Дракон снежной горы, ворон леса мертвецов

Вежливое покашливание вывело Цзян Чэна из ступора. — Вэй Ин, ты привел друга? Цзян Фэн Мянь ласково улыбался, спрятав руки в длинных рукавах. И хотя всем, имеющим глаза, было очевидно, что Лань Чжань отнюдь не «друг», журавль все равно произнес это! Цзян Чэн никак не мог взять в толк, прорезалось ли в его отце чувство юмора, или он хочет вогнать гостя в краску, вынуждая произносить очевидное. — Дядя Цзян, это мой муж! И снова Вань Инь едва не харкнул кровью от возмущения. Вот кого, а эту черную курицу смутить невозможно! — Вэй Ин! Хватит говорить что вздумается! — А что? Брат, у всех присутствующих есть глаза, я лишь сказал настоящее положение вещей! Белый дракон ни капли не изменился в лице. Он глядел лишь на Вэй У Сяня: казалось, его совершенно не волнует повисшая неловкость. Тем не менее, он вдруг повернулся к Фэн Мяню и сложил руки перед собой, склонившись в поклоне. — Свёкр, пожалуйста, позаботьтесь обо мне. И, сказав это, с неизменной миной на лице прошел вслед за улыбчивой Янь Ли. Вэй Ин, громко хохоча, побежал за ним, а вскоре к ним присоединился глава семьи Цзян. Вань Инь остался стоять, глядя в пустоту. Подул ветер, свежий и легкий, как для такой зимы, слегка колыхая темные волосы журавля, обрамляющие его перекошенное лицо. Весело чирикали воробьи, отбирая друг у друга зерна. Нежные белые лучи света проникали сквозь комья облаков, похожих на изящные разводы туши на шелке небес. Цзян Чэн глядел вверх, впервые замечая, как красиво зимнее безмолвие. Он познавал Нирвану. Лань Ван Цзи было непривычно нахождение в компаниях больше одного, но журавли семьи Цзян совсем не были похожи на Вэй Ина. Янь Ли, ласковая и кроткая, налила всем чай, Цзян Фэн Мянь миролюбиво расспросил пасынка о его делах, выслушав шумную отповедь. Лань Чжань поднес пиалу к лицу, пряча в ней взгляд. Ему неожиданно не было неуютно, и даже когда в компании повисло молчание, оно не стало неловким — в этом доме все друг друга понимали, и его, снежного дракона, приняли в семью. От этого в груди разливалось покалывание, словно в теплой комнате после мороза. Но как бы ни было тепло находиться в спокойствии, его супруг этого долго выдерживать не умел. Он вдруг ловко выудил из своего рукава тот самый мешочек с перьями, покачав им перед лицом Ван Цзи. — Лань Чжань, тебе так нравятся эти перья? Тот посмотрел на ворона нечитаемым взглядом. — Мгм. У Сянь как-то надулся, будто собираясь спросить что-то неудобное (конечно же, не для себя — обычно после такого краснели другие), но дракон перебил его. — Они твои. — Мои?.. Лань Чжань говорит, что все эти перья обронил я? — М-м. Вэй Ин вдруг просиял и расхохотался, без смущения опираясь виском на его плечо. Тело вновь обожгло жаром от невинного касания длинных вороньих пальцев к бедру. Наблюдающие за этим журавли даже не думали скрывать своего интереса, но дракон не видел ни капли осуждения — лишь ласку. Цзян Янь Ли переглянулась с отцом и подсела к брату. — А-Ин, не мог бы ты дать мне этот мешочек? — Сестра? Конечно. Она с улыбкой приняла перья, а затем обратилась к слегка напрягшемуся Ван Цзи. — Молодой господин Лань, не уделите мне ваше время? Тот несколько мгновений смотрел на девушку, а затем кивнул и поднялся. Цзян Янь Ли увела дракона в дом, Фэн Мянь же опустил чашу на столик, налив еще чая себе и сыну. Мимо с независимым видом прошел Цзян Чэн, демонстративно не обращая внимания ни на кого. В комнате вновь повисла уютная тишина. — Дядя Цзян, вас что-то беспокоит? Журавль прикрыл глаза, наблюдая за вороном. — Похоже, ты счастлив, А-Ин. Что же меня может беспокоить? — Дядя Цзян, я с малых лет знаю вас. Вы сегодня ни