***
Сквозь зажмуренные глаза, Драко пытался оценить ситуацию. Итак, первое — он все такой же самонадеянный идиот, которого жизнь ничему не учит. Второе — каким-то совершенно невероятным образом он все еще был жив. Жив. Следом за этой мыслью шею обдало теплой волной, ошейник на миг ярко вспыхнул зеленым светом и погас. Драко прислушался к своим ощущениям. Он определенно лежал ничком на холодной земле, придавленный сверху чем-то тяжелым и теплым. Тело не подавало признаков боли, хотя это могло вполне оказаться последствием шокового состояния организма. Драко на проверку пошевелил ногами и с радостью обнаружил, что тело его все еще слушается и он не почувствовал ожидаемых болевых ощущений. Тяжелое и теплое сверху зашевелилось и издало тихий полустон-полувсхлип. Драко в недоумении открыл глаза и медленно покрутил головой, на сколько это позволяло его положение. Он с удивлением обнаружил, что сверху на нем распластался Поттер, а сверху Поттера, поддерживаемая голубоватой волной магии, зависла обрушившаяся стена. Драко снова пошевелил ногами, пытаясь немного сместиться для лучшего обзора, на что Поттер сверху как-то придушенно охнул. А потом Драко почувствовал. В его бедро упиралось твердое нечто, наводя на самый очевидный вывод. Глаза Драко резко распахнулись. Вот теперь настал шок. Малфоя в одно мгновение затрясло в истеричном припадке. Тем временем Гарри пытался справиться с собой, так же, как и Малфой, оценивая ситуацию. Поттер, за считанные секунды успевший вынырнуть из аппарации и прыгнуть на Малфоя, пригвоздив тем самым его к земле и накрыв своим телом, на автомате (как оказалось!) выставил щит. Из-за требуемой скорости реакции и выброса адреналина, Гарри на миг потерял над собой контроль, отключаясь на доли секунды. На внезапное бесконтрольное перемещение, да еще и на прорыв щитов Хога дважды, у Гарри ушли почти все силы. Свою роль сыграл и шок от навеянных его внутренней тьмой ужасных сцен о возможном развитии событий. Сознание вырубилось еще до того, как парень успел понять, удачно ли он приземлился. Спустя пару минут, когда сознание все же напомнило о себе, Гарри с радостью понял, что все ему удалось. Еще он понял, что приземлился он ну очень «удачно». Так же быстро придя в себя, Гарри отметил странное поведение браслета, который на миг нагрелся и окрасился зеленым светом. Об этом он будет думать позже. Сейчас же парень ощутил сначала тепло тела под собой, а потом осознал, на ком, собственно, он лежит. Реакция молодого организма от нахлынувших чувств облегчения, радости, а затем на фоне всего и неуместного вожделения не заставила себя долго ждать — у него самым позорным образом встал. Боясь сделать лишнее движение, чтобы не выдать себя, Гарри замер в надежде, что ему удастся выкрутиться. Надежда тут же полетела к чертям, стоило Драко пошевелиться. Поттер приложил максимум усилий, чтобы не застонать в голос, однако все же не сдержал еле слышный скулеж. Драко на миг замер, заозирался, после чего вновь задвигал ногами, оказывая трение прямо на эрекцию Поттера, от чего тот охнул. Дело было дрянь, это Гарри понял сразу по замершему под ним деревянному телу. Почувствовав, как Драко заходится в нервной дрожи, Гарри наконец взял ситуацию под контроль и, как можно меньше напрягаясь, сконцентрировался и плавно поднял магией сначала стену, а потом и себя, словно наложив на все мягкий Мобиликорпус. Малфой тут же вскочил, как ошпаренный, и отлетел на добрые пять метров, обхватывая себя руками, кривя губы и выпучив глаза. В кои-то веки потеряв свою маску окончательно, Малфой отсвечивал самыми противоречивыми эмоциями — омерзение, страх, удивление, благодарность… интерес?.. Вот то немногое, что успел уловить на его лице Гарри, прежде чем взять себя в руки. Эмоции же самого Гарри были рассредоточены между злостью на