Не ходите, дети, в клубы по ночам.

      Утро встретило Джонхана запахом кофе, страшной болью в голове и не только в ней. Он осмотрелся, осознавая, что это точно не его квартира. Юн лежал на черном постельном белье, в голове отметив любовь Сынчоля к этому цвету. Точно! Он провел ночь с тем самым мужчиной из клуба. Мысли об этом вызвали смущенную улыбку, но паника тоже не заставила себя ждать. Сейчас было просто необходимо вспомнить события прошлой ночи, которая, судя по разбросанным вокруг вещам, была яркой. Джонхан прикрыл глаза, медленно выдыхая. Картинки всплывали в голове в хаотичном порядке, ещё больше путая бедного парня. Он вспомнил некоторые моменты из клуба, путь до такси, нежные прикосновения к своим плечам и тот самый хриплый голос. Не тратя силы на попытки восстановить в голове остальной путь до квартиры, Юн сосредоточился на том, что произошло внутри. События вспыхивали красочными отрывками. Нетерпеливые поцелуи у самой двери, разбитая ваза в коридоре, одежда, летящая по пути во все стороны, руки Сынчоля, исследующие каждый кусочек тела, горячие губы, перенявшие на себя эту обязанность, «Ханни», произнесённое хриплым шепотом куда-то в шею и следующая за этим тянущая боль. Чем больше Джонхан вспоминал, тем сильнее ему хотелось спрятаться от самого себя. Он никогда не ожидал, что его первый раз будет именно таким, но вовсе не жалел об этом.       С трудом встав с постели, Юн обнаружил, что та самая лента всё ещё завязана на его шее. Собственно, это единственная ткань, которая была на его теле. Следующей проблемой стало то, что среди разбросанной одежды вещей Джонхана не было. Видимо, всё было снято ещё по пути в спальню. Не найдя иного выхода, Хан надел рубашку Чоля, усмехнувшись от своих же действий. Он подумал о том, что в кино девушки всё время делают подобное, но теперь ему самому пришлось сделать это.       Выглянув из комнаты, Хан услышал знакомый голос. Видимо, Сынчоль говорил по телефону. Когда Джонхан дошел до кухни, разговор уже закончился. Стол был накрыт только на одного, что немного смутило парня. Он намеревался подойти ближе, но Сынчоль прервал его попытки. — Твои вещи на диване. Рубашку можешь оставить себе, тебе идёт. Уходи, когда оденешься. Мужчина был сильно раздражен, поэтому Хан промолчал, скрывая накатившую обиду. Не так он себе представлял это утро, но спорить желания не было. Он быстро оделся, однако черную рубашку, сохранившую приятный терпкий запах, снимать не стал. Хотелось как можно скорее сбежать отсюда. С каждым мгновением внутри крепчало чувство стыда, побеждающее обиду на мужчину. Стыдно было перед самим собой, хотелось с головой укрыться чем-нибудь, пряча кожу. Джонхан чувствовал себя использованным, грязным. С отвращением стянув с шеи ленту, он оставил её на диване и поспешил уйти. Вся дорога в такси была словно в тумане. Гордость не позволяла плакать, но непослушные слёзы пеленой застилали глаза. Юн сжимал в руках телефон, из последних сил сдерживая порывы позвонить Мингю. Но жаловаться было бесполезно. Всё случилось по обоюдному желанию, винить Сынчоля в чем-либо было