Поколение next

Я — отклонение. Где те врачи, что вправят мне мозги? И в дополнение, Дадут пилюль голландских от тоски. Чья очередь ходить? Последний козырь прячу в рукаве, Тебе пора платить. Счёт приаттачен, сдача на столе… «Тараканы!» Змей ожидал, что его проводят в рабочий кабинет или в какой-нибудь зал переговоров: величина особняка позволяла разместить на своей площади сколько угодно помещений для делового общения. Но когда Тао свернул за дом, Ли удивлённо поднял брови. — Идёшь, нет? — обернулся он, — или помощь нужна? — улыбается почти сочувственно. Вообще, неплохо бы. Змей едва ли отдышался после выходки Тао, но признаваться в этом не имело смысла — с такими помощниками никакого здоровья не хватит. Шэ Ли отвечать не стал, направился следом, насколько хватало сил изобразить, что неудобств не испытывал, только шаги выверял интуитивно, чтобы не оступиться на кочкообразной траве. Тщательным уходом территория у особняка похвастаться не могла, создавалось впечатления, что этот дом не основное место жительства, словно вынужденное пристанище, облагороженное кое-как. Доберман поднялся и посеменил чуть впереди, проверяя иногда, идёт ли Змей в том же направлении, что и он. Ли не мог не отметить интерес собаки к своей персоне, а потому вырисовывался закономерный вопрос: с хуя бы? Он не был любителем всякой живности — домашней или не очень. Никогда не стремился завести себе питомца или ебанистическую золотую рыбку, потому что не испытывал в этом потребности. А одиночеством он не страдал, он им наслаждался. Поэтому внимание добермана воспринималось, как странная и необоснованная херня. Но мысли Змея по этому поводу ушли из головы тут же, когда он, наконец, догнал Тао, и перед глазами встала неприятная в своём колорите картина. Чуть поодаль от дома стоял припаркованный пикап, возле которого курил Чэн, и выглядел при этом не как обычно. Без делового костюма и пальто. Что насторожило сразу же. Штаны в стиле милитари, кожаные берцы и чёрная водолазка, облегающая грудную клетку — весь внешний вид говорил о том, что он навряд ли намерен сидеть в душном кабинете и вести со Змеем диалоги об его скорбных делах. Второе неприятное открытие — Хан. Приполз-таки к хозяину жаловаться на Шэ Ли, что обидел его бедного и дружбу крепкую порушил. Змей даже улыбнулся. Какая незадача, и здесь он кому-то малину испортил. Никогда не знаешь, как собственный щедрый размах скажется на отдельных личностях. Из этого следует, что на его стороне остались только Ронг и Хитен, что, конечно, не плохо, но и не хорошо, если в остальной своей массе — целый мир. И достаточно недружелюбно настроенный. А Чэн в роли судьи, и да, в нём нет никакой предвзятости… Доберман рванул вперёд, к хозяину, ставя передние лапы ему на грудь, целясь длинным языком в лицо. Хэ усмехнулся, отодвинул сигарету, и играючи смахнул с себя пса, отряхивая пыльные следы с чёрной водолазки. — О, привет, ты где был? — Хан присел на корточки, гладя сильную литую спину собаки. — Со мной. Всех друзей я у тебя отобрал, да? — ядовито усмехнулся Змей. Хан поменялся в лице. — А ты хули тут делаешь? — Живу, — и ведь не солгал. Тао оценил наглый выпад Змея, но никак не прокомментировав, направился к Чэну. — Вот доставил, в целости и сох… Короче, доставил. — Вижу, — кивнул Чэн, — сюда иди. — Да в процессе, блять, — прошептал себе под нос Ли. Хоть до этого момента он представлял их встречу, возможные диалоги и их развилки, разного рода провокации и угрозы, то теперь, в реальной жизни, угадать, куда выведет разговор, не представлялось возможным. Сферический вакуум и полная неизвестность. Стоило надеяться только на некий опыт и мифическую удачу. — Господин Хэ, что этот… — Тао, проводи Хана. Или ты останешься сегодня здесь? — Я хотел с Тянем поговорить, — упрямо ответил он, неотрывно глядя на Змея. Ли безмятежно улыбнулся. — Как хочешь, но если устроите драку, больше не появляйся. — Я понял, — почти прошипел он и быстро устремился прочь, едва не задевая Змея плечом. Тао ничего не оставалось, как догонять взбешенного парня. — Ну что? — Чэн, не боясь испачкать штаны сел на пыльный открытый борт пикапа, слегка щурясь от дыма сигареты. — Интересный вопрос, — Ли захотел сунуть руки в карманы, но словно фантомно почувствовал, как заскрежетали ребра, поэтому передумал, — отвечу тогда соответственно: и то. — Это и был твой план, да? Жаться к тем, кто сильнее, — не стал пререкаться с пацаном Чэн, разглядывая его через шлейф дыма. — Один из. И, видимо, не самый удачный. — Почему? — Хэ закатал рукава и, расслабившись, сложил руки на коленях, изредка стряхивая пепел с сигареты. Змей облизал губы и скосил взгляд на добермана, который, видимо, остался охранять хозяина, хотя сам пялился на Ли не мигая. — Пёс твой бесит. Чэн удивлённо поднял бровь. — Я думал детям нравятся собаки. Ли выдохнул, снисходительно улыбаясь, и наконец-то открыто посмотрел Хэ в глаза. — А ещё детям нравится джин с лимоном и целые ребра. Как считаешь, раз со вторым не повезло, может с первым выгорит? Есть тут что-то покрепче твоих шуток? — Ты как будто надеешься, что я дам тебе алкоголь? — А что такого? Бить «детей» можно, а поощрять за хорошее поведение, нет? — Били тебя заслуженно, а поощрять пока не за что. — А как же сайт? — Думаешь этого достаточно? Сайт и пара твоих