении. Ардина рассмешил намёк на то, что он копирует «Ангелов». Что угодно, только не это. Лайтнинг — просто стечение обстоятельств. — Знаете в чем проблема современных людей? Вы слишком долго жили по правилам системы надзора. Теперь вы подгоняете все под жесткие рамки и не можете даже вообразить, что кто-то их нарушит. А Игра давно уже не набор точных цифр и алгоритмов. За пятьсот лет она обрела свой разум. В моем проекте всегда есть место для импровизации, потому-то «Лев и Единорог» ещё долго останутся в топе, а вы будете подбирать за нами объедки. Сефирот наконец стёр фальшивую улыбку, показав истинное отвращения. Его действительно раздражало, что «Лев и Единорог» имели первоочередной доступ к Игрокам. А Ардин с его аппетитами забирал почти всех, так что «Ангелы» получали материал только после них. Все потому что киберэтика со скрипом дозволяла те эксперименты, что происходили в лаборатории Сефирота. Его оправдывали лишь полулегальное положение самих Кристальных Игроков и то, что вне игровых сессий он продолжал держать их в анабиозе кристаллов. Но какого черта Ардин строит из себя? Ведь Сефирот знает, что творится за стенами «Льва и Единорога». — Ваши психологические эксперименты над игроками всегда поражали меня. И то, что Совет до сих пор закрывает на это глаза. Вы ведь ходите по острию ножа, и сезон от сезона наглеете из-за своей безнаказанности. Вы не боитесь, что однажды ваши действия признают противоречащими киберэтике? — напрямик спросил Сефирот. Ардин развёл руками: — Директорам слишком нужна победа в бонусной битве, так что нам всем разрешают слишком многое. Кому-то позволяют держать живых людей в заточении кристаллов, пробуждая их лишь для Игры. А кому-то позволяют следить за порядком и селекцией игроков на уровне изгоев. Не знаю, что из этого вам кажется более неэтичным. — Неэтичным я считаю лишь то, что власть в руках одного человека со временем начинает превращаться в диктатуру. Иногда я не улавливаю логики в работе вашего проекта. Виден лишь ваш эгоистичный деспотизм. Ардин не изменил выражения лица, улыбка на его губах даже не дрогнула. Он — самоуверенный диктатор? Что ж, как бы не начинался его путь 500 лет назад, сейчас это правда. И Ардин знал — он единственным, кто понимает, как привести к победе «Льва и Единорога». — Разве нельзя сказать всё это и о вас в «Ангелах»? Сефирот сжал кулаки. Почему его так злил этот человек? Только Ардин мог выбить его из колеи парой фраз, ведь он раздражал его одним своим существованием. А уж когда им доводилось беседовать лицом к лицу... Все эти верткие фразы-перевертыши, скользкие слова и снисходительность. При том что сам Ардин был изгоем! Сефирот - холодный, самоуверенный и целеустремлённый. Никто из его окружения или среди подчиненных не мог сказать ему и слова поперёк. Любого он мог обдать холодом и безразличием, но он всегда терял самообладание рядом с Идзунией. Все потому что его взор был направлен строго вперёд — в будущее, а Ардин будто снисходительно окликал и предостерегал его из прошлого. — Скажите, почему вы хотите избавиться от Эстейма? — Сефирот намерен был сегодня вывести Ардина на чистую воду, поэтому применил последнее средство — прямой вопрос. — Это ведь вы сбили настройки его игрока и не предупредили саппорта? Одна бровь Идзунии поднялась вверх в показном удивлении. И оно было почти настоящим, ведь Сефирот был прав. Но правота его была случайной, мужчина просто тыкнул пальцем в небо. Видимо, Сефирот на каком-то подсознательном уровне все же умел видеть истину. Ардин и правда надеялся избавиться от Хоупа. Эстейм достался ему как довесок к Фэррон, от которого нельзя было так просто избавиться. — Что не убивает нас — делает