Город теней

- Ньют, ну-ка быстро со счетами разобрался, - прикрикнула Тереза на Ньюта, который копошился в смартфоне. - Чё там делаешь? - Да вот, играю, - улыбаясь, ответил Ньют. - Тебе всё развлекаться, - скривилась Тереза. - А тебе всё работать да работать, - ответил Ньют и снова погрузился в игру. - Во что играешь хоть? - девушка водрузила на вершину пирамиды из перемытой посуды последнюю тарелку. - В нарды играю, - нехотя отозвался парень. - О, нарды, - хихикнула Тереза. - А я бы сейчас не прочь пойти учиться... Помнится, П.О.Р.О.К. предоставил мне для этого массу возможностей... Я, конечно, старалась, училась как могла, вникала... Думаю, это моя единственная и небольшая заслуга перед ним. - Не только эта, - многозначительно заметил Томас. - Ты же нас всех спасла... Вылечила от вируса. Человечество тебе по гроб жизни обязано, Тереза. Минхо сказал, что Тихая Гавань собирает деньги тебе на памятник. - Такое ощущение, что вы хороните меня при жизни, - посмеялась Тереза. - А что за памятник хоть? - Ох, прям как при принципате... Как в Риме - любили обожествлять императоров-извращенцев... - Помню, писала курсач про этих цезарей... В подробностях пришлось описывать то, как они там изгалялись... Тщеславие, лень, жажда наслаждений... Неудивительно, что Римская империя в итоге разложилась и пошла по швам... Ну да Бог с ней... Так что за памятник? - Ну... Ты в обнимку с матерью Терезой... А на руках ребёнок. - Ба-а... - удивилась Тереза. - Я бы, кстати, тоже не прочь, Ньютти, тебе за все твои муки памятник поставить... Ты с ребёнком на руках, как это романтично, как это мило, прям ми-ми-ми. - У тебя такие странные мечты, Тереза... - Не более, чем у тебя, Ньютти, - девушка достала приправу для курицы и обильно сдобрила ей свой новый кулинарный шедевр. - Поспали, можно и поесть, поели, можно и поспать, - зевнул Томми. - Да, очень странно себя чувствуешь в этом месте... Город на краю мира, ты правильно сказала, Тереза... Под боком ведутся какие-то секретные разработки, в которых ты принимаешь непосредственное участие... Чем ты там таким особенным занимаешься, Тереза? - А тебе скажи, - хитро прищурилась девушка. - Не твоего ума дела, Ньютти. - Хватит меня так называть, - покраснел парень. - А что, я любя... - Вообще очень странно ты повела себя однажды с Томми, - ответил Ньют. - Он к тебе с подарками, с обнимашками, а ты ему заявила, что тебе не нужна доброта и любовь, тебе надо, чтобы с тобой жёстко... Привыкла к жестокости, что ли? К дурному обращению? Лично я бы не считал, что в обращении с тобой стоит использовать молот и наковальню. - Разбитое сердце так просто не лечится, - отозвалась Тереза. - Дженсон меня так разочаровал, так разочаровал... Ох, козёл, все мужики одинаковые... - Шли его нахуй, Тереза, - отозвался Ньют. - И будет тебе счастье... - Я бы всё-таки сейчас пошла бы снова в универ учиться, - мечтательно произнесла Тереза, картинно садясь за ноутбук. - Как было бы здорово снова какую-нибудь курсовую написать... Изучить что-то новое, проникнуть в самую суть каких-нибудь древних культур... С этими нашими приключениями я и забыла, что когда-то до безумия любила древности... Обожала в них копаться, все эти передачи про археологию обожала просто... Как за несколько дней обнажаются культурные слои, а потом талантливые художники воссоздают модель жизни, бурлившей здесь века назад... Трепет истории - это, возможно, самое волнительное, что я когда-то ощущала... Жаль, что не получилось прошлым летом отправиться на раскопки. Я бы повъёбывала, люблю трудиться, особенно на научном поприще... Люблю открывать миру приятные мелочи, которые радуют сердце... В этом есть что-то... Нет, это очень трудно выразить словами, Ньют, не проси меня, иначе моя речь, и без того энергичная и изысканная порой станет вычурной до безобразия... Конечно, у некоторых получается... Если попытаться описать мои впечатления - этот пенистый поток - с тем, что я испытывала, когда погружала свой ум в античность, то это можно сравнить, быть может, только с летним полднем, помнишь, быть может, "Летние грёзы" Россетти и "Мартовские ноготки" Бёрн-Джонса - эти великие картины, полные невероятного очарования - всё, чем дышит юность с её восторженностью и первозданной свежестью бытия, с её надеждами и всем прекрасным и одухотворённым, чего так мало в суете наших каждодневных будней... Этот привкус вечности, ведь то, что мне удавалось найти и выудить из закромов истории, никогда не увядает... Это живёт и благоухает, подобно искусству, которое, как известно, вечно. - Ебись оно всё конём, Диди, - улыбнулся Томас. - Мы едем в Нью-Орлеан. То, что ты мне сейчас рассказываешь, так странно напоминает мне мои юношеские грёзы в предзакатный час, когда я впервые прочитал "Потерянные души". Если абстрагироваться от откровенной порнухи через каждые десять страниц, этот вампирский роман очень даже ничего... В нём есть тоска по бесконечности, особенно хорошо она воплощена в Лейне, в Стиве, в Духе, даже не в Никто: я всегда говорил, что протагонисты скучны. Хотя, быть может, это слишком категоричное суждение... - Короче, доставай шартрез, - Ньют указал другу на полку. - И будем пить за здоровье королевы Виктории... Викторианская эпоха вечна, она в наших сердцах... Вечный, неиссякаемый исторический оптимизм, как это прекрасно... Викторианская эпоха - это нескончаемо развёртывающаяся счастливая сентиментальность, думается мне, самый счастливый период в истории человечества... Жаль иногда, что Луи и Лестат жили в Нью-Орлеане, а не в Лондоне, хотя и в этом городе на берегу Миссисипи есть много интересного и примечательного. - Ага. То, например, что крокодилы то и дело выплывают из реки и облюбовывают бассеины во дворах граждан города... - хихикнула Тереза. - Раньше всегда мечтала стать укротительницей аллигаторов, на мой взгляд, это безумно интересная профессия...