Лев и Единорог

Мерный шелест проносящихся мимо металлических конструкций. Клэр чувствовала их кожей, нервами на затылке, хотя не видела. Свет в железной коробке, в которой они оказались заточены, ярко бил в глаза. Ослеплял. От этого ещё более зловещим казалось то, что проносилось мимо, ощущаемое лишь звуками за толщей стен. Ноги затекли, и Клэр прислонилась боком к ближайшей стене. Они бесконечно долго стояли. В спину Фэррон буквально упиралось холодное дуло огромного робота, подключённого к «пришельцу» в маске. Клэр по-другому представляла уход с чертового уровня «Льва и Единорога». Где победные фанфары у новой ступени лестницы, ведущей на свободу? Она думала, что на их уровне тюрьма, а там, выше, её ждёт хотя бы подобие свободы. Но их вывозили словно заключённых под конвоем. Клэр сглотнула вязкую слюну, обводя взглядом людей, державших её на прицеле. Тот, кто свергнул Идзунию, привёл с собой на уровень столько чужаков, что назад они не смогли вернуться все вместе. Их разделили. Почти два часа назад Сефирот, Ардин и Клауд с первой группой людей извне скрылись за железными дверьми. Теперь пришла их очередь — Лайтнинг и Ноктиса в окружении десятка «защитников» — вступить за пределы бетонной коробки «Льва и Единорога». Лайтнинг встретилась взглядом с Кэлумом, когда задумчиво осматривала их конвой. Стоило отдать ему должное, Ноктис не отвёл взгляда и не дрогнул. Будто давно готовился к этому. — Как долго займёт путь до следующего уровня? — спросила Лайтнинг будто ни в чем ни бывало, словно они чертовы приятели. Ноктис принципиально промолчал. Выдали его лишь губы, дрогнувшие в полуулыбке. Фэррон вся напряженная и ждущая чего-то. Он же, привалившись к стене, смотрел на неё почти лениво. Ноктис держался за своё внутреннее превосходство перед Лайтнинг. Он не трепетал от одного вида этого челнока. Он ведь знал, что их ждёт дальше. Кэлум начал свою жизнь в пространстве, которое было похоже на Кокон, в Инсомнии — одном из тех гигантских уровней, напоминающих больше ночной город, чем узкий и извилистый лабиринт коридоров и катакомб. Он видел полдень этого мира «под куполом». Лайтнинг почувствовала его настроение и отвернулась. В его отвратительной улыбке она прочла фразу, которую он сказал из-за закрытой однажды двери. «Фэррон, ты задаёшь мне вопросы?» Эта фраза прокатилась куском масла по горлу. Сознание просто заблокировало воспоминания. Хотя тело, нервы и кожа напомнили о чужих прикосновения. Она продолжила, даже не глядя в его сторону: — Наши результаты в Игре не улучшатся, если мы не научимся нормально разговаривать друг с другом. Избалованный вечным вниманием своей команды Ноктис лишь вскинул брови. Подстраиваться под кого-то в беседах явно не было одним из тех навыков, которым он стремился овладеть когда-либо. — Фэррон, ты вдруг стала специалистом по командной работе? — наконец удостоил он её ответа.— Трахаться не значит стать одной командой. Клэр проглотила прилив стыда из-за тишины вокруг. Она как никогда раньше показалась ей громкой. Будто отражала настороженный слух всех собравшихся здесь. Казалось, их конвой впитывает чужой разговор, как бумага принимает воду. Фэррон дернулась и посмотрела в глаза Ноктису. Она молчала, но в колкости её голубых глаз читалось только одно. «Заткнись!» И Ноктис засчитал себе горькую победу. *** Хоуп опять нервно расправил плечи и складки рубашки на груди. Маленькие капли пота собирались на затылке и сбегали за воротничок. Эстейм нервничал, ожидая того момента, когда двери откроются, и он наконец-то увидит Лайтнинг во плоти. Стоящая рядом Синди бросила на него недовольный взгляд. Аурум, кажется, раздражала суетливость Хоупа. А ему было почти плевать на осуждение этой девушки, он уже привык, что Синди придирается к нему без повода. В горле пересохло, когда обратный отсчёт на таймере приближения челнока показал последний десяток секунд. Хоуп перестал дышать, во всяком случае его первый осознанный вздох был лишь тогда, когда двери с шипением открылись, обдав струями антисептика всех прибывших. Переходной шлюз такого огромного уровня должен был находиться под особым надзором. Но количество роботов-охранников, что показались в дверях первыми, заставило Хоупа отшатнуться. Он не ожидал такого конвоя. Эстейм