IV
656 г. ЕХ, Начало Зелени, двадцать дней назад. Земля Запада, где-то на вершинах гор Аяцы
Валод очнулся ото сна. Он лежал в четырёх каменных стенах на толстой шкуре, рядом на полу стояла опустошённая миска, от которой ещё пахло вяленым мясом. Уже чуть больше недели старик был в плену у жителей гор. Кто мог предвидеть нахождение ещё одной разумной расы в пределах Запада? Пришедшие из старых сказок, что забыли во времена Еррора, но в старой памяти Валода ещё жили воспоминания о них и о Миве. Наверное, он был первым после древних людей человек, что встретил эльфа. Благодаря Миве он знал о них. Он не считал их Богами или детьми Богов. Они были похожи на людей, но только внешне, да и то не во всём. Эльфы, на их же языке «фалаи», жили, можно сказать, вечно. Нестареющие, вечно молодые они к тому же обладали искусством духа. Дух позволял им исцелять раны, болезни и проникать в разум других, что и помогало преодолеть языковой барьер. Они жили в высоко горах, ближе к небу, чем кто-либо, этим и заслужив слухи о своём божественном происхождении. А люди, что неожиданно явились в земли Запада, нарушили неприкосновенность священной пещеры Девашу. Валод выжил лишь потому, что был стар, а благородный народ эльфов не убивал детей и стариков, следуя своему кодексу Озарул. Валод долго пытался объяснить эльфам в лице Реногара, воина, который постоянно общался с ним, что им не было известно о святом месте, однако тщетно. Эльф говорил ему (если можно так назвать в отношении ментального общения), что прошлое прошло и стало настоящим, а что будет будущим, надо решать сейчас. Возможно, он был прав. Фалаи были добры к старику и обращались почти как с гостем. Дверь в камеру отворилась. — Валод касха… — сказал пришедший. Неправильное произношение его фамилии «Кас-Га» породило в языке эльфов именование людского рода — «касха». Конечно, Валод говорил им об этом, но «прошлое стало настоящим, а что будет в будущем, решать надо сейчас». — … ди кора, де од Монтинъ. Хаирас крати-гон, — закончил эльф. Мива учила его эльфийскому совсем немного, он мог понять общий смысл, но не мог понять значения такого слова, как «крати-гон» — «огненная сила». Валод поднялся со шкур и, поздоровавшись с Реногаром — «Хаера», вышел за ним. Широкоплечий эльф вёл его по пещерным коридорам, освещённым факелами. Реногар всегда был молчалив, и нельзя было понять, о чём он думает. Да и все его собратья относились к молчаливому фалаи не слишком дружелюбно. Реногар привёл их в просторную пещеру, более напоминающую зал. Три длинных стола стояли параллельно стенам и на одном из них возвышалась гора людской амуниции. Ружья, мушкеты, пистолеты, пороховницы, капсуляторы и некоторая одежда покойных солдат, бывших соратников Валода. — Хаирас крати-гон ме дала са, — сказал эльф. Старик непонимающе посмотрел на него. Реногар вздохнул и пронзительно посмотрел в глаза человека. Каменный свод пещеры растворился в ярком свете летней Звезды, открыв синий небосвод, безграничная поляна раскинулась под ногами Валода и затопила в желтоватых колосьях его колени. Пред ним стоял Реногар в пустыне серого пепла, что лежал на земле, кружился в воздухе, оседал на эльфийские плечи. — Раз спорит наш язык, откройте разум мне, чел Кас-Га, — сказал он. — Я слушаю, — вздохнул старик. — Валод, народ твой с собою носит необычайные оружие. Оно разит огнём и убивает издали. Мы мало понимаем в этом механизме и просим помощи твоей, — сказал ему Реногар. — А у меня есть выбор? — невесело спросил старик. — Весь выбор лишь иллюзия, ибо судьба вселенной Богами решена, однако ты скажи, — ответил эльф. — Я… — неуверенно начал Валод, — Ладно. Следи за всем, я буду показывать. Он согласился, но не потому, что он предатель — нет. Он сделал это, ибо понимал: прийти к миру между людьми и эльфами нельзя враждебным поведением. По его разумению, фалаи очень гордый народ и задеть его гордость — плёвое дело. Он всего лишь старый солдат, но в стане потенциального врага он представитель людей — по нему эльфы будут судить всех жителей Кодиматриса. И он покажет людей с лучшей стороны. Эфемерный мир исчез, открыв ту же пещеру, столы, спокойные огни на стенах. Старик обвёл глазами стол и выбрал нужный экземпляр — длинное нарезное ружьё. Прочистил ствол и принялся искать среди свалки солдатской одежды кусок ткани. В одном кармане мундира он нашёл с десяток их и, сложив, скусил патрон. Сплюнув порох, он поймал на себе неодобрительный взгляд Реногара, пожал плечами и продолжил. Патрон на месте; он насыпав на полочку чуть пороха, он взвёл курок, благо кремень был на месте, и закрыл огниво. Валод многозначительным взглядом посмотрел на эльфа и обратил его внимание на спусковой крючок. Валод выстрелил. Огонь вспыхнул на полке, а после вырвался из дула. Стена напротив брызнула каменным крошевом, и выстрел больно ударил по ушам. Старик поднял курящийся ствол и приставил к столу. — Граул-крати вис каган, — сказал Реногар, немного напуганный — его руки