***
Всё прекратилось в одно мгновение. Стало оглушительно тихо. Усыпанный чёрной пылью по макушку Лео осознал себя на коленях, на берегу синего озера. Солнечный воздух вокруг был очень красивым — блестел, переливался ослепительно красными пылинками. Они оседали на плечи странно задумчивому Технику тонко, деликатно, успокаивающе. — Ти-и-ихо, — негромко, но властно раздалось у него за спиной. — Тебе легче, мальчик? Хорошо. Положи её. Встань. Лео нахмурился, но всё же сгрузил в траву то, что до этого зачем-то сильно прижимал к себе и застыл, пытаясь понять что делает. Сзади недовольно поцокали. Прямо перед носом у строптивого Техника возник ещё один красный зонд-стрекоза и с хрустом превратился в пылающее алым облачко. Иллеон, покачиваясь, поднялся на ноги. — Отлично, — Подытожил незнакомый голос и пригласил. — Пойдём… Опять упрямишься? Хм… — Осколки третьего зонда разлетелись в стороны. — Ещё немного, и я решу, что ты слишком проблемный экземпляр. Иди в дом! Так-то лучше.***
— Эл! Всё, я надела, уже можно смотреть! — Тонкая белая фигурка, летящий огненно-красный подол, длинный шёлковый пояс, стройные ноги. — Эл? Ну ладно, ладно, так и быть — Э-э-элбо-о-орх! Скажи, мне идёт? Ух, всегда о таком мечтала, спасибо! А ещё украшение в волосах, смотри! — Нежная белая спина в вырезе платья, разлапистый, кривоватый венок из надёрганных с клумбы цветов. Странные матовые следы на коже, вьющиеся вокруг белых рук пыльные чёрные змейки, будто едкий дым погребального костра. — Эл, ты смотришь? Я ещё покружусь, смотри! — Красное платье, белые волосы. Лицо, как маска… одна огромная чёрная буря, смерч, воронка, с бешеным свистом и давящим гулом. Тень на высоких травах, словно выгоревший след — сажа, зола, пепел. Чёрный Свет. Почти мгновенно поднявшиеся из него новые пучки травы и стебли вездесущего Финикса. Похрустывание мутно-золотистых сытых стрекоз… тихий шёпот… эхо… — Э-э-эл… Э-э-эл… ты смо-о-отришь? Я ещё-о-о кружу-у-ус-с-сь… Сипящие, сдавленные вдохи. Увядший венок на примятых травах. Летящие по ветру алые лоскуты разорванного платья… Борх открыл глаза. Морок развеялся. Над его головой был тёмный потолок командного зала Громкого. Орингер с трудом, через силу поднялся из капитанского кресла и тяжело опёрся о панель управления руками: «Ты не видел. Не видел. Всё было не так, не так, не так. Успокойся. Не так». «Она уснула сразу же и больше не мучилась. О-о-о, видел бы ты сопровождавшую её уход пыльную бурю. Сочетание чёрного с красным смотрелось весьма… эффектно». Ор выдохнул сквозь сжатые зубы и хлопнул по панели ладонью. Все Экраны одновременно отобразили матовую ночь, разбавленную редкими огнями сторожевых вышек. Стан притих, уснул и скукожился под тёплым одеялом. Борх очень медленно, сильно потёр лицо, стряхнул с себя куртку в кресло и двинулся к выходу. Шлюз с кряхтением закрылся у него за спиной, шипя и притормаживая. Воздух был приятно свежим, а вода в бочке для сбора дождевой — восхитительно холодной. Над ухом противно зажужжало. Орингер отмахнулся от навязчивого ночного насекомого, снова окунулся, выпрямился и мотнул мокрой головой, отфыркиваясь. Жужжание прибавило к себе посвистывание и тихие щелчки. Командующий обернулся и озадаченно нахмурился — между ним и Громким висел синий зонд долговременной памяти. Правый бок его был сильно повреждён — на серую сухую землю сыпались тонкие белые искорки. Живучее устройство подрагивало, пищало и беспокойно подсвечивало красным трещины и сколы на своём корпусе. Борх протянул руку. Зонд поднялся выше, не позволяя схватить себя. Не спуская с него глаз, Ор прошёлся из стороны в сторону и задумался: «Детёныш Экгер потерял одну из своих игрушек? Вряд ли. Эта хрень даже неисправной летала бы вокруг Красного, пока окончательно не крякнула. Значит… она потеряла ведущий объект. А мальчишка? Либо сгинул вместе со зверем, либо находится там, куда этому хрустелке путь заказан. В таком случае, зонд должен был вернуться к последнему заданному хозяином объекту наблюдения, то есть…» — ему немедленно вспомнился непростой разговор в ночном заливе и настороженный, оценивающий взгляд ещё совсем зелёного оппонента. Синий зонд жалобно тренькнул, изнемогая, но своих белых полосок-глаз с Громкого и его владельца не спустил. Командующий достал из кармана маленькую чёрную пластинку и стукнул по ней пальцами. Громкий на секунду задумался, засопел и выдал невероятно мощный, оглушительный, долгий гудок, взрывной волной прокатившийся по округе. В ближайшей от места происшествия казарме вылетели все стёкла. Проснувшиеся часовые врубили мощные прожекторы. Штаб ошалело взвыл тревожными сиренами. Синий зонд дрогнул и в полуобморочном состоянии свалился прямо в руки невозмутимому нарушителю всеобщего спокойствия. Борх внимательно рассмотрел пленника со всех сторон, махнул рукой подбежавшим перепуганным адъютантам: «Отбой!» — и озадаченно потёр подбородок. Считывание данных с чужого устройства было для него не самым простым делом…***
