Длинный вечерок
9 июля 2023 г. в 17:19
Осенний сезон пришел раньше, озолотив стройные ряды семейства остролистных кленов, примыкающих к старым, поросшим плющом, стенам города-крепости. Воздух пропитался дождями и назойливыми утренними туманами, а торговые корабли сонливо толкались в порту за право причалить на ночь, заслуженное утомительными плаваниями по извилистым рекам с их непредсказуемыми мелководными порогами и песчаными косами у мест сбыта ценного груза. Торговая площадь с каждым днем редела, а голоса растворялись в необычайной тишине массивных мостовых, переброшенных через обезвоженные сточные каналы. Птицы неохотно расставались со своими птенцами и покидали городской парк в поисках теплого местечка, где их клювам не приходилось добираться до воды сквозь твердую корочку льда. Одинокие драконы устало слонялись по узким коридорам между домов, словно жаждали успокоения среди царства холодного камня, уложенного в основаниях черепичных домов десятки поколений назад. Построенные их лапами, возведенные с завидной аккуратностью и перенятыми вкусами, жилые пристанища гордо возвышались к небу, поскрипывая медными флюгерами на пиках декоративных башенок и врезанных в них круглых окон. Ветер скользил вдоль их граней, сбивался в струи из переулков, нашептывая умиротворяющий мотив Равнинных Земель, замерших в ожидании грядущих событий.
Один сезон закончился, наступил другой – холодный и суровый покровитель настила из сухой травы и листопада.
Физалис наблюдала из окна за опустевшей улицей Терса, отсчитывая длинные мгновения уходящего дня. Ей казался неизбежным приход броговских войск; эдаким драматичным вырисовывался в ее воображении поворот судьбы материка, неминуемо выливающийся в ожесточенную борьбу за право стать доминирующей расой на континенте. Люди тесно сотрудничали с драконами, использовали их силу и крылья, а драконы нуждались в хрупких вещах, созданных руками человека, и ощущали тоску и одиночество в отсутствие духа человеческого авантюризма. Представить только, что яблоком раздора оказалось как раз таки то, что объединяло враждующие расы. Люди издревле завидовали драконам, их способностям и постоянному голоду к знаниям, а крылатые, в свою очередь, безнадежно пытались обуздать человеческую решимость, тягу к воплощениям безумных планов, шанс удачного исхода которых терялся за гранью доступных ресурсов и положительных тенденций. Люди всегда верили в свою мечту, а драконы помогали воплощать ее в реальность. И сейчас, когда разногласия достигли своего апогея, и гонцы принесли вести о выстроившихся в ряд щитах, многие вольнодумцы возненавидели насилие сразу, как только поняли, что в конечном итоге десятки тысяч смертей ничего не изменят, не установят тот самый мир, в который верили обе стороны. И Физалис осознанно причисляла себя к массе протестующих против кровавых столкновений, надеялась на благоразумие совета Людских Земель, что среди них найдется храбрец, чье слово окажется решающим, призывающим к прекращению насильственных мер, не благоприятствующим удачному разрешению политического кризиса. Быть может, властелин Бламбалтин действительно был убит драконом, но это не дает оснований погубить тысячи семей, чтобы затем сироты жили с одной единственной мыслью в своей голове – отомстить за смерть отцов и матерей. Никто не обязан бросаться в гущу сражения только потому, что на этот сомнительный подвиг подталкивает долг перед расой одной из разумных существ. На континенте всегда хватало загадочных убийств и исчезновений, но смерть властелина Людских Земель встряхнула множество умов, чья преданность оправдает любые выпады копья, лишь бы трусость не давала о себе знать, пока чей-то ребенок плачет у тела павшей матери.
