Красная пыль

      Джуно открыл глаза и нахмурился — вокруг стояла непривычная тишина. Ни гула движков, ни весёлых перебранок и гогота пилотов. Ничего. Только шорох аварийных парусов и белой куртки под спиной. Подхватился, быстро пристёгивая пояс, улыбнулся — проспать своё собственное, тщательно продуманное приключение: «Легко! Вполне в моём духе».       Полутемный командный зал с погашенными Экраном и панелью был пуст, коридоры тоже. В открытый шлюз падал прямоугольник рассеянного прохладного света. Джуно подошёл ближе. Вокруг него назойливо закружились маленькие белые точки — снег. Ребристый пол скрипнул под ботинком, подножка уже была присыпана тонким пушистым слоем.       Джуно спрыгнул, попытался оглянуться, но пришлось ненадолго прикрыть глаза ладонью — слишком белое, слишком чёрное, всё слишком. От холодного влажноватого воздуха стало тесно в груди. И снова тишина вокруг, только собственные барабаны внутри, но какие-то негромкие, слегка нестройные, будто в тревоге.       Небольшое снежное поле вокруг очень хорошо просматривалось, и пилотов нигде не наблюдалось. Джуно воодушевился, быстро доставая из отделений на поясе несколько пластин и застёгивая куртку. Дело оставалось за малым — найти какого-нибудь местного и хорошенько прослушать: «Как там они говорили… кусачая лисица? Отлично, лисы тоже подойдут, — он, конечно, предполагал, что его наверняка обнаружат, дадут по зубам и гневно утащат обратно в Полис, но всё это будет уже не важно после. — Только музыка… только она».       Вдали виднелся силуэт довольно крупного, явно покинутого людьми здания. Невысокие блоки, тёмные крытые переходы между ними, обрушенные несущие стены, словно выдранные с мясом внутренности. «Неинтересно, — пожал плечами Джуно и повернулся к руинам спиной. — Лучше в лес. Он красивый», — потрогал торчащий из снега колючий сухостой, промурлыкал себе под нос несложную песенку и отправился к чёрно-белому скоплению деревьев: «Как будто великаны на толстых ногах».       Всё дальше, дальше… и замерший Симплекс уже скрылся за черными стволами. При таком раскладе пилоты вполне могли улететь и без пробравшегося на борт тайком пассажира, не заметить, оставить, но молодому музыканту было совсем не страшно. Впереди, нарушая строгую вертикаль, показалось поваленное чёрное дерево. Срез ствола был идеально ровным, немного оплавленным по краям, серый сердечник металлически отблескивал на свету.       Джуно потоптался на месте — скрип, хруст, скрип, хруст, и рассмеялся: «Вступление. Ледовая лисья симфония-сюита. И пусть только попробуют заявить, что это всё лажа какая-то!» — Остановился, представив себе лица задумчиво выслушивающих эту бредятину критиков, и, не сдержавшись, расхохотался в голос. Отдышался, качнул головой и нахмурился.       Всё растворилось в чётких линиях вокруг, замерло в холодном контрастном безмолвии, а потом начало постанывать в голове какими-то странными, навязчивыми звуками. Скрипичными и тонкими, неприятными, как тихий скрежет металлической сетки по стеклу. Джуно оглянулся — всё та же монохромная картинка, но что-то было явно не так: шелест, лёгкое шипение, живое пощёлкивание. Поднял голову и усмехнулся: «А вот и источник», — прямо над ним висело подрагивающее нечто. Узорчатое, кружевное, как белоснежная шаль Госпожи Экгер — мощная сеть. Она касалась нескольких деревьев тонкими вытянутыми уголками-зацепками и выглядела чем-то эфемерным, но… нежная мерцающая паутинка плавно опустилась чуть ниже и тронула торчащие дыбом белые волосы на затылке молодого музыканта. Резко запахло палёным. Джуно понял, что «шаль» смертельно опасна и сейчас, видимо, порежет его на оплавленные куски, как лежащее рядом стальное дерево. Опустил голову и постоял немного в ожидании. Страха не было, лишь небольшое раздражение на самого себя: «Лорна и Арманда будут недовольны… наверное». Над головой зашипело по-змеиному.       «Нет, так не пойдёт, — Джуно нахмурился. — Только не в тишине. Пусть над кучкой жареного мяса, в которую я превращусь, звучит песня… хотя бы недолго», — шикнул на внутренние барабаны, уже надоевшие донельзя, и выбрал одну пластинку — матово серебряную. Сел на поваленное дерево верхом, сеть склонилась над ним расправленными острыми крыльями.       Узкая пластина легла на чёрный ствол и рассыпалась снопом ярких голубых искр, раскрасивших снег вокруг крошечными звёздными пылинками. Мелодия была простая и сложная одновременно. Немного сбивчивая, но от этого ещё более трогательная, живая. Джуно закрыл глаза. Красивый девичий голос — Амелия с дальнего, обмелевшего не по сезону побережья Полиса. Струны… казалось, в этой мелодии есть все известные на свете струны: гитара, скрипка, контрабас… Песня — ожившие стихи. Джуно улыбнулся, не открывая глаз, и подпел: «Кажется, опять, еле слышно… свист свинца над головой. Мне не страшно. Ты со мной*», — он так увлёкся, что совсем забыл про сеть и про замерзшие руки, просто слушал с улыбкой. Вздохнул на последних аккордах и открыл глаза. Он почему-то был ещё жив, и…       У верхушки поваленного дерева, совсем недалеко от него, стояла черно-белая фигура в плотном маскирующем костюме. Лица не было видно под жёсткой, обтекающей голову маской. В затянутой перчаткой руке покачивался длинный чёрный прут. Сеть над затылком музыканта извивалась в такт этим покачиваниям.       Окаменевший Джуно вдруг оказался в полной тишине. Впервые в жизни он не слышал ничего.       Чёрный прут вспыхнул жёлтыми полосками-царапинами, разом, во всю длину. Рукоять, с горящим белым окончанием потянулась к засиявшей сети, цепляя и подтягивая её ниже, но рука в перчатке почему-то дрогнула, будто в нерешительности.       С ветки недалеко осыпалась шапочка снега.       Джуно почувствовал страшную, невероятную, разрывающую изнутри жажду. Жажду услышать. Он медленно выложил перед собой чистую, готовую к записи пластину, с трудом разжал челюсти и прохрипел:       — Сними.       Освобождённая сеть выгнулась высокой дугой, играючи срезая несколько стальных веток с соседнего дерева. Черно-белая фигура опустила вниз руку с потемневшим прутом и мотнула головой — отказывалась. Джуно кое-как вздохнул, упёрся в визави тяжёлым взглядом и уже потребовал, проговаривая медленно, почти по слогам:       — Сними маску! Я не слышу, — «шаль» вдруг погасла, но Джуно уже не видел ничего вокруг. И не слышал. Он медленно слез с дерева. Черно-белая фигура отступила на шаг, явно намереваясь сбежать от сумасшедшего, наглого пришельца.       