Город теней

- Ты знаешь, зачем мы здесь? - спросил Ньют у Томаса, который пристально смотрел в провалы глазниц окон огромного здания, расположившегося на краю разрушенного города. - А ты сам-то как думаешь? - проворчал Томас. Спроси у Терезы. Это она решила нас сюда вытащить. - Тереза, о чём ты думала, когда затеяла всё это? - обратился Ньют к девушке. - Иногда мне не хочется спрашивать её, о чём она думает, - сказал Ньют. - Знаешь... Несмотря на то, что мне безумно интересна её душа... Часто мне не хочется спрашивать о том, что творится у Терезы на душе. Пусть это будет её тайной. Из чувства такта мне не хочется узнавать о неисследимых безднах её внутреннего мира. - Как бы ты не вглядывался в них, Ньют, ты никогда не поймёшь её до конца... Эти её глубины непостижимы для нас. Она - великий человек, возможно, более значимый для мира, чем кто-либо другой. Конца души не найдёшь, пройдя весь путь: так глубока. - Было бы странно, если бы она раскрыла себя вот так просто... Это было бы наивно с её стороны, но Тереза слишком умна и утончена для этого. Ты сам говорил, Томми, что тебе нравилось находиться на краю этой вселенной и вглядываться в этот океан без надежды на то, что ты когда-нибудь постигнешь её во всей полноте... - Да, думаю, это главная задача моей жизни, - сказал Томми. - Мне кажется, в этом и состоит суть любви. Как сказал один известный человек... Из тех, кто творил ещё до Вспышки, давным-давно: "тот, кто открывает символ, идёт на риск". - Она для тебя символ, да, Томми? - Ньют с любопытством посмотрел на друга. - Более чем, - отозвался парень. - Может быть, даже больший, чем мы оба можем себе представить. - Эй, может, хватит? - недовольно буркнула Тереза, подсвечивая себе фонариком в подступающей темноте. Сквозь завалы и горы щебня было трудно пробираться, последние лучи заката догорали, и в наступающей темноте были видны лишь очертания бетонных громад больших бараков и лабораторий. - Так беззастенчиво меня обсуждать... Не стыдно? Ньют и Томас замолчали. - Даже не думала, что всё так изменилось с тех пор, - тихо продолжила девушка. - Просто уму непостижимо... Мир меняется с невероятной скоростью. Мы - нет... Нам только кажется, что мы меняемся. - Да, может быть, - кивнул Томас, зачарованно глядя на то, как фонарный свет перебегает по стенам, расписанным граффити, по выбоинам и трещинам, по ступенькам, на которые очень не хотелось наступать: от лестницы мало что осталось. - Я не знаю, как мы будем подниматься, - сказала Тереза. - Просто ума не приложу. Всё оказалось гораздо сложнее... В городе, когда я наводила справки, мне сказали, что лаборатории хорошо сохранились и даже охраняются... Но, по-видимому, это была устаревшая информация или, что ещё хуже - дезинформация. Даже не знаю, кто мог так подшутить надо мной... Плохая шутка. Ну доберёмся мы до места, а потом что? Если доберёмся, то главным вопросом моей жизни будет тот, как отсюда выбираться. - Логично, - усмехнулся Ньют. - Тереза всегда была логичной и техничной, - заметил Томас. - Ну да, как же иначе, говнюки... Без меня бы от вас давно ничего не осталось, - посмеялась девушка. - Твои мозги для нас всё, - Ньют склонил голову перед девушкой, которую, действительно, всегда очень уважал. - Ну да. Если бы ты учился получше, Ньютти, то ты мог быть способен на гораздо большее, чем то, что ты обычно делал. - Он парень, Тереза, - сказал Томас. - Неудивительно... Помню его в школе и в универе... Безответственность, спекуляции, пустая трата физических сил... Вообще часто очень странно себя вёл. Честно говоря, он всегда казался мне сверхагрессивным и непредсказуемым. - Ему это свойственно. Как оборотная сторона его большой пробивной силы, - сказала Тереза. - Может быть, это чисто мужские качества... Качества вождя - решительность, терпение и практическая сноровка, смелость в действиях... В общем, то, что так нужно всем тем, кто носит гордое звание мужчины. - Ох, Тереза, ты так веришь в эти бабушкины сказки? - рассмеялся Ньют. - В то, что качества вождя могут быть кому-то полезны в наше время? - Ну да, особенно другим... Твоё честолюбие велико. - Всегда хотел его убить... Плоды честолюбия рассыпаются в руках... - Ну, Ньютти... Всё же те, кто идёт вперёд, несмотря ни на что, заслуживают похвалы... - Да уж, его рвение просто поразительно, - сказал