самонадеянность Малфоя и радостью от удачного спасения последнего. На большее его, в силу последнего события, просто не хватало. Все силы — как моральные, так и физические — ушли на реактивную аппарацию сквозь Хогвартс. Гарри тяжело выдохнул, сдерживая порыв забить на метания слизеринца и наорать на идиота за глупость. — Слушай, Малфой, — сквозь зубы проговорил он, — сейчас я не хочу разбираться ни в твоем дерьме, ни в том, что сейчас произошло, — обтекаемо, но понятно лишь им двоим обозначил Гарри. — Предлагаю все обсудить вечером. Сейчас я слишком устал, очередной раз спасая твою задницу. Более ничего он сказать не успел — их окружила группа волонтеров, наперебой галдящая о произошедшем. Гарри лишь уловил еле заметный кивок светловолосой головы, в немом согласии отвечая на его предложение. Силы покидали его все стремительнее и не успел он подумать еще о чем-либо, как вновь погрузился в темноту.***
Драко ощущал легкое дежавю. Вновь Больничное крыло, он предоставлен сам себе, а Поттер после героического выпада валяется в небытие. Шикарно. После произошедшего инцидента со стеной ожидаемо последовали разбор полетов от Макгонагалл и детальный осмотр от Помфри. В теплицы его, конечно, уже никто не пустил, оставив скитаться в приемном покое наедине с бессознательным Поттером, у которого школьная медведьма очередной раз диагностировала магический спад. Правда, в этот раз Поттер выглядел совсем уж бледным и измученным. Драко вновь окинул его лицо взглядом, отмечая появившиеся темные круги под глазами. Очевидно, что перемещения три раза за день сквозь барьеры Хогвартса отняли у парня чуть ли не больше сил и энергии, нежели восстановление замка. Подумав о том, зачем это понадобилось, Драко поблагодарил про себя Поттера за спасение собственной жизни и от души отвесил себе мысленного пинка за несменную самонадеянность. Видимо, что-то остается неизменным навсегда. Как же глупо. Воспоминания о дальнейшем после героического спасения событии Драко старательно гнал подальше. Ему не показалось, в этом он был уверен. Естественно, его тело отреагировало истерикой. Но удивительным было то, как быстро Малфой смог взять себя в руки. Да, поначалу накатил панический страх и омерзение. Однако стоило взглянуть в лицо Поттеру и мечущиеся в истерике мысли быстро утихли. Драко бы улыбнулся, узнай он о том, что думает сейчас о том же, о чем и Поттер — о том калейдоскопе эмоций, что отражает лицо напротив. Но если свое он со стороны не видел, то лицо гриффиндорца отражало забавную смесь из растерянной радости и пламени гнева, направленного, видимо, на него, Драко. И снова это зрелище — такого знакомого в проявлении эмоций Поттера — стало для Драко своего рода якорем в океане накатившего ужаса. Как там, в комнате дома Поттера, днями ранее. Поняв, как быстро на этот раз ему удалось взять под контроль свое эмоциональное состояние, Драко знатно удивился. На смену удивлению пришла благодарность — если бы не Поттер, он был бы мертв. Гриф спас ему жизнь. Снова. Понимание тут же снизошло в светловолосую голову Малфоя. Интересно, догадался ли Поттер? И вот сейчас, делая очередной круг по просторному пустынному (за исключением того же Поттера) Больничному крылу, Драко думал о том, что совершенно не горит желанием объясняться с Поттером, не зависимо от того, почему у того возникла та самая маленькая «проблемка». Устав в конце концов делать забеги по комнате, Драко трансфигурировал больничный табурет в глубокое мягкое кресло и, подумав немного, наколдовал также небольшую подушку для удобства. Свалившись в кресло, парень и не заметил, как задремал.***