рёбер? — лукаво усмехнулся Хэ, — такой умный мальчик, как ты, должен понимать, что расплата за поступки им прямо пропорциональна. Твоя вольность с моим братом имеет несколько иные последствия, чем просто «пара затрещин». А Вэймин обойдётся и того дороже. И я уже не говорю о проживании под крышей моего дома. Началось. И Змей ни капли не был удивлён. — Не нужно принижать выгоду от сайта. Она может покрыть все ваши «семейные» неудобства. — Верно. А может, и нет. Ты ведь этого не знаешь. Просто отдал ресурс, в котором ничерта не шаришь. Поэтому будет мне с него польза или нет, тоже загадка, да? А если я тебе скажу, что это пустышка. Дальше что? Мне нужны альтернативные предложения, иначе через полчаса здесь появится Вэймин и договариваться тебе придётся уже с ним. Я никаких гарантий не давал. — Чэн сбил пальцем пепел, — или предложи что-нибудь интересное взамен. Змей выпустил смешок, удивлённый подобным исходом. Чэн совсем иного уровня оппонент, соответственно, и капканы его изощрённее. Не подвёл ожиданий. — Если бы сайт был пустышкой, подобных разговоров ты бы со мной не вёл. Я бы уже давно с Вэймином по душам беседовал, — Ли многозначительно хмыкнул, и поймал себя на мысли, что давно перешел на панибратское «ты». — Да и к тому же, зачем-то ты меня здесь до сих пор держишь, даже врача подогнал, значит, это не я должен предложить тебе что-то «интересное», а ты мне. Ждёшь от меня рефлексии, чтобы предоставить свой «вариант спасения»? Мне прям любопытно, что это будет. Интуитивно выбранную риторику не поменял, раз уже пересёк опасную отметку, неосознанно становясь в разговоре на равных. Чэн замечаний по этому поводу не предпринял. Ему, скорее всего, пофиг на формальности и на судьбу Змея в частности. — Я ничего не собираюсь тебе предлагать. Да и выбора никакого не даю. Я с тобой и так возился непозволительно долго. Если у тебя нет идей, как меня заинтересовать, значит, я в тебе ошибся, — Хэ флегматично пожал плечами, словно не жизнь чью-то обесценил, а озвучил прогноз погоды на завтра. — Ошибся? — до злости было ещё далеко, но раздражение уже подмывало привычную выдержку, — кто, по-твоему, ты такой, чтобы я тебе что-то доказывал? Заигрался в хозяина и решил, что так будет со всеми? — Не то, чтобы у тебя был выбор, — мимика осталась неизменной, но Змей нутром чувствовал, что его ответ Чэна позабавил. Выбор был на самом деле. Тот, который сохранил бы гордость, но, возможно, отнял жизнь. Пуститься во все тяжкие и наплевать на последствия. Довести Хэ до точки невозврата, чтобы он выполнил свою угрозу. Передал Вэймину. А там известная пропасть, потому что уже не договориться. Это было возможно сделать, если бы они изначально не сбежали, если бы вступили в диалог, и может быть, как-то оправдались — что в их действиях не имелось умысла навредить. Что это всё — нелепая случайность, и далее по списку самых ходовых отмазов. Однако теперь, когда Хитен передал пароли от сайта Чэну — этот лепет уже не в кассу. Никто не поверит в стечение обстоятельств без лишней выгодной подоплёки. Сам себя вогнал в чужой капкан. Стальной, острый и болезненный для гордости. — Всегда есть выбор, тебе ли не знать? Просто, видимо, тебе так скучно живётся, что решил эту теорию на практике проверить. — Домыслы относительно моей жизни оставлю без ответа, так как мне абсолютно всё равно на твою оценку. Не хочешь прогибаться — хвалю, нормальный выбор. Хэ вынул телефон из кармана, ища в списке контактов нужное имя. Ли пожал плечами и глянул на пса, который устроился ровно посередине между ним и Хэ. Чисто по наитию протянул руку, и доберман тут же потянулся к ней мордой, щекотно нюхая мокрым носом. Змей не любил животных. Собак, тем более, но в душе взыграло что-то постороннее, и он попытался ухватить чёрный «пятак» пальцами. Фанг клацнул зубами и увернулся, а после попытался облизать ладонь, оставаясь начеку, чтобы не попасться на очередную коварную выходку. — Хрен тебе, — Ли отнял руку, а пальцами второй перехватил пасть, не давая её открыть. А потом все же слегка ущипнул за нос, под недовольное рычание, — свободен, — усмехнулся он, и почувствовав на себе тяжёлый взгляд, обратил внимание на Хэ. — Не дозвонился? — Лет тебе сколько? — Восемнадцать, а что? У тебя есть градация по возрасту в убийствах? Согласно уголовному кодексу я уже не ребёнок, так что не переживай. Нормально всё, — Ли повернул лицо к ветру, чтобы убрать мешавшие волосы. — Не ребёнок, значит, — задумчиво повторил Чэн, а после установил телефон на громкую связь. В тишине, прерывающейся порывами ветра, послышались длинные гудки. — Добрый день, господин Хэ, — ответили не сразу. — Добрый, Вэймин. Змей настороженно замер. — У вас ко мне дело? Я, к сожалению, очень занят, поэтому, если бы вы говорили коротко, был бы весьма признателен. — Я ценю чужое время, — согласился Чэн. «Но не жизнь», — едко прокомментировал про себя Ли, не представляя, как расскажет Ронгу и Хитену, что из-за своей гордости подписал им всем смертный приговор. — Пароли от сайта у меня. Пацаны, которые взломали базу — тоже. Поэтому коротко: что будете из этого выкупать? Змей удивлённо уставился на Чэна. Мало того, что тот собрался навариться по полной из этой ситуации, так ещё и обозначил их неодушевленными предметами, как расходный материал: «из этого». Какого хрена? — Невыгодная