Джуно не мог этого допустить. Он резко рванулся с места вперёд, но словно натолкнулся на стену — лес в одно мгновение пропал в белой пелене, будто весь тяжёлый снег взметнулся разом к вершинам деревьев, захлёстывая, забиваясь под одежду и в лёгкие. Джуно закашлялся, закрываясь руками, успев заметить лишь блеснувший длинным опасным лезвием черный прут недалеко. Вокруг чёрно-белой фигуры раскрылась яркая радужная сеть, крупными квадратами. Зонды, образующие её, деловитыми круглыми ежами вились вокруг завертевшейся на месте лисы, отмахивающейся своим сверкающим оружием. Джуно, атакованный новой порцией снежного вихря, рухнул на колени и в отчаянии выкрикнул:       — Хватит! Я не слышу! Не слышу! — Быстрый, свистящий взмах лезвия и несколько ежей разлетелись идеально ровными половинками, остро брызнув стеклом, Сеть развалилась на отдельные сияющие куски, но тут же сомкнулась тесным конусом, прижимая чёрно-белую к ближайшему дереву. Её палка ощерилась двумя серповидными лезвиями…       Над поляной прогремел властный глубокий голос:       — Стоп!       Сидящий в снегу Джуно, вздрогнул, мгновенно узнавая его — Лекс. Сзади раздались торопливые шаги и молодого музыканта из-за плеча чувствительно прихватили за горло. «Властный и глубокий» сменил тональность на «бархатистый и вкрадчивый», прямо в ухо:       — Убеди лису, мальчик, — Джуно в недоумении повернул голову — Аллиэнн продолжал крепко держать его за горло, сверкая чёрными глазами и негромко выговаривая. — Убеди не дёргаться, ты сможешь, — Джуно прищурился и ответил с неприязнью:       — Нет, — получилось немного сипло, сдавленно. — Ты охотишься… на людей, Лекс?! Нет! Я не стану! — Чёрно-белая фигура продолжала в панике метаться в радужном конусе, не издавая ни звука. — Отпусти! Я сообщу об этом Эксперту и… и Рашу!       Лекс, закованный в тяжёлый, прошитый твёрдыми вставками костюм, усмехнулся — наивный мальчишка даже не подумал о том, как легко сейчас ему могли всадить короткий нож под челюсть, как нежелательному свидетелю, а потом просто бросить здесь умирать. Даже тело не пришлось бы прятать — Лисья планета всегда управлялась с такими несложными делами самостоятельно. Аллиэнн вздохнул и уже не за шею, а за капюшон, почти не напрягаясь, поднял хлопающего глазами строптивца на ноги. Глянул на него пытливо и взмахнул рукой, предлагая оценить окружающую обстановку:       — Посмотри внимательно, мальчик, что ты видишь? Холод, разруха, смерть, — передёрнул широкими плечами. — Тренировочная база была уничтожена более месяца назад. Она погибнет здесь. Странно, что ещё жива.       — Она? — Джуно удивленно оглянулся, пытаясь рассмотреть сквозь радужные стенки конуса хоть что-нибудь… девчачье.       — Она-а-а, — тут же искушающе пропел ему Аллиэнн и повторил свою просьбу, понижая голос до шёпота. — Убеди её зайти в Летучий. У тебя уже получилось приманить — она очень любит музыку, как и ты, может, даже больше. Я уже три недели пытаюсь… неважно. Тебе ведь нужно услышать её, правда? Давай заберём эту девочку с собой, м-м-м?..       Джуно завороженно кивнул и шагнул к конусу. Быстро перебрал оставшиеся пластинки с записями, выбирая. Сел прямо на снег, скрестив ноги, совсем рядом с застывшей, подрагивающей фигурой в конусе. Посмотрел на неё снизу вверх и провёл по пластинке пальцами, выпуская сноп огненных рыжих искр.       Пилоты-сопровождающие приблизились к уже склонившейся в ожидании чуда лисице, но Лекс выразительно глянул на них, и они отошли, возвращаясь на исходные позиции.       Яркие искры разлетелись по округе — радостные, тёплые, летние. Лёгкая музыка грянула сразу, звонко, бессовестно, очень молодо: смех, танцы, дружеские объятия, громкие разговоры, мокрые от тёплого прибоя пятки и белый песок между пальцами… бездействующий, ленивый океан, жара, солёные губы…       Чёрно-белая фигура дослушала, понуро опустила плечи и рывком сорвала с себя маску.       Джуно судорожно сглотнул и медленно поднялся на ноги.