сильнее, — процитировал древние слова Ардин и пожал плечами. — Постоянные саппорты делают игроков слабее. Как вы сказали: «Мы здесь работаем не ради побед в турнирах». А там, — Ардин поднял взгляд к потолку, — у них саппортов не будет. Так что ваши ванны с жижей и личные саппорты никогда не сделают вас сильнее «Льва и Единорога». *** Ноктис всего на секунду прикрыл глаза, а потом резко вздрогнул, проснувшись. Он провалился в сон прямо рядом с койкой Фэррон. Кэлум слишком долго смотрел на спящую Лайтнинг. Ноктис встал со стула, раздумывая, что делать. Идти к себе в блок не хотелось, а дальше сидеть так - глупо, почти унизительно. Он расстегнул куртку и бросил на соседнюю с Фэррон койку. Меньше всего ему хотелось романтизировать этот момент, так что он оторвал взгляд от розовых волос, пытаясь наконец перестать думать о ней. Ноктис уже готов был лечь спать, но входные двери в госпиталь открылись. На пороге появился Страйф, и вязкие путы сна оборвались без следа. Ноктис инстинктивно чуть не сорвался с места, но на удачу Клауда путь Кэлума преграждали несколько кроватей. Клауд затуманенным взглядом скользнул по комнате, остановившись лишь на фигуре спящей Фэррон. Ноктис кинул взгляд через плечо. Он понял, из-за кого Клауд покинул спальни «Единорогов». — Она спит, — сказал сквозь зубы Ноктис. Страйф наконец поднял на него взгляд. Кэлум впервые за долгое время увидел в нем твердость и решительность. Клауд лишь мгновение спустя отвернулся, оглядывая роботов вокруг, и вернулся к двери. Ноктиса выводил из себя один вид Клауда. Он сделал глубокий вздох и решительно обогнул все препятствия, что мешали ему настигнуть Страйфа. Он догнал его уже в коридоре, когда за спиной лязгнули двери. Оно и к лучшему — их разговор не разбудит Фэррон. Ему не хотелось, чтобы она в это вмешивалась. Клауд обернулся, спокойно встретившись с Кэлумом лицом к лицу. — Какого хрена ты здесь забыл? — прорычал Ноктис. — Нужно поговорить с Фэррон, — честно ответил Клауд. Ноктис дернулся вперёд и ухватил Клауда за ворот куртки. Тот не вздрогнул, лишь поднял выше подбородок. Даже с учетом того, что Клауд был чуть ниже Ноктиса, выглядело это вызывающе. — Что тебе нужно от неё? — спросил Ноктис, игнорируя то, что ехавший мимо робот остановился и пристально посмотрел на них. — Я же сказал — поговорить, — спокойный голос Клауда Ноктис принял за издевательскую насмешку. — Приблизишься к ней, и я тебя урою, — еле слышно прошептал Ноктис. Робот угрожающе замигал лампами, ожидая явной агрессии от двух парней, вставших в коридоре. Клауд внезапно твёрдой рукой сжал запястье Ноктиса. Такой стальной хватки нельзя было ожидать от вечно рассеянного и безразличного ко всему парня. — Она теперь из «Львов»? — спросил Страйф. Ноктис не стал отвечать, лишь продолжил смотреть с ненавистью. Клауд же с лёгкостью отвёл руку Кэлума от себя. — Ей нельзя в Игру. Фэррон опасна. Для себя и для других. — Пытаешься напугать меня? — губы Ноктиса сложились в злую улыбку. С прищуром Клауд смотрел на лидера «Львов». Он не ожидал встретить его здесь. Знал бы — даже не сунулся в госпиталь. Но почему Кэлум здесь и почему его заботит Фэррон? Вопреки всплывающим в голове вопросам он ответил: — Мне все равно, что ты чувствуешь к ней. Эти слова сбили накал Ноктиса. Ему не хотелось, чтобы кто-то ещё узнал, что творится в его голове из-за Фэррон, не хотелось обвинений в мягкотелости или глупости. Хватало Ардина и Игниса. Тем более Ноктис не хотел, чтобы это был Страйф. — Сид «ушел» из-за неё или сам провалился? — попытался сменить тему Ноктис, чтобы хоть как-то скрыть свои чувства к Лайтнинг. Клауд молчал. Навязчивые мысли о том, что Кэлум ведёт себя странно, не покидали его. — Я не знаю, кто