Гарри явно видел дежавю. Очнувшись, парень с раздражением отметил, что он опять в больничном крыле. С Малфоем. Из-за Малфоя. Гарри закатил глаза и поморщился от приступа тупой головной боли. Глаза вновь вернулись к спящему в кресле недалеко от его койки Драко. Тот выглядел напряженным даже во сне. Поттер даже не хотел предполагать, что такого мог за это время надумать про себя слизеринец и как сильно он успел накрутить себя. Гарри тихо вздохнул. В своих непростых отношениях они делают маленький шажок вперед и несколько миль назад… Услышав вздох, Драко проснулся и резко выпрямился в кресле. — Окстись, Малфой, это всего лишь я, — с горечью сказал гриффиндорец. — Да. Всего лишь ты, — Малфой расслабленно откинулся в кресле. — Всего лишь ты в своем репертуаре. — Как и ты, — злость на глупое поведение Драко вновь стала возвращаться, принося Гарри очередную порцию тупой головной боли. — О чем ты вообще, мать твою, думал?! — зло спросил Поттер, все-таки хватаясь за голову. Драко, проследивший его жест, поднялся и подошел к прикроватной тумбочке. Он преувеличенно внимательно стал рассматривать стоящие там колбы и пробирки, явно игнорируя вопрос Гарри. — Вот, — Малфой протянул ему колбу с зеленоватой жидкостью, — это от головной боли. Увидев, что Поттер даже не сдвинулся с места, чтобы взять лекарство, а, напротив, застыл со сложенными на груди руками и сведя брови на переносице, Драко застонал и закатил глаза. — Да, я был самонадеянным идиотом. Счастлив теперь? — раздраженно и быстро проговорил Малфой, плюхаясь в кресло и беря в руки маленькую бархатную подушку, наколдованную ранее. — Безумно, — Поттер выхватил колбу и залпом осушил ее. — И был бы еще счастливее, если бы кое-кто следовал своим же требованиям об осторожности, так рьяно оглашаемым этим утром. Малфой лишь наградил его высокомерным взглядом, давая понять, что это само собой разумеющееся. — Малфой, — угрожающе прорычал Гарри. — Ох, ладно. Ладно! — блондин вновь закатил глаза и поднял руки, сдаваясь. — Обещаю впредь быть более осмотрительным. Поттер кивнул и с тяжким вздохом откинулся на спинку кровати. Повисло молчание. Было понятно, что парни одновременно стали думать о пикантном моменте после падения стены. Гарри упрямо смотрел в окно, Драко украдкой бросал на него взгляды исподлобья. В конце концов, Поттеру это надоело. — Спрашивай уже, — медленно проговорил он, понимая, что это так или иначе повиснет между ними, если не обсудить это сейчас. — Скажи, Поттер, ты… гей? — интерес Драко все же взял верх над мыслью не поднимать этот вопрос в принципе. Брови Гарри на миг взлетели вверх, после чего парень нахмурился, крепко задумавшись. — Гей ли я? Хм… — Гарри никогда не замечал за собой интереса к другим людям своего пола, кроме самого Малфоя. Но тот был скорее исключением из правил, поскольку чувства Поттера уже давно перешагнули грань просто интереса. — Знаешь… скорее я однолюб, — произнес, наконец, парень, отводя взгляд. «Уизлетта. Ну конечно!..» — закатил глаза про себя Малфой. Но тогда… — Но раз так, то… почему произошло то… что произошло? — не смея назвать вещи своими именами, все-таки задал свой главный вопрос Драко. — Почему у меня встал? — развеселился Гарри, видя, как мило покраснел Малфой, пытаясь при этом не терять свою маску и выглядеть достойно. — Ну… давай просто спишем это на адреналин при попытке спасти твою задницу. А не на интерес к ней же! — задорно закончил брюнет, улыбаясь во все тридцать два. — Да пошел ты! — ухмыльнулся блондин, запуская в него подушкой, которую все это время крутил в руках. — Это приглашение к столу? — смешно поиграв бровями, спросил Гарри, ловко ловя летящий в него мягкий атрибут. Увидев эту глупую пантомиму, Драко весело засмеялся. — По-о-оттер! И что же на это скажет Уизлетта? — призывая подушку обратно и вновь запуская ее в брюнета, шутливо вопросил Малфой, переняв правила игры. Дурачиться с Поттером было намного проще, чем выяснять неудобные моменты. — А при чем здесь Джин? — удивился Гарри, пропуская очередной пас и ловя, на этот