Ария гробовщика 3. За гранью реальности

Весь свой путь за ланчом, за чтением книжки и даже во время дремоты Эдит размышляла о том, какая её мать. Глаза, цвет волос, голос - всё это бесплотными призраками вертелось в её голове у не давало ей покоя, "какая моя мать?". В жизни у девушки были сиделки, но у неё никогда не было настоящей мамы из плоти и крови. Той, что всегда могла выслушать, прижать к сердцу в минуту печали, и напеть колыбельные, как в сказках. Но она всё равно не смогла бы любить её как положено, потому что знала, что она её бросила. Как ещё она могла объяснить этот поступок? По ходу размышлений Эдит представляла дом, лужайку, треугольники соседних домов и безмятежность ранней осени, то, как выглядит город под названием Спрингвуд. Экспресс-поезд высадил Эдит на станции, и она обратилась к записке в кармане джинсов. Там был указан только адрес. Девушка поспрашивала у прохожих об этом доме, и они сказали ей, что особняк, который она ищет, находится за городом на самом холме - не ошибёшься. Там живёт доктор медицины мисс Хардман со своим сыном Эрджеем. Эдит поняла, что на правильном пути, но кроме информации о своей будущей семье она кое-что узнала о таинственном Спрингвуде и его жителях. Люди быстро распознали в ней чужака и говорили как-то скованно и диковато, будто бы никогда в жизни не видели туристов. Их сумасбродство прибавилось, когда они узнали, чей же именно дом ищет девушка. Эдит было неприятно осознавать, что она является одной из них. Она с усилием преодолела отвесный холм и взобралась наверх, после чего почти сразу же увидела дом под огромным заплывшем тучами небом. От такой высоты и от вида распластавшегося Спрингвуда позади у Эдит закружилась голова. Тусклое солнце подсвещало здание сзади, поэтому визуально эта громадина казалась ещё больше и чернее. Сестре этот дом внешне показался домом лесничего или нелюдимого охотника, и это сравнение испугало её, но она пересилила себя. Она поднялась наверх и постучалась в дверь - ей никто не открыл. Эдит вздохнула от облегчения, словно с самого начала только и мечтала поскорее уехать отсюда и бросить всё! В этом она заслуживает понимания. Но вдруг раздался щелчок. Дверь открыла женщина с недоверчивым лицом в домашнем халате и в инвалидном кресле. Хозяйке дома было тридцать пять, но суровость лица и оттого морщины в углах глаз накручивали ещё пятёрку годков. Зато глаза были живые, бодрые, они так и не изменились с тех пор, как Сильвия был подростком. Эдит так и осталась стоять столбом, ею овладели неведомые ей ранее чувства. Перед ней была её мать! - Вам кого? - Мне вас. Вы же Сильвия Хардман, да? Сильвия внимательно и пристально оглядела гостью и предложила зайти внутрь, после чего они исчезли за сосновой дверью. Девочке было неловко смотреть на то, как женщина крутила колёса и поворачивала коляску, чтобы проехать дальше по коридору. В сердце защемило от жалости. - Может, вам помочь? - Нет-нет, не надо. Ты лучше в гостиную заходи. Там как раз чай готов. Эдит послушалась. Она зашла в другую комнату и села на диван в ожидании хозяйки, а тем временем осматривалась кругом. Убранство дома было не особо богато, но в нём чувствовался домашний уют. Кое-где стояли раритетные безделушки и прочие красивости старинных домов, которые навивали ностальгию по тем временам, когда ты даже не существовал. Сестре всегда казалось, что в доме у докторов темно и всё увешано фотографиями разносортных частей тела, как в фильмах про маньяков. Ну, забегая вперёд, скажу, что так выглядит лишь личный кабинет нашего доктора. Эдит решила, что уже любит этот особняк. В гостиную заехала Сильвия вместе с чайником и принялась разливать напиток по чашкам. Эдит же разглядывала каждую черту лица матери, каждую случайную повадку. Она нашла определённые сходства во внешности: у них у обеих был одинаковый разрез глаз, овал лица, а вот каштановые прямые волосы девушка у матери не унаследовала. Очевидно, глупышка ещё сама до сих пор не могла поверить! Сильвия протянула ей чай и сложила руки в замок, её переполняло не меньшее любопытство, чем её дочь. - Так что же ты здесь забыла? Временами ко мне приходят дети твоего