***

      Ракуна. Лисья. Страх. Тёмная тренировочная база с обширными переходами между блоками. Остриженные огненные пряди на полу, печальными рыжими змейками. Огромные чёрные деревья с твёрдой, как сталь, сердцевиной. Белая зима. Холод. Ледяные руки. Местная живность — пепельные лисы. Пушистые, крикливые, наглые. И «лисы».       Персонал. Тренеры. Чёрно-белые фигуры. Застывшие, ещё более стальные, чем деревья вокруг. Тихие. Немые. Все до единого. Только выдохи, жесты и личный пример, мол, «Делай так!» — Пробежка, прыжок, удар, мелькнувшее перед носом лезвие. Быстро, бесшумно, неотвратимо. Сухо во рту, нервная дрожь, почти паника. Нужно, чтобы всё в точности, иначе… ноль, ничего, пусто — неудовлетворительно. Официальное письмо: «Обучение окончено. Неподчинение Тренеру. Отсутствие должного прилежания в учебе»…       Неудачное приземление. Оглушительно твёрдая кора чёрного дерева. Острая боль в носу, отдающая в скулы, красные солёные струйки к подбородку. Сбитая о жёсткий наст ладонь, снег на свежих ранках: «Всё. Наверное, конец…» — но рукоятка короткого ножа в нужной точке, на заданной высоте. Сыплющийся из мешка-манекена мелкий песок. Везучая. Везучая Уна. Парное серповидное лезвие на длинном шнурке прямо у разбитого носа. Как маятник. Туда-сюда. Туда-сюда.       Тренер как всегда невозмутим. Молодое лицо. Пустые глаза. Равнодушный кивок. Поднятый вверх указательный палец в черно-белой перчатке — одно очко, удовлетворительно. Быстрый росчерк пальцев на стеклянной пластине, шаг в сторону базы.       Твёрдый ледяной наст, закапанный ярко-красным. Жажда. Снег холодный и острый. Невкусный. Колени мокрые, ботинки тоже. Верная чёрная палка на поясе, тихий шёпот: «Сегодня ещё живём подружка, ещё живём…»       Вдруг остановка. Снова пустые глаза вместо чёрно-белой спины. Сердце, полное до отказа, захлебнувшееся перенасыщенной страхом кровью. Что-то не так. Промах. Нет ремешка с маленьким ножом на щиколотке. Потеря оружия. Некомплект. Ноль, пусто, ничего — неудовлетворительно. Прищур, страшный оскал, негромкое гулкое рычание: «Иди сюда, сука!» — У немого Тренера низковатый, злой голос Арнеса…       Уна проснулась, всхлипнув и размахивая руками. Метнулась, хватая чёрную палку: «Нет! Защищаться! До последнего!» — Замерла, оглядевшись.       В круглой тёмной комнате никого не было. За толстыми стенами шумел неспокойный океан. Навязчивый сон, казалось, выпрыгнул и уселся на кровать, рядом с подрагивающей Тихушницей. Подтолкнул её острым плечиком, чтобы тряслась старательнее.       «Где это я? — Кованое изголовье, полосатые подушки, простёганное светлое одеяло, уже ставшее родным, серый пол. — Ух, совсем сбрендила. Маяк. В гостях у Лана».       Широкая скамья неподалёку была пуста. Уна медленно склонилась вниз, к серым доскам, потрогала. Стальное дерево, доставленное когда-то с Лисьей. Лучший вариант для построек на побережье — оно не было подвержено гнили и становилось только тверже со временем. Знакомый запах, навевающий нехорошие воспоминания — что-то хвойное с травяными нотками. Уна завернулась в одеяло с головой, посидела немного, стараясь дышать помедленнее. Решительно насупилась и отправилась к выходу. Осторожно спустилась по круговой лестнице, стараясь не наступать на край волочащегося за ней одеяла и выглянула за дверь — Красный висел рядом. Заметив её, он плавно повернулся другим боком и с тихим шипением открыл перед ней шлюз. Почему-то Уне стало легче уже в это мгновение.       