вообразил, как губы Синди за его спиной изогнулись в едкой улыбке, и с усилием выпрямился. За охраной выступила Лайтнинг, и Хоуп начал впитывать каждое её движение, черту. Ему отчего-то прежде казалось, что она выше… Или это из-за того, что он столько лет смотрел на виртуальный мир её глазами? Волосы были гораздо светлее, чем он помнил из Игры, но глаза… Девушка наконец мимоходом мазанула взглядом по нему, и Хоуп понял с досадой, что Лайтнинг даже не узнала его. В груди что-то болезненно оборвалось. Раздражённая поведением Кэлума и тем, что ей пришлось провести почти час, а то и два взаперти с ним и его отвратительным характером, Клэр слишком резко направилась к выходу. За дверьми был очередной коридор, снова заполненный незнакомцами. Клэр начало казаться, что она задыхается от замкнутого пространства и людей вокруг. Взглядом она нервно искала выход до тех пор, пока знакомый голос не окликнул её: — Лайтнинг… Она остановилась, лишь теперь увидев перед собой Хоупа. Он запомнился ей полупрозрачной голограммой. Лишь идеальной тенью живого человека. Парень перед ней казался худее и изможденней, чем воспоминания. Но одежда и волосы такие же светлые. Посмотрев в его глаза, Клэр отчего-то наконец призналась себе: «Он настоящий». Просто голос из Игры в её голове порой казался чем-то нереальным и выдуманным. Ошеломлённый встречей Хоуп не решился протянуть Лайтнинг руку. Коснуться её было бы уже слишком. Дорогу им переступил Кэлум: — Они и саппортов сюда притащили? — как-то раздраженно и с пренебрежением бросил он девушке рядом с Хоупом. Синди улыбнулась Ноктису с пониманием и ответила: — Новый руководитель — новые правила. Оказалось, Сефирот любит неуместные и публичные жесты ещё больше, чем Ардин. Синди так и не поняла, зачем организовали этот эскорт и торжественную встречу. Это было лишним. Хоуп заметил, как взгляд Кэлума — лучшего игрока «Львов» — скользнул по нему. Будто лезвие, полоснувшее кожу. Захотелось смахнуть с виска капли пота, как капли крови от этого пореза. *** — Чёртов поганец, — хмыкнула с улыбкой Синди, садясь на диван в комнате отдыха. Она с явным удовольствием сняла с себя официальный пиджак. — Ты о ком? — наклонив голову, спросила давно ждущая их Айрис. Аурум лишь шире улыбнулась: — О всех… Хоуп стоял в стороне, он набрал воду в пластиковый стакан и спрятал лицо за ним. Эстейм с удивлением понял, что руки его дрожат. Эта встреча с Лайтнинг была всем и ничем одновременно. Хоуп надеялся получить больше, но и одного взгляда настоящей, живой Фэррон хватило, чтобы он проглотил язык, а сердце забилось так, что тело перестало слушаться. — А ты как? Как твой Страйф? — спросила Синди у Айрис почти по-дружески. Хоупа, издали слушавшего этот разговор, передернуло — его Аурум не обмануть. — Не знаю, — поджала губы Айрис и сцепила пальцы в узловатый замок. — Я, кажется, ожидала другого. В жизни он какой-то неживой… что ли. — Отличный эпитет для человека, в чей голове ты провела столько времени, — усмехнулась Синди. Хоуп отставил стакан и посмотрел на Айрис. Она, как и Эстейм, прежде не встречалась вживую с их Кристальными Игроками. Слова Синди, кажется, смутили Айрис, так что он стал гадать, какой же спектр эмоций испытывает девушка, соприкоснувшаяся со своей мечтой, и насколько их чувства сейчас схожи. — Я хотя бы буду спокойна, что ты в него не влюбишься, — снова в своей насмешливой манере сказала Аурум. Айрис посмотрела на Синди удивлённо, не понимая, шутит ли она. А Синди в упор и без стеснения глядела на Хоупа. Он даже внутренне сжался от того, как легко она отыскала его взглядом. — С Эстеймом у нас, очевидно, всё потеряно… Пальцы до хруста сжали стакан. Хоуп, злясь, смотрел в глаза Синди, но молчал. К дивану подошёл Кор, второй саппорт Кэлума в их команде. На лице его красовалась кислая мина. — Многие путают одержимость Игрой с одержимостью отдельными личностями, — будто бы процитировала чьи-то слова Синди. — Не так ли, Кор? — Значит мне передать Аргентуму, что у него нет шансов? — почти ледяным тоном ответил вопросом на вопрос мужчина. Синди скривилась, будто раздосадованная тем, что он поймал её на чем-то. — Он и так это знает. Я слишком профессиональна для того, чтобы переступить разделяющую нас черту. — Если бы ты