Небесный принц: По ускользающим следам несмелыми шагами

Сказать, конечно, было намного проще, чем сделать. Даже если Манами и привел свою школьную форму в надлежащее состояние (нашивка факультета и зеленый слизеринский галстук теперь всегда были на своих местах), то следующая задача, которая заключалась в том, чтобы просто попасться на глаза Оноде, уже не казалась чем-то легко выполнимым. Вроде бы что здесь сложного? Они как-никак учились в одной школе, ходили есть в одно и то же место, посещали одну и ту же библиотеку, и у них иногда были совместные уроки. Под конец месяца Манами и сам начал здорово удивляться тому, как ловко (и конечно, неумышленно) у них получается избегать друг друга. Хотя виновником в большей степени и приходилось считать себя, но все же. Это было действительно забавно. На завтраки, обеды и ужины Манами практически постоянно (но не специально) опаздывал и приходил к середине или под самый конец, когда столы уже начинали пустеть — Онода же, по всей видимости, появлялся в Большом зале всегда вовремя и уходил в числе первых со своими гиперактивными друзьями, оставляя Манами лишь возможность смотреть на его спину. На их общие занятия, зельеварение и защиту от Темных искусств, Манами честно хотел начать являться как любой добропорядочный ученик, но каждый раз, словно по волшебству, приключалось что-то мешающее этому. По большей части, конечно, не было ничего удивительного: Манами просто просыпал или забывал о времени, не успев вернуться с очередной прогулки, когда бегал в совятню, чтобы покормить какую-нибудь очередную понравившуюся ему сову чем-нибудь незаконно вынесенным с кухни. Но в другие разы ему приходилось задерживаться потому, что он заметил, что у одной из птиц болит лапка, и попытался ее выходить, или потому, что стараться незаметно подобраться к страшному зубастому растению в теплице (куда первокурсников, вообще-то, не пускали), чтобы получше рассмотреть его, оказалось куда интереснее, чем спешить обратно в школу на урок. В остальные же моменты, когда Манами удавалось увидеть Оноду хотя бы издалека, тот снова был слишком занят своими друзьями, чтобы обратить внимание на что-то другое, существующее вокруг. Чуть позже Манами начал догадываться, что, на самом деле, все еще боится будущей реакции Оноды на правду и, видимо, поэтому и притягивает к себе мешающие события, как бы смешно это ни звучало. Но в волшебном мире могло случаться всякое, ведь так? В конце концов столкнуться случайно пока не получалось, но рано или поздно это должно было произойти, а параллельно этому время близилось к открытию квиддичного сезона. В тот день, на который был назначен первый в этом году матч, Манами, охваченный предвкушением, даже просидел всю историю магии с открытыми глазами, удивив свою соседку по парте. Чуть позже Мияхара, конечно, догадалась, в чем состояла причина странной бодрости, на что лишь недовольно и разочарованно фыркнула, похоже поначалу подумав, что у Манами хоть раз в жизни открылся интерес к предмету, а потом снова уткнулась в толстый учебник. Кажется, на квиддичную игру она даже не собиралась, но Манами не спешил уговаривать ее пойти. У него были несколько иные планы, и если Онода появится на трибунах — а он с большой вероятностью должен был, — то можно будет попробовать исполнить задуманное. Когда его уроки наконец закончились, Манами был уверен, что возле квиддичного поля уже начал собираться народ: одним из участников сегодняшней игры как-никак был Слизерин, и вряд ли бы в школе нашелся хотя бы один ценитель квиддича, который не признавал бы их силу и мастерство. Почти все хотели посмотреть на новый состав команды прошлогодних победителей и то, как они покажут себя в этом году, а Манами хотел этого сильнее всех, даже если и видел тренировочные игры. Все его одноклассники до единого сразу после последнего занятия отправились в сторону квиддичного поля, но идти с ними на одну из трибун Манами не очень хотелось. Вместо этого он решил утолить свой интерес и подглядеть, что происходит в раздевалке. Незаметно подобравшись к одному из окон, он осторожно заглянул внутрь, стараясь ничем не выдать своего присутствия: как-никак сюда его никто не приглашал, и Манами чувствовал себя несколько неловко из-за этого. Атмосфера внутри помещения показалась ему мрачной. Фукутоми вроде бы только-только закончил свою речь, а ребята продолжили натягивать на себя зеленые спортивные мантии, и все выглядели очень серьезными. Не такими, какими привык видеть их Манами в общей