Чёрные змейки… чёрные змейки. Фарфоровая девочка… хрупкая… Лео открыл глаза. Над ним был белоснежный матовый потолок, плавным полукругом перетекающий в испачканные какой-то чёрной сажей стены. Чумазый, растрёпанный Иллеон наморщился — лежанка была ужасно жёсткой, и он с трудом перевернулся на бок, приглядываясь. Пол, стены и лежанка оказались единой, крупной, наглухо запертой капсулой. Техник снова лёг на спину, прищурился и изо всех сил, как мог, ударил кулаком в крышку над собой. Упругая, тёплая поверхность даже не дрогнула. Ребристые стены вокруг немного помигали синими огоньками и вновь перешли в штатный режим работы. Лео прикусил губу и схватился за голову — страшные воспоминания лихорадочно путались в голове, наслаиваясь одно на другое, не давали глубоко вздохнуть, душили: «Свист, этот жуткий свист… Я выпустил её из рук! Выпустил и не посмотрел — что с ней… что?! Озеро было… как зеркало… Уна! Красный! Особняк, тот китель, монстр… не понимаю! Дед…» Спокойно выдержав ещё один и все последующие удары, капсула ненадолго задумалась и зашипела, наполняясь белёсым ледяным туманом. Его резкий синтетический запах вытащил из головы Лео все разметавшиеся мысли, оставляя лишь полупрозрачные, но всё ещё очень чёткие образы из прошлого, почти из детства: Тонкая белая статуэтка была торжественно установлена в центре стола. Осматривающий её со всех сторон, долговязый Иллеон горделиво подбоченился — ни одного следа в местах склейки он не заметил. Тёплый, жёлто-золотистый воздух свободно разгуливал по комнатам особняка. Лео неторопливо прошёлся с ним за компанию по просторному дому, наслаждаясь одиночеством — беспокойное семейство с самого утра оставило его в покое и всем составом усвистело на озёра. Высокое окно в родительской спальне мутно поблёскивало еле заметными сколами на углах. Будущий Ремонтник Экгер сердито насупился от такого безобразия и немедленно притащил из своей комнаты стремянку и контейнер с инструментами… В середине спайки и разглаживания, налипшие на стекло зонды-улитки вдруг разлетелись в стороны, а коротнувшее окно-Экран неожиданно выдало последние сообщения, записанные перед тем, как оно было разбито: — Многоуважаемый чистый Дор…иэнн Марэлл Рэйлеон Экгер… в…аш отец убит… вы подозреваетесь в совершении этого прест… я — С какой стати подозреваюсь… признаю свою вину полностью. Признаю, но не чувствую её. Я убил его, не т…аясь… — Ваш… от…вет запротоколирован, ув…ажаемый… Одеревеневший Лео выпустил из рук своё Стекло. От глухого удара об пол, тёмную поверхность пластины с хрустом рассекла длинная трещина. Окно продолжило что-то неразборчиво бормотать. Судорожно сглатывающий Иллеон отступал от него всё дальше, и дальше… и дальше… Лео кое-как, из последних сил ударил в белую стену ладонью, стараясь дышать не слишком глубоко, но, казалось, едкий туман проникал в его тело даже сквозь кожу, вызывая новый поток воспоминаний: Тёплая ладонь на плече, нежная улыбка, встревоженные синие глаза: — Мальчик? Что с тобой? — Ничего, мам, всё… всё хорошо. — Лео, посмотри на меня! Оставь эту железку в покое, она и так уже на последнем издыхании!.. — Всё нормально, правда. — Отлично. Убедил. Мне теперь гораздо легче, спасибо. Быстро в комнату и спать, наконец! Ты уже вторые сутки шастаешь по подвалу, грохочешь чем-то и пугаешь народ своими тяжкими вздохами. Всё! Спать, Цветик. Спать. Спать… спа-а-ать… Сонная капсула закончила консервацию и деловито обдула своего притихшего, медленно моргающего обитателя ледяным воздухом. Лео ещё раз, уже равнодушно, рассмотрел белую крышку над собой и чуть поморщился — на грудь ему как будто медленно опустилась прилично нагруженная штанга, передавливая все внутренности. Глаза всё никак не желали закрываться, выхватывая из окружающего белого мешка знакомые образы и еле слышные голоса. Не сон и не явь. Ледяной морок.