хотела, давно по-настоящему дала бы это ему понять,— грубо заявил Кор. Хоть что-то радовало Эстейма, ведь Леонес явно был настроен против Синди. — Мужчины вечно путают вежливость с интересом, а чувство такта с благосклонностью, — Синди скривила губы в неприязни. Хоуп отвернулся. Он был рад этой внезапной перепалке, которая увела внимание от него. Но теперь он мог быть уверен, что от Синди не укрылись его чувства к Лайтнинг. Значит, они действительно существуют. А он ведь даже с дрожащими руками, несмотря на восхищение этой мимолётной и пустой встречей, готов был отрицать свой интерес к Лайтнинг — это другое! Лайтнинг просто часть его самого. Его мечты во плоти. *** Лайтнинг нервно выдохнула сквозь зубы. Жилье, которое ей выделили, действительно походило на комнату, а не на очередную ячейку в бетоне. Минимальная обстановка — кровать, письменный стол, два стула и шкаф. Места немного, но между этим всем можно было даже ходить. Голографическое окно изображало вечерний город. Солнце садилось над крышами высотных домов. Этот вид зацепил Клэр. А ещё больше — нелепые шторы, обрамлявшие окно. Она подошла к ним, нервным движением сорвала. Шторы под пальцами с треском слетели с петель. Всё это ложь, как и Игра. Ткань безвольно упала к её ногам. Злость на Ноктиса нашла выход в раздражении на этот обман. Лишь услышав испуганный писк робота, возмущённо спешившего убрать беспорядок, она опомнилась, зажмурившись, выдавливая из себя боль. Хотелось также скинуть с себя и одежду, а потом сорвать кожу, мясо до голых костей, до души… Клэр переводила дыхание, не понимая, откуда в ней взялся этот порыв саморазрушения. Конечно, этот слишком знакомый интерьер из прошлого ни в чем не виноват. Просто Кэлум снова добился своего и получил то, чего так хотел. В дверь постучались, вырвав Фэррон из внутренних переживаний. Клэр открыла. На пороге стоял Хоуп. — Прости, я хотел с тобой поговорить… По-настоящему, — неловко улыбнулся он. Клэр опустила подбородок. Лицо её сразу приобрело жёсткие черты, создав контраст по отношению к светлым глазам и волосам. Хоуп не знал отчего, но догадывался. Он без разрешения сделал шаг в её комнату, что для него было верхом бестактности. Хоуп повернулся к Лайтнинг спиной, смотря на старомодный вид из её поддельного окна. Он уже привык разговаривать с ней, не смотря в глаза. — Ты хоть что-то выяснил? — спросила Лайтнинг со злостью. Две последние недели их разговоры в Игре начинались и заканчивались одинаково. Фэррон требовала ответов на свои вопросы. — Ваши тренировки съедают всё моё время подключения к Сети, у меня не было больше возможности влезть в базу данных лабораторий, — Эстейм уже давно нашёл оправдание. Лайтнинг могла принять то, что сведения о её жизни труднодоступны, но не то, что рассказал ей Кэлум. Как человечество могло скрыть произошедшее само от себя? — Неужели вся публичная информация о «Рагнареке» скрыта? — с сарказмом выдавила она. Хоуп сглотнул и, пересилив себя, посмотрел Лайтнинг в глаза. — Упоминаний в истории о тех событиях нет, — он не врал, но чувствовал себя лжецом. То, что хотела услышать Фэррон, слишком сильно разнилось с тем, что всю жизнь говорили Эстейму. С тем, на чем он рос. Лайтнинг скривилась. Хоуп сам рассказал ей это, сам дал зацепку и надежду, чтобы прийти к Ноктису. А теперь превращает это в фантазии очередного психа с уровня «Льва и Единорога»? Она хотела сказать ему что-то едкое и неоправданно злое, но не успела. В дверь снова постучали. Хоуп почти испуганно посмотрел на неё. — Ты сам дал мне эту информацию. Теперь сам называешь её ложной. Как я могу верить тебе, как я могу доверять твоим словам теперь? Эстейм умоляющее посмотрел ей в глаза: — Я не говорил, что это ложь… Лайтнинг дёрнула плечами, будто скинула тяжесть этого взгляда, потом наконец пошла к двери. Открыв её, она не обнаружила никого. Пока Фэррон задумчиво смотрела в конец коридора, к ней подошёл Хоуп, стремясь сбежать, пока дверь открыта. Единственное, что его удержало — то, как близко они оказались друг к другу. Лайтнинг почувствовала напряжение и молча отступила, выпустив Хоупа. Пусть бежит. Трус. *** Клауд поджал губы. Его преследовало странное чувство неудобства, когда раздражает всё — прикосновение одежды к коже, жесткость