Поколение next

Нанизаны звуки на тонкую нить, Ты можешь связать меня, можешь убить, Меня это вовсе не будет смущать — Я может быть, даже, не буду кричать. … Когда, наконец, ты меня разорвешь, Когда ты под ребра засунешь мне нож, И вырежешь знак у меня на спине И как-то еще прикоснешься ко мне — Не жалей меня, будь жесток, Моя кровь — томатный сок, Моя кровь — клюквенный мусс, Мне не холодно, я не боюсь… Flёur «Жертва» Змей медленно потянулся, выгибаясь в пояснице, и перевернулся набок, обнимая подушку, подкладывая под неё руку. Мягкий полог глубокого сна постепенно таял, возвращая телу чувствительность вместе с ощущением того, что полностью отлежал себе всё, что только можно. Но это совершенно не мешало, наоборот, казалось, что именно в подобном состоянии осознаёшь, что отдых был действительно полноценным. Даже слишком. Зрение сфокусировалось через несколько секунд на небольшом паласе возле дивана, на котором растянулся Фанг. Для благородной собаки, породы доберман, тот храпел возмутительно громко и однозначно не подобает своему статусу. Ли скривился, и спустил ноги на животное, мстительно давя на брюхо, словно тот виноват в его пробуждении. Пёс резко вскинул голову, часто облизнулся, и вывернулся из чужих стоп, чтобы подняться, сделать несколько лишних шагов, и снова улечься на полу. Жопой к Змею. Ли закусил губу, неизвестно от кого пряча улыбку, и подтянул ноги обратно на диван, утыкаясь лбом в колени. Помнил всё, конечно. И как приехал, и рухнул без сил в доме человека, который ему ничем не обязан. Не должник, не партнёр по делу или чему-то ещё. А просто левый мужик с уебанским характером, и таким статусом, что даже Скай оказался дешёвым пластилином в его руках. — Пиздец, — выдохнул Змей и расслаблено откинул голову на спинку дивана, рассматривая на тёмном потолке блёклый отсвет потолочных светильников. За окнами снова непонятные сумерки. Раннего утра, вечера, а может быть ночи. Понимание времени суток стёрлось из восприятия, сначала от отсутствия сна, а после из-за его избытка. Поэтому внутренние биологические часы сходили нахуй. И пока не вернулись. Змей вынул одной кучей из кармана джинс телефон и полупустую пачку сигарет. Первым делом закурил, вдыхая глубоко, пропитываясь горечью никотина, медленно втекая в свою жизненную колею, а после на проверку ткнул пальцем по экрану смартфона. Тот ожидаемо не мигнул заставкой, оставаясь глянцево-чёрной бесполезной вещью в его руках. Ли отбросил телефон куда-то в подушки и стряхнул пепел на пол, без интереса наблюдая за сиреневыми лоскутами табачного дыма. Он мог бы ещё около получаса медитировать на диване с сигаретой в зубах, если бы с насиженного места не заставила подняться банальная причина, которая погнала сначала в туалет, а уже затем на кухню. В холодильнике нашлась вода и несколько одноразовых контейнеров с едой. Ничего вопиющего праздного или деликатесного. Сыры, салаты с различной заправкой и холодное мясо, как будто бы индейки, нарезанное небольшими слайсами. Ли сделал себе бутерброд с сыром и оперся спиной в хромированную дверцу холодильника, задумчиво пережевывая хлеб, иногда запивая его водой. В доме было подозрительно тихо. Никто не встретился в коридорах, с улицы не доносились голоса, как будто Змей находился здесь один. В чужом доме, в чужой кухне, нагло поглощая чужую еду. Но, в принципе, в глотку лезло, так что не сильно беспокоило. Волновало другое — по какой такой хреновой шутке разума он оказался в обители Хэ Чэна? Как ему взбрело в голову, что в доме этого человека найдёт сон и покой? И самое парадоксальное было в том, что так оно и случилось. Факты упрямая вещь — вот он, здесь, выспавшийся и отдохнувший, готовый дальше идти напролом, ни взирая на то, что заряд жизненно важных сил нашёл в месте, где ему изначально меньше всего хотелось находиться. Вопросы были, вопросы возникали, а он продолжал жевать бутерброд, уперевшись кедом в ножку большого обеденного стола, не находя ни ответов, ни причин своего поступка. Раньше Ли не замечал за собой сиюминутной опрометчивости. Каждое действие было подкреплено планом, или хотя бы примерной идеей с подпунктами и чёткими формулировками: с какой целью, с какими последствиями и что в итоге. При желании, можно найти некое объяснение возникшей ситуации, не отговорку для себя, а реальное положение вещей, которое привело к подобной ошибке, и расписать от начала и до конца, тот фрагмент, заставивший его принять изначально неверное решение в данной проблеме. Но основной вопрос состоял в том, что Ли не был уверен, что через пару дней, он не придёт к тому же «фрагменту», который побудил оказаться здесь. А значит, нужно лечить не симптомы, а болезнь. Суон. Отец. Там, откуда зародилось эта гниль, лишая его внутреннего равновесия. Змей оттолкнулся от холодильника, забирая с собой бутыль с водой, и не спеша направился в зал. Дел у него здесь не было, поэтому следовало бы забрать свой телефон с дивана, и отправиться обратно в город. У Чэна в гостях ровным счётом ничего не держало, однако сделав несколько шагов к выходу, Ли остановился и хмыкнул. Вообще-то, есть некоторая причина всё-таки встретиться с хозяином дома. Змей быстрым шагом преодолел лестницу, ведущую на второй этаж, и замер в тёмном коридоре, прикидывая, где может быть кабинет Хэ. Сложность заключалась в том, что ни из-под одной двери не пробивался свет. Поэтому можно решить, что либо Чэн ещё не вернулся, либо спит. Оба варианта так себе — ни ждать, ни будить