Тень и Пламя

      То, что в городе начались проблемы, Малекит понял, успокоив домочадцев и едва-едва выйдя за пределы внутреннего двора своего дома. Благо светильники, расставленные на равном расстоянии вдоль улиц, в сочетании с тусклым светом Серебряного Древа давали рассмотреть полную картину происходящего.       В большинстве домов в районах, что были под контролем Верных, горел свет. Иногда мерцающий, то гаснущий, то вновь разгорающийся — точно обитатели жилища ходили со свечой или светильником в руке, то и дело приближаясь к окнам. Многие Нолдор и вовсе оказались на улице, зачастую смотря друг на друга ошалевшими от ужаса глазами, говоря, обсуждая произошедшее, явно пытаясь осознать, что сейчас произошло. Кое-где раздавались панические крики, слышно было множество плачущих навзрыд детских голосов. Да и некоторые взрослые Эльдар не могли сдержать эмоций.       — Враг! Враг рядом!       — Прячьте женщин и детей, живо! Пусть уходят, как можно дальше отсюда!       — Все к оружию! К бою, Нолдор! Враг на пороге, вставайте!       — Где Князь?!       Множество испуганных голосов сливались в единую жутковатую и, к сожалению, бестолковую какофонию непонимания, страха и отчаянной храбрости не по делу — такая храбрость бывает у маленьких грызунов, загнанных в угол и готовых в предсмертной борьбе бить своего обидчика по глазам. Толпа ещё не обезумела, ещё не набрала той всесокрушающей массы, которая заставит её участников творить то, о чëм они потом, в здравом уме, пожалеют. Но было видно, что, если не взять ситуацию под контроль, всё могло принять не самый хороший оборот. Начиная от банального «кого-нибудь затопчут» и заканчивая «пойдут громить ближайшего, кто покажется им неведомым врагом».       Отряды стражников, патрулировавшие районы города, выглядели не сильно лучше, впрочем. Несмотря на их призывы к испуганным Эльдар расходиться по домам, в голосах большинства не чувствовалось ни уверенности, ни силы. Многие из воинов сами были бледны, как мел, а то и вовсе нежного салатового оттенка.       Золотые глаза друкая раздражённо сверкнули в ночном свете. Всё оказалось ещё хуже, чем он ожидал. Совершенно непривычные к дыханию Древнего Врага, что демон принёс собой в мир, Нолдор представляли собой жалкое зрелище.       И это его подданные, которым за пять лет своего правления былой Владыка Наггарота привил какую-никакую, но дисциплину, толику воинственности и простое правило «при признаках опасности — собираемся вместе и достаём мечи!». Справедливости ради, похоже, это всë-таки сыграло свою роль. Воплей «Бегите, спасайтесь, кто может!» здесь не слышалось. А вот криков «К оружию!» было в избытке. Но Малекит пока что даже не хотел представлять, что творилось сейчас в половине Тириона, что была подконтрольна Нолдо Короля.       Похоже, Королю-Чародею предстояло воочию видеть тень того, что происходило на Ултуане в дни падения Врат Древних, когда в Мир-Что-Был впервые вторгся Хаос. Неужели его предки реагировали… так же? Если так — сколько эльфов погибло на Ултуане прежде, чем среди асур появились такие, как Аэнарион, Каледор, Морати, другие герои Первой Войны, многие из которых затем стали костяком армии Нагарита? Прежде, чем навстречу Врагу начали лететь не крики страха, а боевые кличи, стрелы и проклятия? Сколько полегло до того, как из народа, во многом подобного обитателям Валинора со всей их безалаберностью и не организованностью, вышли те эльфы, среди которых он, дитя той войны, был рождён?       Пожалуй, Малекит не хотел знать ответ на этот вопрос. И уж точно не собирался проверять подобное на практике.       — Нер, — глаза нолдо повернулись к рыжеволосой, — планы изменились. Бери Сулех и летите к Альквалондэ и Наггаронду. Постарайся прикрыть как можно большее количество жителей.       Учитывая происходящее, его первенец и второй сын вряд ли справятся сами — к обучению их чародейству князь Первого Дома приступил не так давно. А оставлять мореходов, а тем более строящийся город, без поддержки, сейчас было нельзя. Особенно учитывая, что они, чисто теоретически, находились ближе к демону, чем обитатели Тириона. Похоже, придётся распылять и так мизерные силы.       — Ты уверен, что… — начала было дочь Урундиля, однако была прервана решительным взмахом руки.       — Это приказ, княгиня, — в голосе друкая прорезалась тёмная наггаротская сталь. — Считай, мы сейчас на поле битвы — настолько ситуация отвратна. Не думай сейчас. Просто выполняй свой долг чародейки и правительницы.       — Поняла, — по лицу нолдиэ пробежала сумрачная тень. Словно изначально у неё на языке вертелось возражение, но Нерданэль быстро взяла себя в руки, готовая к бою. — Удачи, Наро.       — И тебе, — ответил Чародей уже на ходу, сам бегом направляясь к уже пробудившемуся дракону. — Лаурэ, на тебе земля. Бери всех Чёрных Стражей и патрулирующих. Любыми средствами добейся от них сейчас порядка. Хоть оплеухами. Не дайте толпе начать паниковать по-настоящему. Как придут в себя — я об этом позабочусь, — пусть каждый нолдо сейчас как можно сильнее закроет свой разум от мира. Это должно частично помочь. Я наверх.       — Сделаю, — мрачно кивнул командир Мор Тирит. К его чести, Лаурэ, не так давно начавший осваивать приёмы, которым его князь учил Нер, держался молодцом. Нолдо был бледным, но вид у золотоволосого был скорее злобный, чем испуганный.       Пытаться сейчас говорить с толпой просто ободряющими словами или жесткими приказами было бесполезно. Сейчас Эльдар правили эмоции, а не разум. Требовалось отогнать страх от их душ, дать им возможность мыслить здраво — хотя бы в этот самый острый период первого, так сказать, знакомства. А дальше уже можно будет и успокоить, и начать организовывать постоянную защиту в виде оберегов и рунических кругов вокруг домов и города — благо в том, что касалось рунного чародейства, дела шли куда лучше, чем с развитием боевой магии.       Взмахи огромных чёрных крыльев устремили чешуйчатое тело рамалоки с всадником на спине ввысь, пока друкай не оказался над ночным Тирионом. Отсюда прекрасно было видно, что бедствие коснулось не только Верных. На улицах черным-черно было эльфийских тел, крики от которых долетали и до высоты, на которой находился Малекит. Город бурлил, подобно зачарованному горшку с мясной похлëбкой над сильным огнём. Вот только пока никому, похоже, не удалось убедить своенравную утварь перестать варить.       — Сафирон. Кружи над городом на этой высоте. Не снижайся. Я в ближайшее время не буду отвечать на осанвэ.       Малекит закрыл глаза, сосредотачиваясь и чувствуя жителей города, паниковавших сейчас внизу. Буквально видя, как мерцали их души сейчас, соприкасаясь с рассеянным, практически незаметным, чуть розоватым туманом, тянущимся то ли с юга, то ли с востока. Именно он производил такой эффект на Эльдар. Дыхание Хаоса. Отдалённое, рассеянное, практически незаметное по меркам старого мира — всё это лишь подтверждало первичную догадку, что демон был всего лишь один. Отлично. Больше шансов, что местные жители смогут адаптироваться к присутствию в Арде этой заразы — подобно тому, как тело вырабатывает иммунитет к болезни, если ввести под кожу немного заражённой крови.       Но пока что надо было пресечь её распространение.       Король-Чародей откинул голову назад, широко разведя руки в стороны, точно пытался объять необъятное. Или раскрывался перед противником, словно приглашая его нанести удар клинком — прежде, чем шагнуть в сторону и контратаковать. На кончиках пальцев заплясали чёрные искры, прежде чем эльф, сведя ладони вместе резким хлопком, достал с пояса семиструнный гиттиар.       Кое-что из старых трюков, являвшихся наследием мощи былых времен, удалось перенести в новый мир практически без изменений, лишь немного адаптировав под квенья — благо длинная заклинательная песнь, применимая скорее для обороны крепостей и городов, слишком громоздкая для открытого боя, прекрасно себя чувствовала в условиях распространенного в Валиноре чародейства. Пусть князь и не думал, что это средство понадобится ему в своём первоначальном виде — надеялся ведь, что в запасе больше времени, что даже первые ростки Хаоса удастся встретить во всеоружии! — сейчас он был рад ему, словно самому лучшему клинку, вышедшему из кузней Наггарота.       — Собирайтесь, воины ночи! Ваш час настал…       Сильный, уверенный голос друкая разорвал ночную тишину в такт мелодии, что холодным душем обрушилась на жителей Тириона, смывая крупинки отвратного розоватого тумана, властной дланью выбивая из души панику и встряхивая разум. Чёрные, серебряные и золотые искры магии, точно от потихоньку разгорающегося костра, закружились в воздухе, в такт воле Малекита выстраиваясь в цепь огненных охранных знаков. Голос же звучал чем дольше, тем яростнее, точно вожак волчьей стаи и отец семейства, что встал на пути у более грозного хищника, оскалив зубы и словно говоря — дальше, мохнатая скотина, ты пройдёшь не раньше, чем я рухну мёртвым.       И слова заклинательной песни вторили мрачному, но непоколебимому настрою, призывающему на бой, возможно смертельный — но не отступить ни на шаг, не склониться перед Врагом. Строфы лились, повествуя о воинах, что жили в ночи под светом звёзд, встав несокрушимой преградой на пути пришедшего извне Врага. Во тьме лесов, в тени гор, на суше и на море — они клинками, когтями и зубами вцепились в глотки пришедших по их души тварей. Зачастую сражаясь и умирая, но не сдаваясь, не кланяясь демонам! Заставляя Врага куда больше заниматься ими, чем остальным миром.       В каком-то смысле именно это Чародей сейчас и делал. Древнее заклятие ещё времён Первой войны с демонами, разработанное Каледором Укротителем Драконов, прикрывало остальных находившихся на земле эльфов, оттесняя от них щупальца Всеизменяюшегося — и это действовало. Многие из тех, кто находился внизу, прекращали мерцать паникой, начиная гореть спокойным, ясным светом. Малекит словно вставал щитом между Хаосом и слабыми, принимая удар Врага на собственные плечи, раскидывая куполом над городом плащ собственной воли, за которым Нолдор если и чувствовали демона, то в значительно более ослабленном виде.       Побочным эффектом этой песни было то, что вместо многочисленных жителей Тириона залëтная тварь, вероятнее всего, заметит среди толпы бросившего ей вызов. Подобно тому, как маги старого Ултуана делали самих себя мишенью для демонов, от которых они прикрывали не столь сведущих в колдовстве. И, вероятнее всего, заинтересуется наглым выскочкой, что лишил её если не сытного обеда (учитывая какую-никакую, но защищённость Валинора, о нём говорить пока не приходилось), но созерцания вкуснейших деликатесов. И скорее всего друкая должны были запомнить на будущее.       А впрочем, пусть тварь запоминает — всё равно придётся потом с этой напастью разбираться, возможно, даже лично. Не она первая, не она будет последней. Каждая демоническая падаль пусть хорошенько зарубит на одном из своих многочисленных носов… или членов, тут как у кого. Запомнит простую истину: не надо пытаться поживиться за счёт Короля-Чародея и его мира. Себе дороже выйдет.       Ярчайшая, подобно упавшей с небес звезде, серебряная вспышка, появившаяся на другом краю Тириона, резанула по глазам, ненадолго ослепив и едва не сбив Малекита с текста и музыки заклинательной песни. С мысленным проклятием и пожеланием всего самого наилучшего, включая первую брачную ночь со Слаанеш, друкай, проморгавшись, открыл глаза, не прекращая держать купол над головами Нолдор.       Чёрные брови эльфа слегка приподнялись. Острые уши однократно шевельнулись в изумлении — перед глазами былого владыки Чёрной Башни предстала крайне… интересная картина. Высокая, выше любого другого эльфа в Амане, фигура, за версту сиявшая звёздным серебром Варды, парила сейчас в воздухе, расправив за спиной огромные пернатые крылья. Как и сам Король-Чародей, Эктелион (а это был явно он!) пел, закрыв глаза и сведя ладони вместе — словно используя их, как тигль для плавки струившегося из-под рук света. С пальцев воина то и дело срывались небольшие лучистые звëзды, устремляясь вверх и растворяясь в полупрозрачном куполе, что раскидывался над ночным Тирионом.       Золотые глаза чуть сощурились, внимательно изучая того, кого излишне колкий язык тут же попытался обозвать «демон-принцем Варды».       Хотя… нет. Всё же нет. Князь Демонов, создаваемый одним из Четвёрки, зачастую отбрасывал всё, что делало его человеком. Начиная с тела, полностью заменяемое на новое. Да и от прежней личности, прямо скажем, отнюдь не всегда что-нибудь оставалось — воспоминания и черты характера словно отражались в кривом зеркале, приобретая зачастую совершенно гротескные формы. Редкие исключения, полностью сохранившие себя и умудрявшиеся, зачастую, периодически посылать к низшим демонам собственных создателей (и, при этом, умудряясь оставаться в живых), были именно что исключениями, подтверждавшими правило, можно было по пальцам пересчитать. Бе’Лакор, например.       В случае молодого воина же, пожалуй, куда больше подошёл бы термин «божественный избранник» — такой, каким был некий Зелёный Рыцарь, защитник Бретонии. Или — в этот момент Чародей испытал истинную иронию — как Короли Фениксы Ултуана, те, что прошли испытание по-настоящему, без жульничества. Тело и дух были частично изменены, закалены силой божества. Был создан и прямой канал, связывавший сына Мастера Фонтанов с Королевой Звёзд — именно её щедро подаваемой силой мальчишка сейчас укрывал Тирион, создавая купол. Но основа, как и разум, оставались прежними. Эктелион всё ещё был полунолдо. Просто… доработанным, настроенным под своего покровителя — как клинок подгоняют точно под руку владельца. Идеальный адепт, что с радостью и по доброй воле исполнит волю своей Госпожи.       Интересными вещами занялась Элентари на досуге. Особенно в перспективе, если таких марионеток, как Эктелион, станет больше. Возможность подобного возвышения ведь могла не только переманить на сторону поклонников Владычицы Звёзд некоторых Нолдор. Одни только крылья и возможность летать чего стоили, особенно памятуя историю пятилетней давности. Нет, в Мэнэлдиль и её брате Малекит был уверен, как и во многих Верных. Но ведь некоторые Нолдор до сих пор мечтали о полёте, а драконов на всех не напасёшься.       Но куда больший интерес представляли боевые возможности подобного противника. Особенно если сын Форменлинда будет не один такой. Неужели Варда, понимая, насколько её потенциальные подопечные отставали от своих противников по части военного искусства, выучки и снаряжения, решила усилить их подобным образом, если противостояние выйдет на новый виток развития? Если так, то друкай мог бы, пожалуй, отдать ей должное. Элентари сделала единственно возможную вещь, способную хоть как-то уравнять шансы Нолдор Короля и будущих жителей Наггаронда.       Впрочем, пока что от Эктелиона была польза — одного Малекита явно было мало на весь город. Так что пусть работает — благо силы одной из Валар, даруемой адепту, было достаточно, чтобы прикрыть часть жителей Тириона от прикосновения Хаоса. А потом уже… посмотрим, на что пернатый паладин стал теперь способен. Глядишь, и против демонов сумеет выстоять несколько лишних минут, когда придёт время настоящей войны.       Чуть развернув дракона, тёмный эльф продолжил петь, устремляясь прочь от территории, где ту же работу выполнял любимец местной Лилеат — так вдвоём они могли бы охватить куда большую территорию.

***

      — Произошедшее сегодня ночью означает лишь одно, — подкованные металлом сапоги Короля-Чародея гулко ударяли о мраморный пол форума. — Враг сделал свой ход. Сумел нанести удар даже в Благословенном Крае!       Впервые, после пяти лет, когда творение Малекита служило местом споров и дискуссий между сторонниками двух политических группировок, ровно как и двух философских школ, оно вновь собрало жителей Тириона для чего-то более масштабного — обсуждения чего-то глобального, касающихся всех Нолдор разом.       Впрочем, сомневаться не приходилось. Споры и свара будут и здесь, дайте только время. Это пока из представителей власти Нолдор Короля здесь один лишь относительно спокойный Эктелион, всё идёт в более-менее мирном русле. Даже криков про «Мелькорово отродье» не слышалось. Но ничего. Вот сейчас придёт заготовка под благородного мстителя по имени Арафинвэ — всё разом встанет на круги своя, друкай готов был на это поспорить.       Однако, пока этого не произошло, стоило постараться закрепить в разумах собравшихся здесь Нолдор правильное понимание ситуации, произошедшей ночью. Благо после того, как первый, животный ужас после знакомства с чужеродной силой схлынул, подобно приливу, и жители Тириона уже смогли мыслить более-менее здраво. Или, по крайней мере, воспринимать информацию от лидера, что на их глазах вновь бросился на защиту своих поданных.       Пусть по общей бледности и видно было, что прошедшая ночь не прошла бесследно, многие из эльфов явно воспользовались указаниями, отданными Лаурэфиндэ — постарались как можно сильнее закрыться от мыслей и чувств окружающего мира, заперев разум на замок. Друкай сомневался, что до них сейчас получится достучаться по осанвэ, если возникнет такая нужда.       С другой стороны, это всё равно лучше, чем творившееся на улицах совсем недавно.       — Пора признать горькую правду, друзья, — князь Первого Дома резко обернулся, жёстко смотря на толпу золотыми глазами. — С той поры, как Мелькор бежал из заточения — ни одному из нас больше не видать мирной жизни и покоя прежних дней. Выжженная тропа от Мандоса до Тириона, сгоревшие жители Альквалондэ. И вот теперь новая напасть. Уж не знаю, что за тварь Тёмный Вала призвал из глубин Эа, но каждый из нас сегодня ночью на себе почувствовал её зловонное дыхание.       После коротких размышлений Король-Чародей решительно отбросил идею говорить что-либо о Хаосе общему собранию вне контекста привычного им Врага. Во-первых, потому что для жителей Арды именно Падший Вала являлся воплощением всего самого ужасного и злого, что было в Арде. Отец Лжи, Повелитель Зла и так далее, и так далее. Свыкнуться с мыслью о том, что местное воплощение Каэла Менша Кхейна было далеко не самым отвратительным существом Вселенной, для них было бы пока что крайне сложно.       А покажи Малекит Хаос так, как показывал его тому же Махтану… слишком много молодых и неподготовленных. Если простое присутствие демона в Арде стало для них таким шоком, то видения похождений последователей и порождений Четвёрки показывать им тем более рано.       Нет, пусть пока что думают, что имели дело со старым, привычным и знакомым злом, о котором говорилось в легендах. Меньше будет паники. А вот Ауле и собственным приближённым придётся открыть куда больше. Следовало как можно скорее организовать оборону Наггаронда, Тириона и Альквалондэ — так, как она создавалась в Мире-Что-Был. Полноценный натиск орды демонов — и подобная защита, быть может, и не выдержит, но позволит эльфам привыкнуть к присутствию твари без еженощной паники.       — А ведь эта тварь, кем бы она ни была, даже не приближалась к Валинору. Но одного присутствия в Арде ей хватило, чтобы каждый из вас проснулся от кошмаров и сковавшего вас ужаса, — золотые глаза повернулись к стоявшему молча паладину, что скрестил руки на груди. — Эктелион. Ты, посланник Варды, видел эту мерзость. Ты защищал наш город от неё плечом к плечу вместе со мной. Подтверди мои слова. Или же я ошибаюсь, и новый союзник Мелькора находился совсем рядом, скрытый от моих глаз?       Подобная протянутая «рука дружбы» была подана тёмным эльфом не просто так. Малекит откровенно сомневался, что Финвэ или его младший сын не были в курсе о… новом статусе наставника Арафинвэ. И если уж слухи об излишней пернатости Эктелиона до сих пор не просочились к Нолдор Короля — значит знания об этом скрывали вполне намеренно, желая преподнести избранника Варды в нужное время и в нужном месте. Что же. Раз сын Форменлинда вылетел из своего гнезда раньше срока — грех этим не воспользоваться.       Своим обращением и правильно расставленными акцентами друкай подчёркивал, что, несмотря на все разногласия с Нолдор Короля и стоявшими за ними Валар, он без колебаний готов встать плечом к плечу с ними против общей угрозы, работая вместе не с кем-нибудь, а с, во-первых, перебежчиком из своих рядов. И, во-вторых, с любимцем Элентари. Спиной к спине, как равные союзники, делавшие сегодня ночью общее дело.       После такого пускать слухи о «сыне Мелькора, что тайком собирал для своего отца армию», будет чуть-чуть более проблематично — мелькорово отродье в эту ночь стояло на одной доске с достойнейшим из достойных.       Эктелион поднял сиявшие лучистым звёздным светом глаза, всматриваясь в лицо одного из бывших наставников. После чего, после недолгого раздумья, согласно кивнул.       — Это правда, князь. Кем бы ни была эта тварь, в пределах Валинора она не находилась — моя Госпожа уже проверила это. Не лапа была протянута к нам сегодня, лишь малый коготь, лишь задевший мимолетно. На нас просто обратили взгляд. Валар уже знают о ситуации и сейчас спешно ищут путь защиты всего Благословенного Края от новой напасти.       Нолдор слегка зароптали, переводя взгляд с одного воина на другого. Не каждый день можно увидеть, что представители двух лагерей, расколовших Тирион на части, соглашались друг с другом.       — В любом случае, — паладин, явно понимая, что сейчас молчать — это полностью отдавать инициативу в руки владыки Первого Дома, продолжил, вставая на каменное возвышение рядом Малекитом, при этом будучи выше эльфа на целую голову. Чёрные крылья с плывущими по ним сияющими звёздами раскрылись, словно желая укрыть собой весь зал. — В одном ты прав, Феанаро. С тех пор, как Мелькор бежал, жизнь в Валиноре сильно отличается от прежней. Нам придётся стать сильнее, укрепить тело, разум и дух, чтобы бороться с этой напастью. Но мы можем справиться с этим. И нам в этом помогут. Я — Вознёсшийся, голос и руки Владычицы Элентари, которая через меня пришла на помощь жителям Тириона в этот тёмный час, отбросив в сторону силу Вражеского отродья. Полагаю, мы сможем добиться подобного и впредь, окружив наш город защитой.       — Действительно. Твои звёздные крылья показали себя прекрасно, работая в одном строю с драконьими, — правитель Наггаронда чуть ехидно скосил взгляд на великолепие, возвышавшееся за спиной мечника. — Со своей стороны, могу сказать, что у меня есть некоторые идеи, которые могли бы помочь нашему народу защититься — и приспособиться к новому соседству в мире. Они неплохо проявили себя в эту ночь, позволив мне и моим личным ученикам сохранить ясный разум и способность бороться в эту ночь. К тому же, нельзя забывать об Альквалондэ. Вполне вероятно, тэлэри пришлось ещё хуже, — друкай протянул Эктелиону руку, которую тот, чуть поколебавшись, пожал. Стальная хватка сжала пальцы Малекита, позволив оценить силу обновлённого тела Вознёсшегося. — Полагаю, в отношении безопасности Тириона, нам стоит работать вместе. Что скажешь, ученик?       — Разумеется, — на лице сына Мастера Фонтанов не дрогнул ни один мускул.       — Как приятно видеть, что наша семья вновь работает сообща. Верно, брат? — раздался спокойный, но наполненный едва заметным ядом знакомый голос. Король-Чародей повернул голову, встретившись глазами с новоприбывшими.       К чести Арафинвэ, тот удержался от того, чтобы прилюдно высказать свою версию событий на тему происхождения старшего сводного брата, ограничившись лёгким ехидством на тему совместной работы. Хотя по чуть сощуренным глазам видно, что на языке так и вертелось.       — Воистину, брат, — Не остался в долгу князь, чуть склонив голову и улыбнувшись краем губ. После чего перевёл взгляд на Финвэ.       Нолдоран… Для большинства он выглядел непроницаемо, держа лицо абсолютно спокойным. Вот только глаза, сверкнувшие в момент колкости, отпущенной младшим сыном, выдавали всю гамму эмоций, что сейчас испытывал «отец». Вот уж кто действительно бы хотел примирения братьев между собой, снова становления единой семьёй. И понимание, что если подобное сегодня и случится, то будет это отнюдь не надолго, повергали короля в печаль и гнев.       Наверное, старшая и младшая половина души даже посочувствовали бы ему в унисон. Наверное. Если бы не понимали, что примирение в глазах Финвэ — это следование всех его сыновей Ему угодному сценарию, превращение всех троих в болванчиков, радостно кивающих на каждое отцовское слово. А на это уже даже младшенький, давно пошедший по радикальной тропке непримиримой борьбы с «Мелькоровым Отродьем», не был согласен. Что уж говорить о Феанаро!       — Стало быть, решено, — расправив плечи, Финвэ величественно вступил на возвышение, кладя руки на плечи обоих сыновей. — Наши лучшие мастера, при поддержке Айнур, будут работать вместе и сделают всё, чтобы защитить наш край и вновь сделать его безопасным, недосягаемым для смрада с Востока, — последнее было произнесено с явным намёком, мол, «а вы хотели в это ваше Эндорэ плыть». — Да поможет нам Эру.       Малекит подавил ехидную усмешку. Больше всего нынешняя ситуация походила на встречу двух королей, что одной рукой подписывали договор о вечной любви и мире, а другой — держали за спинами отравленные стилеты. Короли, мечтающие вонзить их друг другу в глотки как можно скорее. Что-то подсказывало опытному политику, что стороны забудут о единстве, едва покинув стены форума. Максимум продержатся до тех пор, пока Тирион и другие города действительно не будут обнесены рунными кругами, позволявшими нормально спать по ночам. После чего всё вновь разгорится с новой силой.

