Пустяки

      За то время, пока шло заседание, Федун не сказал ни слова. Спорили уже больше двух часов. Гершкович боролся за деньги для дачи отчаянно, отстаивая свою позицию с упорством барана. Сдаваться он не собирался. Галицкий был профессиональным спорщиком. Он буквально завалил Михаила Даниловича и его сторонников градом логичных аргументов, на которые им было сложно подобрать ответ. Они особо и не заморачивались.       Обстановка накалилась до предела, отчего стало ещё душнее. Пот стекал по лицу Гершковича градом. Спор давался ему нелегко. Сергей, казалось, становился только решительнее. Иногда он устало откидывался на стуле, однако это было обманчиво. Кубанец даже не думал уставать, выдавая каждый новый аргумент всё с большим азартом.       — Ваше поведение неприемлемо! — орал Гершкович, будто перед ним сидел не миллиардер из списка «Forbes», а подравшийся школьник. Алкоголь отбивал инстинкт самосохранения. — Мы этого так не оставим! Кононов — гражданин Беларуси!       — Кононов родился в Курске! — в который раз уже повторил распалившийся Галицкий. — Учился в Смоленске! И лицензию тренерскую получал в России! Он наш специалист! Но вам не выгодно, чтобы он был россиянином. Только и можете грабить! Сами на футбол не потратили ни копейки!       Он ведь был прав. Леонид Федун прекрасно это понимал. Но молчал, не собираясь поддерживать краснодарского миллиардера. Поведение Сергея вызывало у нефтяника странную реакцию. Раздражение, злость. Желание сжать кулаки.       Зависть. Как ни прискорбно, но это так. Два часа препираться с нахрапистым Гершковичем Леонид бы не смог даже из-за пяти миллионов. Проще было бы заплатить и забыть. Иногда Федуну очень хотелось каким-то образом выпустить пар. Например, орать на подчинённых два часа. Но в «Лукойле» работали профессионалы, редко дававшие повод для бурных реакций. А если повод и возникал, Леонид отчитывал их быстро, сухо и без крика. Так уж повелось. В «Спартаке» он мог себе позволить повысить голос, но тоже редко.       Галицкий даже не орал… он просто запальчиво говорил. Эмоционально, искренне. Отдаваясь спору до конца. Выкладываясь, словно игрок на футбольном поле. В такие моменты Федун ему завидовал. Хотел бы он уметь так выплёскивать эмоции.       — Вы, товарищ Галицкий, попёрли…       — Попрали, — быстро исправил Гинер Гершковича.       — Попрали, — невозмутимо согласился раскрасневшийся Михаил. — Попрали все возможные э-э-э… моральные устои! Это не этично! Ваша наглая выходка противоречит духу футбола!       — А ваши поборы не противоречат духу футбола? — саркастично уточнил Сергей. Глаза его горели диким огнём, не оставляя Гершковичу шансов одержать в этом споре победу. Строительство дачи придётся отложить до лучших времён.       — Вы смотрите на ситуацию из своего окопа! — не сдавался Михаил Данилович. Дача — это святое.       — Раз Галицкий в окопе, то Мишка в тылу из обоза ворует, — тихо хохотнул один из футбольных деятелей, сидевших справа от Федуна. Надо же, оказывается у Галицкого есть сторонники.       — Вы мыслите однобоко! — продолжал Гершкович, не услышавший шпильки в свой адрес. — Со своей колокольни плюёте...       — Глядите! — прошипел Гинер, недовольный тем, что у Михаила Даниловича слишком часто стал заплетаться язык.       — Да, — с достоинством кивнул он. — Благодарствую, Евгений Леннорович. Именно об этом я и говорю! Эти деньги пойдут на повышение квалификации отечественных специалистов!       — На вашей даче с пьянками с шашлыком? Хороши курсы, — фыркнул Галицкий, делая глоток уже из второй бутылки.       — С блэкджеком и шлюхами, — тихо хохотнул Гинер, но предприниматель каким-то образом его расслышал.       — Вот видите, даже господин Гинер в курсе, — сказал он, поставив бутылку на стол. Гершкович резко повернул голову вправо, пытаясь отыскать глазами проштрафившегося Евгения Ленноровича, но тот вжался в кресло, спрятавшись за фигурами двух человек, сидевших между ним и Гершковичем.       — Нет-нет! — замотал головой Гинер, стараясь исправить положение. — Я неудачно пошутил. Сергей Николаевич, не надо переводить тему на мадемуазелей с низкой социальной ответственностью. У нас тут футбол.       — У нас тут цирк! — возразил Галицкий, эмоционально взмахнув руками.       — Да-да! Цирк! — воскликнул Гершкович. — Вы самым возмутительным образом ищите лазейки в законе! Я гарантирую вам, что мы изменим регламент! Введём налог на старших тренеров!       — Какая разница?! Я всё равно платить не буду. Назначу Олега Георгиевича… — бизнесмен на секунду задумался, куда бы ему пристроить бедного Кононова. — Массажистом.       — О, — двусмысленно поиграл бровями Гинер. — Какие грязные игры вы ведёте, Сергей Николаич!       — Не только же вам этим заниматься, — кубанец красноречиво посмотрел в сторону президента ЦСКА. Федун невольно дёрнулся. Это намёк на них с Гинером? Или… Нет, он не может знать!       — Завидуйте молча, Сергей Николаевич.       Поймав на себе насмешливый взгляд, Леонид понял, что процедил это вслух. На собрании. При всех. Ляпнул эту глупую, совершенно неуместную фразу. Галицкий-то отпустил шутку про подковёрные игры Гинера, о которых слагали легенды. А Федун невольно перевёл дело в совершенно иное русло.       — Я вам не завидую, — спокойно, с расстановкой проговорил Сергей. Федун пристально смотрел на него. Чтобы не пересечься взглядом с Гинером, который после слов Леонида Арнольдовича от расстройства стукнул себя ладонью по лбу.       Как же бесит! Бесит! Бесит! Уже давно Леонид Арнольдович не испытывал ни к кому подобных эмоций. Его раздражало в Галицком буквально всё. Высокий рост, цепкий взгляд карих глаз, черты лица, по которым в жизни не скажешь, что у него есть армянские корни. Федун знал, что армянин у него только дед, так что это не так уж удивительно. Пальто, шарфы, рубашки, начищенные до блеска ботинки, часы на руке… Федуна выводила из себя каждая мелочь. Каж-да-я.       — Ваше нежелание платить за Кононова бросает тень на имидж всего российского футбола! — когда Леонид вынырнул из своих мыслей, спорщики всё еще не сдались. Гершкович с пеной у рта боролся за многострадальные пять миллионов. — Вот вы говорите, Кононов! Давайте посмотрим на это дело с другой стороны. Что есть Кононов?       — Кононов — наш тренер! — отрезал Галицкий. С тем, что Олег Георгиевич является тренером краснодарской команды, сложно было поспорить. Однако у Гершковича нашёлся контраргумент.       — Согласно недавнему постановлению, Кононов есть объект, за который надобно уплатить пять миллионов рублей, — возразил Михаил Данилович.       — Объект, блин, — по-простецки фыркнул Сергей. — Сегодня пять, а завтра двадцать пять? Только потому, что вам хочется самогон на природе выпить? Ну уж нет! Кононов русский! Точка.       — А я сказал — белорус! — грозно стукнул кулаком по столу глава Объединения отечественных тренеров. Вода в бутылках сидевших рядом с ним людей покачнулась. — Решим двадцать пять — будете платить двадцать пять. И не надо говорить, что, дескать, в мои лапы ваши деньги не попадут. Лапы — они у зверей. А мы с вами в культурном обществе живём, Сергей Николаич.       Галицкий только усмехнулся и откинулся на спинку стула, с каким-то непонятным торжеством глядя на Михаила Даниловича. В его позе было столько превосходства над Гершковичем, что Федун невольно почувствовал растущее раздражение. Он бы так не смог. У Гершковича на всё находился ответ, но Сергея это, казалось, не беспокоило. Будто он всё держал под контролем. А так оно и было. Галицкий ясно дал понять, что денег не даст. Он молчал, но глядел за потугами Михаила Даниловича с нескрываемым весельем. Его забавляла эта ситуация.       