Город теней

- Ох-хо, Ньют, - посмеялась Тереза. - Очень смешно изучать твою наталку после всех томов сентиментальных воспоминаний королевы Виктории. - Это почему это смешно? - поднял бровь Ньют. - Да так... Характер служения - скромный, милосердный, творческий и жертвенный. - Ох, жертвенность с её обаянием... - закатил глаза Ньют. - Ну да, в Глэйде постоянно приходилось культивировать самоотречение... Это, надо сказать, очень удивительное дельце... Сойти в бездонность самого себя, чтобы понять глубокие тайны жизни... Чтобы "в толпе стихий мятежных сердечный ропот заглушить, спастись от думы неизбежной и незабвенное забыть". Несмотря на то, что постоянно чувствуешь себя чуждым на этой неприкаянной земле, всё же это не кошмар внутреннего одиночества... Глэйд меня многому научил, особенно Томас, так что, я думаю, я сам бы удивился, сколь многим я ему обязан как косвенному источнику своих самодисциплины и смирения, а также тем, что мог выразить самые свои ранимые чувства... Томми вот жаловался, что для доброты и сострадания в мире места нет, что, де, ранимость он рассматривает как слабость, а не как должную утончённость организации, которая, надо сказать, порождает невыразимую красоту чувствительной души, подлинную душу артиста... Было что-то в этом такое... Очень трогательное, чего он, как я сейчас понимаю, до конца не сознавал. Хотя и пытался я в отношениях с друзьями сочетать мудрость с тонкой эмоциональностью, руководствуясь именно эмоциональным впечатлением от человека... Это странно, но это как раз тот более чем странный принцип, по которому Дева как самый богатый, может быть, даже более богатый, чем многие другие знаки, хотя и рассматриваемый ими как обеднённый эмоциональной чувствительностью, выбирает себе друзей. И я прекрасно его понимал, поскольку сам знал, какими великолепными тайными манипуляторами могут стать те, кому ты доверяешь, и какие могут быть удары в спину от тех, на кого ты прежде полагался... Что же, не узнаешь горя, не узнаешь и радости... Всё же некая грязная душевная работёнка по проработке комплексов и изучению чужих проблем доставалась и нам, и всё же я рассматривал это как препятствие на пути к новым возможностям... Как я тебе уже говорил, когда Томми становился для меня исповедником, или я для него, нам обоим становилось намного легче. Великая сила общения. Кстати, так весело... Пытаясь реализовать заботу Томми по программе мародёрства, переходя на полное её потребление, я обнаруживал, что мне показывают мой собственный эгоизм с одной стороны и нежную заботу о собственной персоне - с другой... Ах-ха, это не мои слова, Подводного... Я прям тащусь от способа выражения его идей... Нежная забота о собственной персоне и с другой - эгоизм, типа палка о двух концах, и каждый конец далеко не сахар... Так что я пытался ухаживать и заботиться о нём, предварительно спроецировав на него свои собственные боль и горести, но, конечно, такая жалость и забота мало оказывались ему нужными... В общем, потенциально мы облегчили жизнь друг другу и многое сделали для мира и милосердия... Но это было в не самом лучшем варианте отношений под девизом "От служения чужому эгоизму своего не убавляется". В конструктивном варианте, когда я замечал, что, раскрываясь с ним в общении, я сильно меняю его восприятие реальности, я обнаружил, что этот друг, действительно, очень вдумчивый товарищ, который не торопится с выводами в мой адрес, но, раз уж они негативные, то я, действительно, совершаю существенные ошибки. Вообще я всегда укорял себя в том, что другой человек, которого я почитал за друга, разочаровал меня. Мне всегда казалось довольно поэтичным то, что человек ищет оправдания чужим проступкам, не прощая себе ничего... До семидесяти семи раз прощай, как говорил один великий человек, уча неблагодарное человечество Любви, той, что долготерпит и не завидует, и - о, как это сложно! - не превозносится и не гордится... Известно же, что часто люди теряют то качество теплоты, которое прежде ощущали в их присутствии друзья и знакомые, но при проработке своих качеств эти люди могут служить каналами вдохновения для других и воссиять воистину космической добротой... - Ньют, ты бываешь порой слишком велеречив. - Тереза, а ты исписала слишком много тетрадей своими комплексами. - Да, создала себе идеал... Не знаю, полиняет ли. Идеалы - это прекрасно, Ньют. - Да, кстати, очень неплохо было общаться с Томми, исследуя