сделка получается, ведь и то, и то — принадлежит мне, — голос стал ниже. — Поэтому мой вопрос актуален. — Конфиденциальность сайта уже нарушена, следовательно, ваше знание его паролей для меня теперь никакой роли не играет, бессмысленно переводить в денежный эквивалент то, что предано огласке. — Вэймин спокойно излагал свою позицию, — информационную территорию мы с вами как-нибудь поделим, тогда остаются те мелкие ублюдки. — Видимо так, — прямой взгляд на Змея. Ли заинтересованно поднял бровь и шагнул ближе к Чэну, готовясь внимательно слушать. Аукцион их жизней открыт. — И какой же вы предпочитаете расчёт? Денежный или бартерный? — неторопливо спросил Вэймин, словно минуту назад не упоминал о том, что очень занят. Похоже, расставил нужные приоритеты. — Бартер? — встревая в чужой разговор, переспросил Змей, — возвращаемся в средневековье? До чего же вы скучные, аж лицо сводит от вашей прагматичности. Никакой фантазии. Кажется, теперь я начал понимать, почему сначала я должен был что-то предложить взамен. Ведь вся «соль» неординарного дела вылилась в обычный обмен выгодой. Для людей такого высокого ранга, наверное, привычен тоскливый штиль, может быть поэтому меня от вас так сильно укачало, — слегка поморщился Ли. — Кто это? — удивлённо и озлобленно переспросил Вэймин, ранее не подозревавший, что их приватную беседу нагло подслушивают. Змей глянул на Хэ, ожидая реакцию. Любую. Обычно на его слова она всегда присутствовала. И нередко резко негативная, ведь Ли не умел лить мед в уши; говорил едко, без обволакивающей патоки подхалимства, а такое усваивали не все. Людской организм на физическом уровне отторгал прямоту, покрываясь аллергической сыпью обиды. Массовое социальное воспитание навешивало столько мишуры на слова, что зачастую они теряли первоначальную суть. Люди так боялись оскорбиться и не «переварить» неудобную правду, сказанную в лицо без анестезии общепринятых норм морали, что создали целую псевдо-науку лжи. И назвали её этикетом. Чэн не удивился вмешательству в разговор и никак не воспрепятствовал монологу Змея. Более того, его словно не задел весь этот нелицеприятный поток слов, обращенный и к нему в том числе. Он лишь поднёс сигарету к губам и снова посмотрел на Ли, чуть приподнимая подбородок, как бы говоря: ну, отвечай. — Шэ Ли. Змей, если так более информативнее для вас. — Змей. Самонадеянный и наглый юнец, с очень длинным языком. Я тебя убью, мальчик, запомни это, — холодно, без эмоций, но очень уверенно. — Как говорил один мой знакомый: жизнь даётся богом, а отнимает её всякая тварь. Трудно с этим спорить, хотя я в своём роде атеист, но есть вещи, которые звучат верно, даже в контексте религии. На другом конце линии повисла гнетущая тишина. Похоже, собеседник впервые столкнулся с таким филигранным хамством, с пацаном, обычным школьником, который посмел так с ним разговаривать. И при свидетелях. — Чэн, я буду ждать твоего звонка. Обсудим детали. И без глупостей, пожалуйста. — А последнее, кому? — не удержался Шэ Ли и вопросительно глянул на Хэ. Тот скучающе пожал плечами и разъединил звонок. — А что это, собственно, сейчас было? — Поведение маленького мальчика, не умеющего просчитать последствия за свои глупые слова. — Н-да? Забавно. За последнюю неделю мне напоминают о моём возрасте, наверное, уже сотый раз, хотя вот я, например, из-за скуки и бесоёбства никого под казнь вести не собираюсь. — Наверное, потому, что теперь ты в компании людей на порядок старше себя, в чьём лексиконе слово «бесоёбить» едва ли встретить. А под казнь ты уже отвёл своих друзей, не желая поработать головой, выпячивая никчёмную гордыню. — Не надо путать мягкое с тёплым. То, что я не прогнулся под тебя, не означает, что я готов жертвовать кем-то. — А что это означает? Ты понимал, что я не блефую, даже умудрился лаять на того, кому достанется твоя шкура. Так скажи, что для тебя ценнее: здоровье твоих людей или ущемленная гордость. — Моя гордость ничем не ущемлена, — Змей сузил глаза, оглядывая расслабленного мужчину, который бесил его уже основательно. — Правильно. Ты сделал выбор. И я договорюсь о сделке. Можешь подыхать с осознанием того факта, что принципы твои важнее друзей. Змей напряжённо закусил губу, вскидывая взгляд в серое небо. Заебали они все, вот честно. — И что может отменить сделку? — Не знаю, — чуть улыбнулся Чэн, — подумай. — Мы вернулись к тому, отчего ушли, — упрекнул он. — Да. Потому что не следует равнять всех людей под одну гребёнку. К сожалению, меня запутать не так легко. — Допустим, — Ли вынул пачку сигарет и закурил, — мне нужны гарантии. — Что, прости? — саркастично уточнил Хэ. — Прощаю. Гарантии, говорю, мне нужны. Я, конечно, понимаю, что оказался в компании людей на порядок старше себя, — скопировал ранее брошенный уничижительный эпитет, — но не настолько же, чтобы я маялся с вашим хреновым слухом и памятью. Га-ра-н-ти-и, — громко и по слогам. — Не забывайся, мальчик. Будешь хамить — натравлю на тебя Тао, — в голосе слышалась язвительная усмешка. — Страшно, не могу, — закатил глаза Змей. Вдруг доберман увидел вдалеке что-то очень «интересное» и вскочив, бросился стремглав в сторону дома, при этом пихнув своим упругим телом, не ожидающего такой подставы Шэ Ли. Змей тихо заматерившись, схватился за ухнувшие болью ребра, переступая