Небесный принц: По ускользающим следам несмелыми шагами

Как выяснилось позже, Манами совершенно зря волновался о том, что из-за своих частых попаданий в лазарет не сможет нагнать остальных первокурсников. Дополнительных заданий ему давали совсем немного, он справлялся с этим за пару дней с помощью Мияхары, а потом, когда окончательно отчитался перед профессорами, сразу почувствовал себя гораздо лучше. Это было даже в какой-то степени забавно: в отличие от учеников, преподаватели общались и относились к нему очень мягко и лояльно, словно он был кем-то вроде всеобщего любимчика, хотя в действительности ничего для этого не сделал (все было скорее наоборот). Некоторое время Манами всерьез раздумывал об этом, пытаясь найти причину, но кроме жалости к болезненному ребенку или возможного уважения к его матери на ум ничего не приходило. Вскоре эти мысли отошли на второй план и как-то забылись: у Манами были заботы поинтереснее, например, он немного освободился от домашних заданий и начал посещать и наблюдать за тренировками квиддичной команды своего факультета, поднявшись на одну из высоких трибун вокруг поля, или, например, случайно наткнулся в библиотеке на занимательную книгу о древесинах, которые используются по всему миру для изготовления волшебных палочек. Но оставался в его новой повседневности и другой отвлекающий момент. Не такой приятный, как квиддич или увлекательные особенности волшебных палочек. Когда Манами в очередной раз пришел в библиотеку почти сразу после своих основных уроков, заранее договорившись о встрече с Мияхарой, девочка с Рейвенкло уже ждала его за одним из столов, практически забаррикадировавшись с нескольких сторон толстыми библиотечными книжками. Манами сел напротив, шумно бросив свою тяжелую сумку на пол, а потом принялся доставать пергамент и чернильницу. — Ты чего такой хмурый? На метле полетать не разрешили? — поинтересовалась Мияхара, даже не подняв взгляда. Манами отодвинул в сторону одну из стопок книг, чтобы посмотреть, чем занимается подруга, и она, ожидаемо, переписывала что-то со старых пожелтевших страниц очередного фолианта. — Почти, — раздосадованно ответил Манами и скучающе уставился в окно. — Мистер Канзаки куда-то запропастился, а комната с метлами закрыта. — Не помешали бы отпирающие чары, правда? — спросила Мияхара с явным смешком, и Манами удивленно посмотрел в ее сторону. — Что? Я просто так сказала. Вряд ли за то, что ты без разрешения вломишься туда, тебя погладят по голове. — Подожди, ты говоришь, отпирающие чары? — перебил ее Манами, вдруг вспоминая о том случае, когда еще летом мама показывала ему старый альбом с «живыми» фотографиями. На нем точно был приличный защелкивающийся замок, и мама, кажется, открыла его, только взмахнув палочкой и что-то прошептав. Это и было оно? Мияхара тихо вздохнула и, оторвавшись от своего пергамента, подперла щеку рукой. — Не прекращу тебе удивляться. Разве не ты говорил о том, как сильно хочешь побыстрее научиться пользоваться палочкой? Но вместо того, чтобы открыть учебник и хотя бы ознакомиться со всеми видами заклинаний, ты читаешь всякую ерунду вроде книжек про квиддич. Алохомора — довольно простое и известное заклинание. Я прочитала про него в курсической книге заговоров и заклинаний и уже научилась применять. — Ну и что? — обиженно надулся Манами. — А я умею делать чары, которые согревают вещи, меня научил Тодо, и квиддич — это не ерунда. Ты не можешь так говорить. Ты видела хоть одну игру? — А ты видел? — спросила Мияхара, победно улыбаясь. — Я видел тренировки! — Но вряд ли при тебе ребята падали с метел или получали неприятные травмы после встречи с бладжером или другим участником игры. Квиддич — это просто опасный вид магического спорта, смысл которого совершенно ускользает, потому что вряд ли ради какой-то победы в матче стоит так напрягаться, страдать и тратить время. Есть множество вещей намного полезнее и интереснее. Например, наука. Разве не здорово изучить что-то очень сложное или открыть что-то новое? — Если ты не замолчишь, меня стошнит, — поморщившись, сказал Манами. — Из тебя точно не выйдет толк, но если не будешь учиться — не сможешь найти хорошую работу в магическом мире и отправишься продавать еду для маглов в каком-нибудь круглосуточном магазинчике, где будет жутко-жутко скучно, — сказала Мияхара немного насмешливо, и Манами окончательно обиделся. Он вспомнил свою маму, которая работала вместе с маглами, да еще и по своей воле, и от этого стало совсем неприятно. Манами определенно не хотел для себя в будущем подобной жизни. — А вот и нет, — упрямо сказал