истоки идей и изучая прошлый опыт, делая разумные выводы и вообще зная, что от Томми я никогда не получу простого эмоционального ответа, а лишь точный, рациональный и продуманный, тот, который может меня вполне удовлетворить. Увы, я не живу насыщенной эмоциональной жизнью. Может быть, если бы татуху себе набил, зажил бы. - Ох, Ньют, ты такой Ньют... Тебе надо научиться выражению любви. - А стоит ли, если оно не нравится тем, кого мы любим? - Да ладно... Главное - выражать себя. Думаю, этого достаточно. Гораздо хуже, если ты не выражаешь себя. - Тоже логично. Сегодня сидела за клавесином... Столько эмоций, столько эмоций... Даже Минхо, который с таким воодушевлением расписывал прелести траха в трёшник ("Тереза, это же эмоции, это же такие эмоции!"), не убедил меня в том, что это может заменить потребности выразить невыразимое... - Минхо был так очарователен, когда нажрался вдрызг... Ох, я прям себя вспомнил в девятнадцать... Истинно есть нам веселье питие и не можем без того быть. - Многого не потерял, Ньют, что не бухаешь, поверь мне на слово. Я вот тоже - олицетворение кристаллизовавшихся правил, традиций и формальностей. Область культуры формализма. Это сдерживает нас от погружения в пучину греха и низменных удовольствий, которые в любом случае покажутся нам пресными и ненастоящими. Когда я умру, я точно стану ветром, Ньют. Буду петь, пока ты дышишь. - Поверю тебе на слово, мой дорогой профессор... Ведь ты заслужила гордое звание бегуна... - Ох-хо, Ньют... Я вижжу... Бренда вчера... Ох, Боже мой... Я так смеялась... Томми кончил во сне, а Бренда рядом лежала, думала, что это она причина, и целый день ходила, горда собой... - Хватит нести пакости, Тереза. Ты меня разочаровываешь. Венера во Льве может питать дикую ревность и зависть к чужим успехам, и может быть порой слишком уж сексуально заинтересованной. - Вот почему наши посиделки в баре так прекрасно разряжают обстановку, - рассмеялась Тереза. - Мне недавно снова пришлось вытирать со стола... Последствия нашего пиршества. Хотя бар прелестен, не хотелось бы мне прерывать эту замечательную традицию... - Разрядить обстановку быстрее всего из пулемёта, - отозвался Ньют. - Кстати, заметила, что когда ты хочешь высказать что-то искреннее и нешуточное, у тебя это плохо получается... Хотя я вижу, что тебе так и хочется более захватывающих способов самовыражения... Может быть, это бегство от себя самого, что так характерно для истинно творческих, увлекающихся натур с их богатством души и желанием сделать этот мир красивее, стать проводником в иные, необыкновенные и таинственные культуры. - Ну да, для Томми стал, - улыбнулся Ньют. - Даже безлунные звёзды ночью показались ему не такими равнодушными и удалёнными, как всегда. В общем, скучать нам вместе с ним не пришлось, как когда-то в Жаровне: это очень энергичный аспект. - Ох, Ньют... Когда ты отождествляешься через меня с моей энергичной натурой, ты напрямую сталкиваешься с собственной пассивностью. - Какой стихией ты хотела бы стать, Тереза? - Воздухом, как я и говорила... Только пока рано. Успеем. В конце своего земного пути я обязательно увижу свет... А так умерла бы подобно самолёту над Бермудским треугольником - тихо, пропав со всех радаров. Томми что, до сих пор дрыхнет? - Ну да, они вчера бухали... И мяч гоняли... В общем-то, мир его чувств богат и высокоэнергетичен. - "И смерть - предел всего, и мы идём пустыней, дыша тревогою земной"... - Да, прям как через Жаровню шли... Знаешь, несмотря на все трудности - а у Томми, сама знаешь, характер, преодолевающий трудности, - это было на удивление легко... Каждый из нас был примером для других, и Смерть, этот Вечный Жид, не смогла нам препятствовать... Так что учимся находить истину в безотрадных водах мёртвого моря отчаявшегося эгоизма и любви к себе, чтобы отплатить нашей группе теплом и обаянием... - Ньют, хватит нюхать эту хрень... - Ох, да ладно тебе, Тереза... В данном случае, не герой не оказывается героем, а героин не оказывается героином, а простой мукой. "Ну, какой же дурак сморкается после понюшки. Где же это слыхано. Глотайте. На то ведь это кокаин, а не средство против насморка", ахха... - Вот в среде упадочной ты и находишь для себя самые выгодные условия... - Ох, Тереза, это же просто шутка... Никакой это не героин. Я пока ещё дружу с мозгами, несмотря на то, что по части безумия оставил после себя Офелию далеко позади... Пока ещё...