Новое сообщение

Где я? «Где я?» – это лишь первая мысль, возникшая в моей голове. Она появилась еще до того, как я смогла открыть глаза, до того, как осмелилась взглянуть на окружающее меня пространство. Бесконечно далекий белый потолок отражал свет, он ударил меня по глазам, выбивая из них слезы. Но где же источник света? Я долго моргала, пытаясь прийти в себя хотя бы настолько, чтобы начать двигаться, но тело отказывалось мне подчиняться. Возможно, пока я спала, оно сменило хозяина. Голова не болела, но каждую мою мысль сопровождал тихий, но бесконечно назойливый гул. Он звучал где-то в отдалении, он приближался ко мне, раздражал, беспокоил, науськивая к волнению. С каждой новой секундой бодрствования я все яснее понимала, что хочу снова закрыть глаза. Я лежала в кровати, в мягкой и теплой кровати, устланной белыми простынями, из нее не хотелось уходить. Комната, в которой покоилось мое ложе, оказалась маленькой, все, что в ней было: шкаф, кровать, небольшое окно в самой дальней из стен, телевизор на низкой тумбочке и мягкий ковер с крупным ворсом, закрывавший холодный пол. Вспоминая ту несчастную поездку, я вздрогнула, осознав, что Эредин принес меня сюда. «Что за чушь? Нужно уходить отсюда, пока никто не видит», – подумала я еще до того, как осознала, что уйти не могу. Я откинула одеяло, на секунду замерев, заострив внимание на важной детали. На мне не было ни платья, ни капроновых колготок, ни туфель, ни белья. Только белоснежное боди, чьи рукава доходили до самых запястий. Я отчетливо помнила, что никогда не надевала его, я помнила, что не раздевалась ни вечером, ни ночью, но обрывки воспоминаний о чужих руках на моей коже вдруг всплыли во мгле… Выходит, эльф раздел меня сам? Я поежилась, думая о том, что еще он мог со мной сделать. Живот скрутило, меня начало тошнить, холодный пот снова выступил на коже. Я знала, что пора выбираться, но, когда дернулась вновь, поняла, что шею мою сковал свободно сидящий ошейник, и конец поводка прикреплен к изголовью кровати. Я не могу встать. Стоило мне дернуться особенно резко, как вдалеке послышался звон колокольчика: больной ублюдок ждал, когда я проснусь. Я с ужасом поняла, что слышу, как вдалеке кто-то поднялся со стула, деревянные ножки скрипнули на полу, кто-то приближался ко мне не то через коридор, не то через другую комнату. «Во всяком случае, шумоизоляция тут плохая, тебя обязательно услышат, если придется кричать или плакать», – шепнули мысли, но успокоиться я все не могла. Почему? Почему раньше я не догадалась, что никто бы и никогда не помог мне просто так. Мне… Такой безнадежной. Ключ скрипнул в замке, послышался звук отодвигающегося засова, еще одного, объемная металлическая дверь со скрипом открылась. Нет, пожалуйста, лучше оставь меня одну. Эредин показался в дверном проеме, красивая улыбка захватила его тонкие губы, в зеленых глазах стояла совершенно другая эмоция. Это было не желание, не легкая гордость, теперь он обладал мною, чувствовал свою власть, упивался ею. Под взглядом эльфа я стала хорошенькой белой собачкой, которую хозяин любит наряжать и водить на выставки, чтобы смотреть других таких же собак. Я поджала ноги к себе, словно пытаясь защититься, а эльф торопливо закрыл дверь, чтобы сделать шаг навстречу мне. – Ты хорошо спала? – издеваясь, спросил он, чуть наклонившись к кровати. – Я всю ночь не мог сомкнуть глаз, все думал о тебе. – Что происходит? – спросила я в ответ. – Куда ты привез меня, зачем я тут? – А как ты думаешь, принцесса? Я уверен, что даже тебе догадаться будет несложно. Даже мне… Такой пустоголовой дурочке, доверившейся богатому и щедрому эльфу. Он озвучил это, а я отвернулась, чувствуя, что слезы подступили к глазам. Как я могла не понять, как могла не заметить? Руки