гостиной. Это заставило немного насторожиться, а потом послышался голос. Это был Шинкай. — Джинпачи, ты сегодня с нами? — спросил он, развернувшись. Манами взглянул вглубь раздевалки и только теперь заметил Тодо, которого не увидел сразу. Тот сидел на скамейке, словно в одиночестве, и в отличие от остальных даже еще не начал переодеваться. Край его школьной черной мантии небрежно свисал на пол, а в руках Тодо теребил маленькую записку на голубой бумажке. Увидев такую странную картину (разве Тодо на вчерашней тренировке не громче всех кричал о том, как ждет этот матч?), Манами непонимающе нахмурился, а потом резко вспомнил. Эту записку ведь передал Тодо Макишима еще утром. Точно — она была голубой, чем и бросилась в глаза. Интересно, о чем в ней говорилось? Тодо и Макишима, вообще, как заметил Манами, часто общались через записки. Иногда они передавали их друг другу лично, иногда к Тодо прилетала сова во время какой-нибудь трапезы в Большом зале, после чего они с Макишимой коротко переглядывались, что могло спокойно пройти мимо чужого внимания, но Манами смотрел в оба и, к своему стыду, видел каждый их знак друг другу. После той сцены, которую случайно довелось застать недалеко от библиотеки, Манами невольно начал наблюдать за Тодо и Макишимой и не переставал удивляться тому, как же раньше не замечал. Между ними была не просто дружба. И не просто страстные зажимания и поцелуи, так напоминающие сражение. Между ними было определенно что-то большее, и, наверное, это что-то люди и называли «быть парой», «встречаться». Наверняка так. Манами, конечно, не был знатоком подобных отношений, но не был и полным идиотом, чтобы не понять, что здесь происходило особенное. Хватало только трепетных взглядов Тодо, которые тот бросал в сторону Макишимы, будто смотрел на гоночную метлу лучшей модели. Хватало и не менее необычных взглядов Макишимы, когда Тодо не видел, что на него смотрят. Манами замечал и в такие моменты практически чувствовал, как воздух между этими двумя словно электризуется. Это было так удивительно. А их поцелуй вообще никак не хотел идти из головы. Манами вспоминал о нем каждую ночь, когда ложился спать. Покусывал губу и утыкался лицом в подушку, все еще отчаянно не понимая, как это может быть приятным и почему он не может забыть об этом. Сейчас Тодо почему-то казался расстроенным, хотя обычно после записок от Макишимы он принимался глупо улыбаться и в целом выглядел как ребенок, которому спустя месяц воздержания от сладкого дали большую и вкусную конфету. Манами очень хорошо знал, каково это. Так что же такого разочаровывающего мог написать Макишима? Задумавшись над этим так сильно, Манами, естественно, не увидел, как кто-то шагнул к выходу, а потом, естественно, пожалел, что для своих подглядываний не выбрал место подальше от входа. Дверь открылась — и в эту же секунду он попался. — Эй, первокурсник, занимаешься шпионажем? — усмехаясь, громко спросил Аракита. Он вышел из раздевалки уже полностью готовым к бою и с закинутой на плечо метлой. Манами отлип от окна и только растерянно опустил голову, не зная, как оправдываться. — Простите. Мне было интересно. Следом за Аракитой вышел Шинкай. Он посмотрел на Манами и сразу улыбнулся. — Какая искренняя тяга к квиддичу. Может быть, в следующем году присоединишься к нашей команде? — добродушно посмеиваясь, спросил Шинкай, но Манами не успел ничего ответить: появился капитан команды. — Не давай ему пустых надежд, — строго сказал Фукутоми, в спортивной форме казавшийся еще больше и внушительней, чем обычно, и оттого страшнее. — Уже давно никто из второкурсников не проходил в основной состав. Манами открыл рот и хотел было уже указать, что вроде и не собирается, но его опередил громкий голос Тодо. — Будь помягче, Джуичи. Ты же с ребенком разговариваешь, — простонал тот, появившись следом за капитаном, но был проигнорирован. Ребята молча направились на поле, видимо, готовиться к выходу, а вот Тодо задержался, и Манами с восторгом оглядел его с ног до головы. Зеленая форма и защита смотрелись на нем, как обычно, очень красиво, а общую картину дополняла изящная гоночная метла. — Удачи, Джинпачи, — заулыбался Манами, едва не подпрыгивая на месте. — Сегодня ты обязательно получишь больше всех очков. Тодо от таких слов, кажется, растрогался, а потом ласково потрепал Манами по макушке. — Удача не приходит ко мне, если его нет рядом, — сказал Тодо, и его ответная улыбка была совсем грустной. — Кого? — удивился Манами, а потом резко ойкнул и опустил