возраста, но только по поручению родителей. Допустим, чтобы я дала совет в лечении. Они знают, что мне трудно выбираться из дома, как видишь, так что посылают ко мне кого-нибудь. Но я не припоминаю твоего лица. Ты же не из Спрингвуда, да? – наконец-то в голосе мисс Хардман появился огонёк. Эдит вся сжалась, неизвестно отчего, и кивнула. Сильвия задумчиво приложила палец к подбородку, сестрёнка только сейчас заметила, какая мудрость читается в её глазах. – Как тебя зовут? - Меня? – девочка растерялась. Она поняла, что теперь уж ей точно не оттянуть этот момент. – Эдит. Но женщина промолчала. Она была словно равнодушна ко всем словам и трепету неожиданной гостьи и глядела сквозь неё пустыми глазами. Это даже поколебало сестрёнку, она даже подумала, уже не обозналась ли она, как бы глупо это ни звучало. Хардман с минуты молчала, а потом отпила из своей чашки и заговорила вновь, и её слова стали решающими: - Знаешь, ты напоминаешь мне мою дочь. Она покинула Спрингвуд много-много лет назад, и теперь живёт с другим человеком. Мы расстались ещё, когда она была младенцем, и вот прошло уже пятнадцать лет. Меньше всего на свете я хотела с ней расставаться, но так уж вышло. И, когда я её отдавала, я надеялась, что она никогда не вернётся сюда. Я выросла в Спрингвуде и знаю все его тайны. Но, похоже, такова судьба: все дети этого города однажды возвращаются домой. Сильвия поставила стакан и сдавила с такой силой, что мимолётную тишину разорвал едва слышный хруст. Эдит впилась взглядом в скатерть стола и послушала, как снаружи в стёкла бьётся сентябрьский ветер. - Привет, мам. Женщина подняла на дочь глаза и улыбнулась. В этой улыбке не было ничего, кроме безграничной радости и любви от встречи с родной кровью. Девочка встала из-за стола, подошла к маме, и они обнялись, слёзы брызнули у обеих. Эдит прошла на второй этаж, где стоял плотный запах дерева и сухости, а за ней подкатила в кресле мать. - Здесь жарко. Гораздо жарче, чем внизу. - Это всё из-за труб. Сейчас пока ещё тепло, но с наступлением октября на степь опускаются такие морозы, что хоть нос не высовывай. Поэтому приходится протапливать дом заранее, до прихода холодов. Между прочим, такая система отопления была во многих домах Спрингвуда в восьмидесятых, но теперь почти нигде не осталась: я разжигаю огонь в котле в подвале, от него по трубам тепло разносится по всему дому, - Сильвия указала на одну из таких труб под потолком, замаскированную штукатурной надстройкой, и Эдит живо представила, как пар поднимается от углей и разбегается по «венам» особняка. - А почему вы с братом не живёте в городе вместе с остальными? Вам нравится одиночество? - Не совсем так. Лично я не имею ничего против общения. Но у людей, проживающих здесь, свои ценности, а у нас свои, и мы живём, не мешая друг другу... - Хардман как-то мрачно хихикнула, а у сестры что-то странное пробежало на лице от этого смешка. О, она ещё не знала всех причуд нашей матери! - И что, вам не бывает грустно? Сильвия рассмеялась. Эдит смутилась от такой бурной реакции. - Грустно? О нет, ты просто не знаешь, как живётся в Спрингвуде! У нас здесь что не обыденность, то тайна. История нашего города крайне богата, и тебе есть, что узнать. Но всегда в историях лучше всего людьми запоминается зло; здесь происходили ужасные, бесчеловечные события, которые наложили след на каждого из нас! В том числе, и на тебя. Этот след, как чёрная отметина, мы никогда не избавимся от нашего прошлого, которое преследует нас по пятам. Оттого и люди здесь живут странные. Ты ведь заметила это, правда? - Ага, - глаза у Эдит округлились от изумления. Она слушала маму с замиранием сердца, но при этом с радостным воодушевлением. Это место, окутанное туманом секретов, представлялось ей спутанным небольшим миром, ждущим, что его исследует юный странник и познает его мрачные тайны. Оказалось, что сестрёнка и впрямь была частью Спрингвуда - дымка тайны и загадки так и витали в воздухе. "Возможно", - подумала она, - "я смогу освоиться здесь". - Сильвия, я бы хотела у тебя кое-что спросить, раз мы завели такую тему. - Конечно! Спрашивай! Эдит решила задать вопрос, который