он. — Если захочу, я и сам смогу выучить что угодно. — Я шучу, — закатив глаза, ответила Мияхара. — Ты же знаешь, что мне несложно помочь. Просто я правда не пойму тебя. — Что непонятного? Я попробовал полетать на метле — и какое-то время не мог думать ни о чем другом. Конечно я забыл о заклинаниях. Просто я даже не подозревал, что полеты окажутся настолько восхитительными. Разве тебе не нравится летать? У тебя ведь хорошо получается. — Я не вижу в этом никакой практической выгоды. Как средство передвижения на небольшие расстояния — это может быть полезным, но теряет смысл в дальнейшей перспективе, потому что куда удобнее и быстрее использовать порталы или трансгрессию, — скучно сказала Мияхара, и Манами обреченно опустил голову, понимая, что это бесполезно. — Мне кажется, если сравнивать с остальными ребятами, у тебя меньше всего причин общаться со мной, но ты почему-то продолжаешь это делать. — А? О чем это ты? — Знаешь, минут пятнадцать назад я был в спальне и попросил у мальчика со своего факультета конспекты по прошлому уроку заклинаний. Я случайно уснул на занятии, ты помнишь? Так вот, он, конечно, дал пергаменты, но посмотрел на меня так, словно я ущербный какой-то, — неохотно признался Манами, вспоминая недавно произошедший случай. — Зачем? — безэмоционально спросила Мияхара. — Почему ты просто не попросил их у меня? — Я, конечно, мог бы, но я хотел хоть что-то сделать без твоей помощи. Ты бы просто снова накричала на меня, как разъяренная горгулья, и назвала безответственным, — устало ответил Манами. — Как кто, прости?! — возмутилась Мияхара, подскочив со стула. — Вот о чем я и говорю, — тихо сказал Манами, готовясь защищаться, если в него вдруг полетит какая-нибудь книга. — Здесь вообще-то библиотека. Нас из-за тебя ругают, — добавил он, кивнув в сторону хмурой женщины, которая не так далеко от них протирала пыльные стеллажи и уже грозила им пальцем, призывая быть потише. Увидев ее, Мияхара смущенно прикрыла рот и села на свое место. Немного помолчав и остыв, она продолжила уже спокойным тоном: — Чем ты так не угодил своим слизеринским товарищам? Отсутствием на уроках? Но разве у тебя не было уважительной причины? Баллы снять не должны из-за этого. — Если бы дело было только в слизеринцах, — вздохнул Манами. — Ребята с других факультетов тоже странно на меня поглядывают или избегают. Я видел, как мальчик с Хаффлпаффа развернулся и пошел в обратном направлении, чтобы не садиться со мной за одну парту, представляешь? Тодо говорит, что во всем виновата история моего отца и что некоторые считают, что он творил что-то настолько темное, что об этом даже говорить не принято. Хотя причем тут я, мне вообще не понятно, я даже не был с ним знаком. — Ах это, — озадаченно кивнула Мияхара, словно что-то сообразив. — Ты ведь тоже в курсе? — неохотно спросил Манами, надеясь, что не рассказал чего-то, о чем его собеседница еще не знала. — Да, конечно, — к удивлению, спокойно ответила Мияхара. — Я в курсе того, что нет никаких письменных доказательств, что твой отец замешан в чем-то странном или темном. А ученики к тебе относятся так из-за глупых предрассудков, потому что в обществе сильно распространено мнение о том, что дети похожи на своих родителей или вообще идут по их стопам. — Что? — шокированно переспросил Манами. — Да. Это смешное заблуждение, потому что работает далеко не всегда, а порой все случается совсем наоборот: ребенок воспринимает пример родителей как негативный и начинает стремиться к прямо противоположному… — Постой! — перебил Мияхару Манами. — Ты сказала, что нет письменных доказательств. О чем ты? — О том, что я искала информацию, естественно, — объяснила Мияхара, поправив очки. — Во всех новых переизданиях книг, где рассказывается о любых достижениях, хороших и плохих, или проколах волшебников всех времен. Если бы твой отец сделал что-то действительно серьезное, и тем более темное, об этом было бы хоть где-то указано. Но я не нашла ничего. — Ты раскапывала информацию о моем отце, — почти возмущенно сказал Манами, не понимая, отчего именно чувствует сейчас обиду. Это было… чем-то вроде показателя недоверия? Почему вообще Мияхара так серьезно подошла к этому вопросу? Разве не она только что говорила, что иметь предрассудки по поводу детей и их родителей глупо? — А что, если…? А запретная секция? — тут же спросил Манами, потерпев крах в попытках усмирить собственное любопытство. — Я попросила одну из старост посмотреть, — ответила Мияхара, убеждая, что ее не так просто застать врасплох. — Она учится на седьмом курсе и имеет доступ к запретной секции, она