стал катализатором аномалии. — Но ты считаешь, что она опасна? — сказал Ноктис так, будто обвинял Клауда в клевете. — Опасна, — снова повторил тот. Ноктис сжал пальцы в кулак от раздражения. Безразличие и тупая уверенность Клауда выводили из себя. — Какого хуя, ты строишь из себя?! Думаешь, знаешь об Игре больше других... Больше меня? Клауд не ответил. Он ведь действительно не знал, просто чувствовал. Сегодня в Игре рядом с Фэррон он впервые за долгое время испугался. Это не Страйф её вытащил из Альфа Вирта, а она едва не утянула его за собой. Страйфа словно задело краем волны и потащило туда. Он еле удержался в игровом пространстве. Перед глазами заволновался виртуальный воздух. В ряде цифровых искажений он увидел Фэррон, ухватившуюся за его плечи. Это она — Лайтнинг — как камень, брошенный в воду, заставляла колебаться пространственную гладь. От воспоминаний Клауда отвлекли слова Кэлума: — Я тоже был там. И не раз. И я не хуже, чем ты, знаю, что такое Альфа Вирт. Страйф знал, что Ноктис говорит о «Белой башне» Дженовы. — Это не тоже самое... — Клауд отвёл взгляд и почувствовал себя глупо. А что собственно он собирался сказать Фэррон, кроме того, что та опасна? Как объяснить и доказать свои предчувствия? Кэлум тем более не станет слушать его. Говорить с ним — все равно что объяснять различия цветов слепому от рождения человеку. — Она нестабильна эмоционально. И пока это так, Игра берет над ней верх. Значит ей опасно быть там. Ноктис, сверля его взглядом, приподнял уголок губ в усмешке. — Думаешь, Ардин или ваша Фанг позволят ей так просто покинуть турнир? Мы все здесь бомбы замедленного действия, все нестабильны эмоционально, и каждый может завтра не вернуться. Клауд знал, что ни Ардин, ни Фанг не позволят Фэррон покинуть турнир. Страйф думал, что разучился злиться или ненавидеть, но не мог сейчас успокоиться. Система, воцарившаяся над ними, готова перемолоть каждого в своих жерновах. Не так важны средства достижения цели, как результаты. Кэлум тоже поглощён целями. Ему все равно, что завтра кто-то снова не вернётся из Игры... Впрочем, о чем речь. Мозги Ноктиса и его парней промыты Ардином, и они планомерно и целенаправленно убирают всех со своего пути. Но Фэррон в праве сама решать, что ей дороже — жизнь или Игра. Кэлум же породил в голове Клауда сомнение — есть ли смысл говорить с Фэррон вообще? Может ею тоже управляет Ардин и корпорация. Страйф посмотрел на дверь госпиталя. Он снова раздумывал, уходить или нет. Желание поговорить с Фэррон и предупредить спорило с привычкой быть в стороне от всех. Он готов был даже не замечать Ноктиса. Клауд принял решение. Страйф сделал шаг назад к двери. Но резко остановился — снова Кэлум помешал ему. Ноктис опять схватил его за куртку, и в этот раз швы затрещали. — Сунешься к ней или попробуешь разбудить... — Ты готов ради этого остаться без часов подключения в полуфинале турнира? — спросил Клауд. Ноктис напряжённо молчал. Страйф никогда прежде не шантажировал его. Всегда просто уходил от конфликта. — Я не стану её трогать до утра. Потом поговорю, пока Ардин не вернулся на уровень, — пообещал Страйф. — Зачем тебе это? — не выдержав, прорычал Ноктис. — Это тебе должно быть все равно. Не ты завтра выходишь в Игру вместе с ней. Я, Фанг и Фэррон выступаем против Игниса, Никса и Кроу. Ты во второй битве. Хватка Ноктиса ослабла. Он только сейчас осознал, что всё-таки уснул на стуле, смотря на Фэррон, и проспал полночь и новый список бойцов. Кэлум отпустил Страйфа и спросил с издевкой: — Ты ведь просто боишься Фэррон сам? Боишься не вернуться из Игры из-за неё? Что-то пробило Страйфа. Жар прокатился под кожей и выступил на спине потом. Он не боялся признавать свой