уже давно её мучил. Пожалуй, тот самый, который был одной из причин её приезда сюда. – Как думаешь, может ли существовать в реальности человек, который тебе снится? Улыбка сползла с лица женщины. Эдит взглянула на неё и вдруг увидела неподдельный помешанный страх в её глазах. Застарелый, пробирающий, смертельный! Девушка в ошеломлении попятилась назад. - Тебе кто-то снится? - Да, вроде того. С недавнего времени я постоянно вижу одного и того же мужчину... Вроде как мёртвого. - И что он делает? Как выглядит? - Это так важно? – Эдит не хотелось снова углубляться в воспоминания, но то, как отреагировала мать на её слова, заставило её поступить по-другому. Девочке вдруг стало жаль женщину, и она решила ублажить её ответом, только чтобы она больше не боялась. - Сначала я оказываюсь у какого-то заброшенного дома. Там я вижу детей, они прыгают через скакалку, напевая считалочку, но я не могу разобрать слов. Я прекрасно понимаю, что всё это не на самом деле, но при этом могу чувствовать даже холод на коже. А потом приходит он. Этот человек ничего мне не говорит, просто машет рукой в перчатке с лезвиями, и обычно я просыпаюсь. Но иногда сон настолько явный, что я разбираю отдельные слова песенки, и тогда он... преследует меня. Гоняет туда-сюда, изматывает, а потом говорит что-то вроде "Я прикончу тебя, но не сейчас", и я просыпаюсь. Пусть даже это и кошмары, но меня они пугают наяву! Эдит обхватила локти и увела взгляд. Она опять услышала этот рычащих хохот у себя в голове и представила эту отвратительную рожу, сулящую лишь мучения, и поджала губы. Ей не хотелось казаться трусливой в глазах Сильвии, но инвалидка даже не обратила на это внимания, а просто улыбнулась, как ни в чём не бывало. - Неудивительно. Тебе снятся действительно ужасные вещи! - И что ты думаешь про это? - Не знаю. Поживём - увидим. Кстати, а что это я всё о себе и о себе? Расскажи, как ты живёшь, как твои дела? Чем увлекаешься? - она явно не хотела продолжать тему.Однако вместо ответа дочь как-то странно посмотрела на женщину. - Нет, не стоит. Позволь мне сначала смириться с тем, что всю мою жизнь у меня была мать, о которой я даже не знала. Сильвия чётко различила боль в этих словах и замолчала. Ей нечего было ответить. А точнее, она ещё была не готова раскрыть ей всю правду... После ужина Сильвия предложила девушке переночевать у неё, и та согласилась. Эдит плохо представляла себе, что она будет делать дальше. Она нашла свою мать, нашла утерянную семью... Но обида никуда не делась, тем более ей казалось, что с женщиной что-то не так. Как и, пожалуй, со всеми, кто здесь живёт. Но в то же время дух авантюризма побуждал девушку непременно докопаться до истины всего происходящего в Спрингвуде. У неё было предчувствие, что это место как-то связано с её снами. Сильвия провела Эдит в одну из комнат. Здесь сохранились модели самолётиков, поездов, мягких игрушек и даже мои детские рисунки, которые напрочь скрывали обои. На полу были по-прежнему разбросаны цветные мелки, а в углах блестела паутина. Когда-то эта комната светилась под светом вечно распахнутых окон, потому что её хозяин недолюбливал мрак... Теперь же здесь почти не включают свет, и место обитания ребёнка стало, скорее, местом хранения воспоминаний. - Это была детская Джея. Ты уж извини, но это единственная свободная комната. - Всё в порядке, - девочка вошла в комнату, поставила походную сумку в угол и огляделась. – Меня здесь всё устраивает. А где же его самого носит? - Он ушёл по делам. Вернётся ночью, так что сегодня ты не сможешь его увидеть. Ничего, увидитесь завтра! Сестра огорчённо вздохнула. Она планировала встретиться со мной не меньше, чем с Сильвией, и у неё было ко мне много вопросов, на которые только я мог дать ответ. Через некоторое время Эдит уже лежала в кровати, и Сильвия подъехала к ней, чтобы пожелать спокойной ночи. В этот момент обе нервничали, потому что впервые мать и дочь прощались друг с другом на ночь. Женщина склонилась над ней и поцеловала её в лоб. - Сладких снов, Эдит! Сильвия покинула детскую, и Эдит осталась одна. Только теперь она поняла, как же сильно устала после тяжёлого и долгого дня.