через кочки земли, пытаясь сохранить равновесие. Сохранил. Оно оказалось тёплым, с запахом сигарет и чего-то ледяного, типа дорогого парфюма. Змей поднял взгляд. Ну. Блять. — Оно и видно, — хмыкнул Хэ и отстранил от себя парня за плечо. Фантомный хват пальцев ощутился очень явственно и неожиданно сильно. Чэн как будто сделал это небрежно, но его отпечатки отзывались неприятным покалыванием, словно под ними уже формировались новые синяки. Здорово, сука. Страшно представить, что будет, если он вознамерится причинить боль намеренно. Двумя сломанными ребрами дело явно не закончится. И нахрена ему тогда Тао, если у самого силы, как у дурака фантиков? — Чё лыбишься? — Да так, — усмехнулся Ли, и попытался сделать беспристрастное лицо. Ну, не получалось. — Сотряс даёт о себе знать? — Типа того, впрочем, ладно. Мы ушли от сути. Мне нужно время, чтобы обдумать твои условия, и гарантии, что нас после всего, опять-таки не отдадут Вэймину, иначе это всё не имеет смысла. — Договор хочешь подписать? — А давай. Юристы у тебя вроде есть и, наверное, грамотные в своём деле. Писать, читать умеют? — и не дождался ответа, — тогда составят что-нибудь. — А какие санкции в случае не соблюдения условий? Змей потер щёку, словно задумался, а после пропустил сквозь пальцы вьющуюся чёлку. — Я тебя убью. Или ты меня. Идёт? — Как очаровательно звучит слово «убью» из твоего рта. Ты очень милый ребёнок. — Это да? — улыбнулся Ли. Вообще не мило. — Это времени тебе сутки. А потом всё остальное. — Хм? — непонимающе нахмурился Змей. — Иди, — Чэн отпускающе махнул рукой. Ли шагнул назад, но остановился, снова оборачиваясь на Хэ. — А почему Вэймин начал с тобой разговор с «господина», а потом перешёл на «ты»? — неосознанно примерил на своё поведение. — Охуел потому что. — О, ну это очень взрослый лексикон, да, — хрипло рассмеялся Ли и направился в дом греться. *** У Тяня биполярка. Точно. Шань угрюмо разглядывал изученный за последнюю неделю идеально ровный белый потолок. Как в психушке, впрочем, Тяню тогда здесь самое место. Придурок. После последнего разговора тот перестал обращать на рыжего хоть какое-то внимание. То, мать его, преследовал, как маньяк одержимый, то напрочь забыл о существовании. Обиделся, видите ли! Это Мо имел полное право послать его в пешее эротическое за всю ту дичь, что брат постоянно устраивал. Сколько всего было, ужас же! Но Шань всегда находил в себе силы для прощения и сохранения уз, тогда как Тянь из-за одного косяка теперь вообще знаться не желает. Какая, блять, трепетная лань! Если бы не Ронг с Хитеном, рыжий бы уже сошёл с ума от одиночества и поганых мыслей. С матерью поддерживать связь не получалось, телефоны подохли уже у всех, отрывая от внешнего мира с мясом. Ни общения, ни интернета — ни-че-го. Скука смертная. По поводу сроков нахождения здесь никто не спешил поделиться мыслями. Разводили руками и обменивались между собой многозначительными взглядами, как будто Мо дурак непроходимый, и не понимал, что он один не в курсе какого чёрта кругом происходило. Однако, большого стремление разузнать Шань тоже не испытывал, в смысле, что от него зависело? Его мнение по важности находилось между плинтусом и ковролином. Или, возможно, где-то посередине. Но отчего-то это не беспокоило. Когда ясно осознаешь, что не являешься центром мира, то пережить нечто подобное не составляет большого эмоционального труда. Становится как-то похрен на всё. На всё, кроме матери, которая опять попала под раздачу из-за подковёрных игр его дебильного окружения. Сидеть в тишине стало совсем невыносимо, а желание найти Тяня и надрать его обидчивую задницу было просто непреодолимым. Стоило рыжему ступить за порог, как он тут же оказался прижат к стене. Мо даже испугаться не успел, удивлённо глядя в чужие глаза. — И какого хрена? — Поговорить надо. — А без рук никак? — Хм… извини, — отпустил его Хан, — просто искал тебя долго. И при этом на Тяня напороться не хотел. — Ясно. А где ты меня долго искал, кроме как не в моей комнате? Не быть тебе Шерлоком, вот правда. — У меня был нервный проводник, который слишком размыто объяснил, где тебя искать, так что твою комнату я нашёл методом исключения и проверки почти всего дома. — Чего тебе надо? — грубо спросил рыжий, уставший слушать пустой трёп. — Ты уже в курсе про ситуацию между мной и Тянем? — Я последний здесь человек, с которым делятся информацией. — То есть?.. — Но про то, что ты «двойной агент», знаю, — с усмешкой перебил он, — и отойди от меня, будь любезен, мне не нравится, что ты так близко. Хан кивнул и сделал шаг назад, наваливаясь спиной на противоположную стену, скрещивая руки на груди. — Мне нужна твоя помощь, Шань. — Неожиданно. — Да, есть такое. Но без тебя не обойтись. — Я чисто из интереса спрошу, что тебе надо, но не надейся, что стану помогать, — Мо закрыл дверь в свою комнату, облокачиваясь на неё плечом. Хан хмыкнул, словно не принял к сведению предупреждение рыжего. — Замолви за меня словечко перед Тянем. Со мной он разговаривать не хочет, все мои последние звонки скидывает, а тебя может, послушает. Мо чуть не заржал в голос от абсурдности речи Хана и его выводов. — Ты, блин, в уме? Хэ никогда и не в чём меня не слушал, ни разу! С таким же успехом ты мог к Змею обратиться, вот серьёзно. Кроме того, время ты выбрал