у Ли особого желания не было, и он хотел уже разворачиваться обратно, как услышал его голос. Спокойный, размеренный, доносившейся как будто бы совсем рядом. Змей по наитию прошёл мимо трех комнат и нажал на ручку двери, толкая её вперёд, а после зашёл сам. Во-первых, это был явно не кабинет: ни офисного стола, ни обычных рабочих атрибутов не присутствовало, зато двуспальная кровать, ясно давала понять, что это личная комната Хэ Чэна, который на этой кровати и расположился, с ноутбуком на бёдрах, говоривший по телефону. Змей, как ни в чем не бывало, махнул Чэну рукой, и взглядом поискал место, где ему удобно будет сесть. Неподалёку от постели стояло массивное глубокое кресло, а рядом с ним низкий кофейный столик, с разложенными на столешнице документами. На противоположной стене висел плазменный телевизор, включённый на каком-то финансово-аналитическом канале, работающий без звука, только картинка иногда мелькала разными графиками и таблицами, а также скучными лицами экспертов по экономическим рынкам. Дальше взор натолкнулся на две закрытые двери, должно быть, ведущие в ванную комнату и гардеробную. На первый взгляд далеко не хоромы, но вещи, находящиеся здесь, были явно удобными, функциональными и достаточно дорогими. Воздуха и пространства добавляло высокое окно из тёмного дерева без штор и каких-либо портьер, выглядевшее больше строго, чем уютно. Но в целом, неплохо, вынес про себя вердикт Змей и, поставив на пол бутылку с водой, наконец-то уместился в кресле, поджав под себя ногу, складывая руки на удобных подлокотниках. Хэ всё это время не сводивший взгляда со Змея, закончил свой разговор и отложил телефон, расслаблено скрестил ноги, придерживая ноутбук. — Ты совсем страх потерял? — голос спокойный, с приятным, немного хриплым тембром. — Представляешь? — согласно кивнул, — но хорошо, что тебя нашёл, — источая едкий сарказм, ухмыльнулся Змей. Ли не мог не отметить домашнего вида Чэна. Без привычных классических костюмов и верхней строгой одежды, тот выглядел иначе. Влажные после душа волосы слегка растрепались в чёлке, которая обычно была убрана назад и зачёсана волосок к волоску. Свободная чёрная футболка и спортивные штаны на резинки со шнурком, идеально сидели на подтянутой фигуре, не стесняя движения, как и положено домашней одежде, но в то же время, подчеркивая каждый резкий росчерк рельефа мышц. Чэн убрал ноутбук с себя на постель и поднялся. Его ледяной взгляд не предвещал ничего хорошего, поэтому Ли напряжённо медленно спустил ногу на пол и вскинул голову. Приготовился. Опыт отбивать атаки имелся, правда, не всегда удачный. Однако Чэн не дал ни единой возможности как-то пресечь свои действия. Он схватил мальчишку одной рукой за грудки, вырывая его из кресла, а второй больно надавил пальцами на щёки, наклоняясь к его лицу. От подобной чудовищной близости у Змея, словно позвоночник занемел, заледенел каждый нерв, покрывая кожу мурашками неприятия и отторжения. Но Ли лишь свёл брови, вглядываясь в чужие глаза, ища непонятно что. Однако в них кроме опасной злобы ничего не было. Похоже, Змей наконец-то перешёл черту. — Ты очень зря решил прятаться у меня, мелкий трусишка. Думаешь, я кто-то получше, чем твои страхи прошлого? — надавил сильнее, отчего Ли зажмурил один глаз, но упрямо держал рот закрытым, невольно хватаясь пальцами за чужую талию, стискивая материал футболки, — с чего ты взял, что я не заберу то, что купил? Оставлю тебя себе, и поверь, охранника папаши, ты ещё с тоской вспоминать будешь. — Оставишь для чего? — еле слышно прошипел Змей, скованный хватом сильных пальцев, — тоже меня хочешь, а? Хэ брезгливо оттолкнул от себя пацана, и тот упал обратно в кресло, чуть встряхивая головой и потирая саднящие щёки. — Людей пользуют не только телом, не льсти себе, — Хэ взял со стола сигареты, оглядываясь на Змея, — вали отсюда, не испытывай моё терпение. Ещё раз явишься, и ты на своей шкуре ощутишь, о чём я тебе говорил. — Ты только обещаешь, — мягко улыбнулся Ли, ставя ногу на сидение кресла, опуская подбородок на колено. Его щёки немного раскраснелись, но явно не из-за смущения, а от чужих грубых касаний, — а что, если я скажу, что ты меня заинтриговал, м? Испугай меня так, чтобы я забыл охранника своего папаши. Сможешь? Хэ молча закурил, но сигарета не скрыла того, как в полуулыбке изогнулись его губы. В достаточно многообещающей. Змей с интересом наблюдал, как он взял свой телефон и что-то в нём написал, придерживая сигарету так, чтобы та не сыпала пеплом на пол. Ли скользнул взглядом по его широкой спине, узким бёдрам, и вернул внимание к тому, чем он был занят. Короткая переписка, и Хэ откинул телефон обратно на кровать. — Знаешь, в чём твоя беда? — О, сейчас начнётся поучительная беседа? Давай, жги, как святая инквизиция, а я с удовольствием послушаю. — Да, — хмыкнул Чэн, — именно в твоём длинном языке. Змей насмешливо облизнулся. — Завтра привезут твои документы. — Даже так? — удивился он и провел пальцами по чёлке. Чэн успел заметить этот жест, и понимающе улыбнулся. Допрыгался, мальчик. — А дальше? — Ты же хочешь интригу, вот и наслаждайся. — Ммм… — нахмурился Змей и вытянул ноги, кладя руки на живот, — ладно, — слишком легко согласился, — мне без разницы. — Оно и видно, — Хэ потушил окурок в пепельнице и наклонился за ноутбуком, — что-то ещё? — обернулся. — Да, — Змей поднялся и подошёл к чужой спине, — а ты так психанул, потому что я в твоя святая святых пришёл? Нарушил покой этого склепа? Чэн