стула, запахи. Последнее время он стал слишком чувствителен ко всему. — Как проходит ваша адаптация на уровне? — спросил мужчина напротив, переставляя письменные приборы на столе. Оказавшись в своих лабораториях, Сефирот снял наконец маску и показал лицо. На взгляд Клауда слишком идеальное для живого человека. Страйф, смотря на Сефирота, каждый раз боялся найти новую деталь, что зацепит его. Оставаясь внешне бесчувственным, Страйф боролся с эмоциями каждое мгновение. Клауду после нескольких сезонов полной апатии к происходящему было больно заново учиться чувствовать. Так восстанавливаются люди с переломанным хребтом. «Адаптация» — хорошее определение тому, что он испытывал сейчас. — Я не чувствую сильной разницы между нашими уровнями, — соврал Клауд. — На Коконе климат гораздо суше — почти два миллиарда кубов воздуха, тяжелее поддерживать баланс влажности и кислорода. Под самым куполом уровень кислорода на нижних пределах для человека, — сказал спокойно Сефирот. Страйф промолчал, отвернувшись в сторону окна. Это идиотский разговор о погоде? Если приложить усилие, можно забыть, что над всеми ними лишь купол, изображающий небо. А ведь когда-то он видел настоящее небо. Климат, погода — все то, что загнало человечество в ловушку. — Скажите, что вам нужно от меня? — спросил Клауд у Сефирота.— Я знаю, что разговаривать с Кристальными Игроками — не ваш метод работы. Сефирот насторожился подобному упреку. Ардин успел что-то рассказать Страйфу, чтобы враждебно настроить его? А ведь Сеферот считал, что Клауд в этой тройке самый бесстрастный и лояльный игрок. — Ты особенный — 9 356 смертей в Игре. По нашим подсчетам, все нейронные связи в твоём мозге давно должны были рассыпаться в труху. Но ты жив и адекватен… Что-то волной прокатилось по спине Клауда от такой точной цифры. Лесть? Попытка подкупить его этим интересом? Страйф посмотрел в холодные глаза Сефирота — ни дать, ни взять ледяной король всей этой башни. А он похищенный ребёнок, что должен сложить из кусков льда слово «Вечность». — Что вам от меня нужно? — Ничего, кроме победы, — обманчивая мягкость улыбки Сефирота задевала. — Вы ведь сами не хотите, чтобы наша команда выиграла в этом сезоне, — Страйф указал на очевидное, но столь рьяно скрываемое за лицемерием. Сефирот сделал вид, что его задело это обвинение. — Нет… Я не хочу, чтобы выиграла команда Идзунии. У меня, скажем так… Есть причины не доверять этому человеку. А вы… Ты. Только ты решаешь, чью сторону занять, Клауд. Страйф от такого обращения нервно сморгнул, чем, кажется, выдал с потрохами всё своё смятение. Сефирот будто насиловал его этой навязанной фамильярностью. Проще было снова спрятаться за безразличием и уйти в себя, чем терпеть это непонятное давление. *** Это была самая отвратительная локация на памяти Фэррон. Ничем не лучше бочки со скульптгелем. Клэр тактильно чувствовала, как склизкие потоки обволакивают её тело. Всё было заполнено то ли жидкостью, то ли эфиром, она парила в невесомости. Вещество давило килотоннами на легкие и мозги, словно Клэр и вправду на дне океана. Огромная Гидра окружала их, как змей, что опоясывает землю в легендах. Страйф и Ноктис поочередно атаковали тварь, стараясь бить по голове. Лайтнинг отстала. Её в очередной раз накрыло странное чувство беспомощности от того, что её спину прикрывает бывший враг. И именно в этот момент её опутало в несколько колец тело зверя и передавило поперёк корпуса и шеи. В глазах стремительно потемнело. Удушье и панический страх захлебнуться наложились друг на друга. Мир снова окрасился в алые тона, складываясь бесконечной матрешкой, один в ином, иной в третьем… Лайтнинг видела склонившуюся над ней девочку с розовыми волосами. Она чувствовала страх Клауда перед собственными эмоциями. Чувствовала боль Ноктиса, которая была такой сильной, что её можно было ощутить даже физически. И она видела Кэлума у своей двери ни раз и ни два. Значения и смыслы ускользали от Лайтнинг и проносились мимо. Лишь резкий рывок чьей-то жесткой руки спас и вырвал ее из бездны. Лайтнинг буквально выплюнуло из колбы со скульптгелем. Мир вернулся к обычной скорости. Она сидела на полу, кутаясь в полотенце, и дрожала, когда кто-то ухватил её за край ткани на груди и поднял на