Она почти подбежала к зверю, ступила на подножку, забралась внутрь и приложила холодные ладони к упругой стенке. Та немедленно сделалась горячей, обогревая сухим, приятным теплом. Уна улыбнулась и прислушалась: неугомонный Техник чем-то гремел в спецотсеке. Иногда ей казалось, что он не спал вовсе. Ремонтировал, бегал по утрам вдоль побережья, бурно торговался с Таном и его народцем: «Э-э-э, а ты не припух ли, Лангер?! С хера ли три контейнера, когда на два уговор был?!», размечал на Экране схемы каких-то устройств и корректировал маршрут — всё время был чем-то увлечённо занят.       Лео был странным, и впрямь — из другого мира. В нем словно прижились сразу несколько разных личностей: ледяная, но совершенно гениальная; спокойная, рассудительная, мягкая и ещё одна… азартная, темпераментная, взрывная. Очень привлекательная. «Дура», — ёмко оценила свои размышления Уна и тихо прокралась в командный.       Широкое кресло второго пилота растопырилось, подстраиваясь под угнездившуюся в него вместе с одеялом Тихушницу. Наклонилось назад, выпуская подножку и ещё две дополнительные лопасти, обтекая, словно укачивая.       Недалеко что-то со шлепком приземлилось на пол и прогремело. Уна улыбнулась, уже задрёмывая, — вот так было хорошо, просто отлично. Совсем не страшно.       Лео, с сопением втащил в командный зал доверху наполненный очень нужным барахлом контейнер. С вершины этой горы медленно соскользнул подрагивающий студнем пласт и снова, с громким неприличным хлюпаньем, приземлился на пол. Экгер, раздражённо закатив глаза, поставил контейнер, отодрал присосавшуюся восстановительную ленту от упругого покрытия и заметил, наконец, примостившийся в кресло одеяльный пирожок. Бросил упрямую накладку обратно в контейнер, прошёлся и отогнул край, спрашивая шёпотом:       — Ты чего здесь? Выгнали? Или обидел кто? — Уна выглянула, качнув головой:       — Нет, просто мне тут лучше спится. Я останусь, можно? Ты это… не обращай на меня внимания, занимайся своими делами.       — Конечно, оставайся. Зачем спрашиваешь?.. — Одеяло было поправлено и аккуратно подоткнуто со всех сторон. Уна тихо выдохнула — блаженство.       Откуда-то сбоку послышались негромкие щелчки, шорохи, попискивание панели. Красный тихо заворчал, и Техник успокаивающе прошептал ему что-то. Нервная дрожь отпустила сразу, резко, в одно мгновение. Руки согрелись. Макушку легко, почти невесомо погладили с тихим: «Я с тобой»… «Или просто океан шумит? Да, показалось…» — подумала Уна, засыпая.

***

      Развалившийся у мостков чёрный Симплекс на поверку оказался не таким уж и дохлым. Красный следовал за ним на малой высоте, осторожно огибая гомонящий птичий остров. Лан посигналил нижними огнями и резко прижал транспорт к поверхности океана. Сверхбыстрый последовал за ним, скользнул под скалистой аркой и нырнул, скрываясь под островом, — вход в обширную пещеру-схрон был ниже уровня воды.       Лангер занял самое удобное место для парковки — на возвышенности и насмешливо глянул на спрыгнувшего прямо в неглубокую воду Экгера.       Красный зверь пригнулся и негромко заклекотал. Тан ошарашенно на него вытаращился. Лео вернул ему насмешливый взгляд и осмотрелся: сквозь дыры и расселины под разными углами вниз падали белые потоки света; вода, покрывающая почти весь пол тонким слоем, казалась ярко-голубой. На разновысоких широких ступенях громоздились прикрытые чехлами сокровища. Кристан спрыгнул к одному из них, сдёрнув плотную ткань. Лео подтянулся, встал рядом, оценил «товар» и ехидно заметил:       — Хм, значит, вся эта свалка наверху, у маяков…       — … чтобы продемонстрировать кое-кому насколько я сир, убог и нищеброден, угу, — покивал Лангер убежденно и почесал макушку. — Валяющийся у моего дома чёрный щуп помнят уже все мои гости. Я тебе его не отдам, естественно, пусть лежит. Нахрена мне обвинение в пособничестве? Чтоб меня потом за яйца подвесили? А вот этот, — махнул рукой на ещё одну полуразобранную чёрную с жёлтыми вставками клешню. — Запросто.       