развернулся и легко взял Ли за капюшон толстовки, словно щенка. — Об этом тебе потом придётся подумать, — слишком угрожающе, словно не было минутного «перемирия». — Не вини меня в том, что позволил сам, — пожал плечами он, хотя в подобном положении это было трудно сделать, но иногда Змею удавалось и не такое, — и вообще, не надоело меня хватать? Если ничего не хочешь сделать, отпусти, будь любезен, не люблю полутонов. — Это была бы несомненно важная информация, если бы меня волновали твои желания, — Чэн шагнул вперёд, из-за чего Змею пришлось попятиться, ударяясь задней частью икр об злополучное кресло, и чтобы снова в его не рухнуть, Ли рефлекторно схватил мужчину за плечи, раздражённо сжимая пальцы, понимая, что Чэн его провоцировал излишним физическим контактом. Ведь тот знал. Знал, чтоб его. — Сидеть, — тычком в лоб Ли опять оказался в положении сидя, не помогла даже попытка удержаться за Хэ. А тот, в свою очередь, навис над ним неподвижным исполином, лишая любой возможности избежать намеренной близости. — Даже не пытайся. — Что? — нервно ответил Змей, каменея от злости и других непонятных эмоций, которые вызывал в нём этот мужчина. Смотреть снизу вверх претило. Но момент был таков, и Ли ничего не мог с ним поделать. Хэ усмехнулся, чуть отстранился, глядя снисходительно, словно видел каждую мысль, и тщательно сдерживаемые эмоции. Наверняка это было не так, скорее всего, он давил авторитетом, находя только те болевые точки, которые показывал сам оппонент, подчиняясь чужой силе. — Не пытайся делать вид, что ты чем-то управляешь в данный момент. Свой жизнью, например, или хотя бы этим разговором. Заигрываясь словами, ты даже не представляешь, как глубоко себя закапываешь своим же незнанием ситуации. — А ты прямо-таки уверен, что я ничего не понимаю, да? Сижу тут перед тобой, строю из себя великого знатока, а сам, на самом деле, просто глупый эммм… — Ли чуть нахмурился, подбирая слово, — ребёнок? И ты прав. Думай так дальше. Чэн чуть поднял бровь, оценивая чужую иронию. Змею выгодно, чтобы люди заблуждались в подобном ключе. Хэ и сам мог прийти к такому неверному выводу, но глупостью он не страдал, понимая, что возраст, это всего лишь цифра, потому что на его пути встречались великовозрастные дураки, и вот такие, смышленые маленькие змеи. Визуальное не всегда совпадало с содержанием. Шэ Ли яркий тому пример. Но поганец не должен знать, что Хэ теперь выделял его из общей массы. Не специально, но так уж выходило. Змей умел приковывать к себе внимание и запоминался вполне отчётливо. Такой талант нужно иметь, на пустом подобное не расцветает. Гнать парня из своей комнаты надо бы. Границы тот совершенно не видел или намеренно их нарушал, но ради чего? Вот это Хэ, к своему легкому раздражению, понять не мог. Поэтому… — Ты зачем здесь? — М? — Змей оживился, словно его выдернули из какого-то крепкого раздумывания, — здесь, это где? В твоей спальне или доме? — Оба ответа будут уместны. — Нууу… — Ли улыбнулся и удобнее устроился, закидывая острую коленку на подлокотник, — ты же уже сам ответил на свой вопрос. Я, мелкий трусишка, прячусь у тебя от своих страхов. И мне вдруг стало настолько страшно, что дом этот твой, показался не таким уж и надежным, поэтому, — он кивнул, указывая на Хэ пальцем, — мне пришлось искать тебя. С тобой мне точно нечего бояться, да? Чэн выдохнул дым и повернулся к парню. Тот прикусил нижнюю губу, словно именно это сдерживало его от смеха. Пожалуй, в степени дрянного характера он вполне бы мог посоревноваться с Тянем. — Смотря, чего ты боишься, — неопределенно ответил Хэ, наблюдая реакцию. Змей несколько растерял градус веселья, но язвительная улыбка по-прежнему была на его лице. Как приклеенная. — Вообще-то, мне немного обидно, что после того, как я нагнул Хана, твоего протеже, между прочим, ты никак не отреагировал на это. Почему? — умело сменил тему он. Хэ не стал заострять на этом внимание. Плевать, если честно. Не хочет, пусть не отвечает. Их разговор всё равно не нёс никакой смысловой нагрузки. Для Чэна, так точно. — А должен был? — Не знаю. Думал, ты что-то предпримешь, а тебе как будто без разницы. — Не как будто. Мне реально без разницы, что там происходит в твоём районе. Хан не справился не из-за тебя, а потому что это не его. Помогал бы я или нет, роли бы не сыграло. — А я тебе сразу сказал, что он не потянет. Чего ты тогда об этом не подумал? — Змей выглядел заинтересованным. Странно изменился, став похож на нормального человека, без привычной подковырки за пазухой. — Вопрос не стоял в том, потянет он или нет, — так же откровенно ответил Хэ. — Аааа… мне нагадить хотел. Похвально, но безрезультатно. Хэ смерил Змея нечитаемым взглядом. — Причём здесь ты? Хан только с одной целью занял место на районе — максимально оградить Тяня от нелегальных дел и его старших. Понятно, что не панацея, но я и не рассчитывал на долговременный результат, а лишь сместить фокус. И их разлад с Ханом мне был на руку. А ты разменной монетой оказался, ну и плюсом уроком тебе стало. Но это побочное, как ты успел догадаться. Ли качнул стопой и скрестил руки на груди. Помолчал, как будто переваривая информацию, и снова уставился на Чэна. Вот только досады во взгляде не было. В золоте янтаря плескалось веселье. Словно Чэн рассказал очень забавную историю, которая пришлась ему по душе. — Я ранен твоим пренебрежением. Не смертельно, конечно, но достаточно ощутимо. У тебя вообще сердце есть? Все надежды прахом. А я уж