Гершкович расценил молчание ритейлера по-своему. Он решил, что у Галицкого закончились аргументы. Приободрённый собственными успехами, Михаил продолжил:       — В грязные игры, Сергей Николаевич, можете играть у себя в бизнесе! Здесь у нас работают кристально чистые принципы! Футбольный мир застыл в развитии! Застагнировал, так сказать. Неужели вы не понимаете, что нужно смотреть вперёд? Лукинг форвард, как бы сказал многоуважаемый Виталий Леонтьевич Мутко. Форвард, понимаете? Как Роналду! Он же форвард? Или нет... Тьфу, вы запутали меня, господин Галицкий! Что бы вы там ни говорили, как бы ни изворачивались, вам не удастся сбить нас с истинного пути! Нам не нужны никакие Роналды! У нас есть русский Месси! Как его там... Давыдов, да, Леонид Арнольдович? Это первый шаг на пути к вершинам! Нам надо двигаться дальше! Движение — оно вечно! Без него не мог бы существовать наш мир! Перпетуум мобиле! Мо-би-ле, понимаете? А вы мне про деньги! Деньги, Сергей Николаевич, не вечны. Мы рано или поздно отойдём в мир иной. Денежки-то вы с собой не заберёте! А память, память! — для убедительности повторил Гершкович и поднял вверх указательный палец. — Она останется. Будет жить. Принесёт вам бессмертие! Стоит только отдать деньги нам: угнетённым и оскорблённым, униженным и притесняемым, гонимым и недооценённым русским тренерам! — пафосно выдал Михаил Данилович и умолк.       В зале воцарилась тишина. Монолог Гершковича произвёл впечатление. Даже Гинер ошарашено моргал, пытаясь понять, что за дичь сейчас нёс Михаил Данилович. Определённо, ему не стоило принимать на грудь перед заседанием.       Первым пришёл в себя, как ни странно, Галицкий.       — Это бред сумасшедшего, — заявил он.       — Бред?! Бред — это… это хлеб по-английски! — выпалил Гершкович и попытался вспомнить, где он когда-то слышал эту фразу. — А у нас ибра… инпрото… возмещение!       — Импортозамещение, — с досадой поправил его Гинер. Он нахмурился и скрестил на груди руки, о чём-то задумавшись. Федун покосился на него. Раз Евгений с Гершковичем заодно, Гинер может решить, что бред Михаила может бросить тень и на него. Значит вот-вот армеец может решить перескочить на сторону Галицкого. «Только не это», — подумал Федун. Да, Гершкович несёт полную ахинею. Но поддерживать Сергея не хотелось ни за что.       — Вот! — поднял палец вверх Михаил. — Оно самое. Иностранцы оккупировали наши прилавки! Вытесняют отечественного производителя! Долой иностранщину! Даёшь налог на всех иностранцев!       — Почему бы не ввести налог на Гершковича? — вдруг предложил Галицкий.       — Да вы… вы наглец, господин Галицкий! — чуть не задохнулся от возмущения Михаил Данилович. — Я таких как вы… противников этого… и-в-рот-замещения…       — Чего-чего? — переспросил Сергей.       — В рот! — с готовностью отозвался Гершкович. — Все продукты, которые лежат на прилавках ваших «Магнитов», идут к нам в рот! С этим надо заканчивать! Конец иностранной экспансии! Заместить! Поставить на полки наших! Заплатить налог за иностранных тренеров! И жизнь станет лучше! А вы говорите, «в рот»! Ничего подобного! От лица всех отечественных тренеров я со всей ответственностью заявляю: мы ничего у вас в рот брать не будем!       — Боже, Лёня, что он несёт! — трагичным полушёпотом вопросил Евгений Леннорович у Федуна. Подобные мысли были у всех, кто ещё следил за ходом рассуждений Гершковича.       — В вашем случае всё-таки лучше рот чем-нибудь занять, чтобы не молоть всякую чушь, — заметил Галицкий. Его трудно было смутить. — Если вам так хочется заняться импортозамещением, то можете начать с себя. У вас, насколько мне известно, «Мерседес»…       — Это не важно! — быстро перебил его Гершкович. — «Мерседес», значицца, машина! А машина у нас в рот не идёт! Значит, замещать её не надобно!       — Футбольными тренерами мы тоже не питаемся, — съязвил Сергей Николаевич.       — Может быть, — не стал отрицать Михаил Данилович. — Но вы можете его поцеловать.       