голову, когда понял. Похоже, Тодо говорил о Макишиме. Но что именно он имел в виду? Разве Макишима не придет посмотреть матч? Что может быть важнее квиддича? Однако спросить об этом не представилось возможности. Ушедший вперед Аракита громко приказал Тодо поторопиться, и тот, недовольно огрызнувшись, поспешил следом за своей командой, оставляя Манами в полном непонимании. Пришлось тоже направиться к полю, а потом Манами торопливо поднялся на одну из трибун. До начала игры оставалось уже немного, нужно было поспешить и найти себе удобное место для просмотра, но искать его здесь было явно не самой разумной идеей. Манами понял это, когда увидел, что трибуна, на которой он оказался по случайности, целиком забита гриффиндорцами, которые, не сложно было догадаться, вряд ли бы пожаловали рядом с собой слизеринского ученика с малоприятной репутацией. Пришлось уйти и подняться на соседнюю трибуну, отчего Манами окончательно запыхался и у него закололо в боку. К счастью, здесь разместились ребята с его факультета. Они в основном были заняты шумными обсуждениями предстоящей игры и спорили о том, кто должен держать плакаты. Чувствуя себя безнадежно уставшим, Манами осторожно протолкнулся к нижним скамейкам, заприметив свободное местечко, и устроился с краю. Когда дыхание наконец вернулось в норму, он взглянул на соседнюю трибуну, ту, с которой ушел, и заметил несколько знакомых гриффиндорцев-первокурсников, среди которых был и… Онода. Увидев его, Манами не сдержал улыбки, но быстро успокоил себя, понимая, что радоваться пока особо нечему. Онода снова был в компании своих друзей, и поговорить с ним, естественно, все равно не было сейчас возможности. Но все-таки… одно было хорошо — он здесь, он пришел на игру, и Манами настраивал себя на то, что, когда матч закончится, он любой ценой выцепит Оноду среди толпы и пообщается с ним. Он и так ждал и оттягивал этот момент слишком долго. Взглянув в его сторону еще раз, Манами заметил, что Онода, похоже, в нетерпении ждет начала, внимательно наблюдая за полем, куда уже начинали выходить игроки. Но вот зеленых волос Макишимы на трибуне среди толпы гриффиндорцев не было видно. Он действительно не собирался приходить? Как же так? Это понимание заставило Манами ощутить неприятный укол досады и разочарования. Будь он парнем Тодо, приходил бы на все его матчи и даже тренировки! Парнем? — мысленно оборвал себя Манами и невольно поморщился. Тодо, конечно, был очень классным, но так же он был безумно шумным, болтливым и капризным. Чего только стоила его истерика, когда ему пришлось прервать свою тренировку из-за поврежденного запястья, или его нытье в Большом зале, когда Аракита или Шинкай не слушали его советы о том, чтобы есть побольше овощей. Встречаться с таким человеком, наверное, было… нелегко. Как тихий и сдержанный Макишима вообще с ним уживался? Или, может, он любил Тодо со всеми его недостатками или вопреки им? Как это вообще работало? Это показалось новой пищей для размышлений, а потом тот, о ком вспоминал Манами, все-таки пришел на трибуну и сел возле Оноды. До начала игры оставалось всего ничего, обе команды уже построились и ждали разрешения подняться в воздух. Но Макишима пришел. Он был здесь. Манами едва на месте себя удержал, чтобы не вскочить и не закричать Тодо. Смотри — он пришел! Не смей опускать голову! И Тодо, стоявший на поле со своей метлой, словно вздрогнул. Поднял взгляд. Он почувствовал! — мысленно обрадовался Манами и заметил, как они с Макишимой переглянулись. Наверняка сейчас Тодо улыбался. Отсюда было не видно, но Манами и не нужно было зрительное подтверждение, он просто знал. — Играй лучше всех, Джинпачи! — встав с места и вдохнув побольше воздуха, закричал Манами, стараясь переорать шум чужих голосов, которые стали еще громче и оживленнее, и на миг показалось, что Тодо действительно услышал его. Участники игры наконец взмыли в воздух на своих метлах, а потом мистер Канзаки на середине поля подкинул квоффл высоко вверх. Матч начался, но не прошло и двух минут, как Манами понял, что это совсем не то, что он видел на тренировках. Казалось, теперь игроки летали в два раза быстрее, а атаки были в три раза жестче. Хоть диктор и комментировал ход игры, следить за всем происходящим было действительно сложно. Тем более когда взгляд все время цеплялся за Тодо. Он был на высоте. Каждый раз он ловко уходил от нацеленных в него загонщиками другой команды бладжеров, мастерски принимал пасы и забивал квоффл в одно из колец ворот. Болельщики, сидевшие