совсем не то — мы с Тянем сейчас как бы не в ладах, больше чем обычно, так что извиняй, и иди нахер. Да и вообще, даже если бы у меня была крохотная возможность тебе помочь, поверь, я бы задал тот же маршрут, а именно: иди нахер, Хан. — Компания Шэ Ли очень дурно на тебя повлияла, зачем хамить, а? — недобро улыбнулся он, — в свое время, если бы не я и Чэн, тот же самый Змей проехался бы по вам катком и нихера бы не оставил, даже мокрого места. У Тяня свои загоны относительно семьи, ты-то чего выёбываешься? Думаешь, твоего молчаливого соседства хватит, чтобы уберечь его от его же дурной башки? Я друг, понял? Настоящий, что бы вы оба, или ты конкретно, обо мне не думали. Легко отмахиваться от помощи, которая уже случилась, и говорить, что мол, без вас бы справились. Нет. Нихуя. Не справились бы. Как и сейчас. Вот вы все у Чэна. У такого плохого брата. Хули тогда молчите? Почему сами не «справляетесь»? Ты думаешь, я для себя выгоды прошу? Или Чэну вы все на хуй упали? Всё это, — Хан обвел рукой пространство, — для вас. И в будущем, так же — любая помощь. И вот для того, чтобы она случилась и была своевременна, ты должен мне помочь помириться с Тянем. Не для меня. Не для Чэна. А для благополучия твоего ебанутого брата. Так понятнее? — Вот иди ему это и скажи, — упрямо настаивал на своём Мо, хотя логика в словах Хана присутствовала. — Я пытался, — он указал на почти сошедшие синяки, — но этот баран ничего не желает слушать. Поэтому, Шань, будь хоть раз полезным. Сделай что-нибудь стоящее, а не как обычно. — Прекрасного мнения ты обо мне, — протяжно выдохнул рыжий, не зная, отчего вдруг запершило в горле так, словно через него колючую проволоку протянули. — А с кого всё началось, не напомнить? — Я-то знаю, с кого. С чего. И не тебе мне морали читать, и судить, насколько я полезен. — Хорошо. Не буду. Впрочем, мне это и не интересно. Было и было. Мы говорим про сейчас, поэтому, учитывая мои слова, сказанные ранее, спрошу снова: поможешь? — Ничего не стану обещать, — Шань сам шагнул вперёд, подходя в упор, со злостью смотря Хану в глаза, — веришь, иногда мне прям хочется, чтобы всё нахрен пошло прахом, и Тянь, туда же. И вы все следом. Чтобы, блять, не было вас в моей жизни. — Спасибо, — понял, как своеобразное согласие, — и, кстати, я у тебя не в долгу. Скорее, ты мне по гроб жизни обязан. — Иди нахер, — повторяясь, процедил Шань и, развернувшись на пятках, пошагал прочь. Мо в зале едва не налетел на Змея. Тот только что вошёл в дом, следуя куда-то в сторону кухни или второго этажа. Лабиринты дома причудливо петляли между собой, и Шань до сих пор путался в их направлениях. — Опаздываешь куда? — оглянулся на него Ли. Рыжий красноречиво показал средний палец, не замедляясь ни на секунду. — И тебе того же, — с усмешкой донеслось в спину. Выяснять отношения с Тянем резко расхотелось. Помогать кому-либо в чем-либо, тем более. Себе бы для начала. Смешно, что он-то к своим скромным годам успел усвоить, что земля не вокруг него вертится. И рыжий по сути своей среди них всех, даже не на вторых ролях. Так, что-то мелькающее на периферии, не сумевшее сделать ничего «стоящего» для общего блага. Зато каждый из них, от Тяня, с его вроде бы друзьями, до Змея — как минимум центры вселенной. Всё вокруг должно быть по их. Ради них. И никак иначе. Однако с высоты такого самомнения очень больно падать. Наверное, такие падения не совместимы с ментальной жизнью. Тянь уже достаточно сильно приложился. И рыжий не собирался никого утешать. В конце концов, у него тоже моральный ресурс на нуле. А изображать из себя королеву драмы у Мо не хватит таланта, к тому же, эти лавры уже заняты. Так что… Шань резко остановился где-то на полпути к выходу, выдыхая раздражение, которое посеял Хан. Сумел взять себя в руки, обрывая бестолковые метания по периметру особняка. Здесь и без него одни психи собрались, не хватало, чтобы и рыжий поддался массовой истерии во главе с этими долбанутыми. И внутренне-то понимал, что правильные выводы сделал, но от одиночества и выгорания это не спасало. Вынужденная эмоциональная зрелость постигается за счёт психологического насилия над самим собой. И Мо, кажется, уже познал все тонкости мазохизма. Он помнил с какой целью вышел из комнаты, но она перестала нести в себе хоть какую-то смысловую нагрузку. Типа, нахрена снова устраивать разборки с братом? Они уже тысячу раз пытались выяснить то, что не поддавалось выяснению. Их диалог постоянно выливался в хамство и угрозы. Стёб и издевки. Ничего серьёзного, сплошь обидное. Но никак. Никак им не удавалось разойтись разными дорогами. Они, вечно стоящие по разные стороны баррикад, словно опутаны и связаны общим притяжением. Как болезнью с рецидивами. Когда вроде бы уже всё, излечился, и пора жить дальше, но резко снова боль, недомогание и срыв. И ничего не помогает: ни расстояние, ни ненависть, ни общения самому себе. Любовь, она такая? Это чудовищное отравляющее чувство воспели поэты и пронесли сквозь века классики? Они что, тоже все малолетние мазохисты? Или дело именно во взаимности? Здесь у них с Тянем, конечно, большой пробел. Хэ, вроде как, смутно что-то говорил про «нужен», однако как соединить в этом слове любовь и «выебу, чтобы плакал»? Ведомо это только брату, но тот ебанутый, поэтому вполне вероятно, что он