посмотрела по моей просьбе, но тоже ничего не нашла. А если нет доказательств, то и слухи воспринимать всерьез не стоит. — Но ты искала! — не успокаивался Манами. — Так для тебя это тоже важно? Я думал, мы друзья! — Не то чтобы важно, — виновато замялась Мияхара, а потом вдруг улыбнулась. — Просто понимаешь… ты загадка, а загадки — это увлекательно. И ответ, если бы он был, никак не повлиял бы на отношение к тебе. Все дело в научном интересе. — Не говори обо мне так, словно я какая-то подопытная зверушка, — возмутился Манами, недовольно отвернувшись. — Друзья так не делают. — Прости, я правда хотела сдержаться, но не смогла, — попыталась оправдаться Мияхара. — К тому же я думала, что это, возможно, поможет тебе. Ты не должен забывать, что ты — это просто ты. И что нет никакой разницы в том, чем занимался твой отец. Важнее, как ты сам себя покажешь. Немного успокоившись, Манами задумался и нашел еще один вопрос. Раз уж рейвенкловцам, похоже, всегда требовались весомые доказательства, то при отсутствии их они не должны были иметь о нем какое-то негативное мнение. Так почему…? — Но твои товарищи с нашего курса тоже, кажется, не особо меня любят, — тихо сказал Манами, на что Мияхара сердито нахмурилась, словно снова готова была отчитать его за что-то. — Это потому что ты спишь в классе на самых интересных темах и никогда ничего не знаешь, если кто-нибудь из профессоров тебя спрашивает, — объяснила она. — На Рейвенкло ценится любознательность и стремление к науке. А ты, прости, уж точно не подходишь под это описание. — Ладно, — без желания признал поражение Манами. — Здесь я согласен, сам виноват. Остальные могут не любить меня из-за слухов, а слизеринцы с нашего курса вообще, похоже, считают, что вся эта история — удачно спланированная выдумка, и для них я кто-то вроде жалкого лжеца, но все это началось уж точно без моего ведома. Откуда-то же пошли эти сплетни. У них должно быть какое-то обоснование. Зачем кому-то было придумывать все это? К тому же моя мама… — сказал Манами, понизив тон до шепота. — Ты же знаешь, она ничего не говорила мне про магию. — И ты думаешь, это может быть связано с твоим отцом? — наклонившись вперед, тоже шепотом спросила Мияхара. — Не знаю… Но Тодо говорит, что это странно и лучше держать это в секрете от других… Вызывает подозрения. Разве это не может быть одним из доказательств того, что действительно было что-то? — Мне кажется, это нельзя утверждать так уверенно. Вариантов может быть несколько. — Тодо сказал, что, скорее всего, моя мама боится раскрытия моих способностей. А это означает, что у меня могут быть какие-то предрасположенности, что значит еще одно — мой отец делал что-то плохое, — предположил Манами. Мияхара снова озадаченно нахмурилась и на какое-то время замолчала. — Это, конечно, интересная версия, но не стоит считать ее истинной. Мы не знаем, из-за чего именно погиб твой отец. Предположим, это было связано с Темной магией, и раз твоя мама предпочитает жить в мире маглов, кажется, магию она не очень любит, что может являться причиной того, почему она решила оградить тебя от этого. Вдруг… я не знаю, может, она боялась, что ты тоже возненавидишь магию? — И что? — непонимающе переспросил Манами. — Как что? В этом, по-твоему, есть что-то хорошее? Я про обскур читала в учебнике. Такая жуть, — удивленно сказала Мияхара, а потом растерянно замолчала. — Вот черт, кажется, я столкнулась с противоречием. Может быть, я рано решила, что об этой истории стоит забыть? Может… по каким-то причинам письменные упоминания просто-напросто отсутствуют в библиотеке Хогвартса? — Господи, я тебя прошу, — обреченно взмолился Манами. — Лучше действительно забудь. — Но сам ты не хочешь забывать, — взглянула на него Мияхара. — Тебе же любопытно? — Не знаю. Но я уж точно не хочу становиться причиной мозгового штурма, — ответил Манами. — Отличное понятие, — воодушевленно улыбнулась Мияхара. — Я удивлена, что ты знаешь об этом, но две головы — лучше одной. Думать вместе действительно здорово. Может, ты не такой уж и безнадежный случай? — Если ты когда-нибудь перестанешь унижать мои умственные способности, это будет достижением для тебя, да? — натянуто улыбнулся в ответ Манами. — Я вовсе не хотела, — виновато оправдалась Мияхара. Манами только устало вздохнул, пытаясь вспомнить, как они вообще завели эту тему и что он хотел узнать изначально. Но в голове был сумбур, и очень хотелось сейчас отвлечься от всего этого. — Не думал, что скажу это, но давай займемся домашкой. Мияхаре, кажется, это предложение понравилось (ей не могло оно не понравиться), и она