рядом с Манами, выкрикивали имя Тодо. Девчонки где-то сзади восторженно пищали, и Манами отчего-то начинал испытывать нарастающее чувство гордости. Он не сводил глаз с Тодо. Смотрел, как загипнотизированный, и понемногу приходил к пониманию: внимание Тодо отвлекал действительно специально. Как он и говорил в начале сентября, когда впервые рассказывал Манами о квиддиче. Поразительно, — крутилось единственной мыслью в голове. Будучи только зрителем, Манами не мог перестать следить за ним, а каково было участникам команды соперников? Но впечатления на этом не закончились. Вскоре Манами впервые заметил еще одно. Нечто вроде козыря в рукаве, которым Тодо никогда не пользовался на тренировках, но в настоящем матче решил выложить. Его новый ход совсем отличался от предыдущих, потому что на этот раз он не пытался бросаться в глаза — он… исчез. Охотник Хаффлпаффа тем временем несся к стойкам ворот с квоффлом, а потом сделал пас своему товарищу, когда на пути преградой возник Шинкай. Манами удивленно выдохнул, когда понял, что мяч прилетел точно в руки Тодо, но откуда он там взялся? От этого всего голова пошла кругом, и Манами потер глаза, пытаясь найти объяснение случившемуся, но не смог. Только позже, когда увидел это во второй раз, он начал немного понимать суть трюка, который заключался в том, что Тодо удивительно быстро менял высоту и мог незаметно подстроиться прямо под ведущим квоффл охотником. Даже с трибуны заметить это получилось не сразу, а вот жертве этого маневра и вовсе было несладко. Продолжая удивляться такому невероятному мастерству, Манами только молча моргал и пытался уследить за ходом игры до тех пор, пока Онода на соседней трибуне вдруг не вскочил с места. Что его так взволновало? — задумался Манами, а потом услышал, как голос диктора объявил о том, что ловцы начали преследование золотого снитча. Ты увидел их раньше, верно, Сакамичи? — с улыбкой понял Манами и достал из кармана мантии бинокль, который еще утром одолжил ему Аракита. Ловцы носились по полю быстрее всех, постоянно и резко меняя направление, пытаясь угнаться за снитчем, но у них пока не получалось. Позже Манами потерял их из виду и опустил бинокль, после чего трибуны опять закричали — Тодо забил еще один гол. Он едва не светился от самодовольства, когда Манами снова взглянул на него. Умудряясь одновременно так восхитительно играть и красоваться перед другими, Тодо успевал посылать знаки своему парню, что казалось чем-то просто невообразимым. И, Боже, он делал это так открыто, что Манами не мог перестать удивляться: как остальные еще не поняли очевидного? Почему так слепо игнорировали то, что лежало прямо перед глазами? Неужели они просто не верили в то, что в школе между мальчиками, да еще и с разных факультетов, могут быть отношения гораздо крепче любой дружбы, и поэтому даже не допускали подобной мысли? С другой стороны, Манами казалось, что Тодо вел себя именно так, будто и не стремился скрыть их отношения. Конечно, он не кричал об этом на каждом шагу, но что-то подсказывало, что если подойти и спросить прямо, он гордо вздернет подбородок и довольно скажет: «Я встречаюсь с Юске Макишимой». Их поцелуй в коридоре, вообще-то, только подтверждал эту мысль. Вроде бы они особо не прятались и наверняка понимали, что их мог кто-то застукать. Еще повезло, что этим кем-то оказался он, Манами. Так, может быть, Тодо только и ждал, когда же их отношения случайно раскроются? Хотя, судя по всему, что слышал Манами об отношениях чистокровных и маглорожденных, со стороны Тодо все, что он делал, было так глупо и так… смело? Догадавшись об этом, Манами крепче сжал бинокль в руках и почувствовал, как волнительно разгоняется сердце в груди. Как бы он тоже хотел раз и навсегда перестать бояться, делать все, что захочется, сближаться с теми, с кем захочется. В который раз посмотрев в сторону Оноды, Манами снова не сдержал улыбки и подумал, что это даже забавно. Об Оноде он практически даже не знал ничего, они поговорили только один раз, а он уже повесил на него огромный ярлык с надписью «ХОЧУ», а все потому, что к нему Манами тянуло его странное и совсем непонятное сердце. Что же в Оноде было такого особенного, кроме того, что между ними нашлось немного общего? Манами не знал этого, но в то же время понимал, что еще никогда ни с кем не жаждал общения и близости так сильно, как с Онодой. Когда игра закончилась с победой Слизерина, восторженные крики едва не оглушили Манами. Он аплодировал победителям вместе с остальными, встав