***

      — Готова?       — Да. Начинай, — узкие ладони Нерданэль легли поверх пальцев друкая, позволяя им обвиться вокруг запястий нолдиэ. Рыжеволосая прикрыла глаза, мерно дыша и сосредотачиваясь, позволив постепенно сгущающейся вокруг двух эльфов силе течь сквозь себя.       Полумрак заклинательного покоя сейчас освещали лишь несколько свечей, чьё неяркое пламя танцевало, отбрасывая длинные тени на сидящую посреди покрытого рунической вязью пола пару, которые подложили под ноги лишь пару мягких подушек. Центр всей конструкции, инкрустированная мифрилом восьмиконечная звезда, подобная той, что развевалась на гербе Дома Феанаро, слегка мерцала холодным серебристым отблеском в такт дрожанию огня.       Просторная зала, созданная князем Первого Дома после того, как пять лет назад он понял, что супругу, а затем и их детей, пора было начинать готовить к более тонким и опасным областям чародейства, чем принятые у Нолдор песни или вложенное в предметы руническое колдовство, была, пожалуй, одним из наиболее оберегаемых мест в доме. Пожалуй, даже больше, чем многочисленные кузницы и мастерские, выходя на почётное второе место после личных покоев каждого из членов семьи. И если в собственную рабочую зону Феанаро часто и открыто допускал многих — собственных учеников, к примеру, а кое-кто там и вовсе едва ли не ночевал, — то об этом месте знали лишь Нолдор, количество которых можно пересчитать по пальцам. Семья, Махтан, Лаурэ. Да и то — младших сыновей друкай пока сюда не пускал, ограничившись лишь самыми базовыми вещами в виде простейших правил безопасности.       Впрочем, такие меры предосторожности, с точки зрения самого Чародея, вполне оправданы. К изнанке мира нельзя относиться легкомысленно. Пусть Арда и была окружена (до последнего времени, по крайней мере) непроницаемым заслоном, что за эти годы был изучен вдоль и поперёк — были вещи, что лучше проводить в максимально защищённых и экранированных от остального мира покоях. Например, эксперименты с настоящим чародейством, обучение противодействию Хаосу или медитации с выходом пророчицы за пределы собственного разума. В случае, если что-то пойдёт не так — эта зала, созданная по образу и подобию заклинательных покоев асурских и друкайских волшебников, могла хотя бы частично защитить душу заклинателя. А если выйдет совсем не так, то сдержать последствия внутри себя, перейдя в аварийный режим и превратившись в надёжную темницу для своих новых обитателей, тем самым дав время другим обитателям дома.       Помнится, Нер пришла в лёгкий ужас, когда узнала о последнем обстоятельстве. Бывший Владыка Наггарота тогда был предельно честен. Даже не похож на себя. Перспектива потерять мужа или кого-то из сыновей подобным образом девушку, разумеется, испугала. Но… здоровая паранойя вкупе с постоянной бдительностью ещё никому не вредила.       Малекит запел — тихо, неспешно, шелестяще, — и супруга ответила, закрыла глаза и стала чуть покачиваться в такт. Песня эта отличалась от абсолютного большинства тех, что использовали Нолдор — ровно как и сам Король-Чародей — в повседневных делах или даже боевой ситуации. Не столько пение, сколько шёпот. Да и слова в данном случае играли вторичную роль, уступая место настроению и мотиву. Не было в ней ни боевого задора воина, ни спокойной сосредоточенности ремесленника, ни благословенной осанны, восхваляющей Валар. Даже отчаянной решимости защитить других, встав щитом против ужаса извне — то, что помогло Тириону справиться с присутствием Хаоса, — не наблюдалось. Другое. Тоньше. Таинственнее. Расплывчатее. Словно отбрасываемая тень, которая не являлась идеальным отображением того, кто её отбрасывал. Но и он сам ведь не идеальное отображение собственной тени, в конце концов?       А от Тени, как говорится, лишь один шаг до Тьмы. Впрочем, этот шаг не так-то просто сделать. По крайней мере, пока.       Продолжая одной рукой держать нолдиэ, вторая ладонь Короля-Чародея коснулась плясавшей на полу тени Нер, словно переплетая с ней пальцы. После чего он чуть отклонился назад, непреклонно потянув её на себя. И, словно повинуясь едва слышному напеву, тень, точно живая, встала с пола. Нечёткая, неясная, с постоянно изменяющимся контуром, что чем больше друкай тянул её на себя — тем больше менялась, колеблясь от силуэта самой, нынешней Нерданэль, до куда более откровенной, но неясной фигуры чародейки Наггарота.       Не обращая внимания на выкрутасы тени, Малекит продолжил, постепенно вставая — и утягивая за собой как супругу, так и удерживаемую за руку тень. Мягко, но непреклонно подчиняя и направляя, словно партнёрш в причудливом колдовском танце на троих. В каком-то смысле, так оно и было. Тень, не говоря уже о её старшей сестре — не покорная наложница, которая готова выполнить любое пожелание хозяина. Своенравная и страстная любовница, которая постоянно желала вести и в танце, и в сексе сама — вот, пожалуй, достойное описание этой стихии. Любящая пытаться смутить иллюзией, отсутствием ясности, таинственностью и расплывчатостью, попытаться начать танцевать что-то иное, отличное от первоначального замысла, вплетая в заклинание новый, собственный узор. Не терпящая небрежения или сомнения в собственных силах, но и не любящая прямого давления на себя. Не огонь, прямолинейный и грубый. Тоньше. Пережмёшь — обидится и надуется. Недожмёшь — начнёт вести тебя сама, а не наоборот. Со всеми вытекающими последствиями. А уж куда приведёт — один Тзинч знает. Но если всё сделаешь правильно, если сумеешь укротить эту нахалку — не будет у тебя никогда подруги более преданной и желанной.       Мягко изгибающаяся тень, продолжавшая меняться на глазах и — вот же наглая! — неуловимо начавшая повторять силуэт Морати, в такт желанию Малекита постепенно обняла обоих. Слилась с другими тенями, теряя форму, постепенно расширяясь и заполняя взгляд, разум и сознание. Приоткрывая дверь на тонкую грань, где сон и явь смешивались воедино, на зыбкую границу между материальным миром и миром духов — туда, где провидец мог куда увереннее видеть нити и вероятности будущего, но ещё до открытого безбрежного океана, из которого неудачливый и неумелый колдун рисковал не выплыть.       Мир привычно поблек, утрачивая часть красок. Очертания заклинательного зала исчезли — лишь охранные руны поблёскивали неясными звёздами где-то вдали, на краю восприятия. Зато появились очертания окружавшей Арду преграды, оберегавшей мир от привычных друкаю ужасов — огромная вуаль, словно из плотной, похожей на бархат или шестяное сукно, ткани. Точно так, как и описывала Нер в тот, первый разговор, после которого сын Аэнариона и начал обучение супруги.       Где-то вдалеке, за руническим барьером, созданным чародеем, весьма отчётливо ощущалась демоническая вонь. Да и сама тварь сейчас особо не пряталась — яркое грязно-фиолетово-розовое пятно где-то вдалеке. Явно думала, что знакомых с её поганым присутствием в этом мире нет. С другой стороны сгустками силы сияли фигуры Валар.       — Фух, — Нер медленно открыла глаза, несколько раз удивлённо моргнув. В сумраке её волосы казались тёмно-каштановыми, почти чёрными. Кожа же, напротив, чуть побледнела, подобно мрамору. Тряхнув головой, нолдиэ давно отработанным движением соткала вокруг себя покров, защищающий душу от прикосновения Хаоса. — В этот раз всё произошло легче обычного. Или мне показалось?       — Не показалось, — друкай покачал головой, усилием воли удерживая в этом месте знакомый супруге облик, не давая проявиться столь привычным старшей половине души атрибутам, с которыми он не расставался долгих шесть тысяч лет. — Я хочу осмотреть барьер.       Эту вещь супруга подметила абсолютно верно…       Ветра Магии никогда не реяли в Арде. Ни упорядоченно, направленно — так, как было до падения Врат Древних, до первого вторжения Хаоса в Мир-что-Был. Ни тем более вольно и разрушительно, как стало после, уже при жизни Малекита. Впрочем, несколько старых трюков, адаптированных под местные реалии, былому повелителю Наггарота всё же были доступны. Как ни крути, пусть на короткое время, но друкай был воплощением Ветра Тени. Почти что богом! Частицу его душа, когда-то пропитанная Ветром, до сих пор несла в себе. И, несмотря на перерождение, отблеск былого могущества, связанного с заклинаниями Улгу, Отцу Драконов всё ещё был доступен. Именно с его помощью Малекит мог формировать подходящую среду для обучения близких наиболее опасным аспектам волшебства — к примеру, для того, чтобы семья научилась противодействовать Хаосу, или чтобы Нер могла в полной мере овладеть своим даром предвиденья. В конце концов, где ещё смотреть будущее, как не среди клубков танцующих теней?       Но сейчас… Что-то изменилось. Неуловимо. Словно дышать стало легче, привычнее — с одной стороны. Будто после нахождения в натопленном помещении ты чуть приоткрыл окно, впуская свежий морозный воздух. А с другой — окружившие их тени стали несколько более своенравными. Точно почуяли свободу…       У Малекита были кое-какие догадки, что именно могли означать подобные ощущения — подобного следовало бы ожидать, учитывая то, что в Арде появился первый демон. Но проверить следовало наверняка. В подобных вещах нельзя ничего оставлять на волю случая.       — Тогда я займусь вероятностями, — эльфийка кивнула, выпустила руку мужа и, сосредоточившись, сделала едва уловимое движение рукой, словно хватая что-то. И действительно — вокруг пальцев девушки словно из воздуха появилось несколько сиявших светом звёзд нитей, точно часть гигантской паутины.       Слегка кивнув и полагаясь на выучку супруги, Малекит шагнул по направлению к серебристому куполу Завесы, мерцавшей вдалеке. Впрочем, расстояние здесь, на границе двух миров, было понятием… весьма условным и подчинялось скорее магическим законам, чем пространственным и временным. Как и во сне, понятия «далеко-близко», ровно как и «мгновение-час-день», зачастую корректировались собственной волей или потоками магии. Друкаю приходилось слышать подтвержденные байки о норскийских разбойниках, отплывших грабить через Владения Хаоса — и вынырнувших спустя несколько веков, хотя для обитателей ладьи прошла всего пара часов. И наоборот — для одного из Чёрных Ковчегов под командованием некоего Ластиракса минули года, за которые команда начала пожирать друг друга от голода, в то время как в реальном мире не прошло и минуты.       Куда большее значение имела шкалы «Порядок-Хаос», «Тьма-Свет», «Огонь-Вода» и другие направленности магического спектра. Ровно как и сама сила магии, в плане «больше-меньше». На этом были построены компасы асуров и друкаев, ориентировавшиеся на Великий Вихрь. Да и у Катая существовало нечто подобное, пусть и в куда более примитивном виде.       Тяжёлая «ткань» Вуали вблизи слабо колебалась, точно плотная штора, закрывавшая окно. Пальцы друкая чуть заскользили по творению не иначе как Эру Илуватара, чуть нажимая, но не пытаясь прорвать. Золотые глаза закрылись. Нолдо прислушивался к собственным ощущением, пытаясь уловить малейшее колебание чародейства. Действуя, больше отдавшись интуиции и наитию, чем расследованию.       Пробуждение из «транса в трансе» произошло резко, точно кто-то могущественный взял за плечо и слегка встряхнул. Малекит резко распахнул глаза, оборачиваясь, буквально сканируя всё вокруг. На какую-то долю мгновения бывшему Повелителю Наггарота показалось, что он почувствовал знакомое присутствие той самой силы, что когда-то вырвала его душу из гибнущего мира. Но… нет. Ничего. Руны охранных чар остались нетронутыми, потоки магии не колебались. Если в какой-то миг кто-то здесь и был, то пришёл неведомый гость, не потревожив ни одну систему защиты. А ещё — он не нёс в себе ни капли Хаоса.       Однако Отец Драконов всё-таки нашёл то, что искал изначально: подтверждение собственной гипотезы. Рука Короля-Чародея лежала на грубом, едва-едва зарубцевавшемся шраме на серебристом теле Завесы.       Золотые глаза мрачно, изучающе впились в весьма неприятный объект, которого явно не было здесь раньше. Пальцы заскользили по поверхности отчётливо «пахнувшего» остаточным следом демона Слаанеш рубца, даже не пытаясь на этот раз надавливать. Чего доброго, прорвётся ещё — со всеми вытекающими.       Друкай сощурился в задумчивости. Ситуация выходила… интересной. Судя по тому, что он видел — Вуаль буквально прожгли — шрам походил на тот, что мог остаться от воздействия заклинаний Агни или Хиша на теле жертвы. Причём били не направленно — подобные ожоги, пусть и не приведшие к прорыву, виднелись-чувствовались сейчас и в других местах. Завесы. На ум сразу пришло буйство огня и тьмы, оставившее выжженную землю от Чертогов Мандоса до Тириона. Похоже, кое-кто явно не жалел сил, выбираясь из темницы — так, что искры его ярости попали и на барьер между мирами.       Но… но.       Король-Чародей чуть мрачно усмехнулся, скрестив руки на груди.       Будь дело только в буйстве одного конкретного Валы — Завеса была бы прорвана намного раньше. Легенды о войнах между Стихиями, ещё до того, как Арду закончили творить, или о Битве Сил, когда Падшего пленили, были среди Нолдор прекрасно известны. Нет, будь дело только в Мелькоре — вместо Вуали сейчас зияло бы решето. Но вместо этого — лишь один прорыв. Не первый — достаточно вспомнить собственное появление Малекита в этом мире, — но всего лишь один.       Что это означало? Да то, что барьер между мирами планомерно и со вкусом прогрызали уже какое-то время — в конкретном «месте». Так что удар изнутри стал последней каплей, прорвавшей оборону мира и позволившей одному из слуг Тёмной Четвёрки явить себя.       — Скавеновы хвосты! Как же неприятно иногда оказываться правым, — злым сарказмом в голосе Чародея сейчас можно было резать воздух. Похоже, сейчас он получил окончательное подтверждение того, что полноценная война с Хаосом в Арде стала лишь вопросом времени.       Да, сейчас барьер зарубцевал прокол, внутрь сумел прорваться, судя по состоянию дыры, лишь один-единственный демон. Но ткань на месте того разрыва даже после восстановления всегда тоньше всего. Рано или поздно прогрызут ведь заново, если, конечно, не вмешается кто-то достаточно могущественный, способный работать с магическими конструкциями подобного масштаба! К сожалению, отнюдь не факт, что Валар к таким относились.       А сколько таких истончений, только и ждущих искорки на трут, по всей Завесе?       Бледные пальцы эльфа сжались в кулак, когда Малекит убрал руку, глубоко вдохнув «воздух» полной грудью. Вопреки мрачным предчувствиям, лицо слегка исказила довольная усмешка, точно у мелкого Циандроса, обожравшегося сосисок и валявшегося кверху лапками. Острые уши чуть дрогнули.       При всех минусах открывшейся ситуации, была в ней и обратная сторона медали. Весьма и весьма существенная. Отец Драконов почувствовал её в тот момент, когда подумал о прорыве.       Впервые за всю новую жизнь он вновь ощутил на своей душе дыхание Ветров Магии! Едва ощутимое, максимально ослабленное завесой. Но ничем другим это чувство приоткрытого окна после душного помещения, наполняющее новыми силами, и заставляющее кровь быстрее бежать по жилам, быть не могло — ни одно другое чувство не могло сравниться с этим незримым вихрем, что шевелил волосы и поднимал на вершину. Даже у него, обученного мага прошедшего суровые тренировки под началом матери, столь сладкое чувство слегка кружило голову и туманило разум. Поневоле пришлось взять себя в руки и удержаться от того, чтобы не сплести едва дувшие Ветра в полноценное заклинание. Куда там местным песенкам!       Усилием воли Малекит заставил себя оторваться от щёлки в ставнях, вновь возвращаясь к более обыденной реальности и становясь «ближе» к Нер. Та уже раскрыла глаза, перебирая чуткими пальцами нити вероятности. Рука её то и дело скользила по одной из серебристых нитей, аккуратно отделяя одну от другой и расправляя нити рядом, точно разматывая плотно спутанный клубок.       — Нападений в ближайшее время ждать не стоит, — рыжеволосая сосредоточенно нахмурилась, всматриваясь в нити. — Враг, которого мы почуяли, ещё долго предпочтёт не действовать в открытую, несмотря на вечный голод, что его терзает. Он пожелает затаиться. Спрятаться, ведь Охотник и Доблестный сделают всё, чтобы найти и расправиться с, как они считают, союзником Мелькора. Он совьёт своё гнездо далеко к югу от Благословенного края.       — К югу? Не на Востоке? — поднял бровь Король-Чародей. На юге от Валинора находилась лишь пустыня Аватар. Край с настолько отвратными условиями, что даже Валар предпочитали долго там не находиться.       — На Востоке Враг привычный Арде. Знакомый. Новая напасть пока что не вступила с ним в союз — и не вступит, по крайней мере пока, — покачала головой дочь Урундиля. Глаза нолдиэ всё ещё были слегка затуманены виденьем грядущего. — Дальше пока что не могу увидеть. Не говоря уже о том, что далеко на востоке есть сила, глубоко враждебная прорвавшейся из-за Стен Ночи бестии. Нет, на Восток она пойдёт лишь в крайнем случае. А кроме того… как я уже сказала раньше, тварь голодна. Благословенный край для неё — накрытый стол, до которого нельзя дотянуться. Она будет поближе — настолько, насколько позволит безопасность.       Малекит кивнул, размышляя. Похоже, очень похоже на типичное поведение демона Слаанеш. Н’кари, вечным голодным волком смотревший на Ултуан и Наггарот, был таким же.       — Не его следует опасаться сейчас. Хоть нам и придётся привыкнуть к его присутствию, — Нерданэль взмахнула рукой, движением пальцев убирая одни распутанные нити и заменяя их новыми. — Затихший в Валиноре раздор с последними событиями разгорится с новой силой. Отец Лжи, скорее всего, не будет сейчас нападать в открытую, но ложью, тайными посулами, ядом своих речей начнёт отравлять — как наш Дом, так и Нолдор Короля. Играть на взаимной ненависти, амбициях, взаимной неприязни, — Нер чуть склонила голову, словно пытаясь понять и расшифровать увиденное. — Следует поберечься, любовь моя. У каждого из домов Нолдор есть слабости, что могут обратить нашу силу против нас же. Есть такие и у других народов. Наш Враг постарается, словно болезнь, захватить созданное тобой изнутри. Извратить под себя, предлагая гордость без ограничений. Силу без верности. Удовольствие без дисциплины.       Пальцы Короля-Чародея чуть дрогнули, едва острые уши услышали последнее пророчество.       Мелькор там что, за время заточения прошёл обучение созданию Культов Удовольствий?       — Что ещё?       — Будь готов к тому, что со временем тебя обвинят в грехах куда больших, чем сейчас. Возможно… — нолдиэ чуть вздрогнула, потирая глаза руками. В голосе на мгновение промелькнул страх. — Я вижу суд. Вероятность его практически абсолютна. Суд за то, чего ты не совершал — но то, что вполне смогут приписать тебе в силу твоего характера и твоего отношения к друзьям и врагам. Оправдаться ты сможешь. Но в тот момент, когда будут выносить приговор тебе — второй удар будет нанесён уже по твоему Дому. Чётче… — Нер с тихим проклятием протёрла глаза. — Чётче пока не увидеть. До этого ещё далеко. Я постараюсь рассмотреть, когда события будут ближе. Прости.       Малекит отрицательно покачал головой, мягко обнимая жену. Взяв ту за руку, он плавно, словно в танце, шагнул в сторону охранных рун. Полумрак теней, что окружал его, начал постепенно рассеиваться, отступая. Через несколько мгновений супруги вновь оказались под сводами заклинательного покоя.       — Нечего здесь прощать. Ты отлично справилась. Как сейчас, так и в Альквалондэ.       Друкай не лукавил. Несмотря на определённую неясность в некоторых вопросах, «придворный прорицатель» Первого Дома принёс букет весьма ценных сведений. Нерданэль, конечно, не была Намо Мандосом, способным видеть множество вероятностей на неограниченный период времени. Но зато и сознательных недомолвок от неё ждать не приходилось.       Во-первых, демон и бежавший совсем недавно Вала не успели спеться. И, в ближайшее время, судя по всему, союз не заключат. Конечно, это никоим образом не означало, что их союз невозможен в принципе. С Мелькора бы вполне сталось из желания мести польститься на новую могущественную силу. Например, исходя из желания сбросить с себя остатки оков. Но некоторая отсрочка — уже лучше, чем ничего.       Во-вторых, более-менее ясно, что сейчас начнёт предпринимать неучтённая переменная в виде Падшего Валы. Помимо того, что он будет восстанавливать силы. И в целом… подобный расклад был лучше открытой войны с набегами на берега Амана и Тол Мориост. Уж с чем с чем, а с тактикой Культов Король-Чародей сам был знаком прекрасно.       А в-третьих, подтвердилось то, о чём Чародей, в принципе, догадывался уже давно. Рано или поздно — Манвэ надоест играть в народоправие, и он решит устроить показательный суд с расправой. Возможно — параллельно с этим, учитывая слова о «втором ударе», сделав ещё какую-то пакость. Впрочем… подобного следовало ожидать. Верховный Король Арды ни разу не походил на того, кто склонен вечно закрывать глаза на колючую занозу в собственном седалище.       И это не говоря уже о сегодняшнем открытии.       Золотые глаза тёмного эльфа удовлетворённо сверкнули. Нет, сегодняшнюю медитацию явно нельзя назвать безуспешной. Но дел предстояло сделать немало.       Если получится каким-то образом привлечь Ветра сквозь щёлки в Завесе, при этом не делая серьёзные прорехи в ней, если выйдет вновь поставить полноценную магию себе на службу — возможности Короля-Чародея возрастут многократно.       Скажем, если сделать определённый якорь. Маяк, который будет притягивать даже самые слабые дуновения ветров сквозь Завесу, концентрируя и усиляя их в единой точке пространства. Подобно Великому Вихрю, но более мобильно. По отдельности. Восемь Ветров Магии. Восемь Камней Силы.       С подобным творением, как знать, быть может и получилось бы поговорить кое с кем уже на равных…       — Феанаро? — голос Нерданэль звучал несколько… лукаво?       — М? — пропустив вперёд супругу и уже запирая заклинательный покой, друкай повернул голову в сторону нолдиэ, отвлекаясь от захвативших было с головой мыслей.       Золотые глаза чуть прищурились в лёгком удивлении. Нер стояла спиной к мужу, скрестив руки на груди и слегка касаясь подбородка пальцами. Голова была чуть склонена в право. Волосы убраны на одну сторону, открывая прекрасный вид на точёную шейку и полуоткрытое плечо нолдиэ, прикрытое лишь полупрозрачной лёгкой тканью.       — Я же буквально чувствую, как ты уже готов полностью погрузиться в работу. Несмотря на не самый лёгкий день и ещё более тяжёлую ночь, — тонкий палец эльфийки заскользил от подбородка ниже, по шее и к плечу, вычерчивая лёгкий узор.       Король-Чародей насмешливо фыркнул, любуясь здоровой загорелой кожей.       Увиденное было… в общем-то невинным. Ничего такого, особенно учитывая прежние нравы Наггарота. Но вот подтекст, лукавство, форма подачи, невысказанный намёк. От этого веяло воспитанием самого же Малекита.       Да, девочка, которая когда-то давно крайне неумело целовалась, сидя на столе, и, в силу своей неопытности и бурлящей крови, что затмевала здравый разум, выросла. Настолько, что изящно, но вполне откровенно принялась соблазнять собственного учителя. Не идя на поводу, не поддаваясь его страсти и напору. Уже сама завлекая и маня, зная цену себе и своей красоте — и вполне умеючи её используя.       Прекрасное качество для женщины, которой со временем суждено сесть рядом с ним на втором троне.       Что же… Повелитель Чёрной Башни был не из тех, кто уходил от брошенного вызова. Благо работа действительно могла подождать… до утра. В конце концов, прекрасные девы имели не менее прекрасное свойство вдохновлять творцов. С этим обе половины души были полностью согласны.       Плавный, словно в танце, шаг вперёд, так что Нерданэль с тихим смехом упала на подставленное кольцо из рук, после чего Малекит ночным хищником быстро отправился в сторону спальни, унося добычу с собой.