Немая сцена. Послышался стук. Это Гинер в расстроенных чувствах уронил голову на стол. Федун моргнул, ловя взглядом эмоции на лице краснодарского бизнесмена. Остальные сидели и не дышали, внимательно следя за действием в этом театре абсурда. Под взглядом Галицкого Михаил Данилович как-то стушевался и поджал губы. До него начало доходить, что он ляпнул лишнего.       — Поцеловать? — убийственным тоном повторил Сергей. У Гершковича задёргался глаз.       — Э-э-э... — мозг Михаила отказался выполнять свою работу. — Да. Поцеловать-с...       — Кононова? — ещё более убийственным тоном отчеканил Галицкий.       — Не обязательно вы, — пошёл на попятную Михаил Данилович, чувствуя, как со лба градом течёт пот. Остатки паров дешёвой водки стремительно выветривались из его головы. — Или вы, но через кого-нибудь из футболистов «Краснодара». Или вообще не вы. Просто кто-нибудь из вашего клуба…       — Миша, будь добр, ради своей дачи, заткнись, — раздосадованно оборвал его Гинер. Гершкович подчинился, поняв, что почти вырыл себе могилу. Взгляд Сергея Николаевича ничего хорошего ему не сулил.       Галицкий глянул за спину Гершковича — там было окно. Потом посмотрел на Михаила вновь. Придя к выводу, что случайно в окно второго этажа глава тренерского объединения выпасть не может из-за своих габаритов, предприниматель медленно выдохнул. Окружающие сидели, затаив дыхание. Об агрессивной манере Галицкого вести переговоры ходили легенды. Как знать, может краснодарский ритейлер даст Гершковичу по щам? Или собственноручно сделает из него шашлык?       Но Сергей Николаевич остался сидеть на месте, по-видимому, решив, что драться с Гершковичем при свидетелях как-то несолидно.       — И этот человек заставляет нас платить пять миллионов! — разочарованно сказал он, обратившись к людям. Те с сожалением осознали, что шашлыка можно не ждать. — В его руки такие деньги давать ни в коем случае нельзя! Что вы сегодня пили, Михаил Данилович?       — Я не пил! — воинственно воскликнул Гершкович, ударив себя в грудь кулаком. Сергей Николаевич закатил глаза. Он унюхал запах дешёвого пойла ещё до того, как сел напротив главы тренерского объединения. — Я веду здоровый образ жизни! Ем только отечественных специалистов! То есть, производителей…       — Да мы уже поняли, что зарубежные люди вам не по вкусу. Или не по зубам, — хмыкнул Галицкий. В зале раздались смешки.       — Вы придираетесь к словам! Я питаюсь нашей русской едой! Да будет вам известно, господин Галицкий, я всегда закупаюсь в «Пятёрочке»! — торжественно изрёк Михаил Данилович, решив поддеть ритейлера, упомянув его главного конкурента. Федун не сдержался и фыркнул. Жалкий подражатель.       — Ну, вы все видите, к чему это привело, — иронично проговорил Сергей. — Поэтому во избежание подобных последствий лучше закупаться в других местах.       — Хам! — возмутился Гершкович.       — Что вы, Михаил Данилович, — обаятельно улыбнулся Галицкий. — Я просто бизнесмен.       Гершкович умолк. От этого факта настроение у многих улучшилось. Правда, цель собрания так и не была достигнута. Что делать с уклонившимся от поборов Галицким и надо ли менять регламент, так и не решили. Время от времени высказывались отдельные представители футбольного сообщества. Многие признавали, что в словах Галицкого есть рациональное зерно, но раз «Кубань» и «Локомотив» уже заплатили пять миллионов, значит, надо заплатить и «Краснодару». Чтобы не выбиваться из рядов.       — Платить? О чём разговор? У нас главный тренер Юрий Дроздов. А Олег Георгиевич значится старшим тренером, и за него платить не надо, — напомнил Сергей Николаевич. — Так что дачу за мой счёт вы, господин Гершкович, строить не будете.       — Все понимают, что это формальность! Что Кононов на самом деле главный. Вы кого хотите обмануть?! — возмущался Гершкович. — Платите за Кононова — и я от вас отстану!       — Нет.       — Я так больше не могу, — вздохнул Михаил, обращаясь к почтенной публике. — Сергей Николаевич абсолютно не понимает сути вопроса. О чём тут можно дискутировать?       — Итак, «Краснодар» платить не будет, вину не признаёт, а мы зря проторчали здесь два с половиной часа, — подытожил Евгений Гинер.       — А что тут можно сделать? — развёл руками Гершкович. — Формально закон не нарушен. А то, что господин Галицкий плюёт в сторону всего российского футбольного союза и даже не пытается это скрыть… это уже вопрос к его совести и моральным принципам.       — Да бросьте, — снисходительно усмехнулся Сергей. — Я просто уважаю свои интересы. А вам, Михаил Данилович, советую поднять вопрос об отмене этого дурацкого постановления, чтобы не выставлять себя на посмешище. Можете заодно поменять «Мерседес» на «Жигули». Не уверен на счёт блэкджека и прочего, но на небольшой дачный домик должно хватить.       Гершкович беспомощно хватал ртом воздух от такой наглости. Присутствовавшие на заседании отечественные тренеры не спешили вставать на защиту своего предводителя, с интересом наблюдая за спором. Им не хватало только попкорна. Или, на худой конец, семечек. На другом конце стола кто-то заскучал и давно принялся играть в дурака. Гинер сокрушённо качал головой. Это был провал. Может, перейти на сторону Галицкого, пока не поздно? Он хотя бы трезвый.       — Нет, так-то Михаил Данилович прав, — осторожно проговорил Евгений Леннорович. — Это возмутительно, и всё такое прочее… но Олег Георгиевич всё-таки российский специалист. Как ни крути, гражданство получит скоро. Мы же с Леонида Арнольдовича налог не берём за Валеру…       Гершкович обратил свой взор на Федуна.       — А почему бы нам не взять налог за Карпина? — задумчиво протянул он. Галицкий платить не будет, а пять миллионов нужны кровь из носа.       — У Валерия Георгиевича есть российское гражданство, — напомнил Леонид и поёрзал на стуле. Поползновения в сторону его кошелька не вызвали у олигарха воодушевления.       — А ещё эстонское и испанское, — услужливо напомнил Гинер. Федун про себя выругался. Этому лишь бы кто на пять миллионов обеднел. Хоть он, хоть Галицкий. Лишь бы его, Евгения Ленноровича, никто не обдирал.       — Вы серьёзно?! — Гершкович и компания молчали. Некоторые даже от карт отвлеклись. Все уже давно поняли, что от Галицкого ничего не перепадёт, а тут появилась новая жертва. — У Карпина есть российское гражданство, а значит…       — Внесём поправки в регламент, — приободрился Гершкович. — Чтобы платить ещё и за тех специалистов, у которых есть гражданство, кроме российского…       — Абсурд! — воскликнул Федун.       — Грабёж, — вторил Сергей Николаевич, энергично кивая. — Ничем не прикрытый грабёж средь бела дня!       Леонид Арнольдович глянул на кубанца. Подобная поддержка с его стороны была неожиданной. Они вдруг оказались в одной лодке. Кто бы мог подумать! Разумеется, это мера временная и вынужденная. Как бы сделать так, чтобы потопить Галицкого, а самому остаться на плаву?       — Это ещё что! — разошёлся Михаил Данилович, сбив Федуна с мысли. — Мы введём налог на помощников тренеров! На персонал! В том числе на массажистов, Сергей Николаевич.       — Ха! — всплеснул руками предприниматель. Он не терялся ни на секунду. — Тогда я назначу Кононова личным советником по футболу. Или устрою кассиром в «Магнит». Или… да какая разница, если я всё равно вам платить не буду?       — М-да, — задумчиво жевал губы Гершкович. Даже он понял, что игра проиграна. — Своими действиями вы, господин Галицкий, создаёте опасный пре-цен-дент…       — Прецедент! — злорадно процедил Федун. Неприязнь к краснодарскому ритейлеру временно отошла на задний план. Сейчас им надо было объединиться, чтобы дожать в край оборзевшего Гершковича. Леонид Арнольдович встал со стула, чтобы каждый его услышал. — Ваши действия, Михаил Данилович, возмутительны! Если вы введёте налог на Карпина, я буду жаловаться! До министра спорта дойду! Но моих денег вы не увидите!       