взяла из одной стопки книгу. — Трансфигурация для начала? Манами кивнул не совсем оживленно, и ближайшие полчаса прошли в объяснении предыдущей темы, пока Мияхара не нашла текст для его доклада, который нужно было переписать и запомнить. К тому времени за соседний стол подсела парочка слизеринцев со старшего курса. Они тоже были заняты домашней работой и поначалу сидели тихо, но потом начали разговаривать, и с каждой следующей минутой обсуждение становилось все эмоциональнее. Услышать, о чем они болтают, было несложно, и Манами довольно быстро отвлекся от переписывания примера незаконченной трансфигурации. — Видел, чем занимается Тодо? — говорил темноволосый парень. — Он снова весь день таскался за этим Макишимой с Гриффиндора. Даже на заклинания опоздал, и с нас сняли баллы из-за этого. И все, конечно же, молчат. — Макишимой? — переспросил второй юноша. — Охотником гриффиндорской команды? Он круто играет. — Это бесспорно, но он из семьи маглов, всем это известно, а Тодо ведет себя так, словно они лучшие друзья какие-то. Если его родители узнают, они вряд ли просто закроют на это глаза. Может, пора заставить слухи дойти и до них? — Все настолько плохо? — Конечно! Мне всего один раз довелось увидеть его родителей, но впечатление осталось на всю жизнь. Говорю тебе, это очень благородная чистокровная семья, и они владеют лучшей сетью отелей для волшебников. Даже не представляю, как они отнесутся, если узнают, что их сын якшается с маглорожденным. Портить репутацию такой семьи — это надо быть камикадзе. — Да, я тоже о них слышал. Кажется, они даже имеют свое влияние в Министерстве. В таком случае Тодо и правда следует быть осторожнее. — Осторожность — не про него. Он привык быть на виду, но я совсем не понимаю, чего он пытается добиться. Хочет показать, что дружба с гриффиндорцами или маглорожденными, когда ты чистокровный волшебник и слизеринец, — это круто? Лично у меня это не вызывает ничего, кроме отвращения. Если бы моя семья была настолько почтенной, я бы позаботился о том, чтобы мои связи были самыми лучшими. Парни все продолжали возмущаться, словно старые ворчливые тетушки, и, чем больше Манами их слушал, тем противнее ему становилось. Очень сильно хотелось подойти и велеть им заткнуться, даже если они были старше, — какое право они имели говорить так про Тодо? Тодо был замечательным. Уж точно лучше этих придурков, для которых чистота крови и факультет были важнее самого человека. Случайно взглянув на Мияхару, Манами удивился, когда заметил, насколько подавленным стало ее лицо, но быстро понял причину. Товарищи с его факультета отозвались не очень хорошо не только о Тодо, но еще и о маглорожденных. Будто дружить с ними — это какое-то унижение. — Эй, — позвал Манами, наклоняясь к Мияхаре ближе. — Хочешь, я пойду и врежу кому-нибудь из них? — Нет! Ты с ума сошел? — испугалась Мияхара, резко подняв голову. — Здесь библиотека, и вообще в школе драки запрещены. К тому же… они все-таки с твоего факультета. Вступать в конфликт со своими… вряд ли разумно. В этом, конечно, была доля правды, только признавать ее Манами не хотелось. Заставить себя молчать стоило больших усилий, но, к счастью, ребята вскоре ушли, и это позволило раздражению немного утихнуть. Однако кое-что все еще было непонятно. — Почему все считают, что кто-то со Слизерина не может дружить с кем-то с Гриффиндора? — пробубнил себе под нос Манами, склонившись над пергаментом. Поначалу показалось, что Мияхара его не расслышала, но вскоре она все-таки ответила. — Ну… По мне так это что-то вроде школьной традиции. Как бесконечные разговоры о квиддиче или прогулках в Хогсмид. Темы, которые никогда не теряют актуальности. Но касается это не только Слизерина и Гриффиндора. Это касается всех факультетов. Нас разделяют не только из-за наших особенностей. Нас разделяют в целях соперничества. Факультеты соперничают друг с другом, деканы соперничают. Все хотят быть лучшими. Выиграть квиддичный Кубок. Получить Кубок школы. Это очень… мотивирует. Манами удивленно поднял голову. — А говоришь так, будто все наоборот. — Гриффиндор и Слизерин в большей степени склонны к соперничеству. Точнее сказать, они это ярче всего проявляют. Это как в «Ромео и Джульетте», — продолжила Мияхара. — Есть две одинаково сильные семьи, и они вечно враждуют между собой. Все стремятся к победе. Только методы разные. Гриффиндор и Слизерин, можно сказать, противоположности. — И что? Дело только в соперничестве? — непонимающе спросил Манами. — Ты не можешь дружить со своим соперником? Что за бред? — Тебе это не кажется хоть чуточку неправильным? — грустно