страх. В конце концов страх смерти, снова провалится в бездну пустоты — то, что столько времени удерживало его здесь и не давало раствориться в Игре. Но и презрение, которым обдал его Ноктис, было понятно. В мире «Льва и Единорога» страх — это слабость. Страйф все-таки прошёл в госпиталь, ничего не ответив. Это молчание злило Ноктиса больше десятка глупых ответов. Если бы не гребанный турнир и не полуфинал, Страйф даже не пересёк границу госпиталя. Ноктис разбил бы ему лицо и с большим удовольствием отсидел свои положенные сутки в изоляторе. *** Мерное шуршание железа. Ардин стоял, прислонившись спиной к стене лифта, и размышлял. Отчего его пробрало предчувствие беды? Просто вспышка в голове, словно приступ паранойи. Он покинул лаборатории Сефирота раньше, чем собирался. Его сознание будто предупредило — берегись. Из всех возможных путей ты на перекрёстке, который может привести тебя в тупик. Все верно — прежде всего он не должен был оставлять свой проект перед финалом локального турнира. Но путешествие на несколько часов заняло уже сутки. Он устал и мог бы остаться на уровне «Инсомнии» ещё на ночь. Но это жуткое желание бросить всё и вернуться внезапно прошило его мозг раскалённой иглой. Наверное, Сефирот был удивлён, когда Ардин внезапно распрощался с ним. Сейчас, запрокидывая голову и придерживая шляпу рукой, он считал минуты до возвращения на свой уровень. Ардин перебирал в голове всё, что могло произойти без него. Отчеты роботов, что отправлялись наружу, были неполными. Он сам позаботился об этом, чтобы не показывать Совету всего, что происходило там. Так что узнать правду он мог лишь по возвращению назад. *** Ноктис провёл эту ночь в госпитале на чертовом стуле. Страйф дремал где-то на койке, куда дальше от Лайтнинг, чем он. Кэлум и сам не знал, что держало его здесь больше: обещание Фэррон хранить её сон, ненависть к Страйфу и нежелание оставлять их вдвоём. Впрочем, Ноктис отрицал последнее. Отрицание всего, что шло вразрез с его миром, было тем спасательным кругом, что держал его на плаву. Он отрицал, что Фэррон опасна лишь из желания противоречить Страйфу. Теперь же он подбирал в голове слова, которыми убедит Ардина убрать Лайтнинг из Игры. И не находил ни единого. Двери госпиталя в очередной раз неожиданно для него открылись. Ардин явился в час, близкий к рассвету, если бы солнце вставало в их мире. Идзуния был дико раздражён из-за своего предчувствия. И, похоже, вернулся он вовремя. Картина маслом. Открывшееся ему зрелище было не слишком приятным, хотя и не сказать, чтобы неожиданным. Ноктис сидел у койки многострадальной Фэррон. Сняв шляпу и набросив её на одного из младших муглов, Ардин скептически сказал: — Чудесно. Отчего ж ты с Фэррон не в одной кровати? Ноктис, несмотря на подступающий сон, поднялся с места, собираясь ответить. Но Ардин его опередил: — Паршиво выглядишь. Она заездила? — Иди к чертям, — наконец ответил Ноктис. Хренов Идзуния знал те точки, на которые давить нельзя. Небрежно пройдя мимо Ноктиса, Ардин направился к самому большому роботу в госпитале, вытащил кабель из его головы и подключил к собственному затылку. — Физическое состояние Фэррон, — сказал Идзуния в пустоту. — Она вчера провалилась в Альфа Вирт. Сид «ушел» из-за неё. Ардин молчал некоторое время, но не из-за того, что сообщил Ноктис. Он просматривал отчёт от робота в прямом подключении. — Фэррон нельзя в Игру, — не выдержав его безразличия, сказал Кэлум. Ардин повернул лицо к нему и улыбнулся. — Состояние Кэлума Люциса, — внёс новый голосовой запрос Идзуния. И Ноктис понял, что сам попал в ту ловушку, которую предрекал Страйфу. Ардину всё равно. — Он говорит правду, — вдруг в их разговор вмешался