разу не задержали на мне взгляда дольше нескольких мгновений. Журавль вздохнул, снова пряча руки. — Ты поймал меня. — Это из-за Лань Чжаня? — Не торопись с выводами. А-Ин, я хочу у тебя кое-что спросить. Ты ведь знаешь о священных зверях небесного нефрита? — А кто о них не наслышан? Четыре священных зверя небесного нефрита были достаточно популярной темой, чтобы о них знали даже смертные от мала до велика. Драконы севера, фениксы востока, черепахи юга и тигры запада — их прозвали столь громким именем не просто так. Сила каждого из этих зверей не была сравнима с простыми магическими созданиями, и они хорошо охраняли свои тайны, потому об их возможностях даже среди сказочных зверей ходили легенды. Прекрасные, могущественные существа, чья мудрость достигала небес, а величие состязалось в сиянии с солнцем и луной; они веками жили на четырех сторонах света, оберегая Поднебесную, разрешая споры между магическими созданиями и помогая людям. И хотя Лань Чжань также был одним из четырех священных зверей небесного нефрита, Вэй Ин не испытывал перед ним ни трепета, ни страха — да и разве можно испытывать нечто подобное к тому, кого любишь? Фэн Мянь кивнул. — Я хорошо знаю твой нрав, Вэй Ин. Для тебя все равны, будь то звери или люди, а потому тебе непонятен трепет перед небесными нефритами. Позволь рассказать тебе одну легенду. Ты вряд ли слышал о ней. Об этой истории поголовно знает поколение, к которому принадлежат мои родители, но они неохотно делятся ею. Ворон склонил голову в недоумении. — Почему? Старики ведь любят рассказывать разные сказки. — Только не эту. Это не простая история, ведь то, что произошло в те времена, навсегда изменило отношение к четырем небесным нефритам. Я хочу, чтобы ты ее послушал. Мое поколение тогда еще не родилось, а поколение наших родителей было молодо. Однажды среди простых магических зверей объявились тигр и феникс, что покинули свои территории, вопреки всему отправившись в странствие. Они ни у кого не вызывали подозрений. Но затем… Поговаривали, этих двоих незначительно оскорбил один магический зверь. Никто не предполагал, что тигр вдруг впадет в ярость и разорвет целое селение, а феникс своим пламенем сожжет все на сотни цинь* вокруг. В одночасье погибли сотни людей. Ворон оцепенел. — Кто… Кто оскорбил их? — Говорят, это был лис без одного пальца. Уцелел ли он тогда, никому не ясно, но в той огненной бездне, что разверзлась под небесами, вряд ли могла уйти живой хоть одна душа. Об этом не говорят прямо, но с тех самых пор в сердцах многих поселился страх перед четырьмя небесными нефритами. Ворон сжал отворот своей мантии так, что побелели пальцы. Он хмуро смотрел в циновку, не веря услышанному. — Дядя Цзян… Их вдруг прервала Янь Ли, войдя в комнату. Хоть она выглядела как обычно, в ее привычной улыбке был заметен легкий задор. — А-Ин! Конечно, стоило войти его обожаемой сестре, Вэй У Сянь тут же позабыл об угнетении. Он шутливо замахал руками. — Сестра, чем вы так долго занимались с Лань Чжанем? — Ничем особенным. И она хихикнула, присаживаясь за столик. Вэй Ин же растерял все слова. Кажется, спроси у него сейчас даже его собственное имя, он его не сумеет вспомнить. Взгляд ворона был прикован к дракону снежной горы, что молчаливо стоял в дверях, глядя ему в глаза. На лице Лань Ван Цзи блуждало нечто необычное, почти как предвкушение. — Лань Чжань… — М-м-м. У Сянь замолк, неспособный выразить все свои мысли никакими словами этого мира. Его рот против воли растянулся в глупой улыбке. На белоснежной мантии дракона воротником были нашиты перья ворона, шелковые и блестящие. Выглядело это настолько правильно, будто они были там всегда, и лишь их не хватало