улыбнулась Мияхара. — Ни капли, — резко возразил Манами, и Мияхара тихо засмеялась. — Конечно. Ты ведь Сангаку. Было бы странно услышать от тебя что-то банальное. Но… я не могу полностью согласиться с тобой, — сказала она, и ее улыбка исчезла. — Мы с разных факультетов, и то, что я так активно помогаю тебе, не совсем уж благое дело. Если ты будешь получать баллы для Слизерина благодаря мне, это будет… чем-то вроде предательства с моей стороны. Поэтому связи между учениками с разных факультетов редко возникают или, по крайней мере, не такие. — Тогда я тоже помогу тебе с чем-нибудь, — решительно заявил Манами, на что Мияхара удивленно моргнула. — Не знаю, с чем именно, но что-нибудь придумаю. Если я получу баллы благодаря тебе, ты получишь баллы благодаря мне, и тогда никому не будет обидно и не будет никакого предательства, верно? Мияхара растерянно молчала еще несколько секунд, а потом снова засмеялась. — Могу поспорить, что это самое необычное решение, которое слышали стены этой школы. Манами улыбнулся. — Да и потом… Считать тебя соперником… как-то не знаю. Мы же не в спортивной игре. — Ты не сможешь соперничать со мной, потому что… — сказала Мияхара, но прервалась. — Потому что что? Мозгов не хватит? — засмеялся Манами. — Так, значит? А я тебя на метле обгоню. Под конец спора они стали настолько шумными, что библиотекарь все же отругала их, поэтому до самого ужина заниматься пришлось почти в полном молчании. Манами немного переутомился от переизбытка информации и начал размышлять о посторонних вещах. Ему было интересно, насколько слизеринцы и гриффиндорцы похожи в своем отношении друг к другу. Гриффиндорцы не любили слизеринцев так же сильно? Хотя, судя по Макишиме, исключения все-таки были, раз он дружил с Тодо, но, похоже, такое действительно происходило крайне редко и не поощрялось другими ребятами. Это очень расстраивало, и, вспоминая об Оноде, о знакомстве с этим гриффиндорским первокурсником, Манами чувствовал, как настроение медленно, но верно ползет вниз. Будет ли у них шанс, когда Онода узнает, что Манами на Слизерине?

* * *

К середине октября жизнь Манами приобрела более-менее привычное течение. Иногда он намеренно пропускал уроки (особенно очень скучные), иногда гулял по этажам или территории школы до полного изнеможения, из-за чего пару раз уснул прямо на улице, а после, естественно, простудился. Он часто летал на метле, но столкнуться с Онодой один на один больше не получалось. Каждый раз, когда Манами видел его, Онода был в окружении своего факультета или двух друзей, Наруко и Имаизуми. И даже если удавалось увидеть его на метле, он был с этими ребятами. Хотя несколько раз они и сталкивались в библиотеке или на выходе из Большого зала, приходилось ограничиваться только короткими приветствиями, потому что обоим нужно было куда-то спешить. Онода радостно улыбался ему, и Манами очень хотелось снова побыть с ним наедине, поболтать, но он не знал, как устроить это. Просто подойти и попросить об этом при его друзьях было неловко, подкинуть или послать записку тоже не хватало смелости, хотя он мог сходить в совятню и воспользоваться одной из птиц. Манами мешкал, не зная, как набраться духу и заставить себя перейти уже наконец к каким-то решительным действиям. Вместо этого он запомнил, какие общие уроки есть у них с Гриффиндором, и не ходил на них специально, боясь, что Онода, увидев его среди других первокурсников-слизеринцев, потеряет свою улыбку, и Манами больше никогда ее не получит. Но, с другой стороны, он понимал, что не сможет вечно продолжать эту игру в прятки. Помимо всего этого три раза в неделю Манами в роли зрителя посещал тренировки квиддичной команды своего факультета, с восторгом наблюдая за упражнениями и тренировочными играми. В свой первый раз, когда он поднялся на одну из трибун и увидел то, о чем рассказывал ему Тодо, Манами был растерян и озадачен всеми теми вещами, которые делали ребята, но ко второму разу уже привык, и ему даже стало нравиться. Наблюдать за игроками было занимательно, и вскоре Манами начал ловить себя на мысли, что было бы интересно попробовать и самому. Он фантазировал, представляя себя на каждой из позиций. Загонщиком он, возможно, смог бы отбить бладжер один раз, но достаточную силу в удар вряд ли бы получилось вложить, а значит, это было неэффективно. Охотником он, может, смог бы научиться ловить и перебрасывать квоффл, но быстро бы уставал от таких активных действий и сдувался. Играть вратарем было бы немного скучно, а вот поймать маленький быстрый мяч… На тренировках не использовали настоящий