раз, подушку носом. — Ауч! Больно! Я ведь тебе жизнь спас, а ты меня так нещадно! — проговорил наигранно-обиженно Гарри, потирая пострадавший участок. — А ведь и правда. Спас. — улыбка Драко застыла на лице. Веселье быстро улетучивалось. — Что? — не понял Гарри. — Эй, ты чего? Я ведь ничего такого не… Малфой оборвал его, невесело засмеявшись. — Что, Поттер, не дошло? — Драко пробежал глазами по лицу Поттера сверху вниз, после чего перевел взгляд на браслет на руке гриффиндорца. — Не заметил ничего странного? Гарри проследил за взглядом Малфоя и недоуменно поднял руку на уровень глаз. — Эм… — Гарри пытался понять, что от него хочет Малфой, а затем вспомнил о странном поведении артефакта. — Он же зеленым горел. У тебя тоже так было? — Бинго, — едко прокомментировал блондин. — Угадай с трех раз, на что артефакт так мог отреагировать? — Ну, я спас тебе жизнь. Ну и что? — все так же не догонял Гарри. — О, Мерлин, Поттер! Клятва же, тупая твоя башка! — не выдержал Драко, в который раз закатывая глаза. Зеленые глаза расширились в понимании. — Хочешь сказать, вплетенный в клятву долг жизни перед Нарциссой исчерпан? — удивленно произнес брюнет. — Как же долго до тебя доходит? Впрочем, чему удивляться. После стольких перенапрягов на и так треснувшую на лбу голову… — саркастично проговорил Малфой, рассматривая свои ногти. — Малфой, прекрати! — отмахнулся от глумливых высказываний Гарри. Он сразу понял, что под напускной маской школьного дерзкого Серебряного принца Драко пытается спрятать свою неуверенность в дальнейшем развитии событий. — Ты же знаешь, что это мало что меняет в моем отношении к тебе. И опять же, я обещание давал, а ты ничего не нарушал. Ничего же не изменилось. Это всего лишь я. — Это всего лишь ты, — вторил ему Драко, как-то странно посмотрев в глаза. Гарри твердо выдержал взгляд, подумав, что Малфой ищет подтверждения высказанным словам. Спустя мгновение Драко перевел взгляд на настенные часы. — Что ж, — слизеринец вздохнул. — Когда отправляемся в твой склеп? — Ты неисправим, — улыбнулся Гарри.***
Вдоволь отоспавшись, Блейз потянулся в кровати с радостью отмечая отсутствие каких-либо последствий встречи с кулаками Рона и практически бессонной ночи. Слава Моргане, у младшего Уизли, похоже, и правда была набита рука на исцеляющие чары. Блейз от души зевнул. Следом молодой организм сообщил об отсутствии нормального завтрака и обеда чрезмерно громким урчанием желудка. Это заставило юношу улыбнуться и двинуться на поиски снеди в сторону кухни. Спускаясь по лестнице, мулат коротко постучал в дверь подруги, но та либо спала, либо отсутствовала в комнате. Пожав плечами, парень спустился вниз. На кухне Забини с удивлением обнаружил брата Рона, Джорджа, сидящего за столом и флегматично поглощающего жаркое. Завидев вошедшего слизеринца, он лишь коротко кивнул и, не прерывая трапезы, махнул рукой в приглашающем жесте, указывая на место напротив. — Присоединяйся. Жаркое там, — еще один взмах в сторону плиты с небольшой кастрюлей. Блейз приподнял брови, но более никак не отреагировал на такое откровенное проявление пессимистичного пофигизма. Он прошел вглубь комнаты к плите и положил себе порцию, после чего присоединился к ужину. — Аппетитный аромат, — глубоко вдохнув, прокомментировал Забини, накручивая спагетти на вилку. — Надо бы Панси позвать, но, кажется, она спит… — Ее нет, — все так же безэмоционально поведал Джордж. — Герм забрала ее полчаса назад на занятие по айкидо. — А? — Блейз даже немного растерялся от новостей. — Грейнжер забрала? Айкидо?.. Погоди, ну, а ты-то откуда в курсе? — О, она спала у меня, — лениво протянул Джордж и ухмыльнулся — темные брови Забини практически слились с линией волос, настолько тот был удивлен. — А? — снова тупо повторил слизеринец. — «Бэ», — съехидничал Уизли, отправляя в рот