было решил, что небезразличен тебе. Хэ показалось, что он ослышался, но Змей сказал то, что сказал. И, видимо, был очень доволен собой. Сложно нормально общаться с человеком, который сначала позиционирует себя тонким манипулятором, а после как будто новым психологическим приёмом превращается в мальчишку, с разговорами достойными школьной скамьи. Специально или нет, но эти перепады действовали на нервы. Либо пацан одаренный психолог, либо просто псих. С очевидным раздвоением личности. Такое поведение не поддавалось оценке. И да, Шэ Ли улыбался. Насквозь фальшиво. В любом случае, Хэ не собирался опускаться на его уровень, и вестись на дисбаланс расщепленного сознания, если, конечно, таковой имелся. Болезнь может быть интересной, но однозначно не со знаком «плюс». Чэн проигнорировал тот бред, что сказал мальчишка. На подобное даже отвечать не имело смысла, потому что, зачем? Он затушил окурок в пепельнице, снова заостряя внимание на телефоне, печатая новые распоряжения. Даже ночью он не переставал работать. Змей скептично выдохнул, не добившись должной реакции от мужчины. Мимо пока. Играем дальше. — Сигаретой угостишь? Хэ по-прежнему был занят перепиской, поэтому Ли неохотно поднялся, и не дождавшись разрешения, взял себе одну из пачки, но не обнаружив зажигалку, обратил взор к тому, у кого её искать. Хэ стоял вполоборота к Змею, бегло набирая текст. В полумраке помещения свет от дисплея телефона точечно подчеркивал его лицо, теряя яркость на мягких складках футболки, блеклыми тонами освещая шею и грудь. Крепкие предплечья оставались скрытыми в тенях, но Ли все равно видел, или, возможно, угадывал, упругую силу, которая таилась в этих руках. В каждом его движении. Странно… Змей вздрогнул и словно очнулся, когда горячие пальцы схватили его за запястье, отстраняя руку. Непонятные намерения были остановлены в сантиметре от чужой кожи. И Ли бегло успел почувствовать её тепло. Или жар? — Чего тебе? Змей непонимающе смотрел на пальцы, которые до сих пор держали его руку, и ровным счётом ничего не понимал. Он что, только что хотел к нему прикоснуться?.. — Зажигалка у тебя, — на автомате ответил Ли, и сделал шаг назад, выпутываясь из хвата Хэ. — Язык отнимется попросить? Ещё раз протянешь ко мне свою конечность, я тебе её сломаю. Понял? — А если ты ко мне свою? — бегло подбирал слова Змей, находясь в полной прострации из-за своего идиотского порыва, — это правило действует в обе стороны? — Можешь попробовать, — серьёзно ответил Хэ, но что-то в его взгляде настораживало. Змей каким-то шестым чувством понял, что его последняя реплика изрядно повеселила Чэна, хотя внешний вид мужчины оставался таким же невозмутимым. Разговор и ситуация свернули вообще не в те дебри. Ли планировал немного поглумиться на счёт провала Хана, и соответственно, Хэ Чэна, а так же, если повезёт, собрать информацию. Любого рода. Никогда не знаешь, что может пригодиться. Но сейчас, Змей раздражённо закусив губу, осознал, что ничего из вышеперечисленного не удалось исполнить. В итоге, он без затей стоял в чужой спальне с незажженной сигаретой и чувствовал себя… неуместно. Хэ забрал из расслабленных пальцев Змея сигарету и нагло присвоил себе. Подкурил, глядя в прищуренные жёлтые глаза, в которых тут же вспыхнул вызов. Искусственный свет преломил сизые росчерки дыма, создавая общий душный кокон. Ядовито-никотиновый. — Вали спать. Завтра у тебя сложный день. Ты же не забыл? Ранее утраченное равновесие тут же было найдено. Змею был нужен этот укол адреналина — только в подобных ситуациях он оживал, попадая в свою стихию. — Вечно ты меня выгоняешь, — Ли шагнул ближе, задирая голову, чтобы не потерять зрительный контакт. Рассмотреть всю палитру эмоций, мимики. — Но заметь, — сердце билось где-то в горле, когда он все же протянул к Хэ руку, пренебрегая брошенной ранее угрозой, — истинного желания в этом нет. Иначе я бы не был в твоём доме. И в твой спальне тоже, господин Хэ, — закончил на выдохе, ощущая бурю внутри, потому что её отражение сейчас смотрело ему в глаза. Ли завершил своё движение, вынув изо рта Чэна сигарету, и сжав губами фильтр, втянул чужой дым, не пряча ухмылку. — Спокойной ночи. — Змей попытался выскользнуть за дверь, но его ловко перехватили за локоть. — А теперь подожди, — Чэн дёрнул Ли на себя, отчего парень впечатался спиной в его грудь, поперхнувшись дымом, судорожно ощущая чужое тепло лопатками, — тише-тише, не трясись, — хрипнул в ухо, явно сдерживая ярость; его пальцы сжали горло, но не сильно, лишь для того, чтобы удержать рядом, — ты в курсе, что твоё поведение абсурдно? Кому и что ты пытаешься доказать? Лично мне абсолютно всё равно, что ты из себя представляешь и на что способен. Или, что? — чуть сжал пальцы, ощущая тяжёлый и частый пульс, — хочешь, чтобы я относился к тебе как к равному? Змей медленно поднес руку к губам, убирая сигарету, но не предпринимая попытку избавиться от раздражающих оков на шее. Он терпел и молчал. — Если бы это было так, то после нашей первой встречи, когда ты пытался навредить Тяню, я бы уже позаботился о том, чтобы его жизнь не омрачалась твоим присутствием. Не говоря уже об истории с Вэймином и твоим папашей. Поэтому сейчас, когда ты прячешься у меня, и при этом позволяешь себе подобное поведение, то выглядишь, мягко говоря, неубедительно. — Никто не идеален, — проговорил Ли, сглатывая ком от чужих слов, — кстати, ты обещал сломать мне руку, опять соврал, получается? Змей ждал острой боли, потому что