на рукоятках коротких мечей чуть дрожали. Эльф взял ружьё, внимательно осмотрел замок и шомпол под стволом и в точности повторил все действия Валода. Однако, зарядив, чуть задержался. Рука его ещё дрожала. — Просто держи покрепче, — сказал ему Валод. Наконец он нажал на спуск и ружьё пальнуло. «Неплохо для новичка, » — подумал Валод, наблюдая, как эльф кладёт оружие на стол. Ещё несколько часов старик заряжал пистолеты, разбирал на мономеры их внутренности, демонстративно поджигал порох и тренировал Реногара во всём этом. Человек уже устал и третий раз просил воды, но старался не подавать виду. В итоге эльф отвёл того в камеру, которую старик называл комнатой. Напоследок, закрывая железную дверь, Реногар сухо изрёк: — Лива, — что значило на эльфийском благодарность. Валод, улыбнувшись, кивнул. Пожалуй, миссия по созданию хорошего впечатления удалась. Он уселся на шкуры на полу и углубился в собственные мысли. После см… ухода Мивы он часто так делал, а теперь, видит Бог, его собственный сын будет скорбеть на могиле отца. Над снежными вершинами как всегда буйствовал сильный ветер. Ударял по нерушимым скалам в белых шапках, где горел огнями город Югнардол. Горная мульда* пригрела в своей чаше множество приземистых барочных домов, которые ступенькам вели к величественному храму, вырезанному частично из скалы перевала. Через ущелье повисли дощатые мостики, что вели к нижним поселениям для ремесленников, над которыми, помимо облаков, сгустился рабочий дым, и повис грохот молота о наковальню. Закатное Солнце, прозванное эльфам Сатвирой*, своими последними лучами чуть освещало здания, когда храм однако ушёл в тень. По широкой каменной лестнице, пересекая границу света и тьмы, поднимался в одиночестве эльф в серой утеплённой хламиде. Спина его была пуста, как и грудь, и не имела никаких фамильных гербов. Его пепельные пряди были заплетены в тугую косу, что выглядывала из накинутого капюшона. Эльф добрался до врат храма и без церемоний зашёл внутрь. Под брезгливым взорами лучников на стене он пересёк двор и через коридор оказался у входа в крипту. Крипта, по большей части погружённая во тьму, расходилась коридорами на все четыре стороны, с каждой стороны которых имелись панельные двери, одна из которых и привела эльфа в нужную комнату. В тёмной каморке, освещённой одной тлеющей лучиной, сложив ноги лотосом, неподвижно сидел князь облачённый в богатое платье. Эльф на пороге, сдержав непроизвольный вздох, закрыл глаза. Представил как языки пламени бегут по рукам и вышел. Мир заиграл новыми красками, всё стало чётче и красивее. Ментальная длань его протянулась через всю комнату к медитирующим князю и легко притронулись к его сознанию. Тот вздрогнул, очнулся. — Ты Реногар? — спросил князь. — Простите, что помешал, князь Даровин, — поклонился он. — Да ничего. Я был не так уж глубоко, как может показаться, — помотал головой Даровин, поднял стоящих рядом бокал и отпил. — Какие вести, Реногар? — Я только от старика, что пленник-чел*. Ведёт себя достойно он и согласился открыть секреты оружия огня. — Ему ты веришь? — спросил Даровин. — Он сам всё делает и говорит. Познал он быстро наш язык — частично, — говорил Реногар. — Как говорит он о вторжении в священные пещеры Девашу? — поинтересовался князь. — Он утверждает, князь, что челы не знают о Богах и про Раграт не ведают. Старик вещает о Ерроре — не знаю, что за слово. — Необразованный народ. Скажи, сколько живёт этот старик? — спросил князь. — Всего шесть миллезимов*, мой князь, — ответил Реногар. — Ты должно быть шутишь? Он юн совсем, как наши дети, что только учатся искусству духа! — удивился Даровин. — Таков удел их, мой князь. — И они и захватили нижний мир? Похоже, зря мы оставили его на совесть нагов, — разочарованно говорил эльф. — Речная Страна теперь принадлежит чужаку, чей упустили мы визит. Дай волю миру развиваться, идти вперёд, и он падёт. Как думаешь, быть ли войне? — На ваше разумение, князь. — Три расы в этой стране так много. Раз народ нагов заключил с ними мир, нам ждать беды. Нужно узнать волю короля, который точно будет зол, — помрачнел князь Даровин. — Боги укажут нам путь, — кивнул Реногар. — Боги давно покинули этот Мир, пойми, — сказал Даровин. — Я отпускаю тебя, Реногар, ступай. Эльфы поклонились друг другу, и воин вышел вон. Князь проводил того глазами. Тяжёлая судьба постигла Реногара. Недаром он носит неформально звание «Бесфамильный». Пятнадцать с лишним миллезимов назад весь род Реногара примкнул к восстанию против короля. Мятеж был подавлен, но король не мог терпеть в живых предателей. Кто-то бежал из земель Запада, а большинство казнили. Тогда Реногар был молод и мятежником его назвал бы только эльф без чести, однако не настолько юн, чтобы забыть деяния своих предков и, особенно, их смерть. Реногар «Бесфамильный» стал служить королю и выполнял всякое поручение, лишь бы загладить вину своих предков. Он стал вечным ронином, что питался молитвой и светом Сатвиры.