Пауза. Было слышно даже, как пролетела муха и села на жидкие волосёнки Гершковича.       — Объявляю перерыв, — сказал он, отмахнувшись от насекомого. Недовольный гул послышался в зале. Люди уже поняли, что эти посиделки бесполезны. Им не очень-то хотелось и дальше переливать из пустого в порожнее.       Гершкович выскочил из зала самым первым. Сергей Галицкий неспешно направился к выходу из помещения с бутылкой в руке, а вслед за ним потянулась вереница слушателей.       — Как ты собрался обходить налог, если его введут? Назначишь Валеру секретаршей? — развеселился Гинер, наклоняясь к уху присевшего Леонида.       — Нет, — процедил Федун, глядя в спину Галицкому.       — Эх, а я думал у вас большая любовь… — покачал головой президент армейского клуба. Нефтяник гневно на него посмотрел. — Не надо, Лёня. У тебя плохо получается испепелять взглядом.       — Нет у меня ни с кем большой любви, — твёрдо сказал он, вновь переведя взор на Сергея. Тот уже почти вышел из помещения, но почему-то решил обернуться и встретился взглядом с Федуном. Нефтяник подавил порыв отвести глаза. Пусть Галицкий знает, что он готов уничтожить его одним взглядом.       — Большой любви нет потому, что ты слишком легко увлекаешься, Лёня, — вкрадчиво проговорил Гинер. Леонид Арнольдович готов был поклясться, что на губах Галицкого мелькнула усмешка. Впрочем, владелец футбольного клуба «Краснодар» тут же повернулся к двери и, делая глоток из горлышка бутылки, вышел из душного помещения. — Это всегда заметно.       — Неужели? — ядовито отозвался Федун.       — Ты ненавидишь всех, к кому неравнодушен, — пояснил Евгений. — Меня, Валеру в какой-то мере, теперь Галицкого…       — Давай без этого, — попросил олигарх, нервно оглядываясь по сторонам. Ближайшие слушатели разошлись, поэтому на них никто не обращал внимания. — Это твои фантазии!       — Ты, Лёня, не привык ограничивать себя в своих желаниях, — понизив голос, негромко проговорил Евгений. — Привык получать, что захочешь. Люди не в силах тебе сопротивляться. Кроме Валеры.       — Что за чушь? — с негодованием воскликнул Федун.       Но Гинер только грустно усмехнулся, прекрасно понимая свою правоту. К харизматичному Карпину Леонида действительно одно время тянуло. Тренер «Спартака» очень быстро его раскусил и предпочитал прикидываться чайником. Более того, он стал использовать эту ситуацию в своих интересах, выклянчивая огромные суммы на трансферы. В последнее время в их отношениях наступил разлад. Строить из себя дурачка Валерию становилось всё труднее, а сдаваться на милость Федуна в его планы не входило. Впрочем, Леонид уже и сам остыл к блондинистому тренеру. Тот в последнее время всё больше стал его раздражать.       — И Галицкого, — закончил Гинер с обаятельнейшей улыбкой. Федун сжал зубы. О чём он, чёрт возьми?! Галицкий его бесит. Бесит!!!       — Скажи мне, Лёня, — вспомнил он задумчивый взгляд Евгения. Они тогда стояли на вершине одного из московских небоскрёбов и смотрели на закат. Вопреки антуражу, это была чисто деловая встреча. Но Гинера под конец потянуло на задушевные разговоры. — Можно ли ненавидеть человека уже за сам факт его существования?       — Не думаю, — ответил тогда Федун.       …Вторая часть заседания продлилась меньше часа. Галицкий говорил что-то ещё, Гершкович возмущался, его тренеры-единомышленники безуспешно пытались давить на Сергея. Нашлись и те, кто нашёл введённый налог бредовым и поддержал краснодарского миллиардера. Битва за пять миллионов была без шансов проиграна Михаилом Гершковичем.       Федун слушал это всё вполуха. Можно ли ненавидеть человека уже за сам факт его существования? Теперь, несколько лет спустя, Леонид ответил бы Гинеру по-другому. Можно. Теперь он знал наверняка. Этим человеком был Сергей Галицкий.