затряслись, губа задрожала, мне хотелось выть, выть и кричать. Когда я двинулась в очередной раз, где-то вдалеке снова зазвонил колокольчик, Эредин улыбнулся шире, позволяя себе цокнуть языком. – Ох, ну-ну, моя зайка, не плачь, – произнес эльф успокаивающе, точно говорил он с ребенком дошкольного возраста. – Я не обижу тебя, если будешь вести себя хорошо. – Не подходи, – в бессилье произнесла я, заметив, что мужчина снова приближается. – Нет, не надо… Только Эредин меня не слушал, плач, несмотря на попытку успокоить, скорее забавлял его. Эльф приближался, а я приподнялась на локтях, пыталась отползти от него, выглядя при этом слишком жалко. В теле не осталось сил, я словно провела эту ночь в спортзале и сейчас могла чувствовать лишь половину мышц. Я не плакала, хотя страх и сковал мое горло. Я злилась. Злилась на себя, на него, на ситуацию, в которой оказалась. Я злилась, понимая, что больше ничего не могу. Похититель понимал это куда лучше, я видела в уверенности его движений, уверенности его слов. Как долго это планировалось? У каждой стены, на полу, возле двери, везде я замечала колечки, похожие на то, за которое цеплялся мой поводок у кровати. Над телевизором, нисколько не прячась, стояла небольшая камера, над кроватью – тоже. У изножья меня ждал сундук, и я, даже не открывая его, могла догадаться, что там лежит. Я поежилась, чувствуя, как холодок бежит по плечам, лижет шею, как он проходит по позвоночнику вверх. Эредин остановился как раз у сундука, его красивые бледные руки медленно потянулись к поясу, эльф не спешил раздеваться. Он осторожно расстегивал ремень, доставал его из узких петелек, с лязгом массивной пряжки отбрасывал прочь. Сердце прыгало в груди, я чувствовала, как к горлу подступает тошнота. – Прекрати, – шепнула я, отворачиваясь. – Почему, принцесса? – спросил он, наигранно удивляясь. – Я читал твой дневник, тебе нравятся мои руки. Тебе нравились фото, что я тебе иногда присылал. Те, где я в деловом костюме, Ласточка… Знаешь, это не в моих правилах, но ради тебя я делал их постоянно. – Так оставайся в нем! Не снимай… – Но ведь тогда я не смогу тебя трахнуть, – улыбнулся эльф, медленно расстегивая рубашку. Черт. Не нужно было говорить этого. В комнате было жарко, жар был во мне, он ползал глубоко под кожей, заставляя меня ерзать в кровати, отчаянно пятиться к стене и понимать, что это отступление не спасает, только выглядит жалко. Колокольчик продолжал жалобно позвякивать, Эредин расстегивал рубашку. Пуговка за пуговкой, пуговка за пуговкой… Я закрывала глаза, не видела, как он избавляется от одежды. До меня долетали обрывки слов, его шепот, звук его предвкушения. – Ты такая хорошенькая, когда смущаешься. Открой глаза, милая, посмотри на него. Я знаю, что это для тебя не ново… Смотреть. Я видел историю твоего браузера. Тебе нравится, когда парочки целуются в это время, да? Я поцелую твои губы не раз, Цири. Мерзкий выродок. Я открыла глаза, понимая, что его дыхание слышится слишком близко, понимая, что матрас проседает под его весом, что вот он, здесь. Мои ноги жались к груди, я словно пыталась стать меньше, уместиться тут, у стены, не дотрагиваться до его кожи, сделать вид, что меня и нет здесь. На Эредине оставались лишь трусы, плотно прилегавшие к телу, через черную ткань можно было разглядеть, как он возбужден, как он… Какой он большой там, ниже… – Боишься? – спросил он, приторно сладко. – Он не обидит тебя, солнышко. Давай вместе посмотрим. Ты – больной, ты – больной, больной… Эльф оттянул резинку трусов, наблюдая за моей реакцией, а я не смела от него отвернуться. Не знаю, что правило мной тогда, интерес или страх, но я уже не могла закрыть глаза или спрятаться. Оставалось лишь смотреть за ним, наблюдать, чувствовать рядом. Оставалось дрожать