daegu;

Родного человека, своего, хочется обнимать крепко-крепко, так, чтоб аж дышал с трудом. Потому что хочется ведь ближе, еще ближе; обнимаешь — и рук все равно не хватает. Его бы под кожу, чтобы спрятать от всего плохого, чтобы сберечь. У Юнги руки жилистые, с редкими пятнами из пластырей, под которыми ссадины после школьных драк. Он сам весь — вроде маленький, худой, но плечи-то широкие, да и слабым его не назовешь. Этими руками обнимать бы кого-то, дарить чувство защищенности. И ему даже есть, кого обнимать. Вот только обнять он не может. Он не может обнять так, чтобы его человек даже дышать не мог, смеясь и прося отпустить. Он не может обнять крепко-крепко и успокоиться, уткнувшись носом в изгиб шеи, где кожа горячая. Юнги может только беспомощно наблюдать за тем, как женщина с темными кругами под глазами, уставшая, вновь делает перевязку своему ребенку. Юнги может только молча смотреть на мягко улыбающегося Тэхена. Он может лишь смотреть, хотя хочется обнять и прижать к себе, спрятать в своих руках, но он не может. Все тело Тэхена покрыто бинтами. А под ними — раны, раны. На незащищенных участках кожи, коих мало — раны открытые, трещинки. Даже на руках (где и ногтей некоторых нет), в которых тонкий стебель цветка. Лишь лицо чистое, светлое. Если смотреть лишь на лицо — кажется, что все нормально. Но Юнги ни на секунду не позволяет себе забыться в присутствии Тэхена. Ведь если расслабиться, позволить себе слабость и все же коснуться его руки — кожа Тэ лишь покроется новыми ранками. Она хрупкая. Прикосновения к Тэхену — запрет. Он как бабочка; если коснуться тонких крылышек, весь цвет слетит, останется блестящей пыльцой на пальцах. Если коснуться тонкой и нежной кожи Тэхена, она травмируется. Она лопнет, она порвется; всего лишь прикосновение, а так много может причинить боли. Болезнь бабочки. Звучит красиво, а на деле — это боль с самых первых дней жизни и кровь, кровь, раны, раны. Мази, бинты, врачи — вот то, что постоянно в жизни Тэхена. Не друзья, не веселье. И так сложно не сдаться, но он не сдается ведь. Юнги кажется, что у него самого раны внутри, что кровоточат, но это не так. Ему только кажется. Крик внутри застыл. Там, в школе, он может сколько угодно усмехаться, сколько угодно драться и отстаивать свое право на жизнь, показывая свою физическую и внутреннюю силу, но вот в этой комнате, светлой, где игрушки пылятся на полках, он — слабый. Он сам — как открытая рана. Болезненная, и он сам себя только сильнее раздирает, все еще оставаясь рядом с Тэхеном. С Тэхеном, который когда-то на его глазах упал с качелей, разодрав свою спину до месива. Он тогда так хотел помочь, заикаясь от ужаса, но женщина, мать, лишь умоляла уйти, глотая горькие слезы и скрывая собственную дрожь в руках. Тэхену всего лишь пятнадцать, но глаза такие, будто он уже всю жизнь свою прожил, будто все уже видел. Юнги в них смотреть подолгу не может, но все равно смотрит украдкой. Он с удивительным упорством приходит в гости и приносит одинокие цветы, сорванные со школьной клумбы. Он приходит и, садясь совсем рядом на стул, что рядом с кроватью, читает книги вслух, порой уходя в истории с головой. У Тэхена огромная коллекция книг, и каждая прочитана; Юнги семнадцать, но он так мало читал. И когда Юнги берет очередную книгу с полки, Тэхен лишь улыбается мягко и слушает голос. Тихий, теплый. Голос Юнги никогда не дрожит, но руки сжимаются с силой в кулаки. Пальцы до побеления костяшек впиваются в твердую обложку, и Юнги продолжает читать, борясь с желанием закричать. Борясь с желанием обнять и защитить. Но Тэхен и сам неплохо справляется — он привык. Ему больно, но он с рождения к этому привык. И он так сильно хочет жить; Юнги поражен и восхищен до трепета. Родного человека хочется обнять до дрожи в руках. Но Юнги не может, и лишь разговаривает с Тэхеном мягко и осторожно, проглатывая понимание того, что это не навечно, и что он, может, запутался в чувствах, но он хочет быть рядом с ним. Слезы помогают выразить эмоции, которые невозможно облачить в слова. Тэхен давно не плачет, да и опасно это. Ведь можно повредить глаза. Юнги плачет от бессилия. Юнги плачет за Тэхена навзрыд только тогда, когда его нет рядом.

[ au: болезнь бабочки ]