и сам не знал. И Шань не знал. Оттого всё вот так. Неразличимо, непонятно и периодически больно до истерики. — Я всё слышал, можешь не утруждаться. — М? — Мо тормознул на голос, пока в задумчивости шёл обратно по коридору. Тянь стоял в шаге от своей комнаты и вертел между пальцев незажжённую сигарету. — Чего это ты вдруг снизошёл до разговоров со мной? — рыжий неосознанно пробежался взглядом по пострадавшей руке брата. Та была перемотана эластичным бинтом — всё лечение, или, возможно, она уже отвалилась и Хэ таким образом просто «удерживал» её на месте. — Чтобы ты не совершал ошибки, и не пытался лезть куда не следует. Дело касается только меня и Хана. — Ааа… — протянул Мо, наконец-то поняв, о чём речь, — а ты не проникся его чистым дружеским порывом? Мне показалось, он говорил искренне. — Я что только что сказал? — Что ж, я пытался, — пожал плечами Шань, как бы оправдывая себя перед мысленным Ханом. — А ты, стало быть, под дверью подслушивал? — Вы орали слишком громко. В таком случае, вас подслушивал весь дом. — Думаешь, Хан на это и рассчитывал? — неожиданно догадался Мо. Тянь слабо усмехнулся, как бы соглашаясь. — Мы давно общаемся, чтобы я посчитал это случайностью. — Ясно, — кивнул Шань, решив, что на этом их диалог завершён, — пока. Мо остановил хват за предплечье. — Что ещё? Тянь дёрнул рыжего на себя, а после, отступив, втолкнул его в свою комнату и закрыл за собой дверь. — Какого… — прошептал Мо, пятясь от брата, в лице которого была какая-то странная решимость. Только что же нормально разговаривали, ну, не совсем нормально, с Хэ нормально — вообще невозможно. Относительно неплохо, примерно так. Что опять переключилось в его больной голове? Где закоротило? И главное, почему сейчас? Скрыться в комнате с четырьмя углами и одной кроватью — дело непостижимое, и по сути своей, нереальное. И Шань, вообще-то не трус, чтобы прятаться от брата с его очередным загоном. Дело не новое и за долгие годы изученное. Рыжий решительно оттолкнул его от себя, когда Тянь подошёл непозволительно близко. — Что, блин, тебе надо? За всю неделю словом не обмолвился, а теперь кидаешься! — Я думал, — коротко и сухо ответил он, не предприняв более никаких попыток к рукоприкладству. — О-о-о, поздравляю. Неслыханное дело для тебя. И, похоже, надумал ты что-то явно не то, — в душе слабо шевельнулось волнение по поводу былых смехотворных угроз. Хэ отошёл к двери и в одно движение стянул с себя кофту, оставаясь по пояс голым. Пригладил разлохматившиеся волосы и красноречиво выгнул бровь, закрывая собой единственный выход из помещения. — Что? — оторопело выдохнул Мо, ошарашенно глядя на бледную грудь брата. В районе плеча красовался ярко-алый порез сделанный Змеем в их прошлую драку. Рана давно успела затянуться, и судя по ровным розовым краям — не воспалиться. — Тот выход, который нам подходит. — Да я лучше в окно выйду! Тянь, ты, когда успел настолько ебануться? — рыжий весь похолодел от дурного предчувствия. Хэ не выглядел, как человек, который полностью отдавал себе отчёт в поступках. — Одно действие и оно сразу решит несколько проблем, — бледные губы натянулись в подобии улыбки. — Ты… Тянь, хватит. Это не смешно, — напряжённо процедил рыжий, впиваясь взглядом в брата. — Если это то, о чем я подумал, то этим ты ничего не решишь, а наоборот! Блять, Хэ, только попробуй. Только тронь меня… — Испугался? — Зачем?! — сам того не понимая, он пятился подальше, пока не задел поясницей холодный подоконник. — Ну смотри, — Тянь выставил здоровую руку вперёд и приготовился загибать пальцы, — сохранять между нами уже нечего. Ты сам все испортил. Это раз. — согнул один палец, — за свои поступки скотские так и не ответил. Два. Со Змеем сосался? Да. Уже три. Плюс, я своих слов на ветер не бросаю, а ты уже дважды их от меня слышал. Не хочу тебя разочаровывать. Четыре. И самое главное, ты сам этого хочешь. Получается пять. — Ничего не получается! Я тебя больше не хочу! Совсем! А разрушать между нами уже нечего! Ты сам всё похерил! Не надо меня обвинять во всём! Я не виноват ни в предательстве Хана ни в твоих взаимоотношениях в семье! Ты просто в очередной раз хочешь на мне сорваться! — Звучит, как будто правда. Но знаешь, что? Мне насрать. Сказать истинную причину? Теперь этого хочу я. Понял? Ты слишком долго меня провоцировал. — Ничего я не делал, это у тебя крыша поехала! — Ты ещё у Дэйю отдал мне все права на себя. Согласился на всё, помнишь? Я решил воспользоваться этим сейчас. — Да ты слышишь себя, нет? Ты что насиловать меня будешь, идиот?! — Ммм… нет? Рыжий перевёл дыхание, казалось, все эти минуты он не дышал. Если складывать суммарно грубо, то не виделись они почти три недели, не считая той беготни со Змеем и нескольких минут пересечения здесь. Хэ что за это время реально свихнулся? Хватило ему сломаться и изуродоваться под основание? — Тогда… я хочу уйти. Сейчас. Тишина. — Тянь? — осторожно спросил он. Что-то ему подсказывало, что если сейчас Хэ и вправду вздумает сделать с ним что-нибудь, то и это Чэн выгородит. Похоронит в кустах или скормит псу. Старший брат Тяня его оберегал, поэтому это он — Мо, здесь в самой большой опасности, даже не Шэ Ли. Мать была права? Семья Хэ — самое чудовищное и ядовитое семя? Проклятые твари? В груди ныло и не желало верить. Только не Тянь. Мо ему