ноги. — Сука, Фэррон, я не собираюсь подыхать в каждой Игре из-за тебя, — услышав голос, Лайтнинг наконец узнала Ноктиса и сфокусировала взгляд на его лице. На языке до сих пор бродила прогорклая горечь скульптгеля. — Кэлум, проваливай в бездну… — сплевывая в сторону, оскалилась она. Ноктис лишь сильнее сдавил ткань, прикрывающую её. — Фэррон, сегодня я там уже побывал, — вкрадчиво и сквозь зубы произнес Ноктис. Лайтнинг лишь сейчас поняла, что провалилась в Альфа Вирт и опять утащила за собой своих партнеров. С ней этого не происходило с финала, почти две недели как. Она вскинула подбородок с вызовом. Если уж и принимать упреки, то с высоко поднятой головой. Лайтнинг наконец разглядела лицо Ноктиса в разводах зелёного геля. Его также мерзко выкинуло через аварийный выброс. Должно быть и вправду обидно до скрежета зубов. — Прости, — без сожаления прошептала она. Он стоял обнаженный, но ничуть не стеснялся этого. Похоже, Ноктис тоже только сейчас осознал всю ситуацию. Этот чертов хриплый шёпот что-то напомнил ему. Лайтнинг заметила, как дернулся кадык парня. Ноктис нервно сглотнул и отпустил Клэр. Она едко подумала: «Ещё один трус!» Ноктис всё-таки боится и ненавидит её — ту близость, что она ему однажды позволила. Лайтнинг только что увидела его насквозь в Альфа Вирте: — Ты ведь считаешь, что на моем месте должен был быть Амицития? — подвела итог она. — Фэррон, посрать, что я считаю. От тебя не требуется многого. Просто не мешай мне, блядь, выигрывать… — прошипел он. После всех часов совместных тренировок Лайтнинг готова была признать — Кэлум достоин и восхищения, и ненависти. Он всегда стремился быть лучшим и идеальным, что вкупе с его вечным желанием её унизить превращалось в адскую смесь, по капли собирающуюся ядом в ней. — Я не хочу проиграть из-за тебя этот ебанный турнир, — злость снова пересилила желание, и он склонился над ней, почти утыкаясь лбом в лоб. — Один ты его все равно не выиграешь, — мотнула головой Лайтнинг, улыбнувшись почти с садизмом. Ноктис вовремя остановил себя, понимая, что ещё мгновение — и он вопьётся пальцами ей в шею. Лайтнинг провоцирует его почти также, как он её в лифте… Фэррон мстит? Он почувствовал, как на его плечо легла чужая рука. Страйф отдернул Ноктиса от девчонки. Кэлум скинул его руку и отошёл прочь. Лайтнинг с вызовом встретила взгляд Клауда, тот старался быть бесстрастным. Но и его она уже видела насквозь. — Он ведь прав, — спокойно констатировал Клауд. — Я тоже, — парировала Клэр. Страйф помолчал, размышляя и подбирая слова. Не найдя аргументов, он спросил: — Кто твоя девочка с розовыми волосами? Фэррон снова вскинула подбородок словно в защитном жесте. Клауд в Альфа Вирте тоже проник в её голову и увидел призрака, преследующего её. Страйфа заботят проблемы Фэррон? Лайтнинг уже знала, что прятал за фасадом безразличия Страйф. Она почувствовала его страдания — в Клауде было столько эмпатии, что могло хватить на оправдание любого врага. Она хотела что-нибудь сказать в ответ, но вздрогнула от громкого хлопка двери — Ноктис ушел. — Я не знаю, кто она, — в конец концов с горечью выдохнула Лайтнинг. *** Хоуп стоял в коридоре, придерживая платок у носа, но поток крови не останавливался. Из соседней двери в коридор вывалилась Синди — лицо тоже было перепачкано кровью. Хоуп так устал, что ему хватило сил лишь с презрением прищуриться. Синди, даже истекая кровью, улыбнулась, показывая окровавленные зубы. Злой азарт играл на её лице: — Доволен? — поинтересовалась девушка. — Завтра первый бой глобального турнира, а ни я, ни Айрис не сможем их саппортить сутки, а то и двое. Хоуп молчал. Он точно не был виноват в том, что их выкинуло из Игры. Это Лайтнинг… Она снова была на грани, слишком эмоционально нестабильна. Но Хоуп уже привык, его спасёт очередная ванна с кристаллгелем в лабораториях Ангелов… Синди же просто завидует. — Считаешь, Кэлум без тебя сдохнет? Думаешь, Леонес не справится? — убрав от лица платок, едко поинтересовался Хоуп. Улыбка впервые сползла с лица Синди, она молча развернулась и пошла по коридору неровной походкой. *** Удар, снова удар, шаг назад и смена врага. Почти танец, в котором она чувствовала спиной Ноктиса так близко, что и Клауду нельзя было протиснуться. Три первых врага в