Томас. - Томми слишком много думает перед тем, как действовать, - сказал Ньют. - Порой упускает на этом отличные шансы и теряется в общей композиционной игре, где требуется решительность или мгновенная интуитивная оценка ситуации и одновременно нет сильных ходов. - Ты часто действуешь слишком поспешно, Ньют, - отозвался Томас, присев на большую каменную плиту и достав из рюкзака бутылку газировки. - Иногда нужен доскональный методологический расчёт, иначе твоя непобедимая конница нарвется на танки, мины или ракеты класса "воздух-земля". - Ну да, - ответил Ньют. - Томас, твоя судьба - действовать. От судьбы не убежишь. Ты прирождённый лидер. - Да, который никогда в лидеры не рвался - ни в формальные, ни в неформальные. - Веди нас, давай, - Ньют с нетерпением застегнул толстовку и пнул большой булыжник, с громким стуком скатившийся по лестнице. - Я тебе доверяю. Думаю, ты выведешь... Тереза, кажется, запуталась. - Вовсе нет, - сказала девушка, заворачивая в один из боковых коридоров. - Вот, как и ожидалось... Смотрите, как красиво! Взору Томаса открылась знакомая по детству красивая длинная галерея с резными окнами в стиле неоготики, полуразрушенная, заполненная битым кирпичом и являющая собой печальное зрелище. Свет восходящей луны лился в окна, в его мерном сиянии мерцали тысячи пылинок. - Вот мы и пришли, - тихо сказала Тереза. - Как я и думала... Всё так же, как тогда, в те лучшие годы... Ничего не изменилось... Почти... Томас, я не могу передать тебе то, что я испытываю... Это образ моей души... Не больше и не меньше... После всего, что было... Я хотела бы остаться здесь навсегда... Девушка глубоко вздохнула и закрыла глаза. - Не думаю, что это было бы разумно, - сказал Ньют. - Я серьёзно... Это всё очень дорого для меня. Вы, парни, не так привязаны к прошлому, как мы... Для меня это место дороже чем даже Глэйд... Здесь всё начиналось. Здесь я впервые обрела себя, поняла, кто я и зачем нужна, и встретила вас. Здесь я поняла, что всё, что я делаю, не напрасно. Здесь я сделала свой окончательный выбор. Томми, скажи, что ты чувствуешь? - Ммм... - протянул Томас. - Честно говоря, даже не знаю... Разочарование какое-то. Я не думал, что всё так запущено... - О, смотрите, наш класс, - улыбнулся Ньют, подойдя к двери в конце галереи. - Вот тут ещё моя надпись на панели... Которую так никто и не стёр... "Битва бесконечна". Интересно, там внутри как? Так же разбито нафиг? - Давай войдём, - нетерпеливо сказала Тереза. В классе не было ничего из того, что прежде украшало его. Остались только парты, учительский стол и запылённая классная доска. - Всё как полагается, в лучших традициях постапокалиптической прозы. Не хватает только кучи противогазов на полу и какого-нибудь мишки, розового такого, плюшевого, с одним глазом, для придания пущей сентиментальности картине. - Томас, ты любил спать с медвежонком. Помню, как вы с Ньютом его делили между собой. - Да, - мечтательно улыбнулся Томас. - Я тоже помню. Жаль, что я оставил его... Здесь, на втором этаже, в своей прикроватной тумбочке. Мы с Ньютом вшили ему в живот записку на случай, если вернёмся сюда... - Я тут тоже кое-что припрятала, - Тереза подошла к дальней стене и склонилась над плинтусом. На виду, и всё же про этот тайник никто никогда не знал. Тереза грустно рассмеялась, вытащив кусочек паркета и достав коробочку жевательной резинки и детскую пружинку. - Ох... - радостно вскрикнула девушка. - Я и забыла совсем про это... Тереза выудила из ямки пухлую тетрадь в чёрной обложке. Это мой дневник... Я перестала его вести в последнее время... За полгода до того, как нас отправили в Лабиринт - просто не было времени... Надо забрать и почитать его. В нём много того, что мне хотелось бы оставить в своей памяти. Это помогает вспомнить. - Куда дальше? - спросил Ньют, натягивая капюшон. - Может быть, в столовую? - спросила девушка. - Кстати, идея, - отозвался Томас. - Отличная идея. Раньше мы любили там собираться. Кстати, там же, вроде, я с Ньютом впервые познакомился... Помню, он был в такой майке...