всегда доверял. И это, конечно, оборачивалось ему… Но слабая надежда не уходила, она маниакально и настойчиво шептала, что не всё потеряно. Что можно в этом человеке обнаружить… человека. Того, кого он любил не смотря ни на что. Шань нерешительно отлип от подоконника и двинулся вперёд. Хэ так и остался стоять на месте, смотря в пол, закрывая глаза нависшей чёлкой. Высокий, бледный и словно бы чужой. Между ними меньше метра и Мо сглатывает, находясь предельно начеку. Не зная, чего ожидать. Вернее, зная, но боясь этого нападения до дрожи в пальцах. Но Хэ не сделал ничего. Мо поравнялся с ним и аккуратно взялся за ручку двери. — Ты не один, ясно? — прошептал непослушными губами. — Мне так же страшно, как и тебе, но это не повод мразью быть. И я тебя люблю. Вот. — тяжело вздохнул и зажмурился, — понимай, как хочешь. Как брата, как друга, как близкого человека. И ещё немного. Тянь слабо хмыкнул. — А я тебя нет. — М, — Мо плотно сжал губы и открыл дверь. — Обними меня. Шань устало улыбнулся. Болезненно. Можно было отомстить. Доломать. Как каждый раз пытался сделать с ним Хэ. Сказать: «нет». И гори оно всё, что не успело догореть. Но закрыл обратно дверь. И руки потянулись к холоду. Тянь был ледяной, и кажется, дрожал. Что он с собой делал? Зачем, для чего было это представление? Прижался всем телом и уткнулся носом в шею. В родной запах. В любимую больную стужу. Тянь приобнял в ответ. Руки слабо и словно нехотя сомкнулись на спине. И время куда-то потекло, в чёрную воронку, отсчитывая минуты, пока они дышали друг другом и одним воздухом. — Поцелуй. — Тянь. — Просто поцелуй. — Ты же меня не… Хэ прервал слово, мягко касаясь губами, легко облизывая нижнюю, выдыхая, осторожно сжимая пальцами ребра. Чтобы ближе. В горле ком, который не проглотить. Что он только что с Шанем сделать хотел?.. — Извини, ладно? — тихо, шепотом, тайком от себя в податливые губы. И должен, наверное, случится Армагеддон. Хэ просил прощения. Впервые. Осталось в нём человеческое. То, во что слепо верил Мо. Потому что верить — самое важное, что может сделать близкий. Руку протянуть. Не оставить, не бросить, когда сам себе враг. Разочаровываться и обжечься всегда успеется, обвинить потом, во всём. Разорвать то немногое, что хрупкое, не поддающееся оценке, но необходимое, как воздух. И Шань теперь дышал полной грудью. Плевать, на самом деле, на всё. На обиды и прочую шелуху, и понятно, что впереди случится «сквозное» не раз. Было, плавали… Но пока есть момент, в котором очень хочется жить, и он того стоил. *** — Смуту я наводить не хочу, но ёб вашу мать, смотрите, что я раздобыл! Змей, лёжа на кровати, глаз не открыл, Хитен на голос не повернулся, ковыряясь в чужом ноутбуке по приказу вышестоящих. — Эй! Ноль эффекта. — Знаете, чё? Возле дома воет пёс, и я, блять, его сейчас впущу, чтобы он вам жопы пооткусывал! — Ну чего? — вяло спросил Хитен, не отрываясь от своего, несомненно, важного дела. — А ты морду поверни, укурок! И ты, Ли, сориентируйся в пространстве! Оба парня выполнили громкую просьбу. Легче сделать, чем слушать непрекращающиеся речи вперемешку с матом. Ронг вытянул в руке бутылку джина. — Что чувствуете? — лицо озарилось в первобытном счастье. — Что ты долбоёб, но то не ново, — ответил Хитен. Змей лениво улыбнулся. — А ещё? — настаивал Ронг, ни капли не обидевшись на комментарий. — Холодно. — Сквозняк где-то, — кивнул Хитен. — Такое пренебрежение к контрафактному алкоголю ставит под сомнения ваших внутренних алкашей! Я такое не потерплю! — Поэтому? — уточнил Хитен. — А хрен знает. Обида, мать её, — понуро ответил Ронг и печально сел на кровать к Змею, — я такой подставы не ожидал. Пиздец, вы, конечно… — Стаканы неси, герой печального образа, — Ли пихнул его пяткой в бедро. — А вот хрен теперь! — Я за собакой? — Хитен повернулся к Змею. Ли хрипло рассмеялся, рефлекторно хватаясь за ребра. — Заткнитесь, блять… Гордость гордостью, но и у Змея были моменты, в которых ему тоже очень хотелось жить. А пока можно и выпить. Два с половиной часа спустя и минус одна бутылка джина. — Ты так и не ответил, откуда пойло? — поинтересовался Хитен, локтем опираясь на закрытый ноутбук, оставленный из-за дела более важного — загасить трезвое сознание. Ронг пьяно моргнул. Безусловно, один литр джина на троих не великая нагрузка на печень, но без закуски и на голодный желудок, алкоголь оказался весьма продуктивен в своём коварстве. И всех троих «поправило» с него прилично. Вернее, сильно неприлично. А Змею вкупе с антибиотиками досталось больше всех, поэтому он так и остался в горизонтальной плоскости, разве что одну ногу с кровати свесил, чтобы чувствовать пол. Хоть какую-то твёрдую поверхность. — Смотрел Индиану Джонса? Хитен медленно кивнул, туго соображая, причём здесь фильм про идиотку-журналистку в период менопаузы. — Так вот, — дождавшись ответа, продолжил Ронг, — я за неё бился, — указал на пустую бутылку, — как Индиана Джонс за хрустальный череп! Правда, я не помню, какая это часть… — Чё, блять? — парень свёл брови, совершенно путаясь в просмотренной ранее фильмографии. — Да спиздил из бара Чэна, господи! — протяжно взвыл Ронг из-за того, что его искромётное сравнение оказалось не понято и хуже того, не оценено, — все мозги прокурил! — А ты, видимо, пропил. Несёшь какую-то дичь. Сразу бы