Город теней

Томасу снова приснился этот сон... Гладкий как океан и бесконечный про протяжённости, дающий умиротворение от тоски и странствий по неспокойному миру. Такие сны снились ему нечасто, в них он часто видел Глэйд, укрытый поволокой холодных туч, продуваемый всеми ветрами, озаряемый бледными рассветами - таким, каким он запомнил его навсегда. Здесь, в Тихой Гавани, где всё дышало покоем и сам воздух был, казалось, наполнен благоуханным дыханием весны, где в веренице бесконечных забот терялось ощущение невосполнимой утраты, такие сны были бальзамом для души. Некоторые забывались по пробуждении, некоторые оставляли о себе память на целый день, иные были такие, что после них не хотелось просыпаться вовсе. Почти везде фигурировала Тереза. Синее пламя её огромных голубых глаз было для Томаса неисчерпаемым источником незабываемых восторгов. Было тяжело сознавать, что их тёплый, телепатический, почти мистический контакт уже невозможно было наладить, что море приносило только однообразный, холодный бриз, что на старом камне, который каждый вечер хранил тепло заката, имена погибших друзей были выгравированы с ужасающей чёткостью... Это было очень грустно. Этот сон... Из прошлого... О том, кем они были до создания Лабиринта, на попечении у Авы Пейдж. Когда они были ещё детьми и вся жизнь лежала перед ними, неизведанная, странная и совсем не пугающая, полная тайн и всего прекрасного. Тереза любила гулять с Томасом по большим заброшенным баракам позади корпуса, в котором велись разработки, и по залитому солнцем кукурузному полю, озаряемому заходящим солнцем. Иногда они с Ньютом до поздней ночи сидели на игровой площадке или гоняли мяч, или просто разговаривали ни о чём, или обсуждали новый фильм... Это было время безмятежности, которое Томас назвал бы бременем - настолько оно было упоительно и прекрасно. Это время навсегда осталось в прошлом. Но это прошлое, которое для Томаса было тем ценнее, чем более оно уходило в небытие, питало его и заставляло вновь и вновь возвращаться в памяти к тем далёким воспоминаниям, которые и тяготили душу, и в то же время наполняли её щемящими и очень сильными чувствами. Это было что-то, сродни изначальному благоговению перед жизнью, её тайнами и надеждами, её смутными желаниями и чаяниями, её роковой красотой и тем, что не поддавалось описанию в словах. Они были странными детьми. Каждый их них имел свой порядковый номер, каждый знал о своей роли и месте в эксперименте, задуманном для спасения человечества. Каждый знал правила, нарушать которых было нельзя. Каждый из них понимал, что когда-нибудь они окажутся в Лабиринте, который сами же и спроектировали. Это так часто было у всех на устах, что Тереза ждала этой минуты почти что с нетерпением. Она часто говорила об этом с Ньютом, которого пугала эта перспектива, но он считал, что просто обязан был держаться бодрячком. - Бодрячком, пацанчики, бодрячком, - смеялась Тереза всякий раз, когда Томас и Ньют с понурым видом обсуждали очередные трудности, которые Создатели готовили для проверки тех, на кого возлагались все надежды. - Мы - избранные. Мы - спасители мира. - Ага, - Ньют ковырял носком ботинка песок и не считал необходимым отвечать на подобную глупость. Сам он прекрасно знал, что те разработки, в которых он принимал участие, проверят его на прочность, проэкзаменуют по всем статьям, как библейского Иова. - А как ты хотел? - Тереза, казалось, совсем ничего не боялась, даже не беспокоилась. - Это наша особая миссия. - Да, тебе ли не знать, как искусственно создавать ситуации возвышения в экстремальных обстоятельствах, - Ньют знал о большой внутренней силе девушки и не считал необходимым оспаривать этот очевидный факт. - Ньют, ты бы тоже задумался... По поводу себя. Ты не такой слабый, каким часто себе кажешься. У меня сложилось ощущение, что ты ощущаешь какую-то угрозу от меня и собственную незначительность... Прислушайся к себе. Эти чувства могут заставить тебя присмотреться к собственной внутренней силе, которую