со скамейки, и, пожалуй, впервые был так искренне рад за свой факультет. За весь матч Тодо принес команде 160 очков, и это было действительно больше, чем у какого-либо другого участника, как Манами и предсказал, хотя он всего лишь сказал первое, что пришло в голову, чтобы просто подбодрить. Интересно было другое: а как сыграет Тодо, когда Макишима будет не просто наблюдать, а бороться с ним на одном поле? Наверняка это окажется чем-то просто потрясающим, подумал Манами, а потом подумал и о том, что хотел бы испытать все то же, что испытывал Тодо, но для этого… нужен был желанный и самый лучший соперник, с которым можно будет сражаться в квиддиче и… в поцелуях тоже? Снова вспомнив об этом, Манами почувствовал, как к щекам прилила краска, а потом мотнул головой, сбрасывая наваждение. Нет, ну наверняка же поцелуям могла быть какая-то альтернатива! Вскоре зрители начали расходиться, и Манами, не забывая о своем плане, спустился в числе первых, ощущая, как слегка дрожат ладони от волнения. Недалеко от соседней трибуны он остановился и принялся выглядывать в толпе уходящих гриффиндорцев Оноду. Вот на глаза уже попались Наруко и Имаизуми, но Оноды почему-то с ними не было, что казалось довольно странным. Чуть позже, когда почти все ушли, Манами наконец заметил его возле выхода. Онода отчего-то выглядел грустным, и Манами, отбросив все сомнения, сорвался к нему. Онода обернулся и вздрогнул прямо в тот момент, когда удалось достигнуть цели. — Привет. Не меня ищешь? — подняв ладонь в приветственном жесте и улыбаясь, спросил Манами. От радости Онода почти что завопил. Это было так удивительно и приятно. — Сангаку! Я думал, ты уже ушел! — Я заметил тебя на трибуне, поэтому решил немного задержаться, — объяснил Манами. Он все еще немного нервничал, хотя и начало встречи было довольно благоприятным. Надеясь хоть немного успокоить себя, Манами, сунул руки в карманы мантии и зашагал в сторону возвышающихся зеленых холмов недалеко от квиддичного поля. — Я догадывался, что ты тоже придешь посмотреть игру. — Пришла, наверное, вся школа, — ответил Онода, спеша следом. — Сангаку, ты… — продолжил он, но на пару секунд прервался, — на Слизерине? Манами готовился к этому вопросу, и вот наконец Онода спросил. Ждать долго не пришлось, но его тон… почему-то не казался настороженным или удивленным. Скорее просто заинтересованным. И Манами терялся в догадках: почему. — Действительно? — спросил он, а после сразу понял, что планировал ответить совсем не так. Однако язык уже плел свое, не поддаваясь контролю. — Это так важно? — Н-нет, не то чтобы важно. Просто… — запинаясь, отозвался Онода, и, кажется, его голос звучал растерянно и смущенно, словно его за что-то пристыдили. Хотя это было совсем не так. Манами не этого хотел. Скорее это ему самому было стыдно за то, что его определили на Слизерин, за то, что его отец был… — Ты тоже поддерживаешь нелепое мнение о том, что гриффиндорцы и слизеринцы не могут дружить? — осторожно спросил Манами, стараясь придать своему тону хоть какие-то дружелюбные нотки. Не хватало еще оттолкнуть Оноду в такой ответственный момент. — Нет, я не думаю, что это так, — быстро сказал Онода, кажется немного отстав. — Макишима и Тодо вроде бы дружат, хотя они на Гриффиндоре и Слизерине, — добавил он следом. Манами не сдержал усмешки, когда услышал, что Онода заговорил о Тодо и Макишиме. В такой момент. Как же это было забавно. Остановившись и развернувшись, продолжая улыбаться, Манами громко сказал: — Оу! Они не просто дружат, они встречаются! — А? Встречаются? — переспросил Онода, тоже остановившись, а потом покраснел. — Да, — подтвердил Манами и, сам не зная зачем, решил рассказать: — Как-то раз я гулял по школе и случайно увидел, как они целовались тайком недалеко от библиотеки! Хах, представляешь, какой будет скандал, если вся школа узнает об этом? Онода сначала долго думал, видимо переваривая услышанное, а потом в оба уставился на Манами. Кажется, он был в ужасе. — Но ты ведь не расскажешь об этом? — Нет, — снова улыбнулся Манами и задумался, а может, все-таки не стоило говорить об этом кому-то еще? Онода хоть и не казался коварным стукачом, но все же теперь он стал еще одним хранителем секрета. — Но я случайно рассказал тебе. Ты не проболтаешься? — спросил Манами на всякий случай. — Эта тайна умрет вместе со мной! — все еще краснея, выпалил Онода. Вот и славно, — подумал Манами, надеясь, что Оноде действительно можно доверять, а потом уселся прямо на траву лицом к квиддичному полю