Страйф, поднявшийся с дальней койки. Ардин выдавил удивленный смешок. — А этот откуда здесь? — обратился он к Ноктису. Кэлум молчал, стиснув зубы. Ардин же сделал новый запрос: — Видео последних пяти часов в госпитале... Новая долгая пауза. Ноктис уже понял, что лезть к нему с разговорами, пока он подключён к роботу, бесполезно. Он молчал и ждал, смотря на Страйфа. Тот тоже не сводил с Ноктиса глаз. Клауд просчитался. Он не ожидал, что Идзуния вернётся так рано. Да и неожиданно на его стороне оказался сам Кэлум. И это после вчерашних разногласий? Всё-таки ему не плевать. Тишину и их противостояние взглядами разрушил скрип на койке Фэррон. Она повернулась и, раскрыв мутные ото сна глаза, огляделась. Девчонка тоже молчала, смотря на неожиданных гостей в госпитале. Стоило отдать ей должное, Фэррон не испугалась и не растерялась. Ей хватило самообладания, чтобы подняться и оценивающе осмотреть всех в этой комнате, не задавая лишних вопросов. Ардин не так уж и долго просматривал видео, перематывая большую часть. Ноктис и Страйф молчали почти всю ночь. Разговор в коридоре занял меньше трёх минут. Ардин не упустил возможность и удовлетворил своё любопытство, отсмотрев так же разговор Ноктиса и Фэррон. Что ж хотя бы здесь все было не так уж и страшно. Оставив последние распоряжения для медицинских муглов, он наконец вырвал из затылка провод и вернулся назад в реальность. — Так-так! И виновница к нам уже присоединилась! — язвительно, в своей манере пошутил Ардин, заметив, что Лайтнинг проснулась. — Она не выйдет в Игру, — твёрдо заявил Ноктис. Он уже набрался сил, чтобы противостоять Ардину. — Правда?! — искренне удивился Идзуния. А Ноктиса прервал неожиданный укол в голень. — Ублюдок... Звуки собственного голоса казались нелепо растянутыми. Ноктис боролся, но ноги его не держали. Ударная доза транквилизатора от робота - вот единственный ответ, что соизволил дать ему Ардин. Он ведь даже не выслушал его, просто сделал выводы после просмотренного видео и сразу вынес приказ о транквилизаторе. — Этому ребёнку порой не хватает холодной головы. Жаль, что он в последнее время слишком мало слушает Игниса, — прокомментировал бессознательное тело Ноктиса Идзуния. — Ты знаешь, что Фэррон опасна, — утвердительно сказал Страйф. — Заткнись, — чуть не закатив глаза, ответил Ардин. Он даже не смотрел на Страйфа. Идзуния сверлил взглядом Фэррон, будто ждал её слов. Лайтнинг неожиданно хладнокровно молчала. — Целых два защитника... Забавно, что к твоей личности столько неравнодушных. Идзуния сделал почти театральную паузу, чтобы всем присутствующим хватило ума вникнуть. Страйф молчал. Он уже заметил робота, подкравшегося к нему, как к Кэлуму. Ноктиса Идзуния заткнул без раздумий, ему же дают время. Страйф понимал, что Ардин ничего просто так не делает. Идзуния хочет, чтобы Страйф услышал его слова о Фэррон. — Это все довольно забавно, зная, что как личность ты — пустышка. Фэррон лишь наклонила голову и приоткрыла губы на выдохе, смахивающем на смешок. — Знаешь, что меня поражает в тебе? Ты так рьяно пытаешься выяснить, что происходит на уровне и за его стенами. Но ты ни разу не поинтересовалась, кто ты и что произошло с тобой. Ведь у тебя даже имени своего нет. Дыхание Лайтнинг подвело её, и румянец проступил на щеках. Губы сжались в гримасе. —Тебя как личности нет. Ты хоть что-нибудь помнишь о своей прошлой жизни? Она молчала, безуспешно пытаясь выдать изгиб своих губ за безразличную улыбку. — Ничего... Кличка, что ты используешь. Ты знаешь, откуда она? Лайтнинг почти машинально вспомнила слова Хоупа в первый день здесь. — Её дал мне Эстейм... — она и забыла об этой странной обмолвке с его стороны. — Дал! — будто подняв её на