так рос, и так его воспитали. Насилие было понятным языком. Но не пугало нисколько, Ли привык. Оно даже легче, потому что моральное давление — убивало сильнее. Но Хэ внезапно толкнул его вперёд, отчего парень налетел на стену, успев упереться руками, чтобы не раскрасить нос, но при этом обжег пальцы об тлевший окурок. Змей медленно обернулся, откидываясь спиной на стену, сминая табак в ладони. — Вон пошёл. — Из спальни или дома? — хитро оскалился он, продолжая тянуть нервы. Внутри от непонятных эмоций всё дрожало. Остро билось что-то досаждающее. Словно нашёл нечто очень важное, но обжигающе отталкивающее. Доля правды в словах Хэ присутствовала, трудно спорить, что вёл он себя отвратно, причём на ровном месте. Но ведь это только со стороны Чэна имело смысл, для Змея же это было обычным делом — прощупывание человека через эмоции. Он мог перегнуть, или зайти за край, а после без сожалений принимать последствия и учась на них. Или же праздновать победу на месте, ломая личность походя, просто потому, что мог. Это всё опыт, и он давался разными путями, но никогда Ли не было интересно. Никогда не захватывало горло в ожидании чужой реакции. И внутри взрывалось: ну же! Разозлись! Когда, уже?! Сделай так, чтобы я тебя понял! И Хэ, безусловно, закипал. Но его ярость не плескалась из стороны в сторону, как у эмоционального дурака, не застилала глаза, не выходила безрассудными поступками. Она выжидающе замирала, льдом окутывала пространство, заставляя томиться в предвкушении её апогея. И Ли даже примерно не мог представить масштабы её резонанса, и поэтому. Поэтому так чертовски интересно. Это новое чувство, совершенно незнакомое Змею, и оттого оно пьянило, сбивало с толку и вынуждало совершать опрометчивые поступки. — Из спальни, Ли. Первый раз по имени. Не «пацан», «сопляк» или их производные. По имени. И это подействовало сразу. — Как скажешь, Чэн. Он направился к выходу, открыл дверь, и на пороге обернулся. — Жду с нетерпением завтрашнего дня. Удиви меня. Но Хэ уже занимался своими делами. Взрыва не произошло, поэтому Ли разочаровано вздохнул и покинул спальню. Змей оперся спиной на чужую дверь, прикрывая глаза и только сейчас, вздрогнул, почувствовав, как пекло ладонь от ожога сигареты, но это такие мелочи… …да, Чэн? *** С их последнего разговора, Мо не видел Тяня два дня. Они даже не созванивались, не обменивались в мессенджерах ничего не значащими сообщениями, как это часто бывало. Полный ноль и тишина. Сложно сказать, как Хэ воспринял слова рыжего, но отсутствие какой-либо реакции наталкивало на мысль, что достаточно похуистично. И к своему разочарованию, Шань понял, что бесполезно стараться, ни к чему это не приведёт. Какую он там собирался черпать власть? Из каких таких низменных желаний, если у брата в принципе не возникло мысли: увидеть, услышать, написать, в конце концов. Рыжий дёргано сорвал покрывало с кровати и ухнулся на матрас, как попало заматываясь в одеяло. Он даже не стал включать фоном телевизор, как обычно это делал перед сном. Ничего не хотелось: ни звуков, ни света, никакого вмешательства извне, потому что ему хватало той горечи, которая осела внутри. Вроде бы нет ничего проще, самому написать, набрать выученный наизусть номер и оборвать эту тишину, но к чему? На минуту избавиться от тоски, чтобы после утонуть в сожалении? Мо хоть и был мазохистом, но не до такой степени. Плюс ко всему, это бы ничего не поменяло, Хэ бы просто ещё раз убедился, что рыжий размазня. В теории легко. Придумать себе что-то, привязать к своему мироощущению других людей, а после ждать, что они по задуманному трафарету будут исполнять предначертанную для них роль. В реальности же работают совершенно иные механизмы, которым абсолютно плевать на ожидание глупой человеческой сути, возомнившей о себе невесть что. И Шань не то, чтобы слишком самоуверен, он просто надеялся, что Хэ каким-то образом проявит себя, даст понять, что Мо ему не безразличен. Но вот минули двое суток, на улице ночь, а брат, по всей видимости, снова прожигал свою жизнь где-то вдали от него. Но разве так не было? Чему удивляться? Тянь вспоминал о рыжего только тогда, когда на горизонте появлялся кто-то другой. Неважно, с какой целью, неважно с какими умыслами — лишь в такие моменты Тянь становился сумасшедшим сталкером с замашками на рабовладельческий строй. Однако теперь на внимание Шаня никто не претендовал, поэтому и Хэ растворился в непонятных буднях со своими уснувшими до поры до времени тараканами. И уже в сонном полубредовом состоянии вражески проскользнула крамольная мысль: «а не навести ли суету, и не добавить необходимый катализатор в виде «третьего лишнего», чтобы вновь завладеть вниманием брата? Хотя… в больной башке Тяня этим третьим лишним вполне мог стать сам Мо. То видео наложило свой отпечаток. Шань крайне редко вспоминал о нем в повседневной жизни, а вернее, гнал от себя любой намёк, связанный с этим противоестественным действием. Но от собственного подсознания не убежишь и не спрячешься. Оно хлестко мстило в ответ на пренебрежение, за подавление и нежелания разобраться в самом себе. И мстило изощренно, выставляя на первый план эмоциональный всплеск, который остался отброшен и похоронен под этическими нормами морали и прочими отговорками. Поэтому Шаню явилось во сне именно то видео, которое вогнало в чудовищное смущение и стресс, только теперь в роли того обезличенного рыжего паренька был уже сам Мо. И это было ужасно. Он чувствовал на себе эти