Физалис продолжала тоскливо смотреть в окно, прижав уши и окружив себя плотным кольцом хвоста. Ей было тяжело думать о том, что где-то там, на границе Ветреных Земель разыгралось первое сражение, и земля обагрилась кровью людей и драконов. Неожиданно однокрылая подумала о далеком путешествии в чужой мир и о том, что удалось из него принеси сюда, домой, разложить среди подсвечников и неуемного стрекота сверчков. Оказалось, что ее прошлый опыт ничем не отличался от того, что происходило на континенте. Тяжелый сверток, изношенная ленточка, вкрапления от густых, проступивших сквозь бумагу чернил. Стычки, споры, убийства – все это было и здесь, происходило сейчас, в некотором отдалении от стен невозмутимого Терса, старого и гордого города, но, тем не менее, ни одним ремешком, ни одной насечкой на бляшке не отличалось от дорожной сумки с переполненными отделениями под утраты, печаль, и вездесущую смерть, норовящей оставить глубокий след на сердце, внести его в память под прочную печать, размышляя о ее неизбежном присутствии, вкрадчивом взгляде из-за плеча и леденящего затылок шепота. Впрочем, принимая бессмысленность устремленных в небо пик, Физалис прислушивалась к голосу разума только тогда, когда рядом был Лавер. Его голос звучал убедительно и разумно, неосознанно принуждающий принимать на веру взгляды пернатого аскета на текущее положение вещей. Жаль, что рядом его не было. Жаль, что призывы к усмирению страстей ушли вмести с ним, и сейчас Физалис ожидала свой заказ, который с минуты на минуту будет доставлен в ее покои. И что зеленоглазой драконице не хотелось, так это терзаться мыслью о своей беспомощности в отсутствие возлюбленного. Физалис не имела возможности взмыть под облака, не дышала огнем, не была способна обуздать свои скудные телепатические навыки, не приносящие никакой практической пользы… Что говорить – она даже не была взрослой, семифутовой представительницей своего вида, чтобы как-то уповать на грубую силу. У нее не было почти ничего, что сделало бы ее настоящей защитницей города. Среди бесконечных разочарований в своем драконьем естестве Физалис уповала только на дух вечной борьбы, отодвигающий страхи на задний план. Он подначивал драконицу слепо броситься в первый бой, чем ожидать, пока заполняющий свист когтей и лязг мечей обрушится на стены Терса.
В дверь постучались. Физалис, молниеносно отреагировав на посторонний шум, обернулась.
– Проходи, Дэк.
Долговязый человек, в чьем лице не было ни капли воодушевления предстоящей бойней, вошел в комнату Физалис, водрузив на плечо в сетке нечто округлое, блестящее. С копной рыжих кудрей он вошел в покои фиолетовой воительницы, и тяжким вздохом огласил свое присутствие, что было расценено Физалис, как порицание ее намерений ввязаться в бессмысленную борьбу соперничающих рас. Однокрылая предчувствовала, что рыжий целитель примется бросаться аргументами, не разделяя принятое ей решение. Однако она решила дать ему возможность высказаться. Физалис хорошо помнила, что он сделал для выздоровления Лавера.
– Ты в самом деле хочешь ввязаться в битву? – спросил Дэк, располагая свою ношу перед Физалис. – Тебя разорвут на кусочки, бросят на поле боя среди тысяч таких же легкомысленных крылатых, как и ты. Вороны полакомятся твоей плотью, а…
– Я услышала предостаточно, – прервала его Физалис, вздыбив хохолок. Выслушать его? Теперь? После того, как он решил надавить на ее живую фантазию? – Ты не понимаешь, о чем рассуждаешь, а я не настолько труслива, чтобы остаться в стороне. – Она вздохнула и продолжила уже несколько мягче. – Мы попали в неудачный сценарий, где нам отписаны незначительные роли – быть убитыми или беглецами, чей конец отсрочится на несколько недель. Я сожалею, что сыграла на стороне второстепенную роль. Помнишь, как я набросилась на тебя в таверне на глазах у десятков людей? Никто не встал на твою защиту, кроме Лавера. После этого инцидента я охладела к людям, к их жалкой разобщенности и равнодушию, но осознала, насколько несправедливо я осудила ни в чем не повинных ремесленников и добрых фермеров вроде тебя. Я поспешила с оценкой ровно так же, как поспешил совет Брога. И если мы настолько мелочны и несовершенны, что не можем попросить друг у друга прощения в обычной, неформальной дружеской беседе за столом с чаем и какими-нибудь нелепыми мучными рогаликами, то придется заплатить за свои ошибки нашими жизнями.
Дэк был растроган. Он машинально почесал лысеющий затылок, зайдясь в растерянной улыбке, потому что последняя часть, несколько заключительных слов, прозвучали слишком сентиментально, чувственно, будто речь об угрозе жизни и вовсе не велась.