снитч, а ловец занимался с обычным белым шариком, похожим на мяч для пинг-понга, который бросал или направлял заклинанием мистер Канзаки, и наблюдать за этим Манами увлекало больше всего. Эта позиция ему нравилась, и даже казалось, что у него вполне могло получиться хорошо сыграть на ней, если попрактиковаться. Жаль, первокурсникам не разрешали принимать участие даже в простой тренировке. До ужина оставалось уже немного, и сегодня Аракита играл особенно жестко. Сидя на трибуне, на своем привычном месте, Манами вздрагивал почти каждый раз, когда бита с треском ударяла по металлическому бладжеру, направляя его в ребят в черных майках, натянутых поверх спортивных мантий. В этот раз для тренировочного матча команды разбили так, что в одной из них оказался весь основной состав, прошедший отборочные, которые Манами, к сожалению, не смог увидеть из-за того, что лежал в больничном крыле. Мистеру Канзаки было интересно, как покажут себя игроки этого года, и результат уже был удивительным. 90:0 в пользу основного состава. Бладжер снова отскочил от биты и жестко зарядил по руке одного из охотников. Манами поморщился и отвернулся, он был почти готов поклясться, что слышал, как треснула кость. Участник покинул игру, его место почти сразу занял другой, хотя в реальном матче, насколько понял Манами, такого не разрешалось. Но если официальные матчи были еще суровее, чем это, то… Мияхара вообще зря говорила, что он еще не видел, как ребята падают с метел или получают травмы. Манами видел, и не раз, потому что, в отличие от тренировок других факультетов, тренировки Слизерина были действительно жесткими. Участники команды часто получали повреждения, а иногда даже отправлялись в лазарет, что поначалу напугало, но позже почему-то начало приводить в какой-то совершенно извращенный восторг. Манами чувствовал опасность, и она ему нравилась. На таких тренировках, с использованием полной силы, настаивал капитан Фукутоми, и мистер Канзаки хоть и неохотно, но соглашался с ним, то ли потому, что ему было и самому интересно, то ли потому, что не мог тягаться со слизеринским старостой в силе духа. «В этом году Кубок квиддича снова будет нашим», — говорил Фукутоми, и этому жесткому и холодному тону трудно было не поверить. Охраняя стойки ворот, он повторил эту фразу, когда счет перевалил за сотню очков, а вторая команда так и не смогла забить ни мяча. Тем временем на поле стало оживленнее. — Жди меня, Юске! — возбужденно прокричал Тодо и засмеялся, пролетая недалеко от трибун, после того как заработал еще десять очков. — Кому ты это говоришь, идиот? Его здесь нет, — фыркнул в ответ Аракита, но, кажется, был проигнорирован. Да, Тодо сейчас ничего не волновало. Он с нетерпением ждал их игры с Гриффиндором, Манами понял это уже давно, и, честно признаться, и сам испытывал интерес. Он слышал, что в прошлом году гриффиндорская команда выиграла все свои матчи, кроме игры со Слизерином, и эта игра поразила всех учеников и профессоров, когда очки обеих команд перевалили за тысячу. Вроде бы на следующий день даже отменили занятия, потому что все проспали уроки. Конечно, Манами жалел, что его не было здесь в прошлом году, но сейчас ничего не оставалось, кроме как ждать матча между Слизерином и Хаффлпаффом, который был назначен на конец последней недели октября. Это будет первый шанс увидеть настоящую школьную игру, битву между двумя факультетами. В этот раз они открывали квиддичный сезон, и сражение обещало быть впечатляющим. Когда мистер Канзаки объявил о завершении тренировки (пора было собираться на ужин), счет достиг результата «200:0», и это казалось действительно поразительным. По крайней мере, Манами. Ему даже не хватало духу сомневаться в том, что его факультет и в этом году одержит победы во всех играх. Вскоре квиддичное поле опустело, и Манами тоже нечего было больше делать здесь. Он спустился с трибуны вниз и направился обратно к школе, но по пути его кое-что отвлекло. Заметив вблизи леса три фигуры на метлах, Манами остановился и из интереса попытался разглядеть их. Хотя на улице и начинало темнеть, узнать этих ребят не составило большого труда. Стоило только шумному Наруко закричать. Гриффиндорцы-первокурсники. Среди них был и Имаизуми, и… Онода тоже. Они просто играли втроем, перебрасываясь мячом наподобие квоффла, и, возможно, в будущем хотели попасть в квиддичную команду. Интересно, а Онода тоже хотел бы? — задумался Манами, наблюдая за его неловкими движениями. Мяч Онода ловил хуже тех двоих, но это было явно не потому, что он неумеха. Ему бы подошло что-то маленькое, умещающееся в ладони. Так