турнире почти как насмешка — слишком легко. Они подламывались под их силой и проигрывали. Очередной удар, блик лезвия на свету, выпад и молниеносный блок из-под локтя… И снова бесконечная ненависть к Кэлуму за его совершенство. Какого дьявола, прежде в тренировочных битвах он даже не пытался с ней работать, а теперь делал это так просто и играючи? Будто они всю жизнь провели, сражаясь бок о бок. Лайтнинг была хороша против Игровых тварей, тех, у кого был предсказуемый алгоритм действий. Ноктис же бил по наитию и вдохновению со всей своей ненавистью, брал врагов напором. Клауд в дополнение к ним оказался крепким основанием, надежным плечом, что вечно подставлялось ради тебя и спасало от самых ужасных атак. Фигура последнего врага растворилась в пустоте игрового пространства. Клэр выдохнула вслух: — Легкая победа. Ноктис бросил на неё пренебрежительный взгляд через плечо, снова напоминая, что он здесь, что он не простит ей ни малейшей ошибки. *** Их вели по длинному темному коридору. Лайтнинг чувствовала себя отвратительно. На ней была новая одежда, но такая лживая и лицемерная, как та комната, что дали ей. Неприятная жесткость ткани с каждым движением напоминала Лайтнинг, что она не её, не она её выбрала. Слепящий свет в конце, в дверном проёме. Силуэт мужчины, ждущего их. Это был Ардин. Фэррон напряглась, она не ожидала больше его встретить. Лайтнинг не видела Ардина с тех пор, как их подняли на этот уровень. Идзуния же, услужливо улыбнувшись, пропустил группу вперед. — Куда нас ведут? — Лайтнинг остановилась, спрашивая Ардина. Ни Ноктис, ни Клауд не ответили ей на этот вопрос в самом начале пути. Клэр почти смирилась с тем, что они ничего не знают. — Зал славы Люцисов, — улыбнулся Ардин. — Вас хотят поздравить с первой победой в глобальном турнире. Лайтнинг проняло это название. В голове всплыло полное имя Ноктиса, первой частью которого он никогда не пользовался. Клэр невольно поймала взгляд парня. Она на стыке полумрака и света сократила расстояние между ними и тихо уточнила, смотря в глаза: — Люцис Кэлум? Ноктис с пренебрежением хмыкнул, но взгляд отвёл. Будто ему было что скрывать. — Улыбайтесь, — сквозь зубы сказал Ардин, выталкивая их на свет. Лайтнинг в первые мгновения ослепили софиты и буквально оглушила тишина пустого зала. Огромные фигуры по стенам изображали людей в доспехах. В их символичных изображениях читалась сила и мощь. Фигуры блестели хромовым металлом и полированным чёрным камнем. Детали и лица терялись в обобщённых силуэтах. Лайтнинг вспомнила барельеф «Лев и Единорог» на дверях их уровня. Они не были творениями одного скульптора, но какую-то общую стилистику форм и мотивов она могла уловить. Будто те были порождением одного времени. Времени, когда творцы могли себе позволить мечтать. Ардин вывел их в ложу, нависающую над пустым залом, практически звенящим тишиной. Секунда, и словно кто-то нажал на включатель. В единый миг зал наполнился голограммами людей, целой толпы пугающе безмолвных зрителей. — Улыбайтесь, — шёпотом повторил Ардин. — Они немало заплатили, чтобы прикоснуться к мечте и дотянуться до вас… Лайтнинг лишь нервно сглотнула, испытывая теперь необъяснимый ужас по отношению к этому залу, к устрашающим скульптурам, к голограммам, за каждой из которых стоял живой человек. *** — Они допустили Ардина, чтобы тот представил вас. Значит, они скрывают конфликт внутри корпорации, — констатировал Игнис. — Конечно, как они публично объяснят его замену? Ведь «Лев и Единорог» только благодаря Идзунии стал лучшей командой последних лет, — продолжал рассуждать стратег. — Если всплывет то, что Сефирот перехватил власть и сместил такого удачливого администратора, его обвинят в том, что он просто пытается ослабить вас, чтобы Ангелы Джиновы победили в следующем сезоне. Ноктис раздраженно выдохнул: — А это не так? Игнис замолчал, казалось, его голограмма смеряет взглядом Кэлума, пытаясь рассмотреть насквозь. — Так, но только Сефирот надеется это скрыть… Думаю, вам стоит быть осторожными, продумывать каждый публичный шаг. Он постарается сделать всё, чтобы в этом сезоне ваш рейтинг упал. Ноктис прикрыл глаза и откинулся к стене. К чертовой матери интриги команд. Почему нельзя просто сражаться? Их цель — действительно