– Быть может, нам не придется защищать город? – размышлял он, почему-то избегая взгляда Физалис. – Броговские войска будут отозваны, а стрелы останутся в колчанах. Разве слово Отца континента ничего не значит? Пусть он молод и неопытен, но Вайзерон является прямым продолжателем мирдаловских начал. А старик всегда проповедовал всеобщее благо, некую утопичную мечту, начиненную юношескими идеалами. – Наконец, он столкнулся с глазами Физалис. – Как ты считаешь, а? Неужели переговоры ни к чему не приведут? – Он согнулся, чтобы развязать узелок свое груза. – В любом случае, тебе пригодятся доспехи. Посеребренный шлем, нагрудник, наплечники, наручи, поясничные и хвостовые пластины… – Он густо покраснел. – Даже в таком грубом одеянии ты будешь выглядеть воинственно и…
– И великолепно, – вставила Физалис, польщенная неожиданным комплиментом. – Скажи мне честно: Лавер просил тебя, чтобы ты приглядел за мной?
– Ну…
– Я так и знала. Он всегда беспокоился обо мне, как и ты о нем. Ты оставался рядом с ним, пока я была далеко от него. – Физалис опустила голову. – Я могу только представить, каково это – лишиться крыльев. Это хуже, чем не иметь одно из них с рождения. Все равно, что в один миг разучиться дышать.
Дэк чувствовал себя до безнадежного неловко. Сцепив опущенные руки перед собой, он отбивал большими пальцами неуемный ритм, будто робкий мальчишка. Привыкший к насмешкам и колкостям зеленоглазой, лекарь и не знал, что о ней думать. Короткая встреча с глазу на глаз переворачивала его представления о язвительной и самоуверенной Физалис. Все больше она напоминала первое знакомство с кем-то другим, более читаемым представителем драконьей расы. Пробудившаяся симпатия стерла из памяти прошлые неурядицы, дав волю чему-то особенному, сокровенному – тому, что можно рассказывать друг другу, не боясь быть высмеянным.
– Ну же, я так и привыкнуть могу к твоему вниманию, – попытался отшутиться Дэк. – А мы до сих пор не выпили мировую.
Физалис тепло улыбнулась. Дэккирион без преувеличения чем-то напоминал Лавера. Даже сейчас, пытаясь ее образумить от поспешных действий, он стоял здесь, в человеческой плоти и крови, напоминал возлюбленного, которого судьба бросила на дипломатическое задание вместе с Вайзероном. Лавер убедил Физалис остаться в Терсе, и попросил Дэка, чтобы тот сохранил для нее частичку себя, передал ее через голос и движения рук неприметного на вид человека… Говорил он на редкость мало, чего было более чем достаточно, чтобы ощутить присутствие Лавера.
– Ты поможешь мне с пластинами? Я не уверена, что смогу правильно их закрепить.
Дэк и без того стоял, потупив глаза, с налитыми, как яблоки, щеками, а теперь он и не знал, куда ему деться.
– Разве я могу прикоснуться к тебе? Ты уверена, что это не будет стоить мне пальцев?
– Я глубоко запрятала свои уловки, – успокаивала Физалис. – Сегодня не тот день, чтобы их использовать. – Она не могла не заметить, что Дэк был сам не свой и стеснялся сделать лишний вдох, пошевельнуть плечом, моргнуть невпопад… – Прости, что заставляю тебя стыдиться меня. Я не хочу, чтобы кто-то из-за меня страдал. Вот, – она приблизилась к столику и плеснула из стеклянного кувшина немного вина в бокал – чистого, как отполированный рубин. – Выпей. Тебе станет легче.
– Ты так считаешь?
– И не сомневаюсь, – подтвердила Физалис. – Мы оба возлагаем на это встречу большие надежды. Возможно, я вижу последнего из тех, кого знаю. Я обязана тебе своим счастьем, ты это знаешь? Лавер дышит благодаря тебе, а я пью его дыхание, не понимая, как он дорог тебе.
Дэк в один прием осушил свой бокал и, зажмурившись от горячительного напитка, поставил его на стол.
– Я полагаю, это будет длинный вечерок.