Опекун поневоле

      Шурша темно-зеленой юбкой амазонки, Анна вышла на крыльцо и всей грудью вдохнула свежий весенний воздух, в котором еще ощущался привкус уходящей зимы. Ярко светило солнце, а день обещал быть прекрасным.       Варя с самого утра как-то странно улыбалась да задавала глупые вопросы. За все время, что Анна прожила в Двугорске, любимая кухарка вела себя впервые. Да и прислуга не лучше: горничные заглядывали в глаза и о чем-то шепталась, Карл Модестович не отходил от барышни почти как верный пес, сопровождая ее даже на кухню. А Полина и вовсе как в воду опущенная ходит, глаза прячет да и уйти как можно скорее старается.       Анна глубоко вздохнула, отгоняя глупые мысли. Сегодня они с Владимиром должны были возобновить уроки верховой езды, но он почему-то задерживался. Обычно барон ожидал ее возле конюшни, держа под уздцы двух лошадей. Так было до их отъезда в Петербург. Неужели что-то изменилось?       Анна обвела взглядом двор и увидела предводителя уездного дворянства. Господин Забалуев вышел из конюшни, что-то недовольно бурча себе под нос. Вероятно, ему самому пришлось ухаживать за своей лошадью. Княжна видела из окна, как Никита ушел еще спозаранку с двумя до верха гружеными корзинами в сторону леса, а второй конюх куда-то запропастился.       - Андрей Платонович? – удивленно проговорила Анна. – Какая приятная неожиданность видеть вас в столь ранний час.       Девушка старалась выглядеть гостеприимной, но ее лицо выражало крайнюю степень возмущения столь ранним визитом. Да и если быть весьма откровенной, сам господин Забалуев не вызывал у барышни симпатии. Тем более, своим приездом он мог испортить их с Владимиром прогулку.       - Приветствую вас, княжна, - сказал он, напряженно улыбаясь, и склонил голову над ее рукой.       - Что же вас привело к нам в такую рань? – повторила свой вопрос Анна.       - Да вот, заехал я к Владимиру Ивановичу. Скоро скачки, и он принимает в них участие. Выставляет своего Верного. Да-да, княжна, тем самым лишая честных людей выигрыша. Никто с его жеребцом и тягаться не захочет.       - Что же вы предлагаете? Отказаться Владимиру от скачек?       - Бог с вами, княжна, - замахал руками Забалуев. – Он никогда на это не пойдет. У меня к барону предложение иного плана. Вот, приехал обсудить.       - Ничего у вас не получится, барин, - послышался голос горничной Полины. Служанка неспешно шла со стороны кухни, направляясь к ним, плавно покачивая бедрами.       - Чего это? – нахмурился Забалуев.       - К нашему барину князь Репнин приехал. Из самой столицы. Только что-то господа не поделили, - стрельнула она глазами на Анну, давая понять, из-за чего, вернее, из-за кого весь сыр-бор. - Всё кричат да ругаются. Так что сегодня уж точно вы с барином и словечком не обмолвитесь.       - Из-за чего кричат, Поля? – поинтересовалась Анна. С князем Репниным она виделась последний раз в Петербурге, когда этот негодяй Писарев распускал свой язык. Но почему князь здесь? Она думала, что он с Натали на полпути к Италии. Ее сердце сжалось от дурных предчувствий. Быстро попрощавшись с предводителем уездного дворянства, Анна, торопясь, зашагала в сторону дома.       - Мишель? – удивленно приподнял бровь барон, накидывая на плечи жакет для верховой езды. Владимир на самом деле был рад видеть друга. В столице они встретились всего лишь раз, и то в театре. Корф понимал, что должность адъютанта цесаревича занимает все время, поэтому не настаивал на визитах. И вот его друг стоит сейчас перед ним. - Я рад тебя видеть, - улыбаясь, Владимир протягивал руку для пожатия. Но вместо приветствия Репнин молниеносно двинулся вперед, тут же нанеся Корфу короткий прямой в подбородок. Пока Владимир, сидя на полу, моргал глазами и держался за ушибленную челюсть, Михаил соизволил объяснить свое появление.       - Ты что устроил в столице? Я как только узнал, сразу же к тебе.       - Я тоже рад тебя видеть, Миша, - ухмыльнулся Корф, вставая с пола. – Добро пожаловать.       - Не ерничай! – громко рявкнул князь. – Ты слышишь меня? Во всех салонах, на балах, даже на улице обсуждают вас с Анной. А после твоей дуэли с Писаревым и вовсе рты не закрываются.       - И про дуэль все уже знают? - осведомился барон весьма твердо, но не грубо.       Прошло несколько дней, как они с Анной покинули столицу. Именно этого Владимир и боялся – слухи. Ему не привыкать слышать шёпот за своей спиной, а вот Анна… Как бы она отреагировала, узнав, что из-за нее стрелялись на дуэли? Барон даже думать об этом не хотел. Поэтому, даже нормально не позавтракав, барон и его подопечная покинули Петербург на следующее утро.       - Ты еще спрашиваешь? И это после того, как вы разнесли половину кабака? Володя, ты на что надеялся? Что это останется в тайне?       - Хочешь сказать, что я не должен был вызывать Писарева? - насмешливо перебил Корф, впиваясь взглядом в князя.       Нет, он никогда не сможет забыть гнусные слова поручика. Этот мерзавец легко отделался. Хотя именно его визит стал решающим для барона. Ему давно надо было принять это решение.       - Прекрати! Ты прекрасно знаешь ответ. Но ты скомпрометировал Анну своим опекунством! Из-за твоего поведения ее имя на устах у всего Петербурга.       - Поговорят и перестанут, когда появится другой повод для сплетен.       - Володя, ты сам знаешь, пока появится повод…       - Зачем же ждать это «пока»? Я уже готов преподнести новую тему для разговоров. – Барон мечтательно улыбнулся, вертя в кармане небольшую фарфоровую шкатулочку.       - Опять? Корф, да ты с ума сошел! Ты подумал об Анне? Подумал о ее репутации?       - Поверь, я о ней не перестаю думать. Хочешь быть первым, кому я расскажу эту новость?       - И слышать не желаю! Анну нужно как можно скорее защитить от тебя и твоей компании. Когда ты приезжал в Петербург ходатайствовать за Писарева, то сообщил, что она желает выйти замуж и подыскивает подходящую кандидатуру. Я помог тебе, понимая, что поручик в самом деле не пара княжне Мещерской. Но я нашел другого кандидата, который претендует на ее руку.       - Мишель, замолчи! Сейчас же, - агрессивно перебил его Корф. - Ты не посмеешь…       - А почему бы и нет? Я влюбился в нее с первого взгляда, и ты это знаешь. Со мной она будет счастлива.       - Ты много чего не знаешь! Поэтому я прошу еще раз тебя замолчать, - сдерживая гнев, сказал барон.       - Владимир, - удивленно произнес Репнин, – да ты в деревне стал сама вежливость.       - Не искушайте меня, князь. Она ни при каких обстоятельствах не сможет стать твоей женой. - На сей раз тон барона был куда менее сдержанным.       - Почему? – удивленно поднял бровь Репнин. – Потому что ты так желаешь? Володя, она не крепостная, а твоя подопечная. И к тому же законнорожденная княжна!       - Ты ничего не знаешь!       - А что я должен знать?       - Да, Владимир Иванович, что князь Репнин должен знать?       Они вдвоем повернулись к двери и встретились с пронзительным взглядом. Анна стояла неестественно прямо, спина была напряжена. Ее глаза лихорадочно блестели, а пальчики судорожно сжимались и разжимались.       - Ну же! Смелее, барон! Вы же хотели сказать, что я не пара князю. Что моя кровь не слишком чиста для дворянина.       - Нет, Анна, я не это хотел донести до князя. Я хотел сказать…       - Хватит!       Анна стремглав выскочила из особняка и побежала к конюшне. Никита уже вернулся и оседлал Верного. При виде знакомой наездницы конь заплясал и потянулся бархатным носом к девичьей руке.       - Что ты, мой хороший? Заждался? Сейчас мы прокатимся.       - Анна! Анна, подожди! – крикнул Владимир, выбегая из дома.       Она ничего не хотела отвечать. Верный как-то странно начал плясать под ней, такого никогда не было, но девушка не придала этому особого значения. Ей хотелось одного – поскорее уехать. Она стегнула жеребца и тот рванул с места. Стук копыт звенел в ушах. Ветер в спину подгонял все быстрее и быстрее. Не оглядываясь, Анна мчалась вперед, отдавая всю себя безудержной скачке. Ее шляпка давно слетела с головы и где-то затерялась. Волосы растрепались от ветра и развевались за спиной белым каскадом. Крик рвался из глубин ее души, а глаза застилала пелена слез. Она знала, о чем Владимир хотел рассказать князю. Дочь «актрисульки», вот кто она, а не узаконенная княжна. Всадница подхлестнула жеребца, низко прижавшись к его шее. Анна не хотела оглядываться, чтобы проверить, преследует ли ее кто-нибудь. Ей не было до этого дела.       Из раздумий ее выдернуло ржание коня. Видимо, такая скачка была не по душе гнедому. Верный встал на дыбы и закусил удила, пытаясь сбросить со своей массивной спины наездницу. Анна с трудом удерживалась в седле.       Она не понимала, что произошло с животным. Конь знал ее и всегда тянулся за лакомством. А когда Владимир отлучался из поместья, Анна брала его жеребца и самостоятельно выезжала. Верный всегда был спокойным и ничего подобного не выдавал, но сегодня конь был вне себе.       - Верный, - с надрывом проговорила она, пытаясь урезонить гнедого. – Верный, хороший мальчик, хороший. Успокойся, пожалуйста!       Но конь лишь ускорил бег, переходя на галоп.       Анне стало страшно. Впервые лошадь не слушалась и она не знала, что в таких случаях надо делать. Она продолжала успокаивать жеребца, но результата не было.       - Аня! – услышала она голос Владимира, доносившийся ей вслед. Но от страха княжна не могла повернуть голову. Вместо этого расширившимися от ужаса глазами она смотрела вперед. Верный свернул с тропы и помчался напролом в сторону леса. У нее не получалось его подчинить. Пальцы намертво вцепилась в луку седла, а губы шептали молитву, чтобы Владимир не опоздал. Чтобы он успел схватить за уздечку до того, как Верный на всем ходу влетит в лес. Позади непрерывно слышались окрики барона и топот копыт – звук все приближался. Он догонял их.       Владимиру оставалось несколько секунд, чтобы поравняться с княжной, но Верный угодил копытом в очередную выбоину, и Анна, утратив равновесие, полетела через голову коня.       Несколько бесконечных мгновений княжна лежала неподвижно. Она не могла и пальцем шевельнуть. Грудь сдавила режущая боль, из-за которой не получалось вымолвить ни слова. У нее все еще стучало в висках, а сердце выпрыгивало наружу, когда вязкая темнота поглотила ее сознание. Последнее, о чем подумала Анна: «это конец».