daegu;

— Хочу сдохнуть. Тэхен поднимает голову вверх, отрываясь от своего телефона. Он смотрит на лицо стоящего рядом Юнги. Долго, и оба не двигаются. Настолько долго, что экран смартфона Тэ погасает, а внутри самого парня будто что-то щелкает. — Что? Голос сипло-хриплый, и он откашливается. Откашливается, давая Юнги подумать несколько секунд, давая тому время сказать, что это шутка. Но Юнги не улыбается. Губы — недвижимой безразличной полоской, спина — сутулая. И Юнги тычет пальцем куда-то в стол. Он тычет пальцем в стол, положив и ручку, и Тэхен опускает послушно взгляд, хотя внутри все от ужаса сворачиваться начинает. Ему плохо, волоски на руках — дыбом при дрожи, хотя вроде не холодно, теплый летний вечер. Капли дождя — аккомпанементом под тихую музыку в кафе. Тэхен даже не заметил, что с Юнги капает вода. Тот, видимо, долго стоял под дождем. — Что это? — Тэхен не слушающимися пальцами пододвигает стопку документов к себе. — Заверено юристом, — Юнги мог смотреть куда угодно — мимо, в одну точку за головой друга, но он наблюдает за всеми его действиями, за всеми эмоциями. За тем, как выскальзывает из рук телефон Тэхена, как парень каменеет, читая строки. — Подпиши. Добровольное согласие на убийство. Тэхену кажется, что он не в их реальности. Не бывает такого, что человек дает согласие на свое убийство своему другу. Не бывает такого, что это можно заверить у чертового юриста. Тэхен вновь смотрит на Юнги. Отчаянно, со страхом липким. — Не смей отказываться, — обрывает, даже не позволив начать говорить. И Тэхен закрывает рот, потерянный. Вновь читает страшные строки. Он не думал, что, прождав Юнги почти час в пустом кафе, увидит это. Он даже встать не может. Он не думает уже, что это шутка. — Юнги, пожалуйста… — он не знает, что сказать. Юнги даже не подумал, каково будет Тэхену?.. Как ему жить с этим? «Пожалуйста» что? И Юнги улыбается улыбкой яркой, а с блеклых волос стекает вода. — Тэхен, пожалуйста. Тэхен задыхается. По щекам — слезы горячими дорожками, а ему плевать. Он за руки Юнги хватается и прижимает их к себе, пальцы целует, и ему п л е в а т ь, что подумают вокруг, что подумает сам Юнги. Они просто друзья, но у Тэхена сердце разрывается, бьется ошалело, и он рыдает, рыдает, притянув к себе замершего Юнги и обняв крепко, не отпуская. — Прости, прости, пожалуйста, что не заметил, как тебе плохо… Юнги не позволял заметить, но Тэхен ведь все равно лип к нему сильнее в последние месяцы, пытаясь растормошить. Он чувствовал. А Юнги гнил в своей депрессии, подтвержденной врачом, в депрессии, принесшей с собой и анорексию. — Пожалуйста, Юнги, пожалуйста… Он не знает, что «пожалуйста». Он не может сказать — «дай мне месяц, чтобы ты поменял свое решение». Но он все равно говорит, едва различимо, захлебываясь словами в слезах. Сердце Юнги будто дает трещину, отзываясь. И он поднимает руку, чтобы коснуться волос Тэ, погладить их. — Я не смогу без тебя, пожалуйста, Юнги… Сердце Юнги раскалывается. Это как-то сильнее, чем «я люблю тебя», или что там еще говорят. Юнги чувствует себя таким слабым, но таким… спокойным в объятьях Тэхена, поглаживая того по волосам. — Месяц, — соглашается Юнги, но он так не уверен. Во всем не уверен. А Тэхен содрогается в остаточных рыданиях, уткнувшись в теплый живот Юнги.

[ au: let me die ]