***

      — Это было… — высокая, прекрасная лицом золотоволосая ваниэ из тех, что жили в Тирионе постоянно, примерно на три года старше Инголдо, со смесью омерзения и страха передёрнулась, обхватив ладонями плечи, укрытые лёгкой шёлковой тканью. По узкому лицу с высокими скулами пробежала гримаса. — Боюсь, у меня не хватит слов, чтобы описать то, что происходило в сегодняшнюю ночь.       — Поправка. Приличных слов у тебя не хватит, подруга, — девушка из Нолдор Короля, с длинными каштановыми волосами, фыркнула. Явно, при этом, пыталась скрыть свой страх за ехидством и бравадой. — Ничего, я подскажу. Ты чувствовала себя так, словно на тебя смотрит оголодавший во всех смыслах этого слова хищник, уже готовый запустить в тебя клыки… в самом лучшем случае. И смотрит, явно примериваясь, с какого бочка лучше к тебе подойти, чтобы сподручнее было.       — Бррр, — золотоволосая наморщила нос, чуть укоризненно взглянув на приятельницу за то, что высказала подобные вещи вслух. Однако несколько мгновений спустя, потупившись, согласно кивнула. — Не по форме, но по сути да, ты выразила всё правильно. Отвратительное ощущение. Верному такое не пожелаю.       Обе девушки синхронно хмыкнули. Но затем, словно вспомнив, что они здесь не одни, переключились на третью участницу их группы.       — А ты как, Эарвэн? — глаза бойкой нолдиэ заботливо повернулись к ещё одной собеседнице. Та была младше обеих дев, всего одиннадцати лет от роду, и поневоле льнула к более старшим подругам, которые, в то время, как среброволосая дочь Ольвэ гостила в Тирионе, стали частью её свиты. Впрочем, Аро, искренне стараясь максимально скрасить пребывание своей маленькой будущей невесты в Тирионе, был скорее этому рад. И так в целях безопасности девчушку пришлось временно увезти из Альквалондэ. Так пусть хотя бы подруги будут! — Сильно испугалась? Всё хорошо?       — Страшно было, — согласно кивнула юная тэлэри. Однако взгляд серых глазок был скорее серьёзным и грустным, чем испуганным. — Но, если честно… больше за ата боюсь. И за Гавань. Ладно тут. Смогли эту дрянь отбить. У нас Эктелион был! А как же наши? И так пожар недавно случился, а тут ещё и эта напасть. Мы к ней явно ближе, чем Тирион.       Обе девушки, разумеется, постарались заверить свою маленькую собеседницу, что всё хорошо, и что, мол, совсем скоро всё будет, как раньше. И разумеется, обе они либо лгали, чтобы успокоить Эарвэн. Либо были куда наивнее, чем сам Арафинвэ о них думал.       Бросив слушать вполуха беседы разбившихся по небольшим группкам и стайкам дев из числа жителей Тириона и Валимара, молодой принц обвёл взглядом просторную залу, сейчас освещаемую камином и свечами. Собралась вся честная компания, понятное дело, не у самого принца — учитывая происходившее сейчас дома, это было бы верхом глупости. Собирались все у дяди Ингвиона, имевшего в Тирионе просторный дом, где часто звучали песни и водилась приятная компания. Вот и сейчас не менее трёх десятков молодых Эльдар, из числа Ваниар и ближайших сподвижников Дома Финвэ собрались после того, как сегодняшняя ночь окончательно показала горькую правду — Валинор перестал быть безопасным.       Плечи молодого принца, сидевшего в кресле, поневоле передёрнулись. Аро в раздражении унял их резким движением руки. Слишком резким, словно птичьим. К глубокому его сожалению, отнюдь не таким властным и плавным, как обычно демонстрировал свою силу дедушка. Впрочем, какие его годы. Да и ситуация… мягко говоря, отличалась от обычной.       Полунолдо, наверное, навсегда запомнил то, как проснулся в холодном поту от чёткого осознания того, что ещё немного, ещё чуть-чуть — и кто-то протянет огромную многосуставчатую клешню — почему-то именно такая ассоциация возникла — и потянет его душу в голодную пасть, в которой предстоит вечность переваривания и мучений. Потому что нет большего удовольствия, чем душа, целую вечность питающая своими страданиями.       Арафинвэ не знал, откуда пришли такие… мысли и фантазии? Понимание сути? Но что он мог сказать с уверенностью — это официально было худшее, что юный эльда испытывал за всю свою жизнь!       Как ни странно, но удержаться на плаву, не поддаться панике окончательно, не обезуметь до того, как сияющая ласковым светом звёзд сила наставника встала между душой и неизвестной тварью… помогла именно что ненависть. Неприязнь. Презрение. Можно назвать так, как будет угодно. Но Инголдо помнил, как уже после пробуждения Эктелиона он стоял, сжимая обеими руками подаренную врагом шпагу. Сжимал до боли в пальцах, до побеления костяшек и лёгких вмятин на чёрных кожаных ножнах. И отчётливо представлял, насколько радо будет отродье Мелькора, если настоящий наследник Финвэ сейчас сгинет, растворившись во тьме смотревшей на них всех твари.       Смешно, но именно это осознание — и нежелание выглядеть испуганным ребёнком перед златоглазой тварью! — дали силы бороться. Нет, Арафинвэ Инголдо не даст своему врагу ни одной возможности для удара. Для насмешки. И ненависть эта, нежелание падать в грязь лицом перед врагом семьи, словно щитом обернулась вокруг разума. Голодный взгляд никуда не ушёл, не исчез. Он, откровенно говоря, и сейчас чувствовался — пусть и куда слабее. Но, по крайней мере, теперь страх не туманил разум. Теперь с ним можно было бороться.       А потом уже и его до поры до времени прятавшийся в доме Финвэ друг и соратник, получивший благословение самой Элентари, явил себя городу, показав, на что способен избранный Госпожи Звёзд.       Пальцы Аро машинально легли на эфес подаренной шпаги, очерчивая металлические изгибы. Привычка, которая у принца появилась с того времени, как он принял этот вражеский дар, обещав при случае вернуть его сторицей по назначению.       Что было дальше, третий сын короля помнил смутно. Искажённые страхом, перекошенные лица домочадцев и жителей города. Некоторые доходили до того, что начинали биться лбом о стены. Или того хуже — например, пытались вырвать или выколоть себе глаза! Таким насилу скручивали за спиной руки и вязали — тех, кого успевали. Пару ослепших таким образом Эльдар Аро в городе, к сожалению, видел. Плакавшая матушка — матушка, которая никогда и ничего не боялась! Даже прийти инкогнито в дом к заклятому врагу ради разговора с блудным сыном. Отец, разом посуровевший и словно сбросивший с себя меланхолию, в которой он пребывал в последние годы. Собранный, отдающий короткие и чёткие приказы вплоть до того, чтобы расталкивать жителей подконтрольных им районов Тириона обратно по домам, чтобы обезумевшая толпа никого не затоптала. И разумеется — парящая над Тирионом, в который пришла беда, фигура крылатого воителя, сиявшая звёздным светом и, словно щит, принимавшая на себя удар Тьмы.       Если бы ещё рядом не летали разные гигантские ящерицы с этим на спине — было бы и вовсе идеально.       Серые глаза до сих пор не вступавшего в беседу принца опасно сверкнули. А тем временем девичьи разговоры среди собравшихся почти затихли. Обсуждали как раз-таки наставника — и раз уж зашла речь о нём, то все поневоле устремили взгляд на ученика избранника Варды.       — Скажу честно, Аро, Эктелион сумел удивить, — произнёс один из присутствовавших Ваниар, повернув взгляд к принцу. — Нет, я знал, что он рано или поздно в ученики к Элентари пойдёт. Это понятно всем, кто с ним пообщается дольше двух-трёх дней. Преданность, достойная уважения — и не скажешь, что долгое время учился у Отступников. Но… такое… Даже ученики Тулкаса — Ингвион, без обид — не менялись под его влиянием так сильно. Уже словно и не эльда отчасти. Одно слово — Вознёсшийся. Ты знал об этом?       — Уже несколько дней как, — Инголдо не стал отпираться, скупо улыбнувшись — с оттенком мрачной гордости на лице. Знали бы здесь присутствующие, что обсуждаемый Вознёсшийся сейчас терпеливо ждал своего часа совсем неподалёку, согласно их с Аро плану, наверняка изумились бы ещё сильнее. — Мы хотели, чтобы он впервые показался на будущих состязаниях на арене. Наконец верные отродью, а может быть и сам он, как следует наелись бы песка. Но Вайрэ сплела нити иначе. Что до твоих слов насчёт его учёбы, Миримвайв — говорил уже и повторю вновь, если потребуется. Эктелион не потому у Лаурэ Переменчивого в учениках ходил, что был ему предан. Наставник сделал совершенно правильно. Взял всё, что мог взять у наших врагов. После чего — пнул их в морду, — Аро, чуть распалившись, не сдержался в выражении. Впрочем, на то это и компания друзей, чтобы говорить открыто. Дома об этом можно теперь и не мечтать.       Если бы молодого принца попросили описать парой слов творившиеся на форуме этой ночью, уже после того, как безумие схлынуло, Нолдор и Ваниар сумели взять себя в руки, оказать помощь раненым и привести в чувство наиболее сильно попавших под удар, а затем принялись решать, что делать дальше… Наверное, самым подходящим из слов был бы «фарс». Ещё замечательно подошли бы слова «Посмешище», «интрига», «вождение за нос», «насмешка над правосудием», «пыль в глаза». И другие эпитеты, которые передавали бы одну и ту же суть.       Нет, Аро отнюдь не отрицал той безупречной эффективности, с которой Феанаро, так же как и Эктелион, сумел встать стеной между взглядом голодной твари и жителями города. В этом — честь ему и хвала (Валар, принц не верил, что мог такое подумать). Нет, Инголдо лишь задавался закономерным вопросом. А откуда у «первенца» Финвэ такие возможности. Эктелиона-то сама Элентари вознесла!       А самое главное… Феанаро заявил, что у него есть некоторые идеи, как бороться с этой дрянью. Мол, именно они помогли князю и его приближённым не потерять рассудок в эту ночь. Это явно была правда — ни тени страха или помутнения рассудка от старшего «братца» не чувствовалось. Да и бледным Куруфинвэ назвать было нельзя. Выглядел, наверное, самым здоровым из всех собравшихся, словно для него нахлынувший ночью ужас был абсолютно привычен — всё равно, что сходить в погреб за бутылкой прохладного вина!       Вот только откуда он знал, к чему именно стоило готовиться? Угу, разумеется. Разумеется Первый Дом, не доверяя возможному решению Суда Валар, готовился к Мелькору. И так уж получилось, что мудрейший князь точно знал, что Падший Вала не ударит своей мощью, а вот такую новую напасть пошлёт.       Нет, вероятнее всего, Эктелион был прав в своих подозрениях, и отродье Мелькора самому Отцу Лжи не служило напрямую. Иначе, действительно, подозрений на себя навлекало бы куда меньше и куда больше работая тайком, исподтишка. Да и властолюбивость Феанаро отрицать никак нельзя. Наставник прав, такой властью делиться не захочет даже с родителем. Но вот в союзе, пусть, быть может, и временном, и плодотворном сотрудничестве двух Тёмных Аро был практически уверен. Слишком уж как-то удачно получалось. Произошло нападение — и «первенец» Финвэ тут как тут, чтобы решить проблему. Словно парочка бурундуков из детской сказки, которые матушка читала в детстве, готовых по первому же зову поспешить на помощь другим животным.       Сомнительно. Мягко говоря. Особенно учитывая всё остальное, связанное с Куруфинвэ Феанаро.       А главное… ата до сих пор ведь упрямо не желал верить, несмотря на все факты. Словно слепец, намертво отказывающийся принимать то, что свет Лаурэлин — золотой, а не зелёный.       Молодой принц устало вздохнул, запахнувшись в плащ и вновь погрузившись в слух — разговор шёл дальше без него.       Нет, перемены, произошедшие с отцом в одну-единственную ночь, Инголдо искренне понравились. Финвэ словно разом помолодел на много лет назад, действительно став именно тем великим королём-героем из легенд, который вместе со своей дружиной пробивал себе путь к западным берегам Эндорэ, дабы через море отправиться в благословенный край. Исчезла вечная печаль и усталость в глазах, точно её и не было. Плечи распрямились, взгляд серых глаз вновь стал жёстким и цепким. Словно опасность встряхнула Нолдорана. Вновь напомнила ему, что его народу нужен защитник и лидер.       В ту ночь Нолдор Короля увидели того, за кем они без колебаний могли бы пойти в бой — так, как Отрёкшиеся готовы удавиться за своего князя.       Да что там… Арафинвэ ведь даже против формальных договорённостей с Феанаро, раз уж он вновь сумел пустить пыль в глаза, ничего так-то не имел. Пускай. Просто не стоило доверять до конца его советам, проверять каждую мелочь, которую отродье делал якобы для защиты Тириона — нет ли там лазеек на тот случай, если князю захочется спасти город ещё раз?       А самое главное, стоило постепенно готовить собственную настоящую армию, которая, в случае чего, сможет противостоять Чёрным Стражам и остальным. Армию, во главе которой будут стоять Вознёсшиеся.       Увы… ата и слушать не желал доводы своего младшего сына, похоже, собираясь сотрудничать с «Князем Феанаро» для «защиты города и Валинора» вполне искренне. Словно и не было этих пяти лет!       Арафинвэ же, прекрасно понимавшего, что мог даже не мечтать напрямую высказать всё, что думал об этой ситуации и о Мелькоровом Отродье, только и оставалось делать, что держать язык за зубами, как и полагалось верному сыну семьи и послушному наследнику.              Ну, хоть регулярные тренировки ополчения ата объявил, чтобы в случае, если враг появится в более материальной форме — дать ему отпор. Вместе с обучением, каким именно образом можно противостоять этой новой заразе. Уже неплохо.       Принц раздражённо сощурился. Пальцы Инголдо вновь заводили по извилистым дорожкам холодного металла, повторяя искусно сделанный на чашеобразной гарде узор.       С другой стороны, добрые вести принёс дедушка. Пусть и с недовольством, явно просчитывая и понимая, что подобное дело легко могло раздуться в настоящий лесной пожар, Верховный Король Эльдар признал правоту внука. Нолдор Короля должны научиться защищать себя — настолько эффективно, насколько они смогут. А ещё Ингвэ беседовал с самим Владыкой Западных Ветров. Как оказалось, учитывая сложность ситуации и неблагонадёжность половины Тириона, сам Сулимо давал добро на создание у Нолдор Короля чего-то большего, чем просто ополчение — фактически, одобряя идеи Арафинвэ о начале настоящего войска! Вот уж чего Аро не ожидал так рано. Полагал, что Валар заинтересуются младшим сыном Нолдорана гораздо позже. Но судьба, похоже, в этот раз повернулась к золотоволосому полунолдо лицом!       Впрочем, во многом дедушка был, разумеется, прав. Подобное должно делаться в строгости, дисциплине и тайне. И под контролем, который не допустит, чтобы горячие головы всё испортили, начав бесконечные стычки с Отрёкшимися почём зря.       И, по счастью, у Аро был на примете такой кандидат.       Чуть повеселев, верный сын Индис вновь прислушался к разговору, который постепенно приобретал крайне интересные оттенки — по мере того, как Нолдор и Ваниар всё больше распалялись, дегустируя вино. Оно и не удивительно — после всего, что произошло сегодня, душа требовала необходимой разрядки.       — Эктелион, безусловно, молодец. Вот только то, что помимо него и других служителей Валар безопасностью Тириона и Альквалондэ будет заниматься ещё кое-кто — боюсь всё сведёт на нет, — зло бросил ещё один участник беседы. Высокий нолдо с серебристыми, как сияние Древа, волосами — крайне редкий для Нолдор цвет — и острым хищным лицом. Аро помнил его — один из завсегдатаев арены, который худо-бедно, но научился держать в руках меч, да ещё и остался преданным королю. Готовый кандидат в будущие ученики Вознёсшегося. — Никому не показалось странным, что уже второй раз за несколько дней первым, кто реагирует на произошедшее — это Первый Дом? Словно заранее знают, когда стоит появляться в нужном месте и в нужное время. Пора уже признать. Все эти пять лет мы позволяли Вражьей змее расти у себя под боком. И вот он итог! Я не понимаю, почему Нолдоран до сих пор бездействует.       Принц едва сдержался, волевым усилием давя улыбку.       Всё-таки не одного его такие мысли посещали. Не сходилось тут кое-что. Не сходилось. Аро рад был видеть, что остался не единственным зрячим в царстве слепых.       Впрочем, пока что излишне горячо. Арафинвэ прекрасно понимал, почему, даже если бы ата прозрел и захотел задушить змею, он медлил бы. Сейчас, после пережитого, у некоторых исчез здравый смысл. Придётся им немного болезненно напомнить. И объяснить, почему пока что стоило подождать с правосудием. До поры, до времени.       — Ринганаро, — Ингвион, как и Аро, предпочитавший доселе слушать, чем говорить, успокаивающе поднял руку. После чего отпил из своего кубка, спокойно смотря на среброволосого. — Остынь. Я понимаю твоё негодование, и — вы все здесь прекрасно знаете — не питаю ни капли любви к Первому Дому. Ни к Феанаро, ни к, не к ночи упомянутому, Лаурэфиндэ, ни к одному из его семейки или ближайших прихвостней. Но то, на что ты сейчас намекаешь — совсем другое. Многие наши собратья были обмануты этим отродьем Тёмного Валы. Они будут сражаться за него. Ты готов первым пролить кровь братьев? Нет, пока есть возможность — Благословенный Край не должен обагряться кровью братоубийственной войны.       — И как долго мы будем это повторять, ученик Астальдо Тулкаса? Пока в этой комнате все кресла не опустеют? — нолдо мрачно указал кубком на несколько пустовавших мест.       Воздух в зале резко похолодел, точно в залу ворвался ледяной ветер, дувший с Востока. Инголдо прикрыл глаза, стараясь успокоиться.       Он прекрасно знал, почему эти кресла пустовали. Пострадавшие во время нынешней ночи. Двое во время паники на улице. Ещё один… сам. Беднягу, на месте глаз которого теперь зияли два окровавленных провала, забрали служители Эстэ в надежде исцелить его увечье.       — Или, быть может, я не прав? — Ринганаро всё также, в тихой мрачной ярости, осушил кубок. — Вот скажите на милость. Как так получается? Сначала — пожар в Альквалондэ. И оба сына Феанаро оказываются благородными спасителями. Что характерно — ни тот, ни другой от огня не пострадали. Затем — вновь. Князь благородный, словно заранее зная о случившемся, первым прилетает в Гавань, чтобы выказать соболезнование и оказать помощь. И вот теперь сегодня. И вновь у него находится ответ на неведомую напасть, с которой раньше никто, даже наши предки, прошедшие Поход, не сталкивались. А я у отца и деда уточнял. Никогда в Эндорэ они не видели и не чувствовали ничего подобного. Никто не понял, что делать. Никто, кроме Эктелиона и Феанаро. Но если первый стал избранным валиэ, то кто второй? Ведь не силой Ауле он защищал город. Сам говорил. У него «свои идеи». Что дальше? Дождёмся, пока сиятельный князь ещё раз нас всех спасёт? Стоя над бездыханным телом Финвэ Нолдорана, скажем. После чего милостиво согласится принять бразды правления нами всеми.       Нолдо со злостью поставил кубок на подлокотник кресла.       — Король наш прав. Нам нужно восстанавливать своё ополчение. А потом — прекратить весь этот фарс с откровенной отравой, что сбежавший Падший использует в своих целях.       Собравшиеся слегка зароптали, перешёптываясь и обсуждая сказанное. Над комнатой поднялся негромкий согласный гул, разрезанный спокойным и выдержанным голосом принца.       — Ты отчасти прав, Ринганаро. Отчасти.       Взгляды почти трёх десятков пар глаз скрестились на спокойно сидевшем в своём кресле принце. Спина его была ровно выпрямлена вдоль спинки, руки спокойно лежали на подлокотниках.       Речь среброволосого Аро понравилась. И ещё больше ему пришлось по душе то, что многие Ринга поддержали. Но всё-таки осадить их слегка стоило, чтобы глупостей раньше времени не наделали.       — Ты прав в том, что в Валиноре на нашей груди давным-давно пригрелась змея, — голос сына Финвэ похолодел, сдерживая готовую излиться ненависть в себе. — И к сожалению, тогда, пять лет назад, или ещё раньше, когда всё только начиналось — это не пресекли. Не раскусили. За что теперь расплачивается весь наш народ. Потому что змея эта выросла. Превратилась в дракона огнедышащего. Грозить начала не только кому-то одному, но всем. И моему отцу тоже, пусть он никогда этого не признает. И этого дракона никакое ополчение не возьмёт уже.       Златоволосый отрицательно покачал головой, стараясь, чтобы голос его звучал размеренно, подобно тому, как разговаривал дед.       — Никакое ополчение там не справится, хотя тренировки с оружием в целом никогда не помешают. На Мор Тирит одних посмотрите. А не верите мне, то спросите Эктелиона, он в подробностях расскажет. Я вот наслушался. Да и остальные… конечно, отстают, но поверьте — нам и этого хватит. Потому что ата собирает ополчение, которое будет защищать свои дома и семьи, в случае, если произойдёт нападение. Так, как это было в Эндорэ. А Мелькорово Отродье собирает армию, которая по его замыслу должна швырнуть к его ногам весь Эндорэ! Понимаете разницу? А это я ещё ничего о ящерах его не говорю.       — Тогда что ты предлагаешь? — серебристые брови Ринга вопросительно поднялись.       — Нашу собственную силу. Нашу доблесть. И благословение Валар — подобное тому, что было даровано мне, — в этот момент двери залы распахнулись — в такт тому, как до адресата, стоявшего прямо за ними, долетело осанвэ Аро. — Вы сами видели сегодня, на что способна сила Элентари в верных ей руках.       Эльдар изумлённо зашептались, немного передвигая кресла и освобождая проход высокой, уверенно идущей вперёд крылатой фигуре.       Инголдо чуть улыбнулся, встав навстречу наставнику и пожав ему руку. Что ни говори, но величественный крылатый силуэт, в который превратился сын Форменлинда, умел производить впечатление.       А Эктелион меж тем продолжал.       — При всей опасности Феанаро, у него есть один крупный недостаток. Куда больше он полагается на собственные силы. И однажды это его погубит, потому что собственных сил окажется недостаточно.       — Наставник прав, — молодой принц расправил плечи, чувствуя, как сейчас все взгляды обращены к ним. — Да, друзья. Наша ошибка в том, что мы забыли. Эндорэ был диким краем, полным жутких тварей, что остались после владычества там Мелькора. Наши отцы и деды проливали свою кровь, чтобы добраться сюда. Чтобы нам с вами не пришлось видеть подобного. Но оказалось, что этого недостаточно. Пока мы наслаждались гостеприимством Валинора, они плодились там, подобно кроликам! Ждали. Набирались сил. Запустили к нам змею, которая пригрелась в лучах Древ. На место старых отродий приходили новые. И вот теперь, когда их Владыка к ним вернулся, они нанесли удар. А значит нам, сохранившим преданность нашему королю и Валар, придётся делать то же, что делали наши отцы и деды. Сражаться. И — да, я говорю это открыто! — перенимать сильные стороны наших врагов. Обращать их оружие против них же. На их силу должна встать наша сила. На их армию — наша армия. Не ополчение. Единый кулак, который сможет стать несокрушимым щитом на пути такого же, только чёрного. Если мы хотим победить, если желаем в итоге защитить то, что нам дорого, — Аро возвысил чуть дрожащий голос, — нам придётся готовиться к бою. И брать то, что делает нашего врага сильным, добавив к этому то, что делает сильными нас. Нашу преданность Валар. Но. Свой удар мы нанесём лишь тогда, когда будем готовы к этому. Не раньше.       Быть может, из уст молодого полунолдо эта речь и не звучала бы внушительно. Но огромные чёрные крылья с плывущими по ним звёздами, обладатель которых возвышался, стоя за плечом принца, явно добавляли ему солидности.