кусочек индейки и медленно пережевывая. — Ночью мы пили, а днем спали, че не понятно? Жуй давай. Может его Рон все же слишком сильно приложил головой, думал Блейз. Вон, поди, слышится всякий бред, да и тупит он непозволительно много и довольно откровенно… Точно сотрясение, как пить дать. Забини уставился перед собой в одну точку, поглощая ужин и не чувствуя вкуса. — А… почему вместе-то спали? — как бы между прочим спросил Блейз, аккуратно отделяя кусочек мяса. — А почему нет? — задал риторический вопрос Джордж. — Ей плохо спится одной — кошмары. Я практически вообще не сплю — по той же причине. Утром, разобравшись с Герм, она заглянула ко мне поблагодарить за ночную компанию. Мы еще посидели у меня и не заметили, как вырубились. Конец истории. Джордж справился со своей порцией и отлевитировал тарелку в мойку, встал и медленно, не прощаясь, покинул кухню. — Похоже, у каждого Уизли природная изюминка, — сам себе сказал Блейз и стал доедать ужин. Спустя пятнадцать минут, когда брюнет уже справился с жарким и мыл тарелку, наверху раздался глухой хлопок и снова все затихло. «Или кто-то прибыл, или Джордж ретировался. Скорее второе.» — подумал про себя Забини, вытирая тарелку полотенцем. Мытье посуды всегда приводило его мысли в порядок, поэтому Блейз любил делать это без магии. Мать часто по-доброму смеялась над этим его увлечением, каждый раз упоминая, что он похож на Билла, ее третьего мужа-маггла, за этим занятием. Тарелка выскользнула из дрогнувших пальцев и звонко опустилась на дно раковины, раскидывая кучу мелких брызг во все стороны. Мама… О, Мерлин, как же он скучал!.. Блейз сильно зажмурился и рвано выдохнул. Всего каких-то пару дней назад она весело смеялась с пустяков и строила планы на возможное будущее с одним из своих ухажеров… Парень поднял руку и потер лицо о сгиб локтя, стирая выступившие слезы. Все эти дни он не позволял себе дать слабину и отгонял мысли о матери в самые дальние уголки сознания. Так уж вышло, что первые дни после трагедии были наполнены постоянной беготней, допросами и, чего греха таить, страхом за себя и друзей, за их дальнейшие судьбы. Предложенный Авроратом Ритуал вассалитета просто выбил почву из-под ног, занимая все мысли. А дальше… дальше на горизонте его событий появился Рон, и Блейз просто переключился. Видимо, у каждого человека изначально существует своя модель поведения в шоковых ситуациях. В самых сложных жизненных моментах, когда мозг уже не справляется с нервным напряжением и из тени выходит скрытое подсознание, формируемое годами как истинное отражение личности. Особенно актуально это среди слизеринцев, где пиром руководит негласное правило всегда, во что бы то ни стало носить маску холодности и рассудительности, присущую аристократам, коими, собственно, и являлся всегда весь выводок серпентария. Так, например, доведенный до ручки Малфой всегда закатывал форменную истерику, красноречиво разбрасываясь емкими похабными словечками направо и налево. Крэбб откровенно тупил и выглядел как наглядное пособие по клинике кататоника. Гойл и Нотт прямо слали нахер, глядя тяжелым взглядом из-под нахмуренных бровей. Панси скатывалась в глумливые шуточки и, на начальной стадии осмеивала всех и вся, после чего, словно бы выдыхаясь, замирала и уходила в себя, лишь едко выдавая замысловатые саркастичные речевые фортели. Забини же всегда славились своей необъятной любвеобильностью, дополняемой природной харизматичностью и легким чувством юмора. Именно поэтому было вовсе неудивительно, что застигнутое врасплох трауром сознание просто нашло привычный выход от перегруза. Вот только то, что начиналось Блейзом как легкий флирт с элементами его фирменных «розово-сопливых» шуток, неожиданно для него самого переросло в неподдельный глубокий интерес к человеку, ставшему его фактическим хозяином. Блейз