для полной завершенности. — Вэй Ин. Ворон не отрывал своих глаз от мужа, пока тот садился рядом с ним. Не удержав любопытства, У Сянь провел ладонью по воротнику, будто до сих пор не мог поверить. Лань Ван Цзи это явно нравилось. — Тебе к лицу. Стоило сделать это раньше. — Мгм… Кончики ушей дракона заалели. Рискнувший сунуть нос в комнату Цзян Чэн тут же споткнулся на месте и спешно сбежал прочь, ругаясь вполголоса. Янь Ли прикрыла рукавом широкую улыбку, и даже глава семьи Цзян не сдержал смешок. До самой темноты они говорили о чем-то отвлеченном, и даже молчаливый Лань Ван Цзи изредка вставлял слово, но больше предпочитал слушать. Грудь согревали черные перья, а ладонь давно покоилась на колене Вэй У Сяня, согретая рукой ворона. Ближе к вечеру появился Лань Хуань, радушно приглашенный сесть, а заслышав о прилете дракона реки, вышел даже Цзян Чэн. Он все еще мало смотрел на названного брата, опасаясь за свои рассудок и глаза, но даже он оттаял, увлеченный мягкой манерой речи Си Чэня. Лань Чжань впервые подумал: «Видимо, это и есть семья». Зимнее солнце заходит рано. Цзян Фэн Мянь любезно предложил драконам располагаться в его доме. Вэй Ин без затей уволок супруга в свою комнату, получив очередной фырк от брата. На это ворон вдруг коварно улыбнулся и с самым радушным видом предложил Лань Хуаню располагаться в гостевых покоях. По какой-то нелепой случайности они располагались прямиком напротив комнаты Цзян Вань Иня. Молодой журавль не знал, поколотить ему брата за эту «случайность» или поблагодарить — из всех, кто когда-либо входил гостем в дом семьи Цзян, лишь Си Чэнь был ему приятен. Поздним вечером огоньки в бумажных фонариках зажглись сами собой, освещая присыпанный снегом дворик, выходящий на замерзшее озеро. Цзян Чэн напрягся, услышав шаги за своей дверью, но успокоился, распознав их источник. — Молодой господин Лань, вы можете войти, а не топтаться на пороге. Лань Хуань тихо засмеялся, приближаясь к нему. Он умел ходить без единого звука, стелиться, как прозрачная вода, но намеренно шагал как человек. Цзян Чэну хотелось думать, что это для того, чтобы журавль его слышал. — Каждый раз мне необычно находиться здесь в вечернее время. Вам, связанным со стихией воздуха, нет нужды использовать свечи. Вань Инь обернулся, откладывая книгу. Он сидел вполоборота, свесив ногу с террасы, а потому видел и комнату, и дворик. — Светляки это не такой хитрый трюк, чтобы им хвастать. Даже связанные с водной стихией драконы способны на это, нужно лишь правильно научить. — Правда? Зашелестели белые одежды. Лань Хуань опустился рядом с журавлем. Темно-голубые глаза дракона реки заискрились. — Молодой господин Цзян может научить меня? Вань Инь хмыкнул, оценивающе разглядывая собеседника. Обходительный, мягкий, полная противоположность взрывного Цзян Чэна, но именно рядом с ним журавль будто смирел, успокаиваясь. Он благосклонно кивнул. — Может. Лань Си Чэнь тихо засмеялся. Вань Инь бесцеремонно взял его кисть, а затем, будто спохватившись, посмотрел в его глаза. Цзе У Цзюнь совсем не возражал, потому Цзян Чэн сложил собственные ладони, накрыв ими руку дракона реки. Не осознавая того, он снизил голос, из-за чего дракон склонился к нему, чтобы лучше слышать. — Свет кажется недоступным. Но его любопытство сильно… Если сумеете его привлечь, расположить к себе, он останется. С этими словами журавль отнял руки. Над ладонью Лань Хуаня мерцал маленький сияющий шарик желтого цвета. Дракон и сам сиял. Его детский восторг можно было черпать руками. Он лукаво поднял взгляд на Цзян Чэна. В голубых радужках отражался золотистый блик. — А если свет, который я хочу заинтересовать, слишком вредный? Как