***

      — Друзья мои, — мерный стук подкованных металлом сапог по гладко-отполированному камню заставили собравшихся повернуть головы на звук. — Все собрались? Хорошо. Есть многое, что необходимо обсудить в ближайшее время — уже как правители с правителями.       Первым поприветствовал вошедшего стоявший по левую руку от короля Эктелион — сухим кивком. Ни больше ни меньше. Вознёсшийся явно пришёл сюда говорить о деле.       Бледное лицо Ингвэ, явно забывшего о сне или даже обычной эльфийской дрёме в последние несколько дней, не смогло сдержать мимики — тень лёгкого недовольства легла на красивое лицо Верховного Короля. Ухо и глаз непроизвольно дёрнулись. Уголок губ чуть скривился, словно повелитель Ваниар в последний момент хотел сказать что-то обворожительно-колкое, в привычном стиле своего народа, но в последний момент сдержался. А друкай, в свою очередь, удержался от вопросов вроде: «Столь нездоровый цвет лица — это последствие нападения, или же осознания того, насколько Мелькорово Отродье было право всё то время, когда ковало оружие и готовилось отражать неведомую угрозу?». Во-первых, было сейчас не до того, а во-вторых, златовласки своё уже получили, пусть и отделались лёгким испугом.       Ольвэ выглядел ещё хуже, словно постарев сразу на пару тысячелетий. Не телом — над Перворожденными Арды всё ещё не было властно время, — но от того, что свалилось на его голову и голову его народа в последнее время. Больше всего пострадавших после памятной ночи было, опять-таки, именно в Альквалондэ. В Тирионе были Малекит и так внезапно превратившийся в верховного служителя местной Лилеат Эктелион. Валимар в принципе находился ближе всех к Валар, которые могли прикрыть своих последователей от подступившего к их границам ужаса. Да и, как показала практика, свет Древ сам по себе частично рассеивал смертоносное дыхание демона Слаанеш. На Тол Мориост, в постепенно возводящейся чёрной крепости, было не так много народу. И, по счастью, там был Аэнарион, пусть с трудом, но способный исполнить ту же роль, что его отец. В Альквалондэ же… мало того, что Гавань оказалась наиболее близкой к всплеску Хаоса. Так ещё и помощь, способная встать щитом между Тэлэри и ужасом, подоспела лишь какое-то время спустя. Пока Нер долетела, пока развернула купол… Паникующие, а кое-где и обезумевшие окончательно эльфы, начавшие наносить сами себе увечья, смогли сотворить немало дел. Только-только пожар потушили — на беломраморные камни Альквалондэ успело брызнуть красным.       Пожалуй, даже Король-Чародей при всей… специфичности своего характера и откровенной неприязни, что он питал к той мягкотелости, что правила бал в Валиноре, тёмный эльф мог посочувствовать Мореходу. Народу Ольвэ пришлось оказаться на острие атаки, будучи детьми, в глаза не видевшими ничего страшнее оставшихся после Мелькора орков или зверей-переростков.       Махтан, скрестивший руки на груди, казался нерушимой скалой среди бушующего моря, источая спокойствие, уверенность и готовность встретить врага лицом к лицу. И всё же… в глубине его серых глаз бывший правитель Наггарота видел, что произошедшее стало для него ударом. Понятное дело, почему. Несмотря на то, что Урундиль узнал о грядущем одним из первых, одно дело — видеть демонов в воспоминаниях ученика. И совсем другое — чувствовать, как на твою душу облизывались в реальности. Даже Верные оказались к подобному абсолютно не готовы.       Лучше всех, пожалуй, к вящему удивлению друкая, в этой ситуации чувствовал себя Финвэ, словно проснувшийся от долгого, тягомотного, полной липкой серой хмари сна. Даже странно — ни сам Малекит, ни Феанаро его никогда таким не видели. И это было до боли иронично. Нолдо, столько лет твердивший о том, что его народу нечего делать в краю тьмы и ужаса, вновь почувствовал себя живым тогда, когда этот самый ужас подступил вплотную в Валинор, принеся хотя бы частичную свободу от бесконечных интриг, разногласий и ссор.       Воистину, смотря на Нолдорана, тянуло задаться философскими вопросами. А не выполнял ли Хаос, являясь безусловным злом относительно живущих в материальном мире смертных и долгоживущих, несомненно благую функцию? Поддерживал народы в тонусе, не давал им заплыть жиром… объединял в качестве общего врага, в конце концов?       Главное в этих рассуждениях всегда помнить, чем закончил Мир-Что-Был. И понимать, что происходило, когда Четвёрка побеждала.       — К делу, — Чародей положил руки на круглый стол, установленный в небольшой зале, где Финвэ, как правило, держал совет с другими уважаемыми Нолдор.       Конечно, место встречи было отнюдь не самым лучшим с точки зрения взгляда со стороны. Нет-нет, а по всему выходило, что князь Первого Дома ходил к Нолдорану на поклон. Но сейчас друкай был готов поступиться подобной мелочью. Во-первых, на фактическую независимость Верных это повлияет уже слабо. Во-вторых, подобное вполне вписывалось в парадигму временного перемирия не любящих друг друга сторон. К тому же, позволяло вновь тесно контактировать с Нолдор Короля — и переманивать сомневающихся на свою сторону.       А в-третьих, покои Финвэ, не считая форума, рассчитанного на куда большие собрания, были единственным более или менее нейтральным местом. Владения самого Малекита, ровно как и Валимар, отпадали по вполне понятным причинам. Альквалондэ сейчас же было далеко не в самом лучшем состоянии. Там нужна была помощь, а не гости.       Поэтому пришлось мириться с тем, что, фактически, председательствовал в этом импровизированном совете Финвэ. Однако это не означало, что Отец Драконов не собирался перехватить инициативу.       — Мои Нолдор начали возведение рунической защиты вокруг Тириона, Альквалондэ и ещё возводящегося Наггаронда. А если на то будет согласие и разрешение Верховного Короля Эльдар, — уважительный кивок в сторону Ингвэ, — то могут начать делать то же самое и в Валимаре.       Былой владыка Чёрной Башни мысленно усмехнулся, следя за реакцией на крайне характерную оговорку, в этом обществе не принятую. «Его» Нолдор. Финвэ как будто и не обратил ни малейшего внимания. В отличие от некоторых других здесь присутствующих. Эктелион слегка напрягся, когда наступили на его любимую больную мозоль. То бишь, на тему тирании и устраиваемой друкаем жёсткой иерархии. Ингвэ, более выдержанный и привычный к словесным перепалкам со своим противником, демонстративно закатил глаза. Так, чтобы было видно только самому Феанаро. Нолдоран же легко воспринял деловой тон своего «сына», тоже приступив к делам.       Пальцы, облачённые в чёрные перчатки, заскользили по расстеленной на столе карте, указывая границы, по которым, предполагаемо, должна была пройти граница безопасных зон.       Подобные рунические круги использовали как на Ултуане, наряду с Путевыми Камнями, защищавшими эльфийские души, так и в Наггароте. Когда они опояшут не только городскую черту, но и каждый дом в городе, Эльдар смогут в определённой степени спать спокойно, чувствуя угрозу лишь на границе сознания и потихоньку привыкая к опасному соседству. А в случае открытого нападения — и вовсе отогнать, или хотя бы на какое-то время придержать излишне голодную тварь. Но…       — Однако полностью, как вы понимаете, проблемы это не решит. За пределами поселений давление на разум будет продолжать сохраняться. Даже в Благословенном Краю, а тем более — на берегу Амана. Эльдар придётся начать тренироваться. И уметь защитить себя. Как в отношении собственного разума, так и с оружием в руках. И быть готовыми к нападению. Уметь это должен каждый. Иначе если наш враг явится в силах тяжких — мы будем просто овцами, которых подготавливают к участи жаркого. Поверьте мне. То, с чем мы имеем сейчас дело — это не горстка оставшихся после уничтожения Утумно орков. И даже не более опасные твари, вроде волколаков или гигантских нетопырей. Волколаки не заставляют здоровых телом и разумом Нолдор, Тэлэри или Ваниар биться в конвульсиях, сходить с ума и наносить себе увечья. Несколько дней назад вы все могли в этом убедиться. Эта тварь не просто ранит тело. Она подтачивает душу. Постепенно, шаг за шагом, исподтишка толкает на маленькие, небольшие шажочки. Компромисс, компромисс, компромисс — и вот уже ты идёшь не туда. А в конце один итог. В лучшем случае Рождённый успеет умереть раньше, чем до него доберутся. А в худшем — тело будет чудовищно искажено так, что прежним творениям Мелькора и не снилось. А феа уже не попадёт в Чертоги Ожидания. Её пожрут. И вечная агония духа будет питать это существо. И, что самое ужасное, оно сейчас одно. Но только пока что.       Золотые глаза сверкнули, отразив пламя свеч, что разгоняли полумрак в комнате.       Малекит, конечно, рисковал. И крайне серьёзно. Потому что его нынешняя речь неизбежно станет вызывать вопросы, откуда информация. И стопроцентно могла подогреть дурацкий слух о происхождении от Тёмного Валы. Но… лучше пусть проникнутся, подозревая в нехорошем, чем потом в тылу на месте Валимара образуется рассадник Культов Удовольствий. У друкая и без этого проблем будет навалом — вон, Нерданэль напророчила, что местный Каэла Менша Кхейн начнёт исподтишка пакостить.              В случае чего — всегда можно отправиться с подобными вопросами к Ауле. А учитывая всё больший разлад в отношениях Земли и Воздуха — пытаться задавать подобные вопросы Наватару могло означать нарваться на вежливое послание куда подальше. Или не очень вежливое.       — Я не прошу вас мне верить на слово или доверять. Я прекрасно знаю, что вы этого не сделаете. Но. Я прошу поверить в опасность, с которой Эльдар ещё не приходилось иметь дело. А потом взглянуть на события той ночи — и понять, что у меня есть способы бороться с ней.       — Он прав, — Вознёсшийся неожиданно склонил голову, признавая правоту недруга. — Как минимум, насчёт того, что касается способности твари воздействовать не только на хроа, но и на фэа. Свет Элентари даёт многое. В том числе и понимание подобного. Попасть к ней в руки — участь хуже смерти.        — Феанаро, — голос Финвэ звучал неожиданно спокойно. Друкай бы даже сказал, расчётливо. Словно у стратега перед боем. — Я помню тот кошмар. И, вопреки мыслям некоторых, вполне могу видеть общую картину. Не буду спрашивать о том, откуда ты знаешь такие подробности. Подозреваю, ты всё равно не расскажешь. Вопрос поважнее: сколько Нолдор сейчас обучены полноценно защищаться от хотя бы отдалённого влияния подобной твари?       — Я, Нерданэль, Аэнарион, Махтан. В меньшей степени — Ноло и Лаурэфиндэ, — Король-Чародей скрестил руки на груди. — К этому числу смело можно прибавлять Эктелиона, насколько показали произошедшие события. Но подобной защите может обучиться каждый. Если не для того, чтобы защитить других, то хотя бы так, чтобы защититься самому.       — Отлично, — Нолдоран слегка ударил раскрытыми ладонями по столешнице. — Тогда сделаем вот как. До тех пор, пока защита на каждом из наших городов не будет завершена, в каждом поселении должен постоянно находиться хотя бы один, кто, в случае чего, сможет прикрыть других. Валимар, учитывая количество там Валар и Майар, конечно, под ударом в меньшей степени. Но всё же следует быть полностью готовыми к любой беде. Если Мелькор вернётся в силах тяжких, Айнур может стать не до защиты от страха. Тебе же, князь, и тебе, Вознёсшийся, придётся обучить остальных. Так быстро, как это возможно. Кое в чём, сын, ты оказался прав. Нашему народу пора счистить ржавчину с копейных жал.       Серые глаза в задумчивости посмотрели в золотые. После чего Финвэ вновь опустил глаза к карте, подперев кулаком подбородок.       — Кроме того, предлагаю организовать постоянные дозоры. Как внутри каждого из городов, так и за их пределами. Если Враг придёт уже не страхом, но в телесном облике — мы сможем узнать это заранее. Ровно как и поддержать порядок на улицах, если это понадобится снова, как в прошлый раз, когда Эльдар несколько… не контролировали себя. Полагаю, никто из здесь присутствующих не будет отрицать, что Верные, а Мор Тирит в особенности, показали себя наиболее стойко в эту страшную ночь. И, в итоге, отделались малой кровью. Было бы хорошо, если бы до тех пор, пока наши ополченцы не вспомнят, с какой стороны браться за оружие, в городах находились те, кто сейчас наиболее готов к схватке. Ингвэ. Ольвэ. Вы сможете принять у себя часть Верных?       Малекит слегка приподнял брови, с лёгким, даже весёлым изумлением наблюдая за проснувшимся после стольких лет королём. И дело тут даже не в том, что Финвэ само собой разумеющееся начал командовать теми, кто ему не подчинялся уже лет пять как. Демон-то с этим. Всё равно без приказа своего князя никто из Стражей не сдвинется с места. Нет, дело было скорее в том, что Верховный Король Нолдор сейчас вёл себя просто до неприличия адекватно, вполне себе фактически признавая тот факт, что носитель так ненавистных ему идей Исхода в итоге-то оказался отчасти прав. И что его подчинённые сейчас, в случае, если грянет бой — единственный ударный кулак, который Эльдар смогут выставить. Айнур не в счёт.       И это — Финвэ? Финвэ, которого иначе, как ленивым спящим боровом, не желавшим покидать уютную берлогу Валинора, нельзя было назвать? Или это тот Нолдоран, каким он был когда-то, до вечной неги и потери первой жены? Если так, то когда-то готовый к решительным действиям король потерял в своё время многое. Очень многое.       Махтан, стоявший напротив Феанаро, едва заметно улыбнулся, с теплотой смотря на короля. Похоже, старому мастеру столь разительные перемены в друге были очень даже по душе, несмотря на то, что сторону он выбрал уже давно. Да и младшая половина души встретила подобные изменения молчаливым тёплым одобрением.       — Учитывая, что у нас очень часто бывает твой старший внук, друг мой, это не станет большой проблемой, — хмуро кивнул Ольвэ, устало щурясь. — Гарнизон обустроим. Но у меня есть другая просьба. Учитывая происходящие события и то, что Альквалондэ уже второй раз за короткое время оказывается на острие вражеской атаки, я прошу вас троих, — Мореход кивнул каждому из владык Эльдар, включая Малекита. Тем самым демонстрируя, что вполне признавал уже фактическое разделение Нолдор на две части, пусть формально Малекита королём никто не называл. — Принять женщин и детей моего народа у себя. Это, конечно, ударит сильно по многим командам кораблей, на которые поделён наш город. Но лучше Тэлэри будут смотреть в море, зная, что их жёны и потомки в безопасности, чем хоронить их, как мы это делали в последнее время. Со своей стороны я, разумеется, также объявлю регулярные сборы ополчения. Как показали последние события, оно необходимо. Если не для боя, то для того, чтобы тушить пожары, присматривать за порядком и вытаскивать других из огня.       Ингвэ чуть нахмурился, скрестив руки на груди. Похоже, сама идея едва ли не поголовного вооружения Эльдар Наместнику Манвэ нравилась не слишком сильно. И отчасти Малекит даже мог его понять. Теперь приходилось прилагать ещё больше усилий, чтобы удержать особо задиристую молодёжь, готовую вцепиться друг другу в глотки. Не будем показывать пальцем, о ком речь. Но лучше риск поножовщины, который будет постепенно снижаться вбиванием в этот народ железной дисциплины, чем клешни демонеток, которые будут вскрывать незащищённые сталью горла.       — Тол Мориост и моя часть Тириона к твоим услугам, Мореход, — учтиво кивнул друкай. — Наггаронд изначально строился, как крепость. Он лучше защищён и сможет принять часть беженцев к себе. Пусть и не многих — он ещё не достроен.       — Весь Тирион. И, полагаю, Валимар тоже, — Нолдоран тепло улыбнулся королю Тэлэри. Впрочем, он быстро переключился на иные темы. — Ингвэ, друг мой. Думаю, ты знаешь, о чём я хочу тебя попросить.       Отец Драконов догадывался, о чём пойдёт речь. Несмотря на то, что ученики Йаванны Кементари, коих было немало среди Нолдор, могли исцелять раны, лучшими в этом деле были последователи Эстэ, большинство из которых жили в Валимаре. Не говоря уже о ранах душевных, а их демоны наносить умели мастерски. Обезумевшие Эльдар, зачастую не помнившие ни себя, ни родных, не дали бы соврать.       — Все пострадавшие, которым повезло остаться в живых во время этой Ночи Крови, уже переправлены в Сады Лориэна, — подтвердил догадку Феанаро Верховный Правитель Эльдар. — Однако должен предупредить… состояние их тяжёлое. Нескоро они смогут вернуться в мир живых. Тем не менее, мои сородичи готовы помочь другим городам. Полагаю, небольшие отряды целителей, что смогут постоянно быть наготове и прийти на помощь, будут весьма полезны в грядущем… Однако я возлагаю большие надежды на способы Феанаро и Эктелиона защитить разум от этого наваждения. Похоже, это самая уязвимая часть фэа — и самая тяжело исцеляемая. В свою очередь, мы готовы принять как семьи из Альквалондэ, так и воинов Чёрной Стражи.       — Мы благодарны народу Валимара. В таком случае, перейдём к последнему пункту… К ополчению.       Серые глаза правителя половины Тириона повернулись к Махтану, Эктелиону и Малекиту.       — Феанаро. Раз уж ты знаешь об этом лучше всех… Нам нужно оружие и броня, способные противостоять подобным тварям. Не знаю, откуда ты узнал об их пришествии — просто прошу, сделай так, чтобы нам было, чем их встретить. Далее. Ополчению понадобятся учителя, способные соединить опыт прошлого с видениями будущего. Ветераны Великого Похода, такие как ты, старый друг, — довольный взгляд в сторону Махтана, — и твои Чёрные Стражи, вроде Лаурэфиндэ, думаю, смогут работать вместе.       — Ты понимаешь, что обрекаешь многих непривычных к этому подданных на муки? — ехидно поднял бровь Король-Чародей. — Лаурэ учит жёстко. Не все на это согласятся.       — Я обрекаю их на жизнь. И я их уговорю… без того, чтобы они начали возмущаться о том, что их взяли в рабство, — непреклонно отрезал Финвэ. — Мне не по душе многое из того, что ты делаешь, сын. Но наши разногласия мы решим тогда, когда Мелькор и его новые слуги будут закованы в Ангайнор и вновь отправлены на вечное заточение. Правитель должен сделать всё, чтобы защитить народ. Если враг всё же нападёт — они должны быть готовы встретить его с мечами.       Впрочем, взгляд «отца» говорил ещё кое-что. «Вряд ли, учитывая случившееся, ты теперь будешь призывать к Исходу». Воистину, несмотря на все перемены к лучшему, кое-какие вещи упорно меняться не желали.       — Мы их натаскаем, — согласно кивнул Урундиль, скрестив руки на груди. Друкай молча подтвердил слова бывшего наставника. Раз уж ему дали карт-бланш на обучение ополченцев как минимум Нолдор и Тэлэри — глупо было не использовать случай для того, чтобы привить им правильное понимание происходящего. Тем более что после так называемой «Ночи Крови» действительно многие из тех, кто доселе был нейтральным, потянулся в ряды Верных.       С другой стороны… не меньше эльфов потянулось и на другой маяк надежды. Кстати о нём.       — Доверяюсь вам. И, наконец, Вознёсшиеся, — Финвэ свёл пальцы домиком, с определённой степени расчёта смотря на как раз-таки второго спасителя Тириона. — Что скажешь, Избранник Элентари? Знаю, ты, как и твой наставник, сможешь учить других. И учить хорошо. Но смогут ли другие стать подобными тебе? Частичка мощи Владычицы Звёзд в руках эльда… это могло бы стать великим подспорьем в возможной битве.       — Я не сомневаюсь в этом, мой король, — сын Форменлинда почтительно слегка поклонился, подчёркивая, что до сих пор относил себя к подданным Дома Финвэ. — И приложу все усилия, чтобы в небесах над Валинором парило множество чёрно-звёздных крыл. Благо у многих молодых Эльдар есть все задатки для этого.       Отец Драконов подавил желание возвести очи горе. Пожалуй, это было самым неоднозначным моментом совета для Малекита. Ибо он прекрасно понимал, что следующей целью после Мелькора и демонов для этих искажённых светом окажется возрождённый Наггаронд. Не сейчас, конечно… но в Арде — точно. В конце концов, он сам приложил руку к заданию нужного настроя для Арафинвэ. Не говоря уже о том, что сам Эктелион — это фактически живой пример того, чего могли добиться Нолдор дружбой с Валимаром.       Впрочем, по крайней мере, они могли сыграть свою роль против Хаоса. Да и помочь натаскать для будущей войны Нолдор Короля того стоила.