смех, сказал Ардин. — Честно говоря, я ожидал, что, если ты и сможешь выйти из комы, то будешь апатиком. Не знаю уж как, но десять лет назад Эстейм заполучил твой аватар и выступал с ним на подпольных боях, пока твоё тело было запечатано в кристалле. Лайтнинг вспомнила, что об этом говорил ей Хоуп, но она проигнорировала все из-за общего шока. Она ведь только очнулась от комы и пережила смерть в Игре. — Он использовал твою цифровую «Душу» как очередной скин. И дал новую кличку. Как домашнему животному. Фэррон злилась, хотя и понимала, что Ардин специально выводит её. — Хочешь, чтобы я его возненавидела и больше не вернулась в Игру? Ардин ухмыльнулся. — Ты пойдёшь в Игру. Ты ведь хочешь знать, кто ты на самом деле? Ардин бросил взгляд на большого робота и сказал: — Профайл Клэр Фэррон. — Уровень секретности А+, — сообщил робот, и на серой стене искаженными цветами отразились лучи проектора. Лайтнинг, не веря глазам, встала и подошла ближе, рассматривая своё собственное фото. Одежда да и что-то неуловимое в выражении лица говорили о том, что это фото из её прошлого. Ниже шли надписи: Клэр Фэррон, дата рождения - 17.12.009 к.э., номер кристалла — 7713, возраст стагнации - 21 год, дата... Пункты биография и родственники были скрыты ниже. Лайтнинг, желая узнать больше, повернулась к Ардину. Тот, продолжая улыбаться, приказал роботу: — Скрыть файл. Доступ А+ на этом уровне имею только я. Так что тут только я могу его вызвать или удалить. Злость внезапно запылала в глазах Фэррон, поэтому Идзуния понял — секунда, и она набросится на него. К счастью, маленький медицинский робот уже держал её на прицеле инъекционного пистолета. Укол в голень, и девчонка оступилась, сползая на пол. — Не волнуйся. Ты его получишь, когда придет время. Ардин повернулся наконец к Страйфу и прищурил глаза. «Мне тебе нечего сказать» — решил Клауд. — А тебя она расшевелила... — скорее сам для себя сказал Ардин. Клауд знал — теперь Фэррон, безусловно, будет драться. Иногда человеческий эгоизм сильнее заботы об окружающих. В чем-то Клауд даже понимал Фэррон и прощал. Но простить Ардина, который так хорошо знает человеческие слабости и манипулирует ими, он не мог. Страйф понимал, что, если заявит об отказе играть, Ардин рассмеётся над ним. Чтобы теперь не случилось, его ждёт участь тех двоих, что распластались на полу госпиталя. Мугл уже поднял манипулятор с инъекционным пистолетом. Страйф собирался принять это молча, не потеряв лицо и свою гордость, как делал со всем, что происходило с ним. Ардин должно быть понял это. Его усмешка была единственным, что увидел Страйф перед уколом снотворного. Наконец Идзуния привалился спиной к стене. Как же к чертовой матери он устал. Ладонью Ардин протер глаза, осматривая троих, что лежали без сознания. Выдохнув, он приказал: — Кэлума, Фэррон и Страйфа поднять на койки. Муглы засуетились вокруг. Ардин оторвался от стены и сам направился к ближайшей кровати. Упав навзничь, он выдохнул. Теперь можно было и поспать, не опасаясь, что за это время они сотворят что-то новое. Он просто не мог сомкнуть глаз, пока знал, что за его спиной что-то этакое происходит. Ардин снова подключился к главному роботу госпиталя, ставя блокировку дверей и таймер на своё пробуждение. После сна часа ему хватит для транспортировки этих троих в зал подключения и осмысления новых ходов стратегии. Последнее, что Ардин сделал, вызвал из своих личных файлов образ голограммы под тегом «Эра Мирус Флёре». Трехмерный портрет девушки в белом платье со светлыми волосами закрутился перед ним. Идзуния наконец начал успокаиваться и засыпать. Как же трудно брать на себя ответственность за все плохое. Как же трудно быть богом этого маленького мира.