детально проанализировал свое отношение к этому рыжему чуду чтобы понять, когда же его всегда такое девчачье обращение наполнилось более теплыми оттенками. Почему он стал дольше задерживать взгляд на огненных локонах, а ответный взор ярких голубых глаз заставлял сердце дерганно трепыхаться в груди. Брюнет с удивлением понял, что ему хватило всего каких-то пару дней, чтобы в корне переменить былое стереотипное представление о младшем из сыновей Уизли. Рон подкупал своей непосредственностью. Своим упорством и какой-то милой простотой. Своим ярким проявлением любых эмоций — будь то легкое удивление или холодная ярость. Смотреть в веснушчатое лицо и читать эти эмоции словно с книги отныне стало самым интересным занятием для Блейза. И то, что он увидел в рыжем парне откровенно поразило его. Рон мог в одну минуту краснеть и смущаться перед Забини из-за брошенных в его адрес плебейских шуточек, чтобы потом в следующую минуту агрессивно выплескивать гнев на него же. И каждая эмоция была такой насыщенной, такой яркой и не наигранной, что Блейзу, привыкшему видеть лицемерие и нацепленные маски слизеринского окружения, просто рвало крышу от такого огненного напора. Не сказать, что для него стало неожиданностью то, что у Рона с Грейнжер не очень-то ладилось. Блейзу они напоминали бушующее пламя и непоколебимую скалу, у которой это пламя собиралось, рвалось из последних сил, но не достигало ее сути. Этому пламени нужен был глоток свежего воздуха, который поддержит горящий пожар стихии, а не обрушит молчаливую стену безразличия только лишь задушив на корню светящийся огонек. Они были слишком разные. Это было очевидно каждому, кто умел видеть дальше своего носа. Увы, каждому, кроме самого Рона, который отчаянно цеплялся за старые отношения, даже не давая себе возможности прислушаться к собственным чувствам. Сделай он это, он с удивлением бы понял, что чувства его окрашены совершенно в другой оттенок, не дающий места любовной страсти, а лишь являясь отголоском уютной привычки. Зато все это хорошо видел Блейз. Равно как и затаённую скорбь по погибшему брату в глубине голубых глаз. Как и рваные, дерганные движения Рона, стоило ему появиться у себя дома — ведь язык тела не врет. Тело выдает неуверенность и одинокую грусть по отсутствующей семье у своего хозяина. Блейз не любил, да и не умел врать самому себе. За такое короткое время, благодаря своей зацикленной сосредоточенности, Рон стал для него чем-то большим, чем фактор отвлечения. И, тем более, больше, чем Хозяин-Сюзерен. Именно поэтому, понял про себя Блейз, он так легко спустил вчера Рону вечерние побои. Уизли это было необходимо. И его интуиция не ошиблась. Парень обмяк в его руках, стоило ему, как и всегда, выплеснуть накопившиеся эмоции. Поток его мыслей внезапно прервал шум в гостиной. Блейз вытер последнюю тарелку, расставил все по местам и пошел на шум. Возле камина он обнаружил Панси в белом кимоно, сейчас замаранном в саже. — Привет путешественникам! — помахал ладонью Блейз, ехидно ухмыляясь и проходя вглубь комнаты. — И вам, домоседы, не хворать, — парировала Паркинсон, «отсалютовав» другу вздернутой бровью. — Ну и как тебе айкидо? — заключая подругу на миг в легкие объятия, спросил Блейз. — Надрала Грейнжер ее тощий зад? — А ты сомневался, дорогуша? — усмехнулась Панси, обнимая друга в ответ и затем плюхаясь устало на диван у камина. — А откуда ты узнал про… Джордж! Вот ничего нельзя доверить Уизли! Ну ничего! Сейчас и его заду достанется! — А-а, — фыркнул Забини, располагаясь рядом на диване и потирая шею под ошейником. — Он спетлял в неизвестном направлении минут сорок назад. Лицо девушки заметно погрустнело. — Хей, — проследив за сменой эмоций подруги, мулат тронул ее за плечо. — Только не говори, что и тебя настигли чары рыжего семейства. — Да иди ты