стать лучшими игроками, которые смогут победить самую страшную тварь Игры. Все прочее — неважно. Всё прочее — человеческие эмоции и амбиции. Эта мысль уколола Ноктиса раскалённой иглой. Они никогда не смогут победить Игру, потому что не в силах переступить свои грехи. Как он может обвинять кого-то в излишних эмоциях и амбициях? Он сам соткан из них. — Ты смог поговорить с Ардином? — уточнил Игнис, отрывая Ноктиса от размышлений. Кэлум сглотнул, поёжившись, вспоминая эту неожиданную встречу. Ардин не удостоил его даже взглядом. Лишь раздразнил Фэррон, выдав очередную никому не нужную информацию. Ардин смог всё-таки подчинить эту девчонку. Дай ей крупицу правды, и она теряет голову, готовая на всё. То, как на миг сверкнули её глаза интересом, до сих пор преследовало его. «Ну, давай, Фэррон, ты знаешь, чем здесь платят за информацию». Ноктиса снова скрутила почти физическая боль от воспоминаний их близости. Все было не так, неправильно. Ноктис начал ещё больше ненавидеть Лайтнинг за то, что она позволила ему поступить с собой так. Ненавидел он и себя, потому что не смог запретить себе к ней прикасаться. Словно сам осквернил свою святыню. Все это время его бросало из крайности в крайность: от желания взять больше, наплевав на гордость и этику, до того, чтобы быть выше и сильнее всех желаний. — Нокт? — окликнул его Шиенция. — Ардин что-то сказал тебе? Ноктис оторвался от своих размышлений и едко ответил: — Ничего. Игнис поморщился и спросил: — Как ваши отношения с Фэррон? Этот неожиданный вопрос заставил Ноктиса по-настоящему проснуться, он поднялся и слишком поспешно ответил: — Никак. Игнис устало улыбнулся, будто хотел сказать: «Кого ты пытаешься обмануть?» — В последней битве ты оказал ей поддержку, я думал, между вами оттепель… — Ты сам просил усилить её защиту. Не нужно воображать то, чего нет. Игнис задумчиво помолчал, ища взглядом что-то на полу. — Почему? — после такой долгой паузы Ноктис ожидал более весомых и значимых слов. Он озлобился. — Потому что она не часть моей команды… Игнис понимающе кивнул. — Фэррон и Страйф не обязаны заменять меня или Промпто, — он сделал довольно долгую паузу, за которой Ноктис прочёл ещё одно имя, теперь уже безвозвратно потерянное для них. — Но ты можешь создать с ними новую команду. Сильнее, чем были «Львы». Вы трое действительно лучшее, что когда-либо было на нашем уровне. И если ты переступишь через свою гордость… — Дьявол, Игнис, разве я не послушал тебя, и этот бой мы не выиграли? Или ты хочешь сказать, что я прилагаю недостаточно усилий, чтобы эта чертова команда существовала и побеждала? Этого недостаточно? Обязательно, чтобы Фэррон пролезла в мою голову и жизнь? Игнис выдохнул. Он понимал, что Ноктис защищается, знал почему. Каждый человек имеет право на личное, неприкосновенное пространство, пусть даже в их реальности оно остаётся только где-то глубоко. Публичные сражения, позорные выбросы из Игры, присутствие саппортов в сознании, общие душевые, отсутствие свободного места. Все это раз за разом ломало грань между скрытым и публичным, делало их всех слишком уязвимыми. Но Ноктис стоит на пороге сражения, для победы в котором нужно пожертвовать всем. Даже последней крупицей себя. — Это ведь всего лишь твоё упрямство. Ты готов спорить ради самого спора, — усмехнулся Игнис, припоминая, с каким вызовом перед полуфиналом локального турнира Ноктис сообщил ему, что между ним и Фэррон что-то есть. Ноктис молчал, прожигая взглядом друга. — Я говорил с Идзунией, — признался Игнис. Раньше он считал, что в их беседе не было ничего стоящего. Пара общих наставлений, переданных Ноктису. Игнис прежде не придавал им значения, но теперь, когда узнал, что Ноктиса не удостоили и этого, поменял мнение. — Ты должен понять, что второго шанса, возможно, не будет. Ноктис украдкой сжал руку в кулак. Будто он не знал этого без чьих-то подсказок, будто в очередной раз недостаточно положил на алтарь победы… Его вечно обвиняли в излишней целеустремленности. Будто бы он готов переступить через всех ради результата. Так какого черта теперь его окунают в дерьмо за малейшую слабину? Звуковой сигнал прервал их напряженное молчание. Игнис дернул рукой, на которой сработал таймер — ему пора было уходить. — Нокт, давай