Лео осмотрел крепёжную манжету, проверил контакты, тонкие усики — придётся повозиться, но подойдёт. Кивнул, снова осмотрелся. На стене напротив входа были нарисованы огромные солнечные часы с искривлённым дугой циферблатом — лучи света, плавно скользящие по стенам пещеры, показывали время с точностью до минуты. Лан заметил взгляд Экгера и коротко пояснил:       — Это… ещё отец сделал. Он любил такие штуки.       — Что здесь случилось десять лет назад? — Яркая белая полоса плавно переползла с одного деления на другое.       — Мне пятнадцать было. Отец захотел сбросить балласт, — Кристан нахмурился, вспоминая. — Только Оры и Тухлые себя таковым не считали, а наши союзники в последний момент спрыгнули… трусливое чмо. Напали внезапно, ночью. Отца прямо на пороге, не смог отбиться. Меня бы тоже, но Алеар заступилась, и этот… напыщенный после забрал её себе. Половину острова вырезали, многих ранили сильно, всё кровью тут залили. Меня потом до-о-олго девочки выхаживали, я с ними дружил до всего этого, всё время одной компашкой бегали. Помню только… как не очнусь, они всё сидят и ревут надо мной, кулёмы, сидят и ревут, сидят и ревут, больше нихрена не помню.       Лео махнул рукой, и Красный плавно подался ближе к нему. Техник сунулся в открытый шлюз, вытянул из кармана на стене плоский маленький конверт и быстро протянул его насупившемуся Лангеру. Тот осторожно открыл. На ладонь ему выпал чёрный тонкий коммуникатор. Островной предводитель глянул на провокатора почти с угрозой и прохрипел:       — Ты… ты хоть представляешь, что со мной и семейством сделают, если найдут это? — Лео шагнул к нему ближе, прищурился и возразил:       — Они и без того могут сделать с вами всё, что взбредёт в их больные бошки. В любой момент. Не угадаешь. А так… у тебя будет шанс их остановить. Помощь прибудет очень быстро.       — Ну, круто! — Недоверчиво фыркнул Тан. — Я прям так и вижу, как штучкой этой чёрненькой пощёлкаю, мол, чувак, у меня тут такая хуйня намечается, уроды вот-вот нагрянут, не соизволишь ли ты метнуться и чуток покрышевать…       — Не я, — усмехнулся Техник. — Это связь напрямую. Сначала Патруль. Потом отец. Прими его предложение о сотрудничестве. Будь с нами. Мы не спрыгнем.       — Дипломат хренов… вербовщик, — пробурчал Лангер и покусал губы. Глянул на часы, быстро сунул чёрные нити в карман широких штанов и кивнул.       Лео улыбнулся, оглядел пока что мёртвую чёрную клешню. У него было ещё много вопросов к новоиспеченному союзнику про таинственные зонды и здешнее мироустройство, но снаружи уже погромыхивало. Сквозь щели и трещины пещеры потянуло холодным сквозняком.       — Што-о-орм, — почти с благоговением протянул Лан. — Пока не уйдёт, мы все в безопасности. Будем мокрыми, облезлыми, синими от холода, но в безопасности. Ты это… — хитро глянул. — В карты играть умеешь? — В шлюз высунулась растрепанная, сонная Уна, свесилась и хрипло пробасила:       — Даже не вздумай соглашаться! — Брезгливо глянула на воду внизу и решила остаться на месте. — Будешь потом с голой жопой по округе бегать! На спор!       — Брысь, брысь! — Лан замахал на неё руками. — Засунься обратно, женщина, не встревай в мужские разговоры! — Выразительно глянул на Экгера и толкнул его плечом. — Ну так что? Туснячок, картишки… а ещё у меня такая болтаночка забавная имеется, м-м-м, закачает даже в штиль, на ровной палубе. У тебя ведь и музыка есть, а, желторотик? Е-е-есть, по глазам вижу. Ну что, ты со мной? Рискнёшь? Брысь, говорю, рыжая, брысь!..