же, как и мне, — сказал про себя Манами и грустно опустил взгляд. Как же хотелось подойти к ним и попроситься поиграть вместе. Первокурсники с его собственного факультета уже сдружились и часто проводили свободное время в компании друг друга, но Манами никогда никуда не звали. Вместо этого у него было только общество девочки с чужого факультета, которая даже не любила полеты, и редкие разговоры с Тодо, потому что тот практически всегда был занят или отсутствовал в гостиной, пропадая где-то. Манами очень хотелось найти друзей с общими интересами, друзей, которые приняли бы его, невзирая ни на что, и согласились проводить с ним время. Но подойти к Оноде, Наруко и Имаизуми он не мог, понимая, что придется сказать, что он на Слизерине, придется представиться, а свое имя Манами хотел похоронить где-нибудь глубоко под землей следом за отцом. Наверняка эти ребята уже слышали о нем. Точно… То, что он учился на Слизерине, было еще не самой веской причиной отвергнуть его. Думая о факультетах и вражде между ними, Манами чуть не забыл о самом главном, и если Онода почему-то еще ничего не знал о нем, то слухи рано или поздно дойдут и до него. Что тогда? Он тоже начнет избегать Манами, обходить стороной, как и большинство их сокурсников? Один плюс один. Когда правда вылезет наружу, у Оноды будет целых две причины не общаться с ним, так может… не стоило тешить себя совершенно пустыми надеждами? Окончательно расстроившись, Манами двинулся своей дорогой, решив, что Оноду лучше оставить в покое и не навязываться, чтобы потом разочарование не стало в разы сильнее. За ужином Манами не стал садиться поближе к Тодо, а ел, погрузившись в свои мысли. Он хотел чем-то отвлечь себя до отбоя, и в голову пришла одна мысль. Закончив с едой в быстром темпе, Манами одним из первых покинул Большой зал, спустился в спальню за пергаментом и чернилами, а потом отправился в библиотеку. Он запланировал доделать дополнительное задание, которое любезно дал ему профессор Пьер вместо снятия баллов за прогул. Травологией Манами каким-то образом нравилось заниматься, хотя даже Мияхара от нее вела носом. В любом случае здесь он мог справиться и один, потому что все давалось очень легко. Добравшись до библиотеки и взяв нужную книгу, которую уже приметил раньше, Манами нашел себе уютное уединенное место и принялся за работу, но, чем ближе было время к отбою, тем больше начинала болеть голова, и непонятно, от чего: то ли просто от переутомления, то ли он снова умудрился простыть, потому что на улице похолодало, а он сегодня не взял с собой шарф. Однако веселые мысли о прыгающих поганках действительно заставили хотя бы на время забыть обо всем плохом, что принес Хогвартс. Манами дочитал главу книги, которая заканчивалась подробным рассказом о применении этих грибов в зельеварении, и, решив пару минут отдохнуть, опустил голову на сложенные руки. В библиотеке было спокойно и тихо, особенно в такое позднее время, поэтому все эти факторы в совокупности не способствовали ничему, кроме засыпания. Манами отключился слишком неожиданно, а когда резко подскочил, проснувшись, то сначала даже не сообразил, где находится. Свет уже был немного приглушен, и, быстро достав из-под мантии волшебные часы, Манами открыл серебряную крышечку. Круглый экран стремительно окрасился красным, а это значило, что время отбоя либо вот-вот наступит, либо уже наступило. Вернув книгу на полку, Манами схватил свои вещи и постарался выскочить в коридор незамеченным, но недалеко от выхода все-таки столкнулся с библиотекарем. Они здорово напугали друг друга: женщина вскрикнула и выронила из рук какие-то книги, Манами подпрыгнул на месте. — Молодой человек, где вы прятались? Уже был отбой! — нервно и громко сказала библиотекарь и опустилась за упавшими книгами. Манами обиженно насупился, недовольный тем, что на него накричали, но в долгу не остался. — Нигде. Я не виноват, что меня никто не замечает, — резко ответил он и поспешил уйти, не дождавшись ответа. Эта вредная женщина могла и разбудить его, а теперь он, возможно, наткнется на уборщика по пути в гостиную или кого-нибудь из профессоров, а потом ему влетит. Наверное, сегодня просто не мой день, — думал Манами, торопливыми шагами пересекая коридор, — и не моя жизнь. Поняв, что свернул явно не в ту сторону, он раздраженно хлопнул себя по лбу, а потом резко развернулся, чтобы уйти, но вдруг до его ушей донесся какой-то неразборчивый звук. Испугавшись, что это кто-то из взрослых, Манами уже был готов бежать, но при следующем звуке узнал голос… Тодо? И, кажется, там был еще кто-то. Любопытство