вернемся к этому завтра. Возьми себя в руки… — Только и делаю, что это, — зло усмехнулся он на прощание. Шиенция растаял, оставив Кэлума одного. Ноктис глубоко вздохнул, снова прикрывая глаза. Прежде он никогда не чувствовал себя так одиноко. Всю жизнь до кристалла и после его окружали близкие люди. Тренер, стратег, команда, друзья. Несмотря на его сложный характер, они держались рядом как стая. Иногда он не мог продохнуть от опеки или внимания, но теперь, лишившись их, Ноктис понял, как на самом деле зависим. Игнис это знал, он каждый день тратил все свои часы полного подключения на долгие разговоры с Кэлумом. Каждую их тренировку с Фэррон и Страйфом стратег препарировал и раскладывал на составляющие. На самом деле просто присутствовал в его жизни приведением из прошлого. — Промпто Аргентум просит разрешение на видеосвязь с вами, — сообщил робот, закончивший трансляцию голограммы. Аргентум с не меньшим рвением пытался поддержать Кэлума все эти дни. Ноктис хотел дать доступ Промпто, но его остановил стук в дверь. В груди потяжелело. Ещё не открыв дверь, он знал, кого там увидит. — Фэррон, — с показным пренебрежением усмехнулся он. Девушка снова стояла на его пороге. Только вот не было больше серой и затертой формы стальных «Единорогов». Новая, почти стерильная белая одежда. Футболка, подсвечивающая и её глаза, и бледную кожу сиянием. Ей почти шло это. Лайтнинг с вызовом задрала голову. — Люцис Кэлум, — в тон ему вернула она. Ноктис проглотил свою едкую улыбку. Конечно, из-за чего ещё Фэррон могла наконец заявиться к нему? Только из-за Ардина. Желание ненавидеть девчонку усилилось. — Пришла за очередными ответами? — вскинул он одну бровь. Пришло время для Клэр терять лицо. Она поджала губы. — То, что ты рассказал мне тогда о «Рагнареке», правда? Ноктис напряженно сглотнул от произнесённого так громко. То есть она ему не верит? — Ты лишь сейчас задумалась о том, что я мог тебе соврать? — вкрутил Кэлум, надеясь, что Лайтнинг станет больно от осознания, что она продалась за бесценок. Лайтнинг не отвела взгляда, помотав головой. Кого он пытается обмануть? Она видела весь его внутренний мир в Альфа Вирте день назад. Сколько раз он сам за эти дни подходил к её двери, решившись постучать всего однажды. — Ты веришь в то, что рассказал мне. Но ты никогда не задумывался, насколько это правда? Может быть это просто обман, чтобы дать тебе ложную цель? — тихо спросила она. Ноктис не выдержал и подался вперёд, ухватив девушку за локоть и наклонившись над ней. Ничего более идиотского он не ожидал услышать от неё. — Фэррон, я там был. Видел сам, как это произошло, — прошипел он сквозь зубы. Лайтнинг нервно вздрогнула. — Сколько тебе лет? — спокойно спросила она, почти обжигая его дыханием. — Двести двадцать, — ответил Ноктис и почувствовал, что его шёпот становится практически интимным. Фэррон же смотрела неотрывно своим чертовыми ледяными глазами. Ей наконец стало больно: ей более пятисот лет, но она не помнит ничего… — Расскажи мне о своей жизни. Что ты действительно видел тогда? — проговорила она. Ноктис почувствовал, что готов задохнуться. Фэррон хочет послушать его, чтобы взвесить слова и сделать свои выводы… Она не доверяет его суждениям. Но этот гребанный интерес и желание услышать его, принять часть его жизни… Это ведь нечто большее, чем торговля информацией? Почти то, что он хотел бы получить от неё. Ноктис наклонился к её лицу, остановился буквально в миллиметре от губ. — Иди к дьяволу, Фэррон, — проговорил он еле слышно. Лайтнинг понимала, чего он добивается: хочет сделать ей больно и заставить в чем-то раскаяться. Чтобы она просила прощения… у него? Клэр коснулась его губ первая, зная, что от этого невинного поцелуя Ноктис сорвется. Это он испытывает боль от каждого соприкосновения с Фэррон. Нежное и бессильное касание заставило Ноктиса дернуться и отстраниться от неё как от огня. Он просто ушёл, хлопнув дверью перед её носом. Лайтнинг от громкого стука пришлось на мгновение закрыть глаза. Но когда она их открыла… Лайтнинг — не Ноктис. Она не станет отступать из-за воображаемой гордости. Она снова постучала в его дверь, затем еще раз и еще раз. — Трус… — наконец вслух бросила она и чуть не упала, ударив Ноктиса в грудь. Он открыл дверь.