лесом, Забини! — прошипела девушка, скидывая жестом его руку с плеча. — Ты нихрена не понимаешь! — Да неужели?! — Блейз скептически изогнул темную бровь. — А, по-моему, тут как раз все предельно очевидно. Панси лишь фыркнула, сложила руки на груди и уставилась в огонь. В конце концов, Блейзу надоело лицезреть надутую в обиде подругу, и он решил разрядить обстановку. — Да лан тебе, не шипи, — парень дружески толкнул плечо девушки своим. — Мне твой Уизли все про вас рассказал. — Да там нечего рассказывать, — фыркнула чуть расслабившаяся Панси. — Мы всего лишь пили. Лучше расскажи, что за грохот вы вчера устроили? Как прошел твой вечер? — Ах, это… — настала очередь Блейза напрягаться. — Меня всего лишь били, — передразнил он подругу и замолчал, уставившись на пламя. Рыжее. Как Рон. Красиво. — Что-о-о? — Панси всем корпусом повернулась к другу, внимательно изучая его смуглое лицо цепким взглядом. — Ох, да брось, — отмахнулся от пристального внимания подруги парень. — Ничего такого. Так, пустяки. К тому же, на этот раз он даже залечил… — Что ты имеешь в виду, говоря «на ЭТОТ раз»?! — вскричала ошеломленная девушка, хватая друга за руку. — Это был не единственный раз? Он бил тебя и раньше?! Отвечай же, черт тебя дери!!! — видя, как с каждым вопросом Забини отворачивается все больше, Панси вскочила с дивана и присела на колени рядом с ногами друга. — Нет, он не бил! — резко ответил Забини, вырывая руку из захвата мягких девичьих пальцев. — Так, немного задушить пытался… — еле слышно закончил он. — Немного… задушить… пытался? — неверяще выдохнула Панси. — И ты так просто об этом говоришь? Поверить не могу! Блейз!!!!! Да что с тобой не так?! — Панси, все! — резко припечатал Забини, вскакивая с дивана и оставляя девушку сидеть на коленях. — Мы разберемся сами. Блейз подошел к камину, присел на корточки, схватил кочергу и помешал ею поленья. В наступившем молчании слышался теперь только треск сгораемой древесины. — Как? Когда? — тихо и как-то удивленно вопрошала Панси, все еще сидя на коленях у дивана. — Когда ты успел так к нему… ведь прошло так мало времени?.. — Каждый спасается по-своему, — глухо ответил парень, не поворачиваясь. — Тебе ли не знать? Не дождавшись ответа, который, впрочем, был и не нужен, Блейз поднялся и вернулся на диван, протягивая руку подруге и поднимая ее с колен. — Прости, — парень потер лицо и взглянул на Паркинсон. — Я понимаю, что ты беспокоишься, правда. Но волноваться тут не о чем. Я не должен был срываться. Просто… эта чертова штука уже более полутора часов не дает мне покоя. Блейз снова потер шею в отчаянной попытке уменьшить зуд, но тщетно. — Да, мне это знакомо, — Панси тяжело вздохнула. — Эта сучка-заучка динамила нашу связь как только угодно. Поэтому я сегодня здорово оторвалась. Думаю, для нее стало сюрпризом то, что я обладаю элементарными азами некоторых боевых искусств. Девушка злобненько хохотнула, а Блейз прыснул. — Просто сцепи зубы и дождись своего рыжего, — добавила Паркинсон и похлопала друга по коленке. — А ты будешь ждать своего? — вопросил Блейз, внимательно глядя в темные глаза подруги. — Блейз, тут не о чем говорить… — начала было Панси, но Забини ее прервал. — Знаешь, думаю, семейство Уизли обладает своими какими-то особыми чарами. Ты можешь их не замечать на протяжении длительного времени и, в итоге, так и не узнать об их существовании. Но! Стоит тебе только их по-настоящему «заметить» — ты не сможешь так просто выкинуть мысли о них из головы. И почему-то мне кажется, что ты меня прекрасно понимаешь, — Блейз также, как и Панси только что, похлопал подругу по колену и тяжело поднялся. — Прости, я, пожалуй, пойду. Мне что-то не хорошо из-за этой штуковины. Думаю, надо прилечь. — Да-да, конечно, иди! — обескураженная услышанным, Панси и не заметила, как осталась в гостиной одна.