***

      — И это что, всё? — наполненные огнём глаза чуть раздражённо посмотрели на завершившего доклад Блюстителя Ангамандо. И, судя по тому, как Майрон отступил на пару шагов, у падшего майа были серьёзные основания опасаться, что огонь этот вырвется из своего обиталища. — Это все вести, что ты принёс, мой чародей? А как насчёт вестей об успехе?       Повелитель Арды жёстко, чуть кровожадно улыбнулся, глубоко вдохнув ноздрями воздух — точно хищник, чующий страх своей добычи. Пусть в данном случае речь и шла не о запахе, источаемом хроа, но об эмоции, что испытывал дух. Этот запах был правильным. Учитывая весомые проблемы служителя с лояльностью, что и привели Древнего Короля к предыдущему падению… Майрон должен бояться своего господина — и страх этот должен быть куда больше, чем трепет перед Манвэ или идеологические разногласия. До тех пор, пока Властелин Тьмы не вернул себе контроль над большей частью Арды, в полной мере удовлетворяя идеалы этого ревнителя порядка, нечего и думать о других способах прививки лояльности.       Как сообщала Мать Нетопырей, пристально следящая за своим подопечным, подобный метод пока вполне оправдывал себя. Рыжий майа исправно курсировал между Утумно, Ангамандо и Аманом, говоря Манвэ именно то, что было необходимо. А заодно — получая прекрасный способ держать руку на пульсе той свары, что постепенно разворачивалась на просторах Валинора.       И вот как раз с недобрыми вестями о сваре он сейчас и явился. Точнее, об её отсутствии.       — Владыка, вы предпочли бы, чтобы я наполнял ваши уши сладкой ложью? — невольно огрызнулся Майрон, будто набравшись храбрости возразить своему Повелителю. Серебристая бровь слегка приподнялась, заставив его спохватиться. — Пока что вы сказали лишь наблюдать за происходящим. И наблюдения эти именно таковы. После случившегося в Амане безумия, отправившего к Мандосу несколько сотен, вражда между сторонниками Дома Финвэ и вашим, — майа всё-таки не удержался, в очередной раз закатил глаза, демонстрируя весь скепсис, — сыном отчасти сошла на нет. По крайней мере, официально.       Огни, освещаемые тронный зал Утумно, вспыхнули чуть ярче, в такт мыслям своего Владыки.       — И мальчишка обвиняет в том, что случилось той ночью, меня, — наконец произнёс Повелитель Тьмы.       — Не совсем, — покачал головой наместник Ангамандо. — Из тех обмолвок, что я слышал и замечал, я могу практически с уверенностью заявить — князь Первого Дома не считает, что это в самом деле были вы или ваш слуга. Хоть и придерживается подобных мыслей публично. Я вряд ли ошибусь, если скажу, что он многое знает о том, кто задел своим дыханием Аман. Куда больше, чем говорит, но дела здесь куда красноречивее слов. И…       — И?       — Я допускаю мысль, что все приготовления, которые Сын Тьмы совершал все эти годы, были не столько против вас, Владыка, сколько против этой неизвестной сущности, — Майрон скрестил руки на груди, в задумчивости выгнув бровь — так, что едва затянувшиеся шрамы, нанесённые железной дланью, стали ещё более заметными. — Слишком уж… яркой была реакция на то, что прокатилось по Валинору. Настолько яркой, что он предпочёл пойти на небольшое перемирие с Домом Финвэ.       — Допустим, — облачённые в когтистую латную перчатку пальцы пробежались по воздуху, словно в такт размышлениям своего хозяина. — А твои поиски нового гостя в Арде на юге так и не увенчались успехом до сих пор… Дух взбудоражил весь Аман, но ни шавки Оромэ, ни мои слуги не смогли его найти. И, при всём этом, мальчишка уже знает о нём больше, чем вся Арда вместе взятая.       Чем больше болтал языком Майрон, принося вести, тем больше Он сам понимал, насколько правильным было решение повременить с разговором со Своим ребёнком. И почему тот доставил столько проблем своему ненаглядному дядюшке. Нет, предлагать подобному перейти под руку сильнейшего из Валар сейчас было бы ошибкой! Мальчишка тотчас решил бы, что отцом можно вертеть точно так же, как он вертел остальными. А поняв, что это не так — чего доброго, начал бы интриги плести против своего Владыки. Особенно пользуясь знаниями, что, видимо, он черпал извне Арды — подобно тому, как пришли из-за её грани Валар.       Нет, такого надо огранять неспешно. Попутно сбивая с него спесь, ставя в положение осаждённой цитадели! В том числе для этого свара в Валиноре и нужна была! Помимо иных, менее личных и семейных целей.       — Поиски продолжать, — наконец вернулся к разговору Древний Король. — Кем бы наш новый гость ни был — ему следует уяснить несколько вещей. Особенно теперь, когда он продемонстрировал свою силу. Например, где ему можно резвиться, а где уже не стоит. И кому следует подчиняться. Возвращаясь же к Валинору. Что ты предлагаешь, Майрон? Я ожидал куда большего от неприязни между Эльдар. Крови, например. А они, можно сказать, всего лишь птичку съели, да разошлись по домам.       — Повелитель, вам известно, как Рождённые пекут пироги? — Майрон лукаво усмехнулся, скрестив руки на груди.       Мелькор ответил вопросительным взглядом, что пронзал смертную оболочку, заглядывая в душу бывшего слуги Ауле, пытаясь понять, не смеялся ли тот.       — Издеваешься? — наконец произнёс он мягко. Только вот угрозы в этом бархате было куда больше, чем в стали. — По-твоему, в Чертогах Мандоса Намо со скуки мне рассказывал про кулинарию?       — Нет, Владыка. Не издеваюсь! Предлагаю, — поспешил пояснить свою мысль Артано. — Когда замешивают тесто, чтобы оно поднялось и было пышным, в него добавляют… закваску. Чтобы тесто в тёмном тёплом месте начало бродить, подниматься и становиться пышным. Похожий принцип используют и при создании вина. Именно это я и предлагаю сделать.       Огненные глаза майа насмешливо сощурились, словно предвкушая.       — Несмотря на то, что Феанаро и Финвэ публично примирились друг с другом, все понимают, что мир этот не навсегда. Он хрупок, точно хрустальный кубок, брошенный со стола. Простые же Нолдор и Ваниар и вовсе не сказать, чтобы примирились друг с другом. Стычек только стало меньше. А взаимная злость друг на друга осталась. Один только младший сын Финвэ, ненавидящий своего «брата», чего стоит. Хватает таких, как он и с другой стороны. Все в напряжении после случившегося, усиленно готовятся, ждут незнамо чего… — острое лицо Блюстителя Ангамандо исказила усмешка. — Не хватает только правильной закваски, чтобы тесто… начало бродить. А самое главное — этот план может одобрить и Манвэ, позволив его исполнять и не чиня препятствий. В конце концов, ему самому нужно, наконец, иметь возможность избавиться от бельма на глазу.       Древний Король в задумчивости коснулся подбородка пальцами.       — Тесто, говоришь, — произнёс он, усмехаясь в ответ. — Славно, Майрон. Славно. Действуй. Залей в это тесто столько закваски, сколько потребуется. Посмотрим, какой пирог с кровью в итоге выйдет!       — Пирог выйдет превосходный, Владыка. Ручаюсь за это, — бывший служитель Владыки Земной Тверди слегка поклонился. После чего, уже удаляясь из зала, добавил в полголоса. — Главное, что есть его будем не мы.

***

      — Арвахарм! — десятник, присматривающий за обучением молодых воинов, широкоплечий эльда из числа Чёрной Стражи, нахмурившись, бросил взгляд на строй своих подопечных. — Шаг вперёд.       Молодой нолдо мрачно вышел из строя, вытянувшись и молча отсалютовав наставнику. Длинные чёрные волосы, ниспадающие на спину, слегка колыхнулись.       — Итак, юноша. Объяснишь, что это было? — тяжёлый взгляд серых глаз пригвоздил его к земле. — Вчера вечером.       — Ничего, о чём я мог бы жалеть, наставник, — Верному пришлось приложить усилия, чтобы на лицо предательски не выползла улыбка. Сейчас ей явно там не место, особенно учитывая, что с учителем они с самого начала не слишком ладили. — Меня вызвали на поединок. Я принял вызов и отстоял своё доброе имя на арене.       — Разумеется, — яда в голосе десятника хватило бы, чтобы отравить половину города. — Только ты забыл упомянуть, что ссору эту начал ты, своими насмешками доведя своего противника до ярости. После чего, когда речь зашла о… как ты там сказал? «Отрицательных способностях его сестры к музыке»… и последовал тот вызов. Проще говоря, ты и спровоцировал склоку. Несмотря на то, что Король Финвэ и наш Князь призвали Нолдор Короля и Верных пока что повременить со сведением счетов до тех пор, пока наши города не будут готовы к обороне. Пока нависшая тень либо не минует, либо мы, Нолдор, и Тэлэри, и злато… Ваниар не будут готовы встретить её лицом к лицу. Более того. Не далее, как два дня назад, я велел всем вам поменьше сталкиваться с Эльдар из Дома Финвэ. Избегать ссоры по возможности. Так ведь?       Арвахарм всё-таки не выдержал — скривился, дёрнув щекой.       — Вижу, у тебя есть возражения, — серые глаза одного из Мор Тирит сощурились. — Говори.       — Какой смысл нам нянчиться с этими? — язвительность в голосе ученика вернулась к своему отправителю. — Ещё неделю назад они в открытую пытались оскорбить нашего Князя, даже не скрывая своего к нему отношения, — он не стал уточнять, что, на его собственный взгляд, златовласки и их прихвостни скорее напротив, Князя Феанаро превозносили, смывая с него отпечаток родства с безвольным и пустым правителем, что не достоин был называться нолдо. И напротив, называли Пламенного Духа сыном одного из могущественнейших Валар. — Да и сейчас во многом молчат исключительно из страха. Потому что, когда пришла беда, они оказались к ней не готовы. Они получили то, что заслужили. А мы их сейчас наставляем, и, не дай Эру, теперь кто-то колкость скажет в их сторону, несмотря на то, что заслужили! Тем более, — нолдо чуть усмехнулся, — сестра того полузлатовласки действительно отвратно играет. Даже репертуар Ваниар.       — Вот именно поэтому, Арвахарм, несмотря на твои многочисленные таланты, ты пока и не кандидат в Мор Тирит.       Чёрный Страж сделал шаг вперёд, оказавшись рядом с дёрнувшегося от такой моральной пощёчины учеником и слегка нависнув над ним.       — То, что Нолдор Короля — глупцы, большинство из которых предпочитало петь, танцевать с юными ваниэ и жить привольно, пока не пришла беда, которую наш Князь прозрел уже давно, и сделал всё, чтобы его Нолдор были к этому готовы, говорит лишь о том, что они ещё большие глупцы, чем считалось. Но. Этим глупцам, возможно, придётся защищать Тирион от Мелькора или другой напасти. В одном строю с нами. И именно для того, чтобы они не побежали во время первого же боя, их сейчас и пытаются научить. Наращивают упущенное. Но дело не в этом даже, а в том, что ты самовольно затеваешь ссоры, хотя приказ был совершенно иным.       — Я…       — Вот именно. Ты, — рука в чёрной латной перчатке слегка ткнула пальцами в грудь ученика. — Ты называешь себя Верным, Арвахарм. Стремишься стать одним из нас, — вторая рука наставника коснулась медальона, говорящего о принадлежности к личной гвардии Феанаро. — Но ведёшь себя так, словно златовласка, который весь из себя такой единственный и неповторимый. И может плевать… как на указания Князя, так и на приказы своего наставника и командира. Вступить в ряды Чёрной Стражи — значит стать вестником воли Князя. Клинком. Частью единого целого, кто, склонив мечи и алебарды, идёт в одном строю. И да — это означает умение выполнять приказы командира. До тех пор, пока ты этого не поймёшь, до тех пор, пока ты будешь плевать на дисциплину — тебе не место среди нас. Несмотря на твои немалые таланты, которые ты таким поведением зарываешь в землю. Ты понял меня?       — Да, — нолдо стиснул зубы, почувствовав, как щёки предательски залил румянец. Пальцы невольно сжались в кулаки. Всё естество вопило о том, что следовало ответить. А то и бросить вызов этому… этому. В конце концов, он один из лучших, кто мог управляться с оружием. Он бы справился! Легко! Точно так же, как делал это со своими противниками на прошлом состязании. Ну кроме Лаурэфиндэ и принца, понятное дело.       — Повтори.       Арвахарм повторил, равняя свою кожу с цветом пламени. Повторил, стараясь не запинаться от злости и унижения. Сдерживаясь от того, чтобы ударить. Кулаки у него не разжимались всё то время, пока он шёл домой. Нолдо даже не замечал того, как спину ему сверлил весьма заинтересованный взгляд. Пинком отворив дверь дома, молодой воин вошёл внутрь.       — Ничтожество. Как его вообще в Чёрные Стражи-то приняли? Как он испытания Лаурэфиндэ прошёл? — едва заперев дверь своего жилища изнутри, нолдо отвёл душу, выругавшись. Красивое острое лицо скривилось, искажённое гримасой злости. — «Выполнять приказы», — он передразнил наставника, завидующего талантам своего подопечного, не дающего ему воли. Даже на арене почти не появлявшегося, в отличие от Арвахарма, постоянно принимавшего участие в состязаниях! — Проклятие. Разве наш Князь выполнял приказы глупые ничтожества? Нет! Он взял то, что его по праву. И сделал необходимое, то, что было нужно — ради нашего народа. Так Верные в итоге и образовались. Ни Нолдор Короля, ни тем более златовласки нам не друзья, они много раз уже это доказали. А мы, вместо того, чтобы воспользоваться их слабостью, сейчас только и делаем, что помогаем прихвостням тех, кто запрещал нам творить и нарушителей молнией прикладывал. Вот какого?       Молодой воин не заметил, как сквозь открытое окно на подоконник аккуратно легла увесистая книга в простом, но искусно сделанном, расшитом серебром переплёте чёрной кожи. Обложка не содержала никаких надписей, кроме вытесненной на коже эмблемы в виде герба Дома Феанаро. Однако любой, кто её открыл бы, обнаружил бы выведенное уверенной рукой название на первой странице.       «Крылья Чёрного Пламени». Т. Ортхэннэр.

***

      — О, Элентари! Ну давай же! — по лицу Куиллэ пробежали злые слёзы. — Владычица, прости мой возглас. Молю тебя, направь. Пошли вдохновения! Я так не могу больше!       Пальцы полунолдиэ вновь коснулись непослушных струн, что были причиной слёз и страданий полуваниэ. Не помогал сейчас ни прекрасный лесной пруд, на берегу которого она сидела, ни звёзды, уже высыпавшие на небосвод.       Ничего не помогало. Музыка не шла, песня упрямо отказывалась создаваться — так, словно на девушке лежало какое-то проклятие. Несмотря на все старания девы, которые она прикладывала к игре и сочинительству, сложенные ей заклинательные песни не могли в полной мере затронуть струны души собратьев. С роднёй и друзьями со стороны Нолдор всё было лучше. Там её музыку хвалили. Но что-то подсказывало Куиллэ, что делали они это скорее потому, что не хотели обижать. Прекрасно понимая, как много для неё это значило. Да и старший брат часто вступался.       Да что там… дошло до того, что нолдо из числа Верных заявил, что у неё… «отрицательные способности». Отрицательные! Элентари, и это Верный сказал. Чья, с позволения сказать, музыка годна только для того, чтобы пугать ей хмельных орков ночью.       Вот только проблема заключалась в том, что, несмотря на злые слова, тот нолдо, победивший её брата на арене, после того, как тот вызвал его, желая заставить ответить за оскорбление сэлэр — подобно тому, как когда-то на поединок вызвали Лаурэфиндэ в Валимаре — был прав.       То, что она делала, было, в лучшем случае, посредственностью. В худшем же, не иначе, как бездарностью, творчество Куиллэ не назвать. И это доводило полуваниэ едва ли не до отчаяния.       — Ладно… — утерев глаза рукой и плотнее завязав на плечах плащ, дева вновь взялась за струны арфы. — Попробуем снова. Госпожа, душу мою вверяю в твои руки. Молю тебя, помоги. Позволь мне наполнить фэа других эльдар совершенством — во славу твою.       Пальцы тронули инструмент, позволив ему начать звучание. Ночной полумрак, освещаемый звёздами и постепенно разгоравшимся огнём Тьелпэриона, наполнился мелодичными переливами арфы.       И в какой-то момент, словно действительно мягкими, ласковыми пальцами в душу эльдиэ кто-то вложил правильное звучание.       Рука девушки слегка дрогнула, точно чуть подправленная заботливым наставником. Звёздно-серые глаза расширились, когда совсем другой тональности звук разнёсся над гладью озера.       Совершенная нота. Идеально, точно в заранее заготовленный паз, лёгшая в песню — и словно просившаяся на продолжение. Пальцы Куиллэ взяли ещё несколько пробных нот. Те легли в общую картину не менее хорошо.       Совершенно иное звучание. Более глубокое, более чистое. Немного пробирающее до мурашек — точно прекрасный, но холодный свет Валакирки глубокой ночью. Восхитительно. А самое главное — эльдиэ уже понимала, как продолжить. Как сделать нечто, что действительно могло зацепить любую душу. Даже толстокожих и глухих на оба уха увальней вроде Отступников.       — Ох… — поражённая, дева поспешила осенить себя знамением Создательниц Звёзд. — Благодарю тебя, Владычица! Благодарю! Ты направила свою служанку!       По-настоящему чарующая мелодия полилась, ублажая слух обитателей рощи. Песня складывалась как будто по волшебству. Совсем иная. Не так, как было раньше. Ни в какое сравнение с этим не идущая. Да что там… Куиллэ внезапно поймала себя на понимании, что многие признанные мастера Ваниар, вполне вероятно, не откажутся послушать её. Выходившее сейчас из-под тонких пальцев творение было способно восхитить каждого, кто приник бы слухом.       Совершенная песня. Куиллэ не могла и не хотела себе лгать. Долгое время творческого тупика приучили её быть с собой честной.       Она создала совершенство. Нечто, что могло снискать признание у любого, кто имел уши. Возможно, даже Валар прислушались бы к её звучанию? В конце концов, она была написана во славу госпожи Элентари.       Преисполнившаяся радости, полностью удовлетворённая, дева пошла на второй круг, словно боясь забыть то, что она создала. И, чего таить, желая ещё раз прикоснуться к тому, что получилось. Уж больно чарующей мелодия оказалась. Невозможно оторваться!       Совершенное творение. Созданное, увы, отнюдь не такой совершенной эльдиэ, сумевшей поймать мелодию за хвост лишь благодаря помощи валиэ.       Или… или же всё-таки нет, и Госпожа в своём милосердии лишь дала первый толчок, благодаря которому её служительница смогла найти нужную дорогу? Валар ведь никогда не делали всю работу за самих Эльдар. Они наставляли, учили и помогали. Но никогда не делали всё за своих последователей. Так учил Владыка Ингвэ.       Но если так… получалось, что она сама, вопреки заявлениям о бездарности в искусстве мелодии, сумела создать нечто совершенное, когда Варда мягко подтолкнула в нужном направлении?       Задумавшись, Куиллэ не заметила, как опустила пальцы к воде, вздрогнув от прохладного прикосновения. И — поневоле, отложив арфу в сторону, — устремила взгляд серых глаз на собственное отражение в водной глади.       Забавно и странно. Раньше, до создания маленького шедевра, она не замечала, насколько красива. Сейчас же, наконец создав нечто по-настоящему прекрасное, эльдиэ смогла обратить внимание не только на фэа, но и на хроа.       А ведь полуваниэ была действительно прекрасна, сочетая в себе лучшие черты двух народов. Водопад шёлковых чёрных волос, доставшийся от матери, что немного роднило девушку с Элентари. Из озера на неё смотрели два серых глаза, глубиной сравнимых с самим озером. Бледная, подобная сиянию Тьелпэриона, кожа. Идеально симметричное лицо и тонкая шея. И ниже, ниже…       Словно по наитию, желая увидеть себя новую целиком, Куиллэ расстегнула застёжку плаща. Затем пришёл черёд застёжек платья на плечах. Позволив лёгкой ткани водопадом стечь с тела, эльдиэ поднялась, оставшись полностью нагой. Точёные босые ножки осторожно зашли в прекрасную в своей прохладе воду озера.       Точно завороженная, дева полностью опустилась в воду с головой, вынырнув затем и осмотрев, как капли воды стекали по шее ниже, по всей её хрупкой, тонкой, подобной виноградной лозе фигуре. Начиная от небольшой, упругой груди, каждый холмик которой идеально поместился бы в ладони мужчины, плоскому животу и тонкой талии — и ещё ниже, к плавной линии бёдер и того, что крылось между стройных ног.       И как она раньше этого не замечала? Действительно, наверняка именно потому, что оболочку нужно наполнить прежде, чем она засияла бы изнутри.       Идеальный облик для идеального творения. Совершенство к совершенству.       И, возможно… возможно, Нолдор, пренебрегающие «Законами и обычаями Эльдар», утверждавшими, что тела девы не должен касаться мужчина до свадьбы, не так уж и не правы? Должно ли скрывать красоту бесхозной? Разве прекрасные огранённые камни не выставляют на обозрение? Разве песни не поют на площадях?       С другой же стороны… поймут ли? Но…       — Да… да, — голос эльдиэ, звучавший неуверенно, со временем окреп. — Совершенством следует делиться с другими. Но всё же не открыто. Осуждение ни к чему. Только с теми, кто может оценить этот дар. С теми, кто поймёт. И, быть может, тоже захочет создать нечто совершенное. И поделиться этим с миром.       Куиллэ не заметила, как её серые глаза на краткую долю мгновения вспыхнули пурпуром.

