III
624 г. ЕХ, тридцать лет назад, Середина Холодов. Граница Старых земель, лес Нуртленда
Юный охотник шёл след в след за лесником. Немолодой лесник за пятьдесят раг проводил всякого через лес и показывал звериные тропы, а молодняк — за бесплатно. Охотник не мог расстаться с мушкетом ни на минуту даже в свободное от службы время. И, нет, это была не тяга к насилию, — это была тяга к самому оружию. Страсть к любому искусно выполненному стволу жила в молодом солдате. Идеальное сочетание дерева и металла вкупе с внутренним механизмом образовывали смертоносный аппарат, чья мощь в руках придавала невероятную уверенность. — Смотри! — крикнул лесник. Показал рукавицей на двух лаек, которые, громко вдыхая носом, копошились у одного места, а сейчас начали копать. Неглубоко под снегом оказалась более-менее свежая тушка разодранного зайца. Лесник поднял того и повертел. — Беляк. Смотри-ка, следы вокруг, это она его закопала — про запас, — сказал лесник. — Значит, она вернётся? — спросил охотник. — Совсем не точно, — помотал головой лесник. — Может, вернётся, а может — забудет. Давай, иди ищи следы. Солдат кругом обошёл место заячьего захоронения и нашёл. На свежевыпавшем снегу тянулась дорожка из рысьев следов. — Сюда, сюда! — позвал он. — Не кричи! — шикнул на охотника лесник. По обеим сторонам от следов они медленно пошли дальше в лес, а лайки засеменили чуть впереди. — Ты скажи, парень, зачем тебе это? — спросил лесник. — Что? — не понял молодой охотник. — Рысь, охота. Опасно это всё. — А, ну, гроши солдатской службы малы, а у меня есть… определённые планы, — уклончиво ответил охотник. — А я думал, ты, может, собира… — внезапно лайки стремительно унеслись вперёд, заставив его замолчать и побежать вслед. Оба человека сорвались с места и начали бегом пробираться сквозь снег, благо тот был не по колено. Далёко впереди несвязанным дуэтом залаяли собаки. — Рысь сыта, они загонят её на дерево! — запыхаясь, сообщил лесник. — Да? Собаки точно опытные?! — на бегу говорил солдат. — О, да! Поднажмём! Они ускорились. Вскоре люди остановились у одной собаки, замершей у ветвистого дуба и лающей, высоко задрав морду. В двух футах над землёй на толстой ветке засела большая пятнистая рысь. Она замерла, напрягшись всем телом и угрожающе рыча на лайку внизу. Лесник рукой остановил парня и постучал по стволу мушкета в его руках. — Давай, — шёпотом сказал он. Охотник поднял оружие и поймал зверя на конец мушки. Тут рысь увидела стрелков, но поздно метнулась в сторону и наповал была убита свинцовой пулей. Мёртвая туша тяжело упала в снег, высоко вскрикнув. Лесник, переваливаясь с ноги на ногу, подошёл к ней и ткнул ружьём в кровавый бок. — Парень, ты её убил! — возмутился лесник. — Ну да, что ещё с ней делать? Лесник обернулся и посмотрел на охотника: — Сорок пятый калибр?! Я думал у тебя аркебузные хотя бы. — А что такое? — вызывающе спросил парень. — Шкура! Шкура — самое ценное, и грех такое портить! — Грим… — начал охотник. — Что, денег на ружьё нету, значит, будем портить шкуру? — не мог успокоиться лесник. — Грим… — Так, буду я в следующий раз стрелять, понял? — Грим, где вторая собака? — резко отрапортовал солдат. Они затихли. Высокие деревья гудели по всему лесу под напорами ветра, и одна лайка, уронив язык, громко дышала. Лесник обвёл взглядом поляну и, напав на мелких собачий след, приказал охотнику следовать за собой. Собачий след вёл до голого кустарника, где… Внезапно ещё одна огромная кошка выпрыгнула из-за дерева. На клыках её краснела кровь, а голодные глаза пылали огнём. Лесник выстрелил. Дробь в щепки разорвала ствол рядом, однако рысь не задела. Кошка бросилась вперёд, оттолкнула в снег лесника и приземлилась перед солдатом, оскалив зубы. Не успел парень поднять мушкет, как когтистая лапа ударила его, разорвав одежду, поцарапав руку. Он не удержался, припал к древесному стволу. Рысь снова набросилась. На этот раз острые когти впились в грудь. Солдат закричал, завертелся волчком под лапами зверя. Боковым зрением он уловил лесника, поспешно заряжающего ружьё — шомпол в его руках дрожал и не попадал в дуло. Тут рысь неизвестно почему развернулась на него, и лесник, бросив оружие, побежал. Кошка погналась за ним, оставив искалеченного солдата. Парень тяжело вздохнул. Тело ныло от ран, и было очень жарко — горячая кровь затапливала грудь. Казалось, он сейчас умрёт. Он не мог выносить. Конечно, и вражеские пули пару раз попадали в него, но эти раны были куда тяжелее. В голове гудело, как под водопадом, а руки немели, стоило их напрячь. В глазах темнело. Боли не было, был адреналин в крови, что ещё не покинула тело. «Господи, а сейчас начнётся бред, » — подумал охотник. Время потеряло счёт, а он всё лежал в холодном снегу, цепляясь за остатки сознания и умирая от потери крови. Адреналин уже уходил, и боль начинала давить на нервы. Кто-то или что-то продавило снег за полем зрения солдата. «И кто это? — подумал солдат. — Зверь или мой друг?» Некто дотронулся до него. Прохладные пальцы проскользили в его волосах, и наконец он отрубился.***
