daegu;

— Знаешь, что такое вечность? Тэхен всегда говорит настолько красиво, что Юнги себя чувствует повисшим в космосе где-то, среди мириад звезд и темных сине-сиреневых туманностей. Но на самом деле сейчас — они всего лишь на земле, просто рядом, просто в темной комнате. Черный цвет одежд, серо-белые волосы — это безумно идет Тэхену, и Юнги почти заглядывается, вот только не смотрит. Сохранил образ украдкой в памяти и наслаждается, как последними вздохами — жадно и даже не желая отпускать. — Нет. Юнги качает головой, и прохладная цепь серьги скользит по коже. Прикрывает глаза. Он по памяти рисует образы в голове. Рисует Тэхена в кресле перед собой, по коже которого мягко скользят тени от зажженных свеч. — Преодоление времени есть вечность. Юнги усмехается, запрокидывая голову назад. Они живут вечность, бессмертные, и наблюдение за изменением мира уже стало привычным. — Как и бессмертие? — подает догадку Юнги мягко и тихо, но Тэхен не соглашается. Юнги размыкает ресницы и смотрит. Смотрит вперед, на уставшего от жизни Тэхена. Ведьмак, уставший от жизни… Это видит Юнги как такой же ведьмак, проживший рядом столетия. Он видит эти тени под глазами. Видит невидимые глазу сеточки морщин. — Бессмертие — бесконечная неизменность, — Тэхен крутит бордовую розу в руках, что ему отдал в дар Юнги. И, вытащив из кармана зажигалку, поджигает ни в чем не повинный цветок, привлекая внимание тем. И Юнги наблюдает, едва дыша, завороженный. — Вечность же вне понятия времени, когда ты сам имеешь полную власть над ним, — пепел опадает прямо на пол, и Юнги почему-то вскользь думает о том, что пламя — вечно, но оно так быстро угасает. — Противоречишь сам себе, — подмечает он, чуть склонив голову. Тэхен тихо смеется, прикрывая глаза ладонью. И где-то внутри Юнги щелкает что-то холодным осознанием, дрожью по телу, но он виду не подает. Ведьмак устал от бессмертия. Тэхен поднимается из кресла с легким усилием. Идет к столику и, подхватив хрустальный кувшин с темно-алой жидкостью, с коротким промедлением все же разливает ее по бокалам. Этот кувшин он принес с собой, не ответив на любопытный вопрос Юнги о том, что же в нем. Тэхен ставит один бокал на стеклянный столик перед Юнги, и лишь чуть отходит, не возвращаясь к креслу. А в руках — свой бокал. Юнги сжимает скрещенные собственные пальцы на животе до побелевших костяшек. — Разделишь со мной вечность? И Юнги коротко усмехается в ответ на вопрос. Он вновь прикрывает глаза, рисуя образ Тэхена. Четкий, живой — такой, каким Юнги встретил его давно, будучи еще человеком. Как же сильно он влюбился тогда — только Господь Всемогущий знает. Если он есть, конечно. Юнги даже признаться себе боится в том, насколько сильно его тянет к этому существу. До сих пор. Сердце в груди бьется ошалело быстро. Пальцы едва слушаются, когда Юнги тянется к своему бокалу. Последние вздохи такие короткие. — Конечно. Он не думает. Он припадает губами к прозрачному граненому стеклу и пьет до самого дна всю порцию яда, прикрыв глаза, но, когда последняя капля уже исчезает, он устремляет взгляд на Тэхена. Тот пьет следом. И — припадает жадно к губам Юнги с поцелуем. Это Тэхен когда-то продлил его жизнь. Что ж, пусть он же и будет тем, кто поставит в ней точку.

[ au: eternity ]