руки, жадные, которые хватали за самые интимные места. Сжимали, гладили, приносили боль напополам с наслаждением, а человек, который творил это с ним, не имел лица, тела, только навязчивые недвусмысленные, полные похоти касания, и рыжий страдал под ними, мучился, и кажется, собирался кончить. Насилие может принести экстаз? А понимание того, что это неправильно и вынужденно, отнимать волю? Шань выгнулся и простонал, но вдруг почувствовал давление на губах, мешающее до конца вырваться из сухой глотки неоконченному хрипу и выдоху. — Тише, малыш, тише, — хрипнуло куда-то в красное ухо, и Мо резко раскрыл глаза, не понимая, что происходит. Сон до конца не ушёл, он сплелся с реальностью, в которой его член, сжатый в чужих пальцах, подрагивал от неминуемого оргазма. — Чт… — ему снова закрыли рот, и Шань отчаянно вздрогнул, изгибаясь в пояснице, спазматично сжимая коленями сильные бедра, которые прижимались к нему, — ммм… — все же вырвалось сквозь пальцы, и тишина поглотила комнату. — Ты прекрасен, — снова донеслось до слуха и лизнуло солёное от пота горло. Рыжий затравлено дыша, дернулся, пряча шею в плечи от чужого языка, упираясь руками в грудь брата, за которой билось разгоряченное сердце. — Какого хрена, блять! — прошипел он, брыкаясь уже ногами, чтобы согнать с себя ночного гостя, — ты совсем охуел?! — Во-первых, не ори, разбудишь мать, и она снова застанет нас в подобном виде, — Тянь говорил негромко, методично вытирая руки от спермы рыжего об его же простынь, — а во-вторых, ты кончил, мог бы и спасибо сказать. — Нахрен иди, сволочь! Ты как вообще тут?! — ему все же удалось скинуть с себя Хэ и вернуть на место пижамные штаны. В теле до сих пор слабость и нега от пережитого оргазма, поэтому нормально разобраться с бурлящими эмоциями не получалось, хотелось лишь провалиться в небытие и проспать до утра. Но. В его комнате, на его кровати с нескрываемой насмешкой смотрел Тянь, свесив ноги на пол, привалившись спиной к стене. — Ну, — выдохнул он, — замки вы не меняли, а ключи у меня остались, вот я и решил нанести тебе ночной визит. И не зря, как я погляжу. Ты так стонал… Что тебе снилось? Шань отчаянно покраснел, собираясь с мыслями, соображая, что ответить в такой из ряда вон ситуации. — Я, честно, ничего такого не хотел делать, — продолжил Тянь и недвусмысленно показал интернациональный жест дрочки, — но ты так тяжело дышал и мучился, что я решил помочь. Поэтому спрошу ещё раз: где моя благодарность? — Ты в курсе, что это называется насилием? — раздражённо сказал Шань и встал с кровати, отходя подальше, маниакально одергивая вещи на себе. — Да? По-моему, ты путаешь понятия, это называется — кончить. Дай мне салфетку, что ли, всю ладонь стянуло… — Придурок, — нервно бросил Шань, ища взглядом озвученный предмет. — Тебе действительно повезло, что мама не проснулась, иначе бы… — он замолчал, не зная, как продолжить, — и вообще, не смей больше так делать! — Теперь тебя касаться нельзя? — Хэ ловко перехватил влажные салфетки, которые не иначе как швырнул в него младший брат. — Только с разрешения, а не так. — Удивительно. Первый раз вижу, что человек обиделся на оргазм. А у меня, ты знаешь, есть опыт, — не мог не поддеть. Не ткнуть носом. — Да пошёл ты, со своим опытом, знаешь куда?! — прорычал Мо, чувствуя, что вот-вот сорвётся, и разбудит своими криками не только мать — полдома. — Да я-то знаю куда, и прямо-таки, стремлюсь, но от тебя… — разочаровано вздохнул, — никакого содействия. — Ты зачем пришёл? — перевёл раздражающую тему Шань. — Ты же не приходишь, — пожал плечами. — А по нормальному никак? Позвонить, там, договориться, нет? — Нет, — легко ответил Хэ, — ты сам «по нормальному» не хочешь, чего тогда от меня требуешь? Шань устало оперся поясницей на подоконник. Честно говоря, он даже не предполагал, что ещё когда-нибудь увидит брата в своей комнате. На территории, откуда его навсегда вычеркнула Дэйю. Рыжий себя чувствовал максимально неловко. Словно пустил в дом маньяка-заключенного. Или того хуже, в очередной раз предал доверие матери. Хотя, возможно, она вполне могла догадываться, что они общались. Просто не спрашивала никогда, и не устраивала слежку. Жила в своём самообмане, в котором, по этой же логике, существовал и сам Мо. — Собирайся давай, и пошли, — Хэ положил на постель использованные салфетки, и качнул головой в сторону двери. — Куда? — опешил Мо, его взгляд сорвался на часы, которые показывали почти половину второго ночи. — Развеяться, а то ты здесь совсем ебанулся. — Я с тобой быстрее ебанусь! — Хоть какое-то разнообразие, — усмехаясь, кивнул он, и поднялся следом, — чё встал? Живее манатки свои натягивай. Шань не веря, что действительно это делает, шагнул к шкафу, вытягивая из него джинсы и следом теплое худи, которое как будто бы когда-то принадлежало Тяню. Переодевался как обычно, не быстро и не медленно, но отчётливо зная, что за ним наблюдают. За каждым движением. А факт того, что он кончил каких-то пять минут назад от руки того самого наблюдателя, повис в воздухе общим напряжением. Однако развивать тему не хотелось, потому что, и что дальше? Правда, место, где это произошло — щекотало нервы, предавая ещё большую остроту ситуации. А наглость Хэ всегда поражала, и сейчас вышла на новый уровень. Тяню похрен на всё, главное то, чего хочет он. Или кого. После выходили тихо. Всё же нежелательные встречи сейчас не нужны никому. На воздухе стало легче и спокойнее. Шань расправил напряжённые плечи, искреннее