и сложил руки на согнутых коленях. — Кстати говоря, как тебе сегодняшняя игра? — решил поинтересоваться он. Онода поспешно сел рядом, подогнул ноги под себя, едва не запутавшись в мантии, и взбудораженно ответил: — Игра была великолепной! Я смотрел квиддичный матч впервые и просто в восторге! Манами взглянул на него с удивлением, а потом засмеялся. Вот как? В самом деле маглорожденный? — Правда? Мне тоже очень понравилось. Я даже не представлял, что квиддич может быть таким захватывающим. Как жаль, что я не видел его раньше, — сказал Манами, решив, что от Оноды можно и не скрывать этого, хотя в таком случае он, наверное, тоже просто подумает, что Манами из семьи маглов. Похоже, он до сих пор еще совсем не был в курсе того, о чем шептались другие ребята. Может быть… Манами переоценил свою популярность? — Постой, — все-таки сказал Онода, подняв ладонь. — Ты не видел ни одной игры раньше? Так он знал или…? — Не-а, — спокойно, не выдавая своего снова вернувшегося напряжения, подтвердил Манами, взглянув на верхушки трибун. — Но почему? Все дети, рожденные в чистокровных семьях, знают о квиддиче. Мне так Имаизуми говорил, — растерянно сказал Онода, и Манами удивленно моргнул. Что? В своем убеждении Онода опирался только на то, что почему-то считал Манами чистокровным? — Возможно, — ответил Манами, а потом все-таки спросил: — Но с чего ты взял, что я из чистокровной семьи? — А. Разве нет? — похоже, смутился Онода. — Ты на Слизерине, вот я и решил… Боже, это было так смешно. Манами едва сдержал себя от усмешки. С этим Онодой совершенно невозможно было предугадать развитие беседы. — Нет, далеко не все ребята с нашего факультета из чистокровных семей, — пояснил Манами, пытаясь не захихикать. — Среди нас есть и полукровки. И я полукровка. Только у моего отца была хорошая родословная, а моя мама волшебница, которая родилась в семье маглов. — Я тоже полукровка! — сказал Онода определенно намного громче, чем того требовала ситуация, а потом притих, смутившись. — Только моя мама не волшебница, а магл. Вот же черт, не угадал! — понял Манами, отбрасывая свое предположение с маглорожденным, и улыбнулся. Все равно это было лучше, чем чистокровный. — Это здорово. Многие ребята из чистокровных семей такие заносчивые. — Да, но… если ты все равно родился в волшебной семье, как ты мог не знать о квиддиче? — неуверенно поинтересовался Онода. — Я не знал, потому что жил в мире маглов со своей мамой, которая ничего не могла мне рассказать о магии или спортивных играх, связанных с ней. Манами не спешил отвечать, не зная, какой будет последующая реакция Оноды, если рассказать ему все. Теперь Манами уже не хотел пытаться предсказывать дальнейшее развитие их разговора, понимая, что, скорее всего, просто снова проколется. Онода действительно был необычным. Даже слишком необычным. — Прости! Тебе не обязательно отвечать! Я не настаиваю! — всполошился Онода, видимо устав ждать ответа, и замахал руками. Взглянув на него, Манами улыбнулся, а потом снова опустил взгляд. После этого напряжение снова ушло, оставляя после себя какое-то приятное ощущение тепла. Онода что… одним своим взволнованным и очаровательным видом вызывал доверие и успокаивал? — Ничего. Тебе я могу сказать… Я тоже жил с матерью, и она воспитывала меня как самого обычного ребенка, — поделился Манами и, опустив руки между ног, принялся дергать травинки. — Она ничего не говорила мне о магии. Вообще. Ровно до тех пор, пока на мое имя не пришло письмо из Хогвартса. Вела себя так, словно она простой человек, ходила на работу, занималась хозяйством. Лишь пару раз я видел, как она пользовалась магией, но после она всегда ловко уходила от ответов, списывая все на мое разыгравшееся воображение. — Серьезно? Твоя мама знала, что у тебя есть магические способности, но не говорила тебе об этом? — удивился Онода. — Ага. Звучит дико, знаю. Наверное, поэтому я никому и не рассказываю. Я избегал общения с другими ребятами, надеясь, что они не раскроют мое невежество. Выглядело бы еще страннее. Особенно из-за слухов о моем отце. — Слухов? — До тебя они еще не доносились? — слабо улыбнулся Манами. — Что-нибудь вроде: «Вы знаете Сангаку Манами, который поступил на первый курс?» — «Это того, чей отец был замешан в каких-то странных делишках?»