***

      — Хорошо, что ты пришёл так быстро, — пальцы Малекита, облачённые в лёгкие чёрные перчатки, скользили по гладкой поверхности письменного стола. — Рад тебе. Есть одно дело. Отчасти — не скрою, сопряжённое с опасностью. Но крайне важное. Во многом — от него будет зависеть наша безопасность. Причём не только Первого Дома. Однако, зная твоё хладнокровие, выдержку и подвешенный язык, думаю, ты вполне подойдёшь для этой задачи, как никто другой, друг мой.       Глаза цвета расплавленного золота удовлетворённо сверкнули, когда сидевший напротив друкая нолдо выпрямился, уверяя своего князя в готовности выполнить его поручение без колебаний. Отлично. Подобранный эльфом кандидат обладал множеством необходимых для подобного деликатного дела качеств. А главное — абсолютной, стальной преданностью своему будущему королю. Однако, в отличие от того же Лаурэфиндэ, открыто действовавшего именем главы Первого Дома и общепризнанно являвшимся его правой рукой, был куда менее заметен. Приближённый князя — да. Один из выдающихся мастеров Первого Дома — безусловно. Есть, чем заинтересовать. Но не родич, по крайней мере, пока, не лучший друг и не один из Чёрных Стражей, так что вопросов и излишних подозрений вызывать не должен.       Если уж Мелькор, учитывая пророчества Нерданэль, собрался пытаться побить Повелителя Наггарота его же собственной картой, а про демона и говорить не стоило — культы, тайные общества и соблазнение простых Рождённых всегда были излюбленным оружием Четвёрки, — пора создать и то, что могло дать им отпор. Пусть сам Малекит собирался организовать подобие Ступающих в Тени Алит Анара (или же Мастеров Белой Башни Хоэта, тут уж кому что ближе) несколько позже, но побег родного брата Манвэ и прибытие в мир отродья Той-что-Жаждет заставили несколько… форсировать события. Будущему государству внутренняя и внешняя разведка необходимы уже сейчас.       Конечно, будущему главе организации предстояло постичь многое за короткий срок, но в его возможностях к обучению друкай не сомневался. Тем более что он, так или иначе, будет продолжением воли своего сюзерена.       Оставалось лишь посмотреть, как у одного дилетанта и одного профессионала получится играть на этом поле против сына и ученика самой Морати. Что-то подсказывало Чародею, что его будущих оппонентов ожидал не самый приятный сюрприз.

***

      Эльхэл, отплёвываясь от грязи, что мешалась с его же кровью, сочащейся изо рта, попытался подняться на ноги. Вышло не особо — при попытке встать всё тело вновь взорвалось тысячью разъярённых шершней. Ноги предательски подогнулись, заставив Верного со стоном упасть обратно на землю. Чёрные волосы вновь упали на лицо.       Алая влага сочилась из многочисленных рваных ран на теле эльда, нанесённых клинком. По конечностям постепенно разливалось мертвенное цепенение — искалеченное хроа нолдо явно не выдерживало тяжесть духа, которому совсем скоро предстояло отойти в Чертоги Мандоса — первому, павшему в Амане от руки другого Рождённого.       Сплюнув кровью, молодой кузнец попытался хотя бы ползти. Но чем дальше, тем хуже слушалось его собственное тело. Только разум ещё отчаянно цеплялся за жизнь, не желая сдаваться. И не в силах поверить в реальность происходящего с ним.       Со времён отделения и возникновения Первого Дома, Эльхэл не питал ни малейших сомнений в том, что ни от Нолдор Короля, ни тем более от Ваниар не стоило ждать добра. Первые, когда-то бывшие братьями, не простили Верным мятежа против сложившегося порядка, заклеймив отступниками. Вторые, подпевавшие Манвэ Сулимо, и вовсе никогда не были их народу друзьями, по каким-то надуманным предлогам ставя себя выше других Эльдар — по сути, отношение к ним и к порядкам, что пытались насадить златовласки, и являлось, по мнению кузнеца, главной причиной разделения Нолдор надвое.       Однако то, что произошло сегодня, после совместных учений между Верными и Домом Финвэ… подобное было немыслимо. Эльхэл справедливо сомневался, что хоть кто-то из тех, кто родился в Валиноре, мог бы представить себе, как один эльда поднимает руку на другого. Не на арене, во время поединка чести, не в обычной потасовке, когда цель — выместить злость, расквасить парочку носов противника. Не чтобы защититься, если вдруг возникнет такая нужда. Нет — именно с намерением прервать жизнь, убить!       Именно это стало главной неожиданностью. Тот момент, когда вечером того же дня, посреди просторного лесного парка внутри города, где ваниа и нолдо, повздорившие во время тренировки, договорились встретиться, чтобы продолжить разговор, в руке золотоволосого блеснула наточенная сталь, в то время как его соперник пришёл с тренировочным оружием. А ещё он двигался куда быстрее и умелее, чем показывал раньше. Настолько, что нолдо, во время тренировки не без труда, но одержавший победу над своим соперником, что и послужило причиной дуэли, сейчас не мог противопоставить ему ничего.       Сквозь туман, постепенно застилавший глаза и разум, Эльхэл слышал оклик знакомого голоса, зовущего его словно издали, из-за грани. Услышал — и предупреждающе вскрикнул, пытаясь предупредить о возможной опасности прежде, чем силы покинули его тело окончательно.       Вновь сознание очнулось резко, рывком, словно тонущего котёнка твёрдой уверенной рукой вытащили из ледяной проруби. И фэа, и хроа Верного словно окутали жаром огня. Не испепеляющим, но наоборот, вдыхающим силы. Таким, что отгонял холод смерти прочь, обратно за грань. И голос. Тихий, едва слышный, но наполненный исполинской внутренней силой — он позвал обратно, не дав духу предательски исколотого эльда соскользнуть в пучину смерти. Со всевозрастающим изумлением он сделал новый, свежий вдох, давшийся с трудом. Точно в первый раз в жизни.       — Встань, Эльхэл из Верных. Встань, вернись к живым, во славу моих Отца и Брата, — вновь позвал голос неизвестного существа. Но на этот раз его было слышно куда лучше. — Встань, друг мой.       Серые глаза кузнеца медленно, слегка щурясь от огненного света, лившегося сверху, распахнулись, открыв нолдо лицо говорящего. Эльда (или кто-то в облике Перворожденного?) слегка улыбнулся, довольно кивнув и отступив на шаг назад, позволив раненому приподняться на локте, чтобы он мог видеть, где находился.       Это определённо его собственный дом. Спальня, если быть точным. Тот же расписанный вручную знакомым мастером потолок с фресками, что изображали сцены охоты. Тот же небольшой столик с чертежами у окна. Та же привычная кровать и кресло, на котором сейчас сидел ещё один гость, пронзавший раненого обеспокоенным взглядом.       — С возвращением, дружище, — облегчённо выдохнул Арвахарм, весь перемазанный в грязи после дождя и крови. Чёрные круги под глазами явно говорили о том, что старый приятель, с которым Эльхэла связывала тянувшаяся ещё с детства дружба, не спал уже очень долгое время. Проклятие, сколько же он провалялся без сознания?       — Три дня с тех пор, как я нашёл тебя в парке, истекающего кровью, — ответил на невысказанный вопрос подающий надежды мечник. — Тебя уже несколько раз спрашивались, почему пропускаешь занятия. Я передал наставнику, — тут нолдо поморщился. С учителем из Мор Тирит Арвахарм так и не смог пока что найти общего языка. — Что ты занят работой в кузне и на несколько дней сделаешь перерыв в занятиях.       — Три дня, — машинально повторил Эльхэл, касаясь рукой груди и живота, где, как он отлично помнил, было не менее десятка глубоких колотых ран. Однако пальцы не обнаружили ничего, кроме загорелой кожи, на которой осталось лишь несколько гладких шрамов, не более того.       — Ты запомнил, кто на тебя напал? Запомнил его лицо? — напряжённо продолжил приятель, всматриваясь в лицо вернувшегося буквально с того света нолдо. — Это ведь тот, о ком я думаю? Тот златовласка, которого ты на учениях победил. Он ведь, да?       — Он принёс на наш поединок заточенный клинок, — кузнец в задумчивости поджал губы, вспоминая глаза своего противника. Серые, холодные, словно льды Хэлкараксэ, в которых читалось одно-единственное намерение — прикончить. — И двигался так, словно за пару часов после тренировки едва ли не Вознёсшимся стал. Куда быстрее, чем раньше, точно у него за спиной крылья выросли. И бил, словно не вчера за меч взялся, а всю жизнь у Лаурэфиндэ или Эктелиона тренируется. Может, новые Вознёсшиеся научились крылья прятать?       Пока что, на взгляд Эльхэла, это была единственная правдоподобная версия произошедшего. После нескольких показательных выступлений Избранника Варды на арене все увидели, на что способен преображённый одним из Валар эльда. И то, что показал три дня назад несостоявшийся убийца Верного, очень напоминало возможности бывшего ученика Лаурэфиндэ.       К тому же, это прекрасно объясняло ту резкую разницу, которую ваниа показывал на тренировке совсем короткое время после неё. Если, конечно, золотоволосый не притворялся всю прошлую неделю незнамо зачем полным неумёхой.       — Вот же тварь! — горячий на голову друг, мгновенно взъярившись, ударил по подлокотнику кресла, на котором сидел. — Погоди, с тобой разберёмся — я ему устрою…       — Арво, спокойно, — прекрасно зная пылающий характер собеседника, Эльхэл предупреждающе поднял руку, стараясь его успокоить. — Лучше расскажи, что произошло. Если ты всем сказал, что я в своей кузнице, то кто меня исцелил?       — О, — Арвахарм, словно спохватившись и не желая терять лица перед кем-то, кого уважал, почти мгновенно успокоился. Поднявшись на ноги, он повернул голову по направлению к письменному столу, у которого возвышался незнакомец. — Друг мой, позволь тебе представить. Тайрэн Отрхэннер Искусный. Брат нашего великого князя.       Чёрная бровь сидевшего на постели нолдо вопросительно изогнулась, когда он посмотрел на приятеля. Братьев у владыки Первого Дома было два. И если один из них был добрым другом почти что всем Верным, не так давно сделав окончательный выбор, то со вторым отношения у князя куда более сложные. Однако ни один из них не носил столь причудливого имени. Повернув голову налево, Эльхэл теперь мог в подробностях рассмотреть «брата князя».       Кутаясь в прекрасно подогнанную по фигуре, но в общем-то простую чёрную мантию, незнакомец был высок ростом, не уступая в этом никому из Майар. Узкое, точёное, как у всех Нолдор, лицо с хищными чертами — на первый взгляд, примерно ровесник Феанаро. Впрочем, гадать о возрасте по лицу Эльдар — гиблое дело. Длинные волосы серебряного оттенка. В руке — витой посох из чёрного дерева с длинным обоюдоострым металлическим лезвием на конце, словно копьё.       Лицо действительно во многом напоминало правителя всех Верных. Однако больше всего удивляли глаза — ярко-золотые, хищные, чуть лукавые. Такие же, как у Феанаро и всех его детей — подобный яркий цвет всему Тириону был известен, как отличительное свойство всех потомков старшего принца.       Неизвестный нолдо являлся родичем Куруфинвэ. Но разве у короля был ещё один сын? Почему же тогда о нём никто никогда не слышал?       — Понимаю твоё удивление, юный воин, — среброволосый фыркнул, небрежно перехватив посох-копьё одной рукой и сев за письменный стол. — И догадываюсь, что ты сейчас гадаешь, почему ты никогда не слышал о ещё одном сыне Финвэ. Позволь, я дам подсказку. Потому что я не сын Финвэ. Как и Феанаро, впрочем. Наш род восходит к куда более достойной и, — в глазах на мгновение мелькнуло пламя, — могущественной личности.       «Не сын Финвэ? Как и Феанаро? Погодите. Но единственный, кого те же златовласки или финвэниты зовут «отцом» князя — это…»       Глаза кузнеца пронзительно расширились. Он отшатнулся в сторону, спиной прижавшись к спинке кровати и быстро сжав пальцы на рукояти единственного оружия, что сейчас находилось под рукой — спрятанным под подушкой кинжале, что учителя приучали хранить на всякий случай. Мало ли, какая ситуация возникнет.       — Не подходи! — Эльхэл сжал зубы, подобравшись, припадая на одно колено и перехватывая кинжал обратным хватом. Впрочем, он хорошо понимал, что против такого противника шансов у него немного. Если эта тварь действительно потомок Тёмного, то он с лёгкостью уничтожит такого, как обычный нолдо, или даже сразу двоих. Похоже, обоим друзьям всё-таки придётся отправиться в Чертоги Мандоса раньше срока. Но как же так получилось, что посланец Падшего действовал в самом Благословенном Крае? Как он пробрался сквозь стражу на берегу Амана и отвесных утёсах Калакирья?              Однако Тайрэн даже не шелохнулся в его сторону.       — Убери железку, малыш, — невозмутимо заметил он. В голосе мелькнули нотки яда. Щелчком пальцев в его руке оказался кубок с вином. — Во-первых, напросишься на поражение. А во-вторых, захоти я видеть тебя мёртвым, твоё тело уже остывало бы. Причём мне не пришлось бы даже мараться самому. Без моей помощи и лечения ты бы просто истёк кровью, как того и хотел тот ваниа.       — Друг мой, успокойся, — неожиданно поддержал сына Мелькора Арво. — Он пришёл в твой дом по моей просьбе, когда я притащил тебя сюда. Израненного. Именно он исцелил твои раны. Вернул к жизни. Позволь нам объясниться!       Эльхэл слегка выдохнул, переводя взгляд с нолдо на… полувалу? И обратно. Кинжал не опустил, но поза стала чуть менее напряжённой.       По какой-то причине Арво доверял этому странному незнакомцу, представившемуся ни много ни мало потомком Тёмного Валы. С одной стороны, излишне горячий эльда зачастую вляпывался в неприятности. С другой же, дружба была для него отнюдь не пустым звуком. От него можно было бы ожидать многого. Но не предательства!       Эру всемогущий, что здесь происходит?       — Я жду, — тихо произнёс Хэл, готовясь к прыжку и стараясь более-менее успокоиться.       — Повторюсь снова. У меня не было намерений ни навредить тебе, ни каким-либо образом тебя задеть. Напротив. Ты — один из Верных моему брату, кто служит моему отцу не менее ревностно, чем я сам. Скажи на милость, зачем мне вредить тому, кто находится на одной стороне со мной?       Нолдо нервно моргнул одним глазом, поражаясь тому, насколько спокойно и уверенно неизвестный Тёмный говорил о главе Первого Дома, как о своём брате. Да ещё намекая на то, кому на самом деле служил первый из Аулендуров.       — Оставь свою грязную ложь для кого-нибудь другого, — мотнул он головой. — Я слышал о том, кем считают нашего князя Ваниар и некоторые Нолдор Короля. Вот уж не думал, что такие, как ты, будут повторять их байки о «Мелькоровом Отродье». Феанаро защищал нас от твари, что обрушилась на Валинор совсем недавно! Стал бы он это делать, если бы был братом такому, как ты, и слугой такому, как Мелькор? После того, как по вашей вине погибло множество Эльдар?       Среброволосый закатил глаза, после чего закрыл их вместе со лбом ладонью, облокотив посох на бок кресла.       — Нет, мне действительно интересно. В Арде хоть когда-нибудь перестанут любую чушь и напасть, что происходит и несёт за собой катастрофические последствия, приписывать Отцу или мне? Или нет? Вот скажи на милость, зачем нам делать это нападение? Сразу после того, как Отец наконец вырвался из заточения, сумев обмануть самого Хозяина Чертогов Мандоса. Не успев восстановить силы, окрепнуть, возродить то, что было нами утрачено, не возродив Арду как наше королевство? Даже если бы мы хотели отомстить — что было бы весьма и весьма справедливо, — зачем лезть в Валинор неподготовленными, рискуя вновь оказаться в темнице ваших Валар? Вот скажи на милость. Разве это разумно — нападать, когда у тебя нет возможности победить? Ты считаешь нас идиотами? Ответь, пожалуйста.       Закончив возводить очи горе, назвавшийся Ортхэннером жёстко усмехнулся.       — Не говоря уже о том, что на кой нам сдались Эльдар? Вас и в помине не было, когда гремела Война Могуществ, положившая конец правлению Отца. И Отцу не было бы до вас дела, если бы не его сын, желавший спасти свой народ из клетки, что уготовили ему Валар.       — Говоришь так, как будто Разрушителю и Отцу Тьмы есть дело до того, кто именно падёт мёртвым к его ногам на пути к возможной мести! — слегка оскалился Эльхэл. Но голос его на толику мгновения дрогнул. Слишком уверенно и живо, без тени лжи говорил посланец Мелькора. Да и в словах его прослеживалась логика. — А кто во время своего побега поджёг Альквалондэ? Сотни Тэлэри отправились в чертоги по его милости!       — Вот именно, юноша. Всего лишь сотни, — среброволосый усмехнулся. — Потому что никто на него не нападал. Иначе бы вместо Гавани там сейчас было бы пепелище. На заре времён Валар создали Арду — так, как хотели. Ты правда думаешь, что у величайшего из них не хватило бы сил сжечь этот городок в огне своей ненависти? А? Ну да. Конечно. Про то, что на Альквалондэ напал именно Мелькор, у которого, вообще-то, были ещё дела, кроме того, чтобы сжигать другие города, вам рассказали посланцы других Валар. Такие же, как приснопамятный Олорин, верно?       Нолдо осёкся на полуслове.       — Что касается Разрушителя… — послушалось полное презрения фырканье. — Вот уж не думал, что Верный, прекрасно знающий, что Ваниар и те, кто за ними стоят, способны на многое, когда речь идёт о их власти, будет повторять слово в слово то, что вам и вашим предкам рассказали златовласки. А не ваш ли Князь множество раз говорил, что к словам их надо относится с величайшей осторожностью, и не принимать их, даров приносящих? Разве не это, не желание сберечь вашу самость и жить своим умом, и привело одну из вас под молнии Манвэ, а весь ваш народ — к расколу? Не потерял ли ты сам что-то или кого-то из-за того, что Ваниар возгорелись желанием научить петь фальцетом каждого из Эльдар? Так почему в отношении того, что было в прошлом, вы так легко принимаете чужие слова на веру?       Эльхэлу, чья семья раскололась в то время, когда Нолдор поделились на два лагеря, словно пощёчину дали.       — Что ты хочешь этим сказать? — процедил он.       — Я? Ничего, — невозмутимо пожал плечами чародей. — Я пришёл сюда не для того, чтобы кого-то просвещать. Я пришёл потому, что верному последователю моего брата и моему хорошему знакомому, — красноречивый взгляд в сторону Арво, — понадобилась помощь. И потому, что не хотел видеть, как нолдо, представитель сильного и гордого народа, что когда-нибудь сможет стать великим, отправляется в Чертоги Ожидания из-за нападения нашего общего врага. Читать лекции об истории и том, насколько правда отличается от версии покровителей златовласок в мои планы не входило.       — Наставник, прошу тебя. Не злись на моего друга, — совершенно неожиданно вмешался Арвахарм. — Поверь, он не желал бы оскорбить тебя, знай он правду. Хэл, успокойся. Если не веришь ему — поверь мне! Он не враг нам! И здесь он по просьбе и поручению Князя!       — О, друг мой Арво. Поверь мне, я не злюсь, — отмахнулся рукой среброволосый, вставая, пока хозяин комнаты в изумлении перевёл взгляд на Арво, назвавшего наставником… кого? Кем же на самом деле был этот так странно говорящий полувала? — Злость выглядит по-другому.       Последняя фраза прозвучала несколько зловеще. Однако на лице Отрхэннера не было ни тени ярости или досады. Лишь ирония в золотых глазах, что продолжали смотреть на всё ещё пребывавшего в странном непонимании нолдо.       — Хочешь совет, юный мастер? Суди не по тому, о чём ты слышал от других, и не имеешь ни малейшего понятия, как всё было на самом деле. Суди по тому, что случилось с тобой. По настоящим произошедшим событиям. Ваниа не погнушался Возвышением и убийством ради того, чтобы отомстить обидчику, превзошедшему его прежде на поле боя. Впрочем, я этому не удивлён. Не первая их жертва. Как-нибудь, если осмелишься, спроси у своего князя, почему он рос без любящей его матери. Хотя, насколько я знаю, об этом и так слухи ходят… не суть. В то время, как тот, кого в Валиноре назвали бы тёмной тварью, напротив, исцелил тебя. Не побоявшись открыться — хотя вполне допускаю, что если кто-то из Валар узнает о моём присутствии здесь — ни мне, ни брату моему не поздоровится. Интересно вышло, правда? А сейчас — извини. Арво, ты знаешь, как со мной связаться.       Подхватив посох и накинув капюшон мантии, Тайрэн решительным шагом вышел из комнаты.