взяло верх, Манами не смог удержаться. Шагая как можно тише, он пошел на эти голоса, которые уже затихли, сменившись непонятным шуршанием. Осторожно заглянув за угол, Манами увидел темный коридор, ведущий к туалетам, и там… Боже… Это действительно был Тодо. Мало того, он не просто разговаривал с кем-то, разговор уже был закончен, а сейчас собеседника очень настойчиво зажимали к стене. Он был высоким, его распущенные волосы до плеч отдавали едва заметным в полумраке зеленым, а еще с этим человеком Тодо самозабвенно целовался, не замечая ничего вокруг. На короткий миг Манами подумал, что девушка, но его быстро осенило. Единственным человеком в Хогвартсе, кто красил волосы в зеленый, был… Макишима с Гриффиндора, узнал его Манами и поспешно скрылся за углом, очень надеясь, что его действительно не заметили. Стараясь двигаться вообще бесшумно, он направился к выходу с этажа, все еще чувствуя, как жарко пылают щеки. Манами был растерян и смущен так, как не был никогда в жизни, хотя раньше ему уже доводилось видеть целующихся людей и даже успешно игнорировать это. Поцелуи рот в рот всегда казались ему чем-то неприятным и неуместным. Люди обменивались слюнями непонятно зачем, называя это выражением любви, хотя разглядеть в этом жесте что-то связанное с любовью Манами было сложно. Но сейчас все было не так. Этот поцелуй Тодо и Макишимы выглядел совсем иначе. Не так, как привык Манами. Словно… Словно они действительно наслаждались процессом. Да так, что Манами где-то на физическом уровне ощутил их страсть, трепет и борьбу. Это не было чем-то романтичным в привычном смысле этого слова, это не было и противным. Это было сражение в чистом виде. Любовное сражение. Весь путь до гостиной Манами не мог выкинуть из головы увиденное. Не мог думать ни о чем другом. Перед глазами были не лестницы и коридоры — перед глазами стоял образ Тодо. Его руки, впивающиеся в предплечья Макишимы и крепко удерживающие, его губы, жадно прижимающиеся к губам Макишимы, язык, упрямо проталкивающийся в рот, закрытые глаза и напряженные брови. Манами и сам не понимал, как смог разглядеть в полумраке все эти подробности. Из-за хаоса в мыслях он едва не забыл пароль от входа, а когда оказался в просторном зале, ребята из квиддичной команды окинули его удивленными взглядами. Боже-боже, ну почему в такой момент они все были здесь? — Опаздываешь. Тебя кто-нибудь засек? — спокойно спросил из кресла Фукутоми, отрываясь от изучения чего-то на куске пергамента. Манами застыл как вкопанный, плотно сжал губы и только отрицательно помотал головой. — Ты чего весь красный и смущенный? — поинтересовался у него Аракита. — Бегал на свидание и уже прижал свою очкастую цыпочку к чему-то твердому? Манами стыдливо опустил глаза, не в силах выдавить ни слова. Нет, вообще-то он даже не думал о подобном и не знал, как объясняться теперь. Не рассказывать же про то, что он видел Тодо и… — Отстань от ребенка со своими пошлыми шуточками, Ясутомо, — недовольно подключился Шинкай, отчитав своего однокурсника. — Очевидно же, что ему пока рано… — Я вас умоляю, заткнитесь оба, — устало вздохнул Фукутоми. — Слушать вас просто отвратительно. — Прости, — виновато улыбнулся Шинкай, а потом обратился к Манами. — Кстати, Сангаку, ты не видел в школе Джинпачи? Он тоже что-то задерживается. Манами покраснел еще сильнее и снова отчаянно замотал головой. — Ребенок, ты не заболел? — то ли раздраженно, то ли озабоченно спросил Аракита. — Нет, я в порядке. Простите, — выпалил Манами и рванул в спальню. Дойдя до своей кровати, он задернул балдахин с двух сторон и остался наедине с комодом и стеной. Бросив пергамент с пером и чернильницей, Манами уселся сверху на заправленное одеяло, а потом прижал холодные ладони к своим пылающим щекам. Традиции, значит? Слизерин не водится с Гриффиндором? Вспоминая о своих сомнениях теперь, Манами чувствовал всю их нелепость, их глупость. Ему не надо было бояться, потому что Тодо не боялся. Не надо было медлить и убегать, нужно просто брать желаемое. Стащив с себя мантию, Манами оглядел черную ткань и нашел глазами место, где все носили логотипы своих факультетов. Кажется, ему тоже пора было начать. Спустя полтора месяца. Да, самое время. Улыбнувшись, он бросил мантию на спинку стула, снял ботинки и устало рухнул на подушку, впервые за последние несколько дней почувствовав себя так легко и спокойно. Прикрыв глаза, Манами представил улыбку Оноды, которую так хотел видеть. Улыбку, адресованную только ему. И решив, что в следующий раз ни за что не отступит, пришел наконец к единственной верной мысли: «К черту традиции».