радуясь ночной прогулке, а Тянь по обыкновению закурил. — Ну и? Какие дальше планы? Будем ходить по ночному городу, держась за ручки? Помнится, такое уже было. — Когда это? — нахмурился Тянь, вынимая сигарету изо рта. — Когда от Чэна шли, — просто ответил Мо, избегая слов «от твоего брата». — Всё же я не такая ванильная фея, как ты, чтобы запоминать подобное, или, например, практиковать сейчас. Однако, я не против если ты подержишь в руке мой член, как я недавно твой, — по-лисьи улыбнулся он. — За свою инициативу отвечай сам, я тебе ничего не обещал, — вернул улыбку Шань. Тянь довольно прикусил губу. Такой рыжий ему безумно нравился. Выёбистой сукой, а не тем трясущимся существом, каким был когда-то, словно бы в прошлой жизни. И вот сейчас, например, ему становилось интересно, насколько новая личина соответствовала нутру. Мо больше играл, или же на самом деле раскрывался по-настоящему? — Прокатимся, — Хэ небрежно потянул рыжего за худи, попутно стряхивая пепел с сигареты. — Куда? Только не говори, что к тебе, — поморщился Шань, позволяя себя вести. Он мог бы легко избавиться от насильной тяги к автомобилю, но не считал нужным. Мо не испытывал дискомфорта от такого привычного контроля брата, иногда это даже забавляло, если, конечно, не переходило разумные границы. Пусть ведёт, держит, смотрит, но и только. Остальное лишь с согласия, сегодняшний инцидент явное тому подтверждение. Внутри до сих пор что-то неприятно возилось, словно им воспользовались. И то, что он кончил, ни разу не уменьшало этого чувства, а, скорее, наоборот, уязвляло как-то по-особенному. — Думаешь, затащу тебя к себе и трахну? — серьёзно спросил Хэ, открывая дверь пассажирского сиденья перед Шанем. Мо хмыкнул, но сел в салон. — Это было бы очень опрометчиво с твоей стороны. — Так уверен? — Тянь склонился ниже, упираясь локтем на стеклоподъёмник. — Иначе бы меня здесь не было. — В том-то и дело. Ты слишком доверчив, — дверь захлопнулась достаточно сильно. Шань проследил взглядом, как он обогнул машину, а после сел рядом, включая зажигание. — А ты самонадеян, — продолжил Мо прерванный разговор. Странно, но волнение не возникало даже в зачатке, хотя атмосфера явно изменилась. Рыжий напрочь растерял всё веселье, а Хэ благодушие. Тянь выкинул в приоткрытое окно недокуренную сигарету, и уверенно взялся за руль, выезжая на центральную полосу дороги. — Завтра в школу, — напомнил Мо. Он явно имел в виду, что надолго их вояж не должен затянуться. — Прогуляешь, — непринуждённо пожал плечами Хэ, — тебе же не впервой, да? — Мне-то не впервой, но не так давно ты сам нудел о том, чтобы я учи-и-ился, — протянул последнее слово, стараясь вложить в него максимум занудства. — И не отказываюсь от своих слов, но в виде исключения небольшая поблажка не повредит. — Значит, исключение — это всегда ты? — задался вопросом рыжий в пустоту, разглядывая обивку салона над головой, — звучит так, словно ты на самом деле в это веришь. — Я ни о чем подобном не говорил, ты сам постоянно делаешь какие-то выводы, и зачастую, тупые. — С кем поведёшься… — улыбнулся Шань, не заканчивая и так известное изречение. Хэ слегка сбавил скорость, перестраиваясь на правую сторону, ближе к тротуару. Мо немедленно сориентировался, отмечая, что они рядом со школой, а район, где жил Тянь проехали, значит, тот хотя бы не вёз его к себе домой. Не то, чтобы Шань сильно переживал по этому поводу, все же брат не насильник какой-то, но иногда его бравада и намёки заставляли напрячься. Но сейчас они были на нейтральной территории, поэтому Мо чувствовал себя вполне расслабленно. Хэ остановил машину и выбрался из салона, направляясь к светящимся на остановке автоматам с газировкой. Шань чуть сдвинул брови, наваливаясь вперёд, разглядывая фигуру Тяня чётко обрисованную искусственным светом среди темени улицы. Тот ловко заправил мелочью автомат, а после вынул из специального окошка две банки колы и двинулся обратно к ожидавшему его рыжему. — И что это значит? — Мо удивлённо принял оба охлажденных напитка, отставив один на приборную панель, а второй сжимая в ладони. В памяти сразу же возникли фрагменты прошлого, когда они были гораздо младше, и брат постоянно покупал ему эту сладкую «шипучку» перед тем, когда они шли домой. Дэйю подобные вредные напитки запрещала ни то, что пить, даже коситься в их сторону, поэтому данный ритуал стал общим секретом, когда довольный Шань взахлеб пил колу, жмурясь на солнце от удовольствия, а Тянь просто шёл рядом, прикидывая, насколько ещё удастся сэкономить карманные деньги, чтобы и завтра купить эту приторную дрянь, которую так любил младший брат. Тот период был недолгим, пока Хэ не ударили в голову гормоны и подростковый дух бунтарства, пока он каким-то образом ощущал себя частью той семьи, что ему досталась. Пока ему хотелось быть причастным и родным, к чужим, по сути, людям. Но взросление отнимает детские иллюзии, оставляя после себя лишь горький вкус разочарования. И символичную банку кока-колы. — Я что не могу купить тебе газировки? — Хэ снова завёл машину, и та неспешно, поехала по дороге. — Можешь, — осторожно продолжил Мо, не решаясь вскрыть банку, — просто мне кажется, что во всем, что ты делаешь, есть какой-то подтекст. — И даже в коле? — И даже в ней, — кивнул Мо, не смотря на дорогу, только на брата. — Хочешь задобрить меня? Типа, сделать приятно, чтобы я потом был тебе должен? — Значит, сегодня я дважды сделал тебе приятно, — криво усмехнулся Тянь, — похоже, теперь