в ожидании, чувствовать, что эльф рядом. Он снял белье быстро, быстрее, чем все остальное. На трусах не было ни пуговок, ни ремней, хватило лишь одного движения. Рука мужчины скользнула по стволу. Вверх, вниз, снова вверх, снова вниз, оттягивая крайнюю плоть, показывая мне, насколько он крупный. Я слышала об этом, знала, что эльфы больше человеческих мужчин в каждом аспекте, но сейчас, видя Его перед своими глазами, я все еще не могла поверить. – Дай мне руку, – приказал он внезапно похолодевшим тоном. Но я не могу позволить себе подчиниться. Я отвернулась, демонстративно убирая руки за спину, зная, что произойдет, если покорно передать ему свою ладонь. Тошнота не проходила, в воздухе стоял запах пота. Моего. Хотелось закрыться, спрятаться, я ругала себя за то, что откинула одеяло и оголила перед ним собственные ноги, что эльф мог видеть ложбинку меж моих грудей, видневшуюся из-под выреза. Волнение и страх занимали все мои мысли, и тело отзывалось испариной, нервной дрожью, после выпитого вина с примешенным в нем неизвестным препаратом голова не переставала гудеть. – Я прощу тебя в первый раз, зайка, но в следующий ты получишь наказание, – произнес он великодушно, словно говоря с нашкодившим ребенком. – Спишем это на волнение, да? Он снова погладил себя, на головке его члена выступила капелька, и меня затошнило сильнее. Ублюдку нравились мысли о наказании… Пока я, словно заколдованная, смотрела за тем, как капелька медленно стекает вниз по стволу, эльф успел подобраться ближе. Он уже стоял в шаге от меня, продолжая ласкать себя рукой. Вторая же опустилась мне на голову, он медленно скользнул вниз по моей краснеющей щеке, а после сжал подбородок. Больно, я чувствовала, как кости хрустят под его пальцами. Не ломай, не ломай меня вот так… – Открой рот, – сказал он громко. – Ты проглотишь все до последней капельки, милая. – Нет, – произнесла я, но остановилась, чувствуя что рука его сжимается сильнее. Он убьет меня, он точно убьет меня, верно? В его зеленых глазах не было ни жалости, ни понимания, того эльфа, что встретил меня возле дома, что помог мне – не осталось, передо мной стоял монстр, колоссом возвышаясь, неся с собой только страх. Упрямством я завоюю его гнев, а гнев принесет мне гибель, и последним, что я увижу в этой жизни – будет его нагое тело. Я хочу домой. – У меня никогда… Никогда не было ничего подобного, – пробормотала я сквозь слезы, пытаясь вызвать жалость. – Я не хочу, чтобы это было вот так… И это сработало. Эредин изменился во взгляде. В нем на секунду мелькнуло удовлетворение, эльф слабо улыбнулся, наклонился вперед, я почувствовала, как его теплые, слегка дрожащие губы отпечатались следом на моей коже. Эредин поцеловал меня в лоб, нежно, по-отцовски, и я зарыдала сильнее, понимая, что он действительно ненормальный, что эмоции и чувства здорового человека не должны меняться в таком темпе. – Какая ты трогательная, Цири. Я знаю, солнышко. Я знаю все, что мне нужно о тебе знать… Поэтому сейчас ты просто возьмешь его в ротик. Он больше не просил и не спрашивал, одной рукой сжал мою шею, второй – подбородок, глядя в мои широко распахнутые глаза. Я чувствовала, что еще немного – и я задохнусь. Или он сломает мою шею быстрее? От чего я умру теперь – я не знала, понимала лишь, что старость не станет тому причиной. Мне нужно выдержать до прихода полиции, только и всего, нужно продержаться… – Разожмешь губки сама? – спросил он спокойно, пока я отчаянно цеплялась за его руку, пытаясь оцарапать, отвести от себя, разжать пальцы. Я резво закивала, пока у меня оставались силы. – Моя умница. Похвалив меня, он разжал руку, отпуская мое горло, позволяя мне подышать хоть немного. И времени действительно оказалось мало, ведь уже в следующую минуту эльф осторожно