думаете, получится ли у меня? Вань Инь не спешил убирать руки, едва касаясь драконьей ладони. Для себя он пояснял это тем, что поддерживал горение светлячка, позабыв о том, что тот светит без его помощи. — Что ж… Думаю, вы уже привлекли его. — И этот свет… Останется со мной? Сердце Цзян Чэна сделало кульбит. Он провел кончиками пальцев вдоль нефритового запястья Си Чэня, оттягивая время, позволяя своим мыслям улечься. Но в этом не было никакого смысла. Он уже знал ответ. — У него не осталось причин этого не сделать. Лань Хуань перехватил руку журавля. Желтый светлячок взлетел выше, зависнув тусклым огоньком над плечом дракона. Цзе У Цзюнь прикоснулся губами к тыльной стороне ладони Вань Иня. В чем-то Вэй У Сянь был бесконечно прав. Было нечто пьянящее в том, чтобы заполучить себе сердце безупречного дракона. — Уже ночь. Нет смысла идти далеко… Лань Си Чэнь мог бы остаться здесь и переждать темноту. Дракон реки расплылся в улыбке. Он сделал вид, будто не заметил того, что выделенные ему покои находятся в трех шагах от комнаты Цзян Чэна. Он склонился еще ближе к собеседнику. — А как насчет Лань Хуаня? Журавль выдохнул. Это было похоже на прыжок в бездну без крыльев. — А Лань Хуань может отсюда уже не уходить никогда. Цзе У Цзюнь удовлетворенно кивнул, притягивая Вань Иня к себе. Утонченные пальцы ловко освободили его волосы от головного убора и расплели косички. Цзян Чэн едва не застонал от удовольствия — утомленная голова отозвалась наслаждением на осторожные поглаживания. Вскоре, уже перебравшись на постель, молодой журавль сонно устроился прямиком на Си Чэне, позабыв и о смущении, и о приличиях, и дракон реки обнял его. Наблюдая за тем, как разглаживается складка между тонкими бровями, Лань Хуань вытянул свою руку. Над ладонью загорелся маленький шарик пурпурного света. С утра Цзян Фэн Мянь привычно устроился во дворике, закутавшись в теплую мантию. Там на него наткнулась еще одна ранняя пташка. Глава семьи Цзян кивнул Лань Чжаню сесть рядом. Обменявшись приветствиями, они молчаливо принялись наблюдать за пробуждением дня. На каменный столик сел воробей. Прикормленные Янь Ли, птицы совсем не боялись хозяев озера Лотоса. — Молодой господин Лань, вы ведь уже заметили? Дракон снежной горы склонил голову. Его ладонь неосознанно поглаживала нашитые на мантию черные перья. — Моему брату нравится ваш сын. Фэн Мянь дернулся, едва не разлив чай. Растерянно засмеявшись, он покачал головой. — Это дети пусть сами решают. Я говорю о вас с А-Ином. Ван Цзи смерил журавля долгим взглядом и кивнул. — Мгм. — Это редкий феномен… Магические звери нуждаются в своих территориях, дабы восполнять силы. Но когда пара, чей союз создан на небесах, обменяется кровью, им больше нет нужды сидеть на месте. Они черпают силу друг в друге. Мало кто о таком знает. Впрочем, я не удивлен, что вам известно об этом. Ваша сила признала Вэй Ина, не так ли? Тот вновь кивнул. — В тот момент, как он впервые ступил на мою гору. Цзян Фэн Мянь ласково улыбнулся, отставив пустую чашу. — Я рад, что так вышло. Мне остается лишь поздравить своих сыновей и порадоваться за них — и за вас с Лань Си Чэнем. Лань Ван Цзи поднялся и поклонился, сложив руки вместе. Журавль легко помахал ладонью, прося оставить церемонии. Кутаясь в черную мантию, на террасу выполз сонный Вэй У Сянь. — Гэгэ, ну куда ты подорвался в такую рань… Дракон оказался рядом с ним, одевая супруга как следует. Лань Чжань что-то шепнул на ухо ворону, от чего тот залился краской и не нашелся с ответом. Обернувшись через плечо, дракон снежной горы кивнул Фэн Мяню. Тот добродушно засмеялся. Солнце медленно поднималось над замерзшим озером. Занимался новый день.