сказал, что из личных запасов хозяина спёр и всё. — В том-то и дело! Да! Я был на волосок от гибели, надо же было как-то эффектно это обыграть! — рьяно продолжил Ронг, — а ты тупой, поэтому ничего не вышло. Я остался внакладе по похвале и эмоциям! — Не, ну я ценю, — усмехнулся Хитен, — сдохнуть за элитный алкоголь тянет на премию Дарвина. Вот видишь, хвалю. А ты разнылся… — Змей! — пьяно и оттого громко рявкнул Ронг, — а ну-ка рассуди! Ли чуть поморщился от резкого звука, и рассудил, что ему нужно в туалет. Встал относительно легко для своего состояния. Грудную клетку тоскливо и монотонно потянуло, но без ослепительных болевых спазмов; Змею даже удался глубокий вздох. Плечи немного расслабились. Приятное чувство, когда не нужно оглядываться на каждое телодвижение. К сожалению, оно даровано спиртным и таблетками, а завтра может статься так, что не будет ни того, ни другого. — Ты куда? — синхронно, в один голос. — Отлить, — пояснил Ли, хотя в обычном состоянии навряд ли бы ответил. Алкоголь притупил агрессию и привычное отчуждение. Даже их компания перестала напрягать, что вообще нонсенс. Верный признак того, что пора подвязывать. Змей вышел в коридор и медленно огляделся, прикидывая к какому из туалетов быстрее дойти. Ближе было на первом этаже, но для этого нужно спуститься с лестницы, что не хотелось делать по объективным причинам, кроме того в периметре первого этажа носились два брата-долбоёба. Сейчас встреча с ними это головная боль и потеря драгоценного времени, поэтому Ли решил обойти всё крыло второго этажа, в конце которого и находился необходимый объект его вояжа. Проектировщик дома полный олигофрен, думал Змей, пока полоскал ладони в раковине, после физиологической нужды. Тот либо страдал запорами, либо обездолен серым веществом. Иначе, как объяснить, что туалетные комнаты второго этажа по доступности дальше тех, что на первом? В отражении зеркала показалось его осунувшееся лицо в обрамлении вьющихся прядей волос. Даже спиртное не внесло оттенки жара на щёки. «Диета» и чужой дом действовали на него болезненно. И Тао. Да, Тао постарался больше всех. Комната Змея была относительно рядом. Буквально пара минут по прямой, затем поворот за угол, четвертая дверь и за ней кровать. Но это все теория. На практике же путь преградил Хан, появившейся внезапно из неоткуда. Ли закусил губу, оглядывая парня, и прикидывая, что предпочтительнее: Мо и Тянь, если бы он все же решил отправиться по нужде на первый этаж, или вот это вот всё в виде Хана сейчас. И понял, что желательно, конечно, никто. Пустая комната и кровать — и-де-аль-но. Но, блять, карма, сука злопамятная, а Змей часто клал на неё «с прибором». Поэтому Хан. И именно сию минуту. Когда пьян и не цел костями. — Значит, ты, и правда здесь живёшь? обманчиво мягко поинтересовался Хан. Он словно бы отринул былой гневный запал, превращаясь в безразличного собеседника. Но столь быстрыми метаморфозами никого не обмануть. Тем более, Шэ Ли. — А ты проверить решил? Заняться больше нечем? Или в разлуке с «другом», — гадко выделил последнее слово, — во всём теряется смысл, и ты просто убиваешь время, разгуливая по дому, как неприкаянный? — У меня хотя бы выбор есть, где разгуливать и с кем находиться. А вот ты, — Хан чуть склонился к Змею, — с центровой фигуры района превратился в бездомную живность. У тебя здесь прав меньше, чем у пса Хэ, Фанга. Так что не тебе мне говорить о неприкаянности. Ли медленно улыбнулся, слегка опираясь плечом на стену из-за того, что пространство перед глазами мягко покачивалось, и фокус терялся в склоненном лице напротив. Змей неприятно про себя отметил, что и Хан выше него. — Мне кажется, ты никогда не играл в шахматы. Верно? — Причём здесь это? — Значит, точно не играл. Шах — это не конец игры. Шах — это усыпленная бдительность противника и сотни комбинаций по другую сторону доски. Поэтому тебе, расходному материалу улицы, никогда не понять и не оценить всех моих возможностей. Но ты правильное место себе нашёл — держись руки хозяина и когда-нибудь тебе упадёт кость с барского стола — награда за послушание, а в остальные дела не суйся. Рождённый шестёркой — подохнет ей же. Усвой это раз и навсегда, Хан, — облизнул губы и легко сдул прядь чёлки с глаз. — Сколько спеси в тебе, мразь, — спокойствие треснуло и рассыпалось под обличительные речи пьяного гада, который не собирался волноваться из-за злобы Хана, — но я увижу конец твоей игры. Уже вижу. И никто тебе не поможет. Твои старшие за тебя не пойдут, всё что у тебя осталось: это твои недоноски — Ронг и Хитен. Но и их Вэймин предаст земле. И ты, сука, это увидишь. Я постараюсь. — Ну так старайся, — сузил глаза Ли, — хули ты тут шарашешься? Иди делом займись. Прояви талант и смекалку. Или для этого разрешение надо? Змея с силой шарахнуло об стену, пальцы вдавились в плечо, впиваясь через худи в кожу. — Помнишь, я тебе как-то сказал: какой мерой мерил, такой и тебе отмерено будет? Так вот. Это уже между нами. Даже если ты каким-то чудом выживешь — я прикончу тебя сам. — Сколько вас таких… — Змей проглотил шипение; режущая боль от удара охватила всю грудную клетку. — И тем не менее, ты меня услышал. — Услышал и не на шутку испугался, — глумливо подтвердил Ли. Замах Хана оборвал голос: — Ну, и что тут у нас? В метре от них стоял Хэ Чэн.