Спортивной, нежного зелёного цвета, в таких же шортах и до ужаса худой... Я ещё подумал, откуда такой взялся... Тонкий, едва дышит... Нас тут хорошо кормили всегда. - Ага, - хихикнула Тереза. - Только как-то раз я нашла гусеницу в салате, сказала повару, а она просто тупо её вытащила и, ничего не сказав, раздавила о передник. - Ну так это было всего лишь раз, - улыбнулся Томас. - Так-то мы никогда не оставались недовольными кормёжкой. - Ну ты прав, Томми, так оно всегда и было, - Тереза вышла из класса первой и зашагала по коридору, освещая себе дорогу фонарём. - Тереза, стой, - схватил её за руку Ньют. - Вперёд пойду я. - Бываешь ты грёбаным джентельменом, когда не надо, - усмехнулась Тереза. - Может быть, я сама хочу быть впереди? - Всегда рвёшься вперёд батьки в пекло... Прям как горная коза... - Да, - серьёзно отозвалась Тереза. - Так оно всегда и было. И, заметь, если я срывалась со скалы, было плохо не только мне одной. - За это я тебя любил всегда, - тихо сказал Ньют. - Ты умела пробуждать мою совесть, когда мне казалось, что она у меня почти уже истлела. Тереза молча шла по коридору, закусив губу. Его конец терялся во мраке, но девушка уверенно шла по кучам мусора, не обращая внимания на то, что в полу темнели большие провалы. Так казалось Томасу, во всяком случае: Тереза как будто знала дорогу через эту разруху. В конце коридора забрезжил лунный свет. Троица вошла в помещение без крыши, западная стена была разрушена до основания, и внизу, под выступом, на котором располагалась столовая, зияла пропасть, дно которой было усеяно строительным мусором. - Никогда бы не подумала, что всё будет так... - задумчиво произнесла Тереза. - Ты уже говорила это сегодня. - Просто это место мне особенно дорого, Ньют, - сказала девушка. - Мы же всё время здесь зависали... Я помню эти стены, расписанные сценами охоты... Эти рисунки всегда навевали настроение мечтательной задумчивости, я любила в подробностях их рассматривать... Вот это дерево... Почему-то я всегда останавливала на нём взгляд чаще, чем на всём остальном. А вот и наш столик... Надо же... Стоит в углу, как ни в чём не бывало... - Давайте сядем, - предложил Томас. - Пыльно... Тереза вытащила из рюкзака свёрток мусорных пакетов и подстелила их на сиденья высоких, почти барных стульев. - Откуда они у тебя? Пакеты эти? - удивлённо спросил Томас. - Так... Я знаю, что надо с собой брать в дорогу. Пригодиться может всё. А у тебя, кажется, кроме фляги, фонаря и упаковки спичек ничего нет? Ну настоящий бегун, ничего не скажешь. - Есть ещё кое-что, - сказал Томас. - Потом покажу. Вообще люблю путешествовать налегке. Это у Ньюта рюкзак забит чем попало. - Правильно делает. Никто не знает, что может произойти здесь... Когда мы были в Жаровне, мы тоже купились на то, что в том подземном здании никого не будет... А оно оказалось битком набитом шизами. О, смотрите... Кофейный аппарат ещё стоит, и столик есть для стаканов... Правда, самих стаканов нет... Тереза подошла к небольшому столику, больше напоминающий журнальный, и радостно вскрикнула: там осталось несколько пакетиков быстрорастворимого капучино особой пробы, которое они все так любили когда-то и которое теперь уже нигде не выпускали. - Круто, - отозвался Ньют. - Супер просто. Томми, доставай термос, сейчас согреем... Термос, полный воды, вскоре выдал кипяток. Тереза долго думала перед тем, как отпить ароматнейшего напитка из своего стакана. Зажав его в руках, она долго и сосредоточенно о чём-то думала, сжав губы. - Тереза... Пей давай... - Ньют сделал несколько глотков и закрыл от удовольствия глаза. - Ебать, кайф... Томми, расслабься и получай удовольствие... По ходу, это последние пакетики... Вообще последние. Внезапно Тереза глухо разрыдалась. - Бля-я... - расстроенно протянул Ньют. - Тереза, в последнее время ты... Я даже не знаю, как это назвать... Ты какая-то не такая... - Я... Да так... Не обращайте внимания, - плечи девушки вздрагивали, и она никак не могла успокоиться. - Пейте давайте... Сейчас всё будет в порядке... Просто... Томми... Ньют, ты... Детство... Эта неуловимая... Неуловимая и тончайшая эссенция... В этом запахе из мира, который давно почти уже канул в небытие... Это очень, очень грустно... Сейчас я успокоюсь... И... Тереза отставила стакан и положила голову на плечо друга. Ньют погладил её по руке. Несмотря на то, что Тереза почти успокоилась, слёзы текли у неё непроизвольно, и на это было тем больнее смотреть, чем ярче её огромные голубые глаза отражали великолепный свет луны, сияющей теперь всей полнотой своего мертвенного блеска.