? — Эм, — растерялся Онода. — Вроде не слышал. Манами почувствовал небывалое облегчение. Словно камень с души. Так было даже лучше. Лучше самому все рассказать Оноде, чем он услышит глупую накрученную нелепым вымыслом полуправду. — Тебе повезло, — вздохнув, ответил Манами. — Мне кажется, что все знают о моем отце больше, чем я сам. Или делают вид, что знают. Кто-то говорит, что он вершил мало кому известные темные дела, из-за которых и умер. Я его никогда не видел, только на фото. Моя мама ничего о нем не рассказывала. Даже когда я спрашивал. Говорила лишь, что он ушел. И что без него мне будет лучше. — Вот как, — тихо сказал Онода, опустив голову. — Да. Поэтому я не хотел носить слизеринскую форму. Не хотел вызвать еще больше поводов для слухов. Все знают, что мой отец учился на том же факультете, что и я. Твои гриффиндорские товарищи еще не поговаривают о том, что я пойду по его стопам и стану… злым волшебником? Хотя ни у кого нет права говорить так: они не знают, был ли мой отец действительно таким. — Ты прав, они не должны так говорить. Это жестоко, — согласился Онода. — И твоя мама… почему она ничего не рассказывала тебе об отце и твоей магии? Она ведь наверняка знала, что ты столкнешься в школе с неприятными слухами… — У нас с ней… немного натянутые отношения, хотя я все равно ее люблю. Она ведь моя мама. Я спрашивал у нее, почему она утаила от меня правду обо мне, но она только сказала, что… «хотела уберечь меня», а потом расплакалась, — ответил Манами, глядя в землю. — Наверное, она и в Хогвартс не хотела меня отправлять. Хотела, чтобы я всю жизнь прожил вдалеке от магического мира. Ничего о нем не зная. Я… до сих пор не понимаю, почему она так поступила. Как будто со мной что-то не так и, если я буду пользоваться магией, случится что-то плохое… Или, может быть, дело в моем отце, — предположил Манами, только теперь начиная замечать, что рассказывает Оноде все больше и больше личного. — Я не знаю. Если бы я мог спросить его… Но Онода, кажется, действительно внимательно слушал и старался не перебивать. Манами не знал, как тот относится ко всей этой истории, и боялся думать, а потом Онода переждал короткое молчание и, горько усмехнувшись, сказал удивляющую вещь: — А мой отец точно тот еще говнюк. Маму почти никогда не навещает, со мной не общается. А когда мне нужно было купить книги и принадлежности для школы, он даже не соизволил прийти лично. Он прислал своего помощника с работы. Представляешь? Я для него как будто обуза. Он был единственным, кто мог объяснить мне все про магию, ведь это он виноват в том, что я не мог расти нормальным ребенком и оказался впутанным... во все это. Из-за того, что мой отец такой безответственный, я считал свою маму недалекой, потому что она все время говорила о магии, хотя и не могла доказать ее существование. Манами моргнул, не сразу представляя все то, о чем только что сказал Онода. Если это было действительно правдой, то... — Да твоя история еще более дикая, чем моя, — засмеялся Манами, и Онода тоже улыбнулся. — А ты сам? Ты что, не верил в магию? — А должен был? — удивленно спросил Онода. — Да, конечно! Ты ведь волшебник! С волшебными детьми постоянно происходит что-то из ряда вон выходящее! — взволнованно сказал Манами. — Многие ребята, поступившие на первый курс, рассказывали о своих случаях. Один мальчик говорил, что каждый раз, когда он ссорился с родителями, на кухне взрывалась духовка! А девочка, которая ехала со мной в поезде в первый день, сказала, что, когда она пересматривает свой любимый фильм про собаку, у которой умер хозяин, над их домом идет дождь! Только над их домом! Конечно, для тех, кто родился в волшебных семьях, в этом нет ничего удивительного, но я был впечатлен каждым рассказом. Разве с тобой не происходило ничего подобного до школы? Онода явно замялся. — Не знаю. Я не думаю, что со мной случалось что-то такое, — ответил он, и Манами почувствовал досаду. — Наверняка что-то случалось. Ты просто не придавал этому значения или игнорировал, хотя когда, как не в детстве, верить в волшебство? Даже если я и жил в мире без магии, я знал, чувствовал, что есть что-то такое. — И с тобой происходили странные вещи? — спросил Онода. — Да, — кивнул Манами. — Большую часть из них, может быть, и можно списать на удачное стечение обстоятельств, но один раз меня действительно поразил. Я был маленький — лет пять еще, и мама задерживалась на работе допоздна. На улице была сильная гроза, я забрался под одеяло и постарался успокоиться, но все равно очень боялся. Мне казалось, что во время грозы по дому ходят монстры, а я совсем один, и никто меня не спасет. В тот момент, когда гром ударил оглушительно сильно, я зажмурился, а когда снова открыл глаза, все предметы в моей