ты весь в долгах. Смотри, как бы на проценты не поставил. — Вот и я о том же. Ты всё к этому сводишь! — К сексу? — пошло улыбнулся Хэ. — Да, постоянно! — рыжий почти кинул банку ко второй такой же на панели. — Я, по-твоему, такой озабоченный, что больше ни о чём другом думать не могу? Только о том, чтобы выебать тебя?.. При помощи газировки, да, — Тянь бегло глянул на рыжего, сдерживая смех. — А о чём тебе ещё думать? Брось, Тянь, ты свои желания давно озвучил, а мне теперь приходиться постоянно ждать подвоха, чтобы… чтобы… — лицо залила краска, поэтому Мо отвернулся к окну, лишь бы не светить своей красной физиономией. Как бы он не старался держать себя в руках, и не вестись на провокации, всё же подобные темы вызывали жгучее смущение, которое никуда не собиралось деваться. — Этот вопрос я уже уладил, так что можешь не переживать, и не ждать «этого самого подвоха». — В смыс… — резко дёрнулся Шань, впиваясь взглядом в спокойного Тяня. — Ты что, с кем-то?.. Ему не нужно было ждать ответа — сам догадался, что да. Хэ не привык себе в чём-то отказывать, всегда брал то, что хотел, а если не удавалось, находил иные пути решения проблемы с наименьшей энергозатратой. И вряд ли он оглядывался на сопутствующие потери. Шань плотно сжал губы, потерянно отводя взгляд на приборную панель, где от движения автомобиля мерно покачивались две банки газировки. Его словно оглушило, он не понимал, что чувствовал. Не было слепящей боли, или какого-то грандиозно разочарования, только глухая тишина внутри, и натяжение в грудной клетке, как будто та готова расползтись, как старое лоскутное одеяло. — В чем дело? — Хэ осмотрительно сбавил скорость и припарковался возле разбитого тротуара. — Шань? Слушай… — устало выдохнул он, откидываясь на сидении, — мы же вроде обговаривали этот вопрос, нет? Сошлись на том, что между нами всё приторно сладко, никакой ебли, только дрочка, так? Вот он я, выполняю свою часть сделки, как ты просил, провожу с тобой время, развлекаю «остроумной» беседой и… хрен знает, что там ещё должен делать, любимый старший брат? Вроде стараюсь соблюдать правила, так хули ты киснешь? Мы с тобой договорились, — повторил он громче, и раздражённее, — поэтому не строй теперь из себя обиженного, преданного мальчика. Не заебался из меня злодея делать? Шань хотел открыть рот, но подавился кашлем и судорожно замолчал, пытаясь справиться с этим приступом. Да, договорились, да, всё правильно. Мо примерно этого и ожидал, но. Но не мог выдавить и слова, ведь он на самом деле был преданным мальчиком. Преданным самим собой, и теми чувствами, которые держали глупую надежду на плаву. Первым желанием было выскочить из машины и убраться подальше от него. Не позволить увидеть бессилие и опустошение, которые разом раздавили другие эмоции. Но Мо каким-то образом удержал себя на месте, сжав пальцами обивку сидения с двух сторон. — Так и будешь молчать? — допытывался он, словно мало сказал и сделал. Как будто этого недостаточно, чтобы размазать окончательно. — Это была девушка, или?.. — рыжий медленно повернулся к Тяню, ища его взгляд. Как всегда, спокойный. — Для тебя есть разница? — слегка удивился он, — девушка, — утвердительно, не дождавшись ответа на свой вопрос, — я же пидорас только с тобой, помнишь же. — Ясно, — выдохнул Мо и полез в бардачок, помня, что у Хэ там всегда была заначка в виде пачки сигарет. Под его молчаливый аккомпанемент закурил, ощущая, как жжёт горло, но лишь бы не глаза. Эту слабость Шань не мог себе позволить. Не перед Хэ. — Домой меня отвезешь? Тянь забрал у него сигарету, привычно затягиваясь, с любопытством разглядывая, как Мо напряжённо закусывал губы. — Отвезу, конечно. Но ещё рано. — Рано для чего? — переспросил Шань, чувствуя, что вот-вот и накроет, но чем, непонятно. — Мы ещё не выполнили программу обязательного свидания. Что там по списку? — выдохнул дым, и чуть наморщил лоб, словно припоминая. — Дальше по списку — ты идёшь нахуй, — процедил рыжий, почти вибрируя от ярости. — Хамло-о, — протянул Хэ, вовсе не обидевшись, — я так понимаю, моя сексуальная жизнь тебя все же беспокоит, да? А если бы я сказал, что трахнул парня, рыжего, например, это бы сгладило момент? К чему он подводил, Мо понять не мог, и не хотел. Он уже ничего не слышал и не воспринимал, кроме насмешливой интонации, которая выворачивала изнутри. Хэ всегда находил его слабые точки — потому что слабостью был именно он, и отлично это знал. — Я тебя, блять, ненавижу! Шань кинулся вперёд, резко занося руку для удара, чтобы нахрен разбить это самодовольное лицо. Когда заканчиваются аргументы — кровь наилучший способ поставить точку в диалоге. Хэ перехватил его кулак, дергая запястье на себя, заставляя рыжего ничком упасть ему на грудь. — А я тебя нет. Ты мне очень-очень нравишься, малыш, — примиряющим шёпотом в ухо. — Сука, ты! Отпусти, мудак! — отчаянно взвился Мо, всеми силами пытаясь отстраниться, вырваться из этих цепких рук, которые через боль держали рядом. Тянь недовольно шикнул, отпуская рыжего, выбрасывая в окно сигарету, которая из-за неуклюжей борьбы обожгла ему пальцы. Шань воспользовался этой заминкой, чтобы нащупать ручку двери и выскочить вон из машины. Всё-таки не мог оставаться рядом, дышать с ним одним воздухом и контролировать свои реакции. Самая первая была — бежать. И сейчас ничего не изменилось. Рыжий не оглядываясь, припустил вперёд, на территорию школы, там он не потеряется, и там не будет брата. Этой бесчувственной суки.