***

      Майрон имел полное право довольно, подобно обожравшемуся сметаны коту, улыбаться, шагая по ярко освещённым улицам Тириона. Лёгкая заклинательная песня, скрывшая внешность и отводящая посторонним глаза, позволяла бывшему последователю Ауле не переживать, что его заметят местные жители. Если в толпе не будет по-настоящему сильных чародеев — а мест, где они могли бы быть, павший Майа старался избегать всеми силами, — то опасаться нечего.       «Тайрэн Ортхэннер» не сомневался, что первый этап вербовки нового последователя прошёл успешно. Удочку он закинул. Теперь рыба, которую немало сейчас озадачили, должна как следует заглотить наживку. Благо в доме осталась вторая, уже давно пойманная и готовая к сотрудничеству жертва. Чародей даже примерно мог предсказать, как будут развиваться события. Нолдор сначала наорут друг на друга, возможно даже подерутся, потом, поостыв, начнут друг с другом говорить. Затем новенькому дадут почитать одну примечательную книгу… И, в конечном итоге, когда они встретятся вновь — Эльхэл придёт уже не с гневом, но с вопросами, которые прорастут из посеянных семян сомнений.       А всего-то и надо было, что сымитировать нападение нужного ваниа, предварительно того оглушив, и почти убить мальчишку. И всё, «убийца» теперь ничего уже не докажет разъярённым Нолдор. Но и жертва не пойдёт жаловаться. Слишком опасно, зачем? Да и к тому же — бессмысленно. Учитывая ситуацию и перемирие между народами, официально обвинить никого нельзя. Если же всё-таки пойдёт… придётся организовывать ещё одно нападение «Ваниар». На этот раз с летальным исходом. Если же нет…       То дальше вступала в дело литература.       Нет, воистину, первая подлинная история Арды и Войны Могуществ, она же «Крылья Чёрного Пламени», была настоящей находкой блюстителя Ангамандо. Как же всё-таки удачно получилось, что Феанаро, любивший Манвэ не больше, чем его настоящий отец (если, конечно, подобное действительно являлось правдой, в чём Майрон всё ещё сомневался), и так, создавая свой новый народ, немало рассказал о властолюбии и коварстве Владыки Западных Ветров и его служителей. Пусть и в более сдержанных тонах, пусть почти не затрагивая тему Владыки Тьмы. Явно больше строя фундамент для собственного правления. Но и этого хватило. Самую малость подправить основу в виде его слов, сместить акценты в истории падения Утумно на «победители вылили грязи на проигравших», приправить сверху щепоткой специй — переиначенной легендой о Чёрном Всаднике и слухов, что и так ходили по Тириону о происхождении Феанаро…       И вот уже перед молодыми и неокрепшими умами, в глаза не видевшими Великого Похода в Аман, предстала совершенно иная картина. Впрочем, она вполне укладывалась в то мировоззрение, что ковал князь Первого Дома для своих подданных. Только теперь Валар не только заточили Мелькора, но и уничтожили его последователей. Иной народ, также бравший начало на Водах Пробуждения. Нет, не благородных невинных страдальцев, как Майрон думал сделать изначально. Но потом понял, что подобный образ не привлекателен для Нолдор. Народ, куда больше похожий на тех Верных, которых сейчас выковывал сам Куруфинвэ. Сильных. Гордых. Могущественных, великих мастеров работы с Камнем и Металлом. Правивших всем Севером Арды. И — да. Полностью уничтоженных в Битве Сил Валар, которые понимали — когда-нибудь могущество Эльфов Тьмы возрастёт настолько, что будет представлять угрозу для Валинора. Разумеется, Манвэ предпочёл решить проблему заранее — точно так же, как он сделал это с несчастной девочкой, которая хотела летать.       Разумеется, Мелькор и его империя никогда бы не пали, если бы не подлое предательство. Разумеется, не все были уничтожены. Души некоторых погибших Тёмный Вала, обернувшись Великим Всадником и понимая, что конец близок, отнёс на Восток — туда, где постепенно просыпалось новое поколение Квэнди. Там он, желая подготовить грядущее возвращение Северной Империи, дал им новые тела, незаметно смешав их с народом Финвэ. В том числе и своей возлюбленной, Тар Мириэль Тэриндэ. И теперь во многих Нолдор текла кровь Севера. В том числе и в молодом принце, который теперь возвращал своему народу былое величие, готовя постепенный исход Нолдор обратно, в Арду — под руку своего великого Отца.       Для любого, кто застал те времена — бред пьяного в хлам орка. Вот только тех, кто эти времена застал, теперь, в сравнении с молодёжью, не так уж и много. Как ни посмотри, но уже второе поколение, рождённое в самом Валиноре, подрастало. И, при работе с ним, любую несостыковку можно легко объяснить. Благо семена упадут на благодатную почву. Воспитываемая Феанаро среди своего народа гордость вполне способна обернуться пожаром гордыни. Такие, подпитываемые порождённой неприязнью к Ваниар, со временем вполне могли пойти и против открытых приказов. Разумеется, думая, что на самом деле они действовали правильно и во благо своего народа. И даже с одобрения Князя, который одной рукой вынужден заключать перемирие со златовласками, а другой одобрительно подталкивал их на месть. Тайную, разумеется.       Подобные восторженные глупцы прекрасно послужат тому, чтобы превратить Первый Дом в осаждённую крепость. Которой не останется иного выхода, кроме как принять помощь Господина.       Главное — не спешить. Подобные дела не любят спешки.       Губы рыжеволосого (ну, сейчас среброволосого) Майа тронула вновь довольная улыбка.

***

      Арфа и скрипка, подхваченные незримыми пальцами заклинательной песни, звучали в унисон, позволяя самой полуваниэ утонуть в причудливом танце, что напоминал волны на море. Тонкое, словно былинка, тело изгибалось подобно виноградной лозе. Серый шёлк платья обволакивал кожу морской дымкой. Волосы цвета вороного крыла развивались на ветру тончайшими нитями паутины. Руки, тонкие, будто полупрозрачные, то изгибались, обволакивая стройную фигуру, то, напротив, устремлялись ввысь крыльями птицы.       Лишь затем, после создания образа для глаз, в такт музыке и движениям танца пошёл и голос. Не прекращая скользить по сцене форума белым лебедем, Куиллэ запела, откинув голову назад. Вначале тихо, едва слышно — так звучал ручей в ночную пору. Так поражала жертву стрела охотника. Однако строфа за строфой голос набирал обороты, обретая силу и глубину — по мере того, как песня постепенно ускорялась, выходя на свой пик.       Мраморный зал наблюдал в полной тишине. Никто даже перешёптываться не посмел. Множество глаз, мужских и женских, ловили каждое движение недавней неумёхи, словно это был драгоценнейший из рукотворных камней, созданный учениками Ауле. Сотни взглядов двигались в такт Куиллэ, следуя за ней по пятам преданными цепными псами. Однако взгляды эти сильно рознились по своему содержанию. Девушки из числа Нолдор Короля и Ваниар взирали, в основном, с восхищением мастерством юной полуваниэ. Быть может — с определённой толикой зависти. Очень многие сейчас мечтали бы оказаться на месте той, кто лишь пару недель назад не могла создать ничего, что было бы выше сносного, а сейчас — являлась настоящей жемчужиной нынешнего представления. Кто-то из ваниэ или нолдиэ, вне всяких сомнений, хотел бы не только догнать, но и превзойти. А кто-то уже подумывал — не попроситься ли к неожиданному таланту в ученицы, постараться достичь уже собственного совершенства под её руководством? В конце концов, наверняка молодая искусница, со временем, захочет взять подмастерьев. А то, что она войдёт в круг признанных мастеров заклинательной песни, сейчас уже никто не сомневался.       Мужчины смотрели иначе. Совсем иначе. Восхищение мастерством в глазах молодых Нолдор тесно переплеталось с ярко пылавшим огнём влюблённости и желания, что у многих виден невооружённым взглядом. Воистину, если бы Куиллэ ставила себе такую цель, то уже сегодня она могла бы получить свадебный дар от одного из жителей Тириона и Валимара. И выбирать нолдиэ бы пришлось из многих десятков!       И кто мог бы обвинить потенциальных женихов? Как известно, влюбляются, прежде всего, в душу. И искусство заклинательной песни для Ваниар было таким же предметом восхищения, каким для жителей Тириона — мастерство владения инструментами, что обрабатывали материю. Впрочем, для Нолдор Короля песни тоже постепенно вполне становились предметом восхищения. Да и откровенно — после того, что произошло в Валиноре некоторое время назад, после ужасов той ночи, после того, как многим Эльдар пришлось начать привыкать к муштре и занятиям на плацу — такие, как Куиллэ, были настоящим глотком свежего воздуха. Открытием двери в тот старый добрый Аман-до-Ночи, где над тобой не висела угроза незримого присутствия неведомой твари, а правители трёх народов не призывали всех готовиться к бою. Когда главной проблемой был паскудный характер Куруфинвэ Феанаро и его подручных, которые на арене опять устроили полный разгром остальным.       Ничего удивительного в том, что многие Ваниар и полунолдор сейчас с таким придыханием внимали певцам, музыкантам и танцорам. А если они были прекрасными девами, то тем более. Следовало однако признать, что конкретно эта особа совершенно по-особому действовала на своих молодых сородичей, сводя их с ума.       Хотя… да что там молодые! Даже те из Эльдар, что давно обзавелись семьями и стали отцами детям нет-нет да и посматривали на чаровницу по-особому, не только с восхищением. Некоторые, впрочем, спохватывались и, понимая неправильность своих действий, брали себя в руки. Кое-кто из Ваниар даже покинул зал, дабы не допускать опрометчивых и несбыточных мыслей. Другие же так и оставались наблюдать, словно завороженные мастерством искусницы.       В какой-то момент песня достигла своего апогея. Выпев последнюю строфу, что прославляла Создательницу Звёзд, Куиллэ рухнула на мрамор сцены. Ноги девушки изящно подогнулись, подчёркивая хрупкость фигуры. Руки обняли плечи. Водопад шёлковых волос словно укутал замолкшую заклинательницу плащом.       Мраморный зал форума взорвался, точно после мёртвого штиля Оссэ решил устроить настоящий шторм, топящий корабли. Зрители и зрительницы рукоплескали. Многие выкрикивали имя девы. Другие, словно забывшись, даже шагнули к сцене, точно намереваясь помочь упавшей полунолдиэ подняться. Однако Куиллэ сама с лёгкостью встала на ноги. После чего, поклонившись зрителям, легко сбежала со сцены, каждому из присутствовавших подарив на прощание мягкую улыбку, что каждый расценил по-своему.       Даже некоторые из Отступников, что нет-нет, а посещали фестивали песен, хотя бы для того, чтобы в память о былом единстве исполнить там собственные мелодии, сейчас могли боготворить прекрасное видение. Пожалуй, одним из немногих, кого на этом празднике не хватало, был Эктелион, любимец Элентари. И это само по себе было удивительно, учитывая, что полуваниэ явно пользовалась расположением его Госпожи. Впрочем, Вознёсшегося в последнее время редко когда можно увидеть праздным. Слишком многие заботы возложили на него как Король Финвэ, так и выбранное им служение, чтобы оставалось хоть немного времени на торжества.

***

      — Здравствуй, Куиллэ! Молю тебя, удели мне немного времени. Я пришёл с важным разговором, от которого зависит… многое.       Губы полунолдиэ сложились в улыбку, когда она обернулась навстречу пришедшему к ней гостю. Но лишь она сама, не считая Госпожи, знала, что на самом деле эта улыбка означала.       За прошедшее время мастерица уже научилась отличать эти ни с чем не сравнимые интонации оклика, совершенно особый взгляд, полный не только восхищения и желания, но и решимости идти до конца. Такой ни с чем не спутаешь. Не просто признание в любви. Наверняка мольба стать его супругой.       Вопрос был не в этом. Вопрос заключался в том, стоило ли тратить на него свои — и Госпожи — усилия. Обладал ли он истинным потенциалом совершенства, что требовал огранки, способен ли стать тем, кто, как и она сама, мог делиться этим даром с другими? Или же речь шла о простой страсти, что была слишком скучной и не стоила внимания?       Узнать это можно было, лишь выслушав. Впрочем, учитывая, кто именно к ней пришёл… можно сказать, что это было скорее формальностью. Куиллэ была уверена почти наверняка, что не упустит того, кто пришёл сейчас.       Скромная, но совершенная служительница Госпожи изящно слегка наклонила голову, демонстрируя приветствие и одновременно показывая собственную хрупкость. Охота началась.       — Миримвайв, — глаза девушки вспыхнули теплом при виде одного из многочисленных приятелей принца Арафинвэ. Не простой гость к ней сегодня пожаловал. Ох, не простой. С ним Куиллэ была знакома и до того, как пурпур показал ей верный путь, позволив достигнуть совершенства и укрыв от глаз излишне любопытных. Иначе бы посланники Валар, или, того хуже, Враг Госпожи, давно бы уже заприметили прекрасную осу в пчелином улье. И знакомство это было добрым. На несколько лет старше её, ваниа не только был тем, кто поддерживал её в стремлении стать лучше на пути музыки и песни, но и одним из тех молодых мастеров, на которых она равнялась, пытаясь добиться того, что имела сейчас. Действительно особый случай! — Когда ты приходишь, даже свет Лаурэлин становится прекраснее.       Чуть подавшись вперёд, дева как бы ненароком слегка коснулась пришельца плечом. Ткань лёгкого платья сползла с рукава, чуть обнажив хрупкое запястье.       — Скажешь тоже, — беззлобно фыркнул ваниа. Однако по его взгляду и вспыхнувшему в нём огоньку было видно, насколько эти слова отозвались теплом в душе мастера песни. — Всем ведь известно, что со Светом Древ можешь поспорить лишь ты.       Золотоволосый эльда посерьёзнел, ступая вслед за искусницей. Явно собирался с мыслями, чтобы начать говорить.       — Куиллэ…       — Вижу, слова даются тебе нелегко. И это у того, кого я тщетно пыталась превзойти! Может, выпьешь вина? — полунолдиэ мягко перебила свою славную добычу, протянув ему небольшой кубок. Второй она взяла себе. — Разговор, я вижу, серьёзный, раз ты покинул окружение принца и тренировки Эктелиона ради этого. Неслыханно. Ведь ради них ты даже не участвовал в последнем состязании певцов. Можно сказать, лишил меня торжества, наконец, превзойти тебя, — в серых глазах девы блеснули искорки ехидства.       — Считай, что я пошёл на почётную сдачу. Сейчас уже мало кто может сравниться с твоим талантом, — усмехнулся менестрель, с благодарностью осушая кубок. Однако мгновением позже он вновь нахмурился. — Куиллэ. Полагаю, будет лишним говорить, что сияние таких прекрасных глаз окончательно покорило мой разум. Тебе это наверняка уже сказали тысячи раз до меня множество молодых Нолдор и Ваниар. И наверняка многие признавались в любви куда более цветастым способом. Поэтому… позволь мне просто показать тебе кое-что.       С этими словами Миримвайв, облачённый в одежду мягких бело-золотых оттенков, взял в руки арфу. Пальцы его коснулись переливчатых струн. Мелодия — и сила, что несла в себе заклинательная песня, — накатили на Куиллэ волной, заставляя замурлыкать от удовольствия и раствориться в её звучании. Полунолдиэ даже прикрыла глаза, чтобы полностью отдаться музыке и волшебному голосу, что сопровождал её.       Она не ошиблась. Дважды. В первый раз — когда поняла, зачем именно Миримвайв явился. Песня эта, как и принято у Ваниар, явно была свадебным даром невесте. И второй раз — когда почти с самого начала поняла, что сегодняшний гость девушки окажется большим, чем очередной поклонник.       За годы, что прошли с того времени, как Миримвайв впервые взял в руки арфу, его талант только приумножился. Кропотливый труд музыканта и певца взращивался, подобно садам Йаванны Кементари. И вот сейчас — распустился цветком маленького шедевра.       Впрочем… цветком. Но пока что ещё не плодом. Своё подлинное творение, истинное воплощение Совершенства её прекрасному золотоволосому рыцарю ещё только предстояло создать. И он создаст. С её помощью — и помощью Госпожи. Он создаст истинное воплощение своей музыки. И разделит его с Куиллэ, подарив как удовольствие души, так и тела. Но всё это потом. Спешить не нужно. Пока что же… следовало переходить к следующему шагу.       — Миримвайв, — она тихо, даже чуть горестно вздохнула, подходя ближе. Тонкие пальцы пошли от виска ваниа вниз, очерчивая линию скул и челюсти. — Это восхитительно. По-настоящему. Но… я не могу принять эту песню. Прошу тебя, друг мой, прости меня.       Молчание длилось долго. Воздух словно напряжённо сгустился.       — Почему? Кто-то прийти к тебе успел до меня? Кто-то, кто запал в твоё сердце? — обманчиво мягко произнёс мужчина.       — Ты знаешь прекрасно, что нет, — щёки Куиллэ по её воле залил лёгкий румянец. — Но… пойми, пожалуйста. Подумай сам. Разве песня, песня, что запала в сердца и души столь многим — может ли принадлежать кому-то одному, укрытая в доме? Нет. Песня принадлежит всем и каждому — и одновременно никому. Ты не можешь запретить петь её другим точно так же, как ты не можешь запретить или посадить под замок ветер.       — Но разве муж, любящий тебя и творящий вместе с тобой, может помышлять о том, о чём ты говоришь? — светлые брови музыканта поднялись в изумлении.       — Подумай сам. Может ли судья судить собственного возлюбленного? Может ли мать непредвзято относиться к деяниям своего же ребёнка? Смогу ли я творить, как сейчас, и дарить нашему народу радость, как раньше, если на другой чаше весов будешь ты и наши будущие дети? Ты знаешь, что нет. Мне придётся выбирать. И либо делать несчастными тебя и их, либо отказываться от того, чем я живу.       — И ты…       — У меня не будет мужа, с которым я сочеталась бы браком, — в невинности и сожалении покачала головой дева. — Я служу красоте и песням. Совершенству. Госпоже. И поэтому ни один из Эльдар не сможет назвать меня своей.       Глубокий вздох сорвался с губ менестреля. Он горестно покачал головой.       — Отказ всегда сложно принять, Куиллэ. Но твой мотив мне понятен. Да и служение Элентари стоит выше семьи, ты права. Я постараюсь…       — Прошу, дай договорить.       Привстав на цыпочки, чтобы оказаться с ним вровень, полуваниэ с нежностью коснулась губами его виска.       — Я не могу стать твоей женой, мой дорогой Миримвайв. Но это не значит, что ты мне не дорог. Как ты мог подумать такое? Ты тот, благодаря кому я так долго старалась пробить эту стену, совершенствуясь, пока наконец не создала собственные шедевры. Ты тот, кто вдохновил меня бороться до конца. Поверь мне, я питаю к тебе достаточно тёплых чувств. И я хотела бы тебя попросить… давай попробуем сочинить вместе? Подумай сам, какое прекрасное творение мы могли бы создать. Да, ты никогда не назовёшь меня супругой, но наш общий шедевр может быть тем, чего в Валиноре ещё не видели. И поцелуй моего сердца всегда будет с тобой, куда бы ты не отправился.       Глаза золотоволосого, было погасшие, вновь вспыхнули огнём надежды. Он порывисто обнял красавицу, даже не заметив торжествующей улыбки у себя за спиной.       Первый шаг сделан. Он всегда разный. Одни молят взять их в ученики. В основном это девушки, которые хотели бы достичь того же мастерства, что и последовательница Госпожи. Другие, получив отказ в браке, всеми силами старались добиться её расположения. Создавали всё новые и новые шедевры, лучше прежних. Пока однажды не оказывались в её пурпурных сетях. Третьи пытались поразить её в других сферах…       К каждому нужен свой подход, который в итоге приведёт его к пониманию Совершенства. К раскрытию собственного потенциала и началу служения Госпоже. Понимание придёт не сразу, постепенно. Но придёт. Как и то, чего они все желали на самом деле. Совершенства в своих собственных творениях и удовольствия в радостях хроа.       Здесь особый случай. Куиллэ не сомневалась, что со временем Миримвайв мог стать не просто одним из служителей, но равным ей, Первой. Тихий, ласковый голос на границе сознания мягко толкнулся кошачьей лапкой, подтверждая это.       Госпожа, которая спустилась в этот мир позже остальных Айнур, которая оказалась милосерднее, чем Эстэ, прекраснее, чем Элентари, проницательнее Мандоса. Она всегда знала, что нужно делать. Госпожа, что не только помогла ей раскрыть собственное творчество, но укрыла своим щитом от незримой твари, когти которой чувствовали теперь на себе все жители Валинора. Пусть и в куда меньшей степени, чем в ту страшную ночь. Куиллэ же более их не ощущала.       Жаль лишь, что среди Эльдар были цели, которые пока что Госпожа строго-настрого запретила испытывать на прочность. Например, Эктелион, Вознёсшийся. Сам по себе воплощение Совершенства. Настоящий шедевр, созданный Вардой! С каким бы наслаждением Куиллэ привлекла бы его в свои ряды! Но приказ был чёток. Пока что его трогать нельзя — слишком проницательным мог оказаться избранник Элентари. И слишком верным своей Владычице. Приоткроешь тайну — и он её не примет. Нельзя так рисковать. Только и оставалось, что облизываться впустую.       Вторым же запретным плодом оказались приближённые Куруфинвэ Феанаро. И он сам, чего таить. И здесь уже Куиллэ пришлось сдерживать себя не меньше, чем с Эктелионом. С каким бы наслаждением она как следует поработала бы с теми, кто посмел когда-то называть её бездарностью, а её способности — «отрицательным значением»! С каким бы удовольствием она обратила в прах всю эту дутую гордость, что одной своей не к ночи упомянутой «музыкой» наносили смертельное оскорбление Госпоже!       Однако и здесь запрет был… весьма чёток. Пока что нет. Госпожа отчего-то интересовалась Куруфинвэ Феанаро. И опасалась его проницательности. Она желала больше узнать об этом злом и своенравном нолдо, который создал драконов и вместе с Эктелионом сумел отразить нападение той жуткой твари.       Впрочем, Куиллэ знала. Рано или поздно — и его время придёт. При всей невыносимости характера, князь Первого Дома творил совершенные вещи. А совершенство рано или поздно приходит к Госпоже.       От этой мысли внизу живота легко забегали мурашки. По телу разлилось приятное тепло. Мягко, довольно улыбнувшись, полунолдиэ направилась в спальню, где её уже ждали. Мягким движением расстегнув застёжки на платье и переступив ногами через упавшую ткань, служительница Прядущей Красоты вытянулась рядом с полуобнажённой фигурой нолдо, припав к его шее губами.