Зелёная залитая светом поляна травяным ковром стелилась под ногами юноши и уходила в далёкое далёко без видимого конца. Чистое голубое небо висело над ним, и непонятно было, откуда идёт свет, ибо его материальных источников он не наблюдал. Свет просто лился из ниоткуда, как ветер гуляет по земле. — Кто ты? — почувствовал он сзади голос. Обернулся и первым делом обратил внимание на человека. Девушка была молодой, лет восемнадцати на вид. У неё были длинные тёмные волосы, ниспадающие на плечи, с которых, в свою очередь, свисало зелёное атласное платье. Прямо за ней возвышалась роща тонких берёз, также уходя далеко за горизонт. А небо над рощей заволокло серыми облаками, так что аномальный свет полянки резко обрывался на границе под ногами девушки. — Кто ты? — повторила вопрос дева. — Моё имя Валод Кас-Га, — прислонил руку к груди охотник. — Благо, ты разумный, — улыбнулась девушка. «Разумный? — Валод оторопел. — Это комплимент или что?» — Кхм, а вы кто, прекрасная прегрима? — спросил юноша. — Моё имя Мива, дочь Монтибус. — Скажите, прегрима Мива, я умер? — без стеснения спросил Валод. — Ах-ха-ха! — она звонко и приятно рассмеялась. — Как странно ты придумал. — Ну что ещё мне думать? Где я? Что со мной? — растерянности раскинул руки солдат. — Сейчас ты тяжко ранен зверем. Я знаю, у тебя были причины напасть на оного, но так нельзя же относиться к жителям лесов, — сказала Мива тут с упрёком. — Твои я раны вылечу, конечно, но главное — ты не сопротивляйся. — Благодарю. Какой дивный сон, — улыбнулся Валод. — Перед смертью всем такие снятся? Девушка вздохнула и пошла к нему. Босые стопы чуть приминали траву, а прямо за ней по ходу вырастали из земли с дивной скоростью берёзки одна за другой. Она подошла вплотную и, подняв руку, сняла локон волос Валода с чашечки ушей. — Ты не фалаи, — с удивлением сказала Мива. Валод замер, поражённый скорее не тем, как красива была дева вблизи, а прикосновением, которое пробрало его до дрожи, хотя кожей он ничего не почувствовал. — Ты в растерянности? — она заглянула ему в глаза. — Я, право, тоже. Юноша молчал. Не мог отвести взгляда и высказать мысли. — Прости, что вторглась, — забрала руку Мива. — Я думала, что ты фалаи. Но… — она подняла его руку, из-за чего он опять вздрогнул, — Кожа твоя стареет, хотя ты не старше меня. Ты совсем дитя… иль нет? — она вопросительно подняла голубые глаза. — Я давно не дитя, — с трудом выдохнул Валод. Тут он заметил резкие отличия Мивы от любой другой женщины, человека. Невероятно острые скулы, всё отточенное до идеала, будто бы великим скульптором, бездонные большие глаза и уши. Из-за длинного локона выглядывал острый кончик. Такой острый и длинный, что он сначала не поверил, что это не сон. Пусть, уши выглядели неестественно, они совершенно не вызывали отторжения. — Ты на меня похож, но не такой. Как будто тело твоё по-животному слабо. И разум твой так пуст, однако это даже хорошо, — сказала сладкоголосо Мива. — Ты эльфийка из сказок! — вдруг сказал Валод. — Ты жительница небес и дитя Богов! Всё таки я сплю… Или это мой загробный мир? Мива опять рассмеялась и погладила его по голове. Дрожь в этот раз приятно уколола и прокатилась нежной ватой по телу. — Очнись, — беззвучно сказала она, и юноша очнулся. Холодный снег падал на лицо, а в вышине роились ветки на фоне неба. «Всё таки сон, » — прошептал он и попытался подняться. Как это было легко. Раны испарились, их не было! И крови не было. Ему что ли всё это приснилось? И зверь, и охота, и Мива? Но что же делает он здесь, в лесу. — Ране да лар, — услышал тут он рядом неизвестный слог. Валод обернулся и снова увидел её. Мива, дочь Монтибус, сидела возле него на коленях. Конечно, она была не в белом платье, но в домотканой куртке с непокрытой головой. — Нира ве обакаснъ? — спросила она и улыбнулась. Снег медленно падал, дубы скрипели, а он смотрел на неё и верил — это правда, это точно правда, и ничего больше не правда.