иначе ты мог бы игнорировать. Собиралась гроза. Холодные порывы северного ветра били в спину, зарядил дождь. Терезе нравилось мокнуть вот так, просто, чтобы отдать себя свежести безумства стихий. Ньют молча сидел, ощущая, как до странности приятно дождевые капли стекают за воротник и ползут по покрытой мурашками коже его костлявой спины. - Томми... - Ньют закрыл глаза. - Ума не приложу, как мы забудем обо всём и будем жить там заново... Строить всё с нуля. - Ну да, это тебе не Ава Пейдж, - улыбнулся Томас. - Она всегда предпочитала сохранять статус-кво, поэтому такие задания не для неё. Она - мозг. Мы - исполнители. Может быть, чуть более гениальные, чем она сама. - Ох, Томми, - рассмеялась Тереза. - Гениальные... Обычное пушечное мясо, которым мы стали по собственной воле, просто потому, что понимали свой потенциал и ценность дара, который мы можем оставить для человечества. Что же. Думается мне, что это достойная и благородная цель. Всё, что нас не убивает, делает нас сильнее. И это прекрасно. - Значит, мы всё-таки не обычное пушечное мясо, - проговорил Томас. - Ну, в какой-то степени, быть может, так оно и есть, - рассудительно заметила Тереза. - Иначе Ава Пейдж не считала нас особо ценными экземплярами. Даже твоя мать понимала это, поэтому нашла в себе силы расстаться с тобой на более чем долгое время... Это великий подвиг, она очень сильная личность... Сильный характер. Мне пришлось действовать тайно, сбежать из дома, как я любила это делать в раннем детстве, придумав забавную историю, что собираюсь начать новую жизнь в другом городе. Понимаю, звучит глупо... Но иначе я просто не могла. Я догадывалась, что меня ждёт. В общем-то эта память помогает мне скоротать здесь каждодневную скуку однообразной рутины... - Ты - лучший работник, Тереза, - гордо улыбнулся Ньют. - Умеешь справляться с обыденностью... - Для того, чтобы вам стать теми, кем вас хотят видеть, вам нужно проявить всю вашу храбрость, - сказала девушка. - Всю силу воли и отваги. Это очень трудно, но это... Вынужденная необходимость. - Не могла не выпалить своего любимого словечка, - Ньют лёг на скамейку и подставил лицо холодным дождевым струям. - Неудивительно. Это ваша миссия - дать П.О.Р.О.К.У. всё, на что вы способны... Во всяком случае, можете быть и можете дать. Это ваша особая задача. Даже если эксперимент не удастся, даже если мы... Тереза промолчала. - Ты хотела сказать, что даже если мы погибнем в Лабиринте? - спросил Томас. - Ну да... Думаю, что так оно и случится... Если честно, - Тереза выразительно посмотрела на Томаса. - Я просто уверена в этом. Я сама проектировала монстров Лабиринта. С ними почти невозможно справиться. Так что теперь мной движет простой азарт. - Да! - Ньют резко подскочил на скамейке. - Справимся или нет - вот в чём интерес... Нам уже нечего терять, а ведь это - то, ради чего мы здесь... У нас уже нет прошлого, такого, какое оно было у других... Будущее темно, настоящее очень странное... Более чем странное, непохожее ни на что, что я читал или слышал от других... Когда нечего терять, думаю, не стоит переживать из-за каких-то пустяков вроде риска для жизни... - Будьте смелыми, ибо ложь вредна, - Тереза обратила свои глаза к небу, отразившему его мрак и неспокойное величие. - Я знаю о силах твоей души, Ньют... Тебя назвали в честь великого первооткрывателя... Так что уверен, твоя душа способна на особенную гениальность в соответствующих эксперименту областях, позволяющая гармонично, почти не разрушая соответствующую ситуацию, построить ее, тем не менее, на новых принципах, дав сильнейший импульс развития... - Да, просветлённое величие светлого гения, - ухмыльнулся Ньют. - Было бы весело узнать, что из-за того, что он полиняет, все наши труды пойдут прахом. - Надежда умирает последней, Ньютти, - сказала Тереза и отчего-то расплакалась, как это с ней часто бывало. - Та, в честь которой меня назвали, всегда была предвестником весной Надежды для Других... Отчаиваться бедственнее, чем согрешать...