***

      — Не беспокойте меня в ближайшие несколько дней, — Король-Чародей тяжёлым, цепким взглядом оглядел собравшихся. — Пока меня не будет, дела на вас. Если всё пройдёт удачно — я скоро вернусь.       Малекит не стал вслух говорить о том, что будет, если госпожа удача повернётся не лицом, а куда более неприятными местами. В лучшем случае речь будет идти о простой бездарной потере времени. В худшем же — сработают аварийные системы чародейской комнаты, оповестив всех об опасности, и намертво запрут выход из неё. И тогда, весьма вероятно, Чёрным Стражам, а то и приближённым Валар из числа других Айнур, придётся проходить ускоренный курс боевой подготовки по борьбе с Нерождёнными — на практике, так сказать. И даже Чертоги Мандоса в этом случае отнюдь не факт, что смогут послужить местом возрождения — если душа сожрана, то и возрождаться нечему.       Однако, несмотря на спокойное осознание подобных рисков, пугать раньше времени свой ближний круг нолдо не желал. Не иначе, как младшая половина души постаралась. Прежний он, скорее всего, выложил бы риски без утайки — лучше страшная, но правда. А сейчас… пугать хотелось не слишком.       Увы, но, похоже, сказанная недомолвка была интерпретирована весьма чётко — что Лаурэфиндэ сцепившим пальцы за спиной, что подозрительно сощурившейся Нерданэль. Неудивительно, впрочем. Учил друкай на совесть, и в первую очередь — технике безопасности. Так что и предводитель Чёрных Стражей, и княгиня вполне себе осознавали, что эксперименты в зачарованной комнате вполне способны поставить точку даже в жизни такого, как глава Первого Дома. Да и последние события, связанные с близким знакомством обитателей Валинора с тварью Хаоса, изрядно подкрепили это осознание.       — Что будет, если за время твоего отсутствия произойдёт какая-нибудь полноценная дрянь? — поднял бровь Финдэ. Правда, взгляд его спрашивал совершенно иное. Опасение, что сейчас золотоволосый нолдо старательно в себе давил.       «Что делать, если ты из этой комнаты не выйдешь?»       Бывший правитель Наггарота на мгновение прикрыл глаза, криво усмехнувшись.              Вопрос праздным, разумеется, не был. Чего Малекит не желал, так это оставить свою зарождающуюся державу без преемника, если с ним самим что-то случится. Пусть он и привык быть бессменным правителем Наггарота, которому не приходилось заботиться о наследнике — даже там у него был список чётких инструкций на случай… непредвиденных обстоятельств. И даже один раз задействованный — в тот момент, когда Королю-Чародею не повезло оказаться заброшенным живьём во Владения Хаоса.       Очевидно, подобный же набор инструкций был создан и здесь, в новом мире — друкай озаботился этим сразу после того, как получил окончательное подтверждение, что в Арде начал хозяйничать демон Слаанеш. Однако, в данном случае, отвечать на вопрос не слишком хотелось. А придётся.       — Если произойдёт что-то из ряда вон выходящее — чего, я надеюсь, за эти несколько дней не случится, и Мелькор с той тварью возьмут короткий отдых — действуйте по ситуации, — начал он с озвученного вслух вопроса. — Однако постарайтесь не доводить до конфликта с нашими дражайшими родичами. Я прекрасно знаю, что у особо горячей молодёжи давно уже руки чешутся — только недавно было несколько спровоцированных дуэлей, несмотря на перемирие. И всё же. Держите оружие наготове, но клинки обнажать только в том случае, если Эктелион, Арафинвэ или другой излишне горячий и безмозглый златовласка попытаются выйти за рамки. Лаурэфиндэ, на тебе всё командование нашими войсками, в том числе и теми отрядами, которые сейчас находятся в Альквалондэ и Валимаре. Нерданэль, за тобой решения повседневных, мирных вопросов жизни в Тирионе и на Тол Мориост. Постарайся избежать конфликтов между нашими, златовласками и теми Тэлэри, которых мы примем совсем скоро в качестве беженцев. Аэнарион, как и раньше, пусть занимается кораблями и строительством нашего города. На Махтане и Курумо Гимнасий. Если кто будет спрашивать, где князь — ответьте, что я полетел на север Валинора, на разведку возможной железной шахты. Думаю, за короткое время вы без меня не перессоритесь, — губы князя тронула ехидная улыбка.       Вот только Нер она не впечатлила. Серые глаза его будущей королевы словно покрылись плёнкой льда — такой в них царил холод, скрывающий явное беспокойство.       — Что делать, если наступит совсем худший случай? — прямо спросила она, не став пускаться в иносказания, как Лаурэ.       Малекит жёстко сощурился, также прямо смотря на супругу. Изначально он планировал преподнести это в более мягком ключе, вроде «что делать, если я задержусь надолго — время в случае этого эксперимента может течь по-разному». Но медноволосая поставила вопрос ребром.       — В моём письменном столе есть чёрная шкатулка, открывающаяся кровью меня, тебя или наших потомков, Нер. Там лежит зачарованное письмо, что станет видно, если, опять-таки, пролить на него каплю крови нашей семьи. В нём — кое-какие секреты, которые не должны покинуть пределы этого дома, а также подробное описание того, что вам следует сделать. Если же совсем кратко — совет из вас пятерых останется в силе до тех пор, пока Аэнарион не будет готов принять княжескую власть в свои руки. Я уверен, что и ты, любовь моя, и Лаурэ сможете стать ему достойными советниками.       Боялся ли Малекит, что, в случае небольшой задержки, его излишне инициативные или любопытные подчинённые вскроют экстренную шкатулку слишком быстро? Скорее нет, чем да. Зная и его семью, и ближайшее окружение — скорее уж все они будут как можно дольше оттягивать факт признания его мёртвым. Так что их, возможно, обстоятельствам понукать придётся.       — Ладно, хватит об этом, — Король-Чародей, шагнув вперёд, обнадёживающе сжал плечо командира Мор Тирит. После чего повернулся к супруге, обнимая ту за талию. — Я же сказал, я скоро вернусь. Ты сама подтвердила, что, несмотря на опасность, шансы этого выше, чем шансы проигрыша. И даже не думайте предполагать иной вариант. Считайте это приказом.       — Слушаюсь, о мой Малекит, — сквозь опасение, словно взяв себя в руки, лукаво произнесла медноволосая, напоследок обвив шею мужа руками и слегка откинув голову назад. Чем сам друкай не преминул воспользоваться, сорвав последний перед делом поцелуй с губ.       Малекит. «Правящий», «Правитель», «Повелитель», «Властитель», «Владыка»… Синонимов у облечённого властью могло быть много. Указание не на конкретный титул, вроде короля, лорда или князя. Скорее на того, кого признавали лидером. В данном случае, лидером целого народа. Князь Малекит. Правящий князь.       Его отец, Аэнарион, определённо знал, какое имя дать своему наследнику. Сын первого из Королей Фениксов был рождён для власти. И получил её — пусть и не в том виде, о котором думал Защитник. Когда Нолдор понадобилось новое слово для обозначения правителя или обращения к нему — новое «тронное» имя, новый термин введённый им из старого, до-раскольного эльтарина, оказался весьма кстати. Даром, что позволил не только помочь лингвистически разнообразить Квэнья, но и себе возможность слышать, как друкая называют прежним именем.       Оторвавшись от жены и напоследок кивнув Лаурэ, Король-Чародей шагнул под своды заклинательного покоя, заперев дверь за собой. Восьмиконечная звезда, такая же, как на гербе его дома, приветственно сияла серебром. Пора заняться делом.       Первым в центр октограммы лёг кристалл идеальной огранки — примерно с половину кулака друкая. С виду его могли принять за алмаз или какой-то из рукотворных камней, создаваемых Нолдор. Вот только этот был выплавлен Королём-Чародеем в кузне самого Ауле — в ходе очередного эксперимента по созданию достаточного крепкого вместилища для света Древ. По своей структуре камень больше всего напоминал старый добрый обсидиан, всегда впитывающий магию, словно губка. Но был куда прочнее. И прозрачный, как слеза младенца — сквозь грани бриллианта без единой помехи можно было рассмотреть дальнюю стенку комнаты.       Следующим движением, полоснув себя по правой руке извлечённым из ножен клинком, друкай щедро брызнул кровью на своё творение, оросив грани красной влагой. После чего — окропил его и чужой кровью, взятой у Нерданэль, Нолофинвэ и Лаурэфиндэ. Слова заклинательной песни полились, словно прикосновения ледяной воды или холодного металла.       Этому кристаллу сейчас предстояло пройти долгий путь, изменившись не только формой, что должна была окончательно закалиться под воздействием подлинного чародейства, но и принять новое содержание. И Король-Чародей не желал, чтобы им мог без спроса воспользоваться кто-то, не принадлежавший к семье. Лишь те, в ком текла кровь этих четверых эльфов, сумеют пользоваться Камнем напрямую, без посредника.       Не говоря уже о том, что этот первый Камень будет связан со своим создателем по-особому. Куда сильнее, чем любой другой. Центрами других камней, их резонаторами, что будут непосредственно связаны с Ветрами Магии, что позволят притягивать их из-за грани мира, собирать даже незначительные, рассеянные в воздухе крохи из этого, собирать и направлять по воле Малекита, со временем должны будут стать подходящие для каждого Ветра катализаторы. Здесь всё будет куда проще — и сложнее одновременно. И ближе к самому Королю-Чародею, чем что-либо ещё.       Мир послушно поблек в такт тому, как поднятые с пола тени обступили друкая, заполоняя собой всё пространство заклинательного зала. На этот раз Малекит не стал сопротивляться, пытаясь в этой зыбкой полуяви удержать тот облик, что был привычен жителям этого мира. Ни к чему тратить на это силы. Тем более что сейчас он куда менее подходил для возможного грядущего боя.       Волосы друкая поседели, а затем — побелели. Следствие старой пережитой боли, рождённой в Пламени Азуриана. Даже когда они отросли после страшных ожогов, прежний цвет воронова крыла ушёл из них навсегда. Одежда обернулась иссиня-чёрными, покрытыми серебряной вязью и рунами латами со множеством подвижных сочленений. Руки облачились в когтистые перчатки. За спиной развернулся тяжёлый алый плащ. И в довершение, венчая преображение, на голове Короля-Чародея Наггарота появился высокий шлем с разветвлённой, выдающейся в стороны короной — знаменитым Железным венцом. Лицо друкая скрыла непроглядная темнота, оставив видными лишь два пылавших властью и злобой золотых глаза.       Криво усмехнувшись за покровом тени, скрывавшим выражение лица, подлинный Король-Чародей Наггарота бросил мимолётный взгляд на покоившийся по-прежнему в центре звезды кристалл, прежде чем шагнуть по направлению к Завесе. Камень, окроплённый его кровью, он продолжал чувствовать, несмотря на расстояние между ними. Хороший признак.       Пальцы в когтистой перчатке, наконец, коснулись шрама на Завесе. Того самого, что остался на месте прорыва, через который демон Слаанеш вторглась в этот мир. Зрачки в золотых глазах Малекита вытянулись в две узкие щёлочки, ощущая лёгкое дуновение Ветров Магии, из всей многообразной палитры красок выделяя лишь один из них. Дымчато-серый, порой переходящий в густо-чёрный, с лёгкими колебаниями танцующих теней.       Улгу, Тень. Серый ветер Магии. Или, как его называли в землях под покровительством Небесного Дракона-Императора, Стихийный ветер Тьмы. Неотъемлемая основа для создания Д’хара, сильнейшего из чародейств Мира, что был.       Теперь начиналось самое сложное. Позвать Улгу. И наделать дырочек. Благо он сумел подобрать структуру завесы, понять, как можно раздвинуть нити «ткани», не разрывая саму ткань при этом. В самой Завесе было куда больше грубой, голой силы, чем тонкого волшебства. Просто, дёшево и сердито. Точно хотели замаскировать почерк создателя. Грубой силой не пробить, если только не пытаться долго и упорно плавить завесу в одном и том же месте. Но тонкой иглой проколоть попытаться можно.       В прошлый раз, чтобы создать нечто подобное, потребовался величайший маг своей эпохи, множество жертв и собрание ценнейших артефактов и ингредиентов, послуживших основой для ритуала. Каждый для своего Ветра. По счастью, здесь нужно было вычленить лишь один из Восьми. С другой стороны, дело усложнялось тем, что Завесу ни в коем случае нельзя разрывать полноценно. Да, не факт, что хватило бы на это сил. Но даже если и да — подобный исход означал бы, что вместо одного демона сюда могло пролезть куда больше.              Нужен был аккуратный прокол нескольких дырочек вместо разреза. Так, чтобы вода, то бишь Ветер, мог спокойно проходить сквозь, но живность оставалась бы за бортом.       Разумеется, Малекит отдавал себе отчёт в том, что подобное действие сильнее ослабит и без того погрызенную завесу. Но… Но. Учитывая увиденное ранее — рухнет она всё равно. Рано или поздно. И раз так — рухнуть она должна на его, Короля-Чародея, условиях. Когда демоны явятся, то у его Нолдор будет величайшее из оружий, чтобы от них отбиться. Магия.       Впрочем, был ещё один нюанс. Делать эти проколы придётся, выйдя душой из-под рунической защиты его заклинательного чертога. То есть, в случае чего — иметь риск привлечь внимание посланницы Той-что-Жаждет, и остаться один на один с сильным и голодным демоном.       Малекит усмехнулся — жёстко и зло. По-настоящему зло, так, как никто из его нового мира не видел. Зато видели многие из его врагов в мире старом, прежде чем пасть от руки друкая.       Воистину, задача, достойная Короля-Чародея.       Глубоко вздохнув, друкай сделал шаг, выходя из-под защиты рун. Расстояние по-прежнему не играло роли. Играло роль намерение, команда. Воля.       Острые когти латной перчатки ударили в грудь, легко переходя через броню по воле Короля-Чародея. Словно захватывая сердце и сжимая его в кулак. Малекит сжал зубы, стараясь не заорать. Боль была чудовищная. Даже сильнее, чем он предполагал изначально. Так недалеко и в материальном мире поседеть…       Но к счастью, на боль у него всегда был ответ, выработанный за долгие тысячи лет наедине с ожогами, оставленными Асурианом. Ненависть. К врагам, к неудачам, к Хаосу. Удерживая себя в сознании стальными оковами ненависти, Малекит потянул руку назад, извлекая из собственного тела чернильный, выпускающий множество протуберанцев сгусток, который продолжала соединять с телом нить. Резкое движение клинком, удерживаемым в левой руке — и часть души, наполненная Тьмой, отсеклась. Впрочем, держа её в руке, тяжело дышавший сквозь зубы Малекит по-прежнему ощущал её, как часть себя. Чувствовал собственное прикосновение и боль от сжатия латной перчатки.       У него не было по-настоящему сильного, связанного с тенью источника магии. По идее — таким могла бы стать часть силы, дарованная одним из Валар, который повелевал Тьмой. Но из таких на примете был только один, и что-то подсказывало Королю-Чародею, что подобную просьбу этот бывший Айну не оценит. Но, к счастью, был и другой путь. Сам Малекит не так уж и давно был Инкарнейтом Тени, воплощением Улгу, к которому Ветер был привязан. Его душа была частью Ветра. Переводя на местные реалии, он сам, можно сказать, был когда-то одним из Валар.       Главное — подобного не сказать кому-то вроде Эктелиона.       И пусть те времена прошли, но пропитавшаяся Улгу насквозь душа уже не была прежней. И вполне могла бы послужить сердечником будущего камня.       По-прежнему ощущая связь с кристаллом, Малекит волевым усилием направил чёрный сгусток в его сторону, удерживая в мозгу приказ — слиться, стать единым целым. Дождавшись, когда это случится, он устало вздохнул. Рана на груди постепенно затягивалась.       После повторного ощупывания Завесы соткавшийся из танцующих теней клинок, прямой, тонкий и узкий, коснулся места на шраме, где Завеса была наиболее тонкой. Вторая же рука вытянулась в ту сторону, где был кристалл.       Пора… Вот только грязно-пурпурный отпечаток силы где-то вдали подозрительно шевельнулся. Нужно спешить.       Чёрный меч слегка нажал на плотную ткань, проходя сквозь неё удивительно легко. Похоже, Завеса здесь явно не восстановилась как следует. С одной стороны, хорошо. Легче сделать несколько проколов. С другой — таким макаром скоро всё укрепление будет напоминать чёртово решето. С третьей — отток сил маг чувствовал существенный. Особенно когда потянул клинок назад, заменив его собственным усилием воли и не давая проколу быстро зарасти.       Впрочем, был и четвёртый момент, о котором тоже забывать не стоило. Это здесь, в мире духов воплощённых грёз, прошедшего времени не ощущалось от слова «совсем». В материальном мире время могло идти совершенно по-другому. Конечно, не до состояния «очнулся через тридцать лет», для подобного здесь было недостаточно Хаоса, любящего играть со чувством времени, но достаточно, чтобы он застрял здесь на пару недель.       Сделав ещё несколько небольших отверстий и убрав меч, Малекит поднёс руку, закрыв глаза и выделив из всех ощущений нужный спектр. Усилием воли подозвал к себе.       Появившиеся из отверстий лоскутки тени недоверчиво прикоснулись к ладони Короля-Чародея. Точно старый, многое повидавший в жизни хищник обнюхивал руку незнакомца. А затем, словно разглядел старого, казалось, давно потерянного хозяина, радостно прильнул к руке, ластясь и довольно урча.       Губы самого Малекита тронула улыбка, когда он почувствовал, как наполнялся такой знакомой, такой приятной силой. Он чувствовал себя истощённым в пустыне путником, который смог наконец-то припасть губами к полноводной реке! Рана, оставленная разделением души, окончательно затянулась, восполняя энергию.       Небольшой ручеёк Тени полился с его пальцев и устремился по направлению к кристаллу. С губ одна за другой начали срываться сложнейшие формулы фиксации и привязки.       — Ка-ак интересно.       Король-Чародей, не переставая подавать Ветер к Камню, сорвался с места, уходя от взмаха многосуставчатой клешни.       — Ты обладаешь многими умениями о том, чего местные знать не могут, — проворковал голос демоницы. — Ты знаешь Тень. Ты знаком с тем, что представляет из себя дыхание Всеизменяющегося — настолько, что прикрыл отчасти ваш жалкий город, не принимающий Изначальную Истину. Любопытно. Очень любопытно, да-да. А теперь, вдобавок, ещё и выглядишь… знакомо. Я слышала о том, кто носил этот доспех. Но носивший его мёртв, давно мёртв. Пожран безвозвратно вместе со своим миром. И всё же воспоминание об этой броне на тебе. Так кто же ты?       — Подойди поближе, узнаешь, — оскалился Король-Чародей, вновь уходя от удара на запредельной скорости — даже для эльфа. Теперь он наконец смог разглядеть свою противницу.       Более всего по своему строению она походила на кентигора. Только вот привязана была к другому животному. Выше пояса — полностью обнажённая эльфийка с длинными чёрными волосами и полумаской, поддерживающими высокую причёску. Светло-фиолетовая кожа чуть поблёскивала. Голова увенчана двумя рогами. Ниже пояса — огромный паук с двумя передними лапами, что оканчивались клешнями, и смертоносным жалом сзади.       — О, я могу, — улыбнулась демон, показывая острые, как бритва, клыки. — Поверь мне, Вознёсшаяся принцесса, служащая Князю Удовольствий, не чета любому из местных противников, что тебе встречались. Я могу поглотить тебя, и поглотив — узнать всё, чего пожелаю. Но так неинтересно. Поведай мне, кто же ты? Как ты овладел недоступными этому миру знаниями? Что за воспоминания дали тебе этот облик в мире духов? Ты видел сны о других мирах? Расскажи мне — и быть может, вместо того, чтобы поглотить твою душу, ты вкусишь Удовольствия и станешь моим преданным слугой.       Малекит мысленно выругался, вновь уклоняясь и контратакуя. Однако его противница была явно к этому готова, быстро перебрав паучьими лапками и отступив назад. Клинок слегка чиркнул по торсу незнакомки, оставив царапину.       — Это принимать, как отказ?       — Это принимать, как приглашение на танец!       Пурпурные глаза паучихи сверкнули азартом.       — Ну, раз ты настаиваешь на танце, то я подарю тебе такое удовольствие!       Два тела, эльфа и чудовища, замелькали по просторам Мира Духов, пытаясь достать друг друга.       Время. Друкаю нужно время, чтобы продержаться до того, как ритуал завершится. Все необходимые формулы были уже произнесены. Теперь оставалось лишь ждать — и выживать. Бывший повелитель Наггарота слишком хорошо понимал, что без своих заклинаний с таким противником, как демон-принц — а это, судя по всему, была именно она, — ему не справиться.       Оставалось лишь продолжать играть в пятнашки с верной смертью и ждать, пока у него, условно, не освободятся руки, а Камень Тени не будет готов к бою.       Вот знал же, что всё могло развиться примерно по такому сценарию!       Впрочем, по счастью, один шанс выжить у Чародея был. Демоница явно испытывала азарт от этой погони. И интерес в отношении загадки — похоже, из-за слияния с душой Феанаро она не могла дать точный ответ, являлся ли нынешний Малекит тем самым Чародеем, или нет. Поэтому, хоть и могла бы, скорее всего, достать своего верткого противника, продолжала схватку. В этом беда всех демонов Слаанеш. Даже тех, кто изначально был смертным. Сотканные из эмоций, воплощения невоздержанности, стремления к удовольствию в миллионах различных его форм, зачастую в погоне за этими ощущениями забывая о деле.       Если поддерживать этот интерес, подогревать его, при этом не уходя в грубый отказ…       — Так кто же ты? — клешня оказалась отведена в сторону оружием, но «красавица» постаралась достать противника эльфийскими пальцами, что оканчивались острыми, как бритва, когтями. Лезвия чуть прошлись по наплечнику, оставив глубокие борозды. Однако Малекит видел, что демоница явно сдерживала собственную силу.       — Я пламя и тень. Прошлое и будущее, — шпага устремилась к груди твари. Впрочем, удар был заблокирован клешней.       — Уже интереснее. А поточнее?       — Я Отец Драконов. Отродье Мелькора. Князь Первого Дома Нолдор.       — Отродье Мелькора? — на прекрасном и ужасном лице появилось задумчивое выражение. За что демон-принцесса едва не поплатилась — воспользовавшись замешкой, Малекит атаковал. — Кое-кто говорила, что так зовут одного из местных божков. Так ты — его сын? Поэтому ты знаешь об Улгу?       — Всё возможно, — золотые глаза смеялись, пока их обладатель уходил от атаки.       Однако последний удар всё же достал его, подбросив в воздух. Грудь взорвалась болью. Проклятие!       — Через боль можно познать и удовольствие, — мурлыкающий голос оказался совсем близко. Тело паука словно нависло над распростёршимся эльфом, через торс которого, сквозь проломленный доспех, начала струиться кровь. — Позволь, я покажу тебе… Но сначала — всё-таки ответь. Кто ты?       И в этот момент Чародей почувствовал, что долгая работа, наконец, завершилась.       — Я тот, кто будет мстить, отродье Голодной Суки!       Тени Улгу, повинуясь мысленной команде своего хозяина, окутали Малекита, позволив ему провалиться в них за долю мгновения до того, как спохватившаяся демоница, поняв, что её надурили, вонзила жало.       Вынырнул друкай уже рядом с собственным барьером, мгновенно уйдя под его защиту. После чего, опустошённо вздохнув, закрыл глаза.       Очнулся он, лишь полностью вернувшись в материальный мир. Всё тот же чертог. Правда, свечи уже давно прогорели и оплавились. Место, где паучиха всё же достала его, жгло, словно огнём. Стиснув зубы, эльф приподнялся на локте, смотря на место, где он оставил прозрачный кристалл.       В центре восьмиконечной звезды покоился камень, горевший изнутри живым чёрным пламенем и словно испускавший от себя маленькие лоскутки Тени. Даже отсюда нолдо чувствовал его силу.       Хохот, перемешанный с болью, накрыл зал. Король-Чародей слегка ударил кулаком по полу, морщась — грудь болела довольно ощутимо.       Получилось! Получилось, Хаос побери!