комнате парили. Даже тяжелый шкаф и моя кровать. Словно… земное притяжение исчезло. Я рассказал обо всем маме, когда она вернулась, но она убедила меня, что это просто реалистичный сон и что такого не бывает на самом деле. Но какая-то часть меня все равно продолжала верить. — Это так здорово, — восхищенно сказал Онода. — Я даже немного завидую. Единственное удивительное, что со мной случалось, было в том, что я всегда каким-то образом успевал купить последний журнал комиксов из партии, которую поставляли в магазин. — Ммм… Делать что-то удивительное даже в таких мелочах — в этом тоже может заключаться магия, — улыбнулся Манами. Онода смущенно опустил голову и, кажется, задумался о чем-то. Какое-то время они так и просидели в молчании, но это было нисколько не напрягающе. Было хорошо. Прямо как дома, хотя Манами не чувствовал ничего подобного с самого приезда в Хогвартс. — А ничего, что ты рассказал мне все это? — осторожно спросил Онода, заговорив первым. — Эта тема наверняка неприятна для тебя. Я не хотел, чтобы из-за меня ты вспоминал о чем-то… что кажется тебе плохим. — И правда, почему я рассказал тебе все это? — усмехнулся Манами. Он сам до сих пор не знал ответа на этот вопрос. — Может… я доверяю тебе? — Д-доверяешь? — спросил Онода, заливаясь румянцем. — Да. Чувствую, что не стану для тебя всего лишь объектом для сплетен, будто я и не личность вовсе, — ответил Манами, думая, что это самое лучшее предположение, на которое он способен. — Я не буду слушать никакие сплетни о тебе, — решительно заверил Онода. — Я думаю… ты замечательный!.. Ох… Тот подъем, который почувствовал Манами внутри себя от этих слов, нельзя было описать словами. Даже после всего… После всего странного, что Манами рассказал, Онода все равно оставался таким добрым к нему и, похоже, на самом деле был готов принять его. — Ты тоже, — с улыбкой ответил Манами. — Я рад, что встретил тебя. Онода вдруг спрятал лицо в ладонях, видимо здорово смущаясь. Манами в ответ на этот жест только усмехнулся, а потом снова заговорил: — Здорово, что у нас так много общего, правда? Мы росли как магловские дети, хотя вовсе не маглорожденные, и до сегодняшнего дня не видели ни одной квиддичной игры. Онода убрал руки от лица, и Манами, отведя взгляд, снова посмотрел на трибуны квиддичного поля. Он вспомнил о том, что думал после матча, и решил спросить у Оноды: — Ты бы хотел летать там, вместе с остальными участниками? Сражаться… — …Да. Возможно, — ответил Онода спустя недолгое молчание, после чего Манами неохотно поднялся на ноги, попутно отряхивая мантию. Здорово, если они с Онодой когда-нибудь смогут оказаться на поле вместе. Прямо как Тодо и Макишима, подумал Манами и, замечтавшись, прикрыл глаза. — Я думаю, у меня появилось кое-что, к чему я хочу стремиться, — сказал он, развернувшись и спрятав руки в карманах. — Что? — спросил Онода. Манами снова посмотрел на квиддичное поле и, недолго помолчав, ответил: — Когда-нибудь я хочу быть там. Как участник игры. — Здорово, Сангаку! — восхищенно пролепетал Онода. — Ты так быстро летаешь на метле, тебя обязательно возьмут в команду! Манами тихо засмеялся, взглянул на Оноду и мягко улыбнулся. — А еще… я хочу стать другом Сакамичи… Ну или, может быть, даже кем-то больше. Онода рассеянно заморгал, а потом, похоже поняв, что ему только что сказали, снова сильно смутился. — Я-я… буду счастлив! — резко и громко сказал он. Это было самым лучшим ответом. — Хорошо, — снова улыбнулся Манами, неохотно вспоминая и о том, что обещал себе хоть немного позаниматься до ужина, если игра закончится рано. — Было приятно поболтать с тобой, но мне уже пора. Я должен готовиться к сдаче долгов. Из-за прогулов снова накопилось много дополнительной домашней работы. — Ох, да… — выговорил Онода. — Увидимся позже. И еще поболтаем. Надеюсь, ты не против? — улыбаясь, спросил Манами. — Буду ждать этого с нетерпением, — ответил Онода, и его радостная улыбка снова согрела сердце. Уходя, Манами чувствовал себя таким счастливым и глупым. С самого начала он только и делал, что глупил, потому что Онода и не собирался строить свое отношение к нему на основе его прошлого или качеств факультета, которому он принадлежит. С самого начала Манами боялся зря, ему нужно было просто попробовать сделать еще один шаг, и Онода не оттолкнул бы. И теперь, от осознания этой простой истины, неудержимая радость накрывала с головой, но был для нее и другой повод. Он заключался в том, что всего за один день Манами смог обрести сразу две мечты.