погладил меня по щеке, напоминая, что губы придется разжать, дать ему войти. Головка оказалась слишком скользкой, она щекотно трогала губы, смазывая остатки бледно-розовой помады, что я нанесла еще вчера. Слезы катились по моим щекам, и я открыла рот, понимая, что это все равно бы пришлось сделать, добровольно или нет. – Умничка, – шепнул он, проталкиваясь в мой рот, немилосердно, не давая мне времени. – Мое солнышко… Да… Его рука гладила меня по волосам, пока член скользил вперед, а после возвращался обратно. Слюни текли по моим щекам, Эредин выходил лишь иногда, лишь на мгновенье, чтобы я могла глотнуть воздуха. Пальцами он размазывал слюни по моим щекам, улыбался, теряя контроль над собственным телом. Нос тут же забился, я не могла дышать, из глаз текли слезы, я чувствовала, что меня вот-вот вывернет наизнанку. Рвотные позывы мучали меня ежесекундно, но эльф не обращал внимания. Задевая мои зубы чувствительной кожей головки, он лишь тихо шипел, шепча что-то себе под нос. Эльф шлепнул меня по щеке, когда я закрыла глаза, но сил произнести хоть слово в нем уже не было, Эредин шептал что-то нечленораздельное. Челюсть ныла, он слишком большой, чтобы я могла сидеть так долго… Но долго и не придется, да? Почувствовав, что его плоть начинает пульсировать под моим языком, я поспешила отстраниться, руками уперевшись в колени эльфа, взглянув в его глаза. Жаль, что у Эредина были другие планы. Его руки легли на мой затылок, мягко надавив, указав мне, что сейчас следует оставаться неподвижной. Он гладил меня, продолжая шептать, что я – хорошая девочка, его солнышко, его принцесса, а я только и могла, что подавлять очередной приступ тошноты. Он толкнулся внутри меня еще несколько раз, доходя до самой глотки. Я мычала что-то, просила его перестать, но мои слова не находили отклика. Вот оно. Эльф кончил. Соленая горьковатая жижа заполнила мой рот, полилась прямиком в горло, и сдерживаться я больше уже не могла. Он ослабил хватку, и я отстранилась, согнувшись над белоснежными простынями. Все, что он излил в меня только что – теперь покоилось на них мутновато-белой лужей, я продолжала сплевывать желчь, плакать, кричать, что было силы. Кричать – все, что мне хотелось тогда. – Не страшно, – выдохнул эльф, посмотрев на испорченное постельное белье. – В первый раз это простительно, Цири, я научу тебя, как нужно это делать. – Будешь глотать у меня на глазах, членосос? – спросила я, сплевывая остатки прямо ему под ноги, забыв о том, что не собиралась злить собственного похитителя. Но эльф не злился, он только улыбнулся, услышав, потрепал меня по волосам, точно хорошенького лабрадора. Эредин восстанавливал дыхание, член его все еще не упал, но эльф вернул белье на место, аккуратно вытирая мою щеку тыльной стороной ладони. Я зажмурилась, ожидая удара, но в этот раз мне повезло. Нужно следить за собственной злостью впредь, я не знаю, когда терпение маньяка закончится. – О, какая ты храбрая, пока твой ротик свободен, а я – доволен им. Давай-ка сходим в ванную, – не предложил, но утвердил мужчина, потянувшись к моему поводку, развязывая его. – Если будешь хорошей девочкой, я покормлю тебя, будешь плохой – пообедаешь, вылизывая мое тело от шеи к ногам. – Я хочу домой, – прохныкала я тихо. – Ты дома, солнышко. Ты – дома… Больной… Больной ублюдок. Я продолжала думать о том, что меня здесь нет, что все это – сон, ночной кошмар, ничего больше. Похищения же не могут случаться вот так, я видела это в кино. Девушек загоняли в огромный страшный фургон, похитители никогда не были столь красивыми, столь богатыми… Когда Эредин в очередной раз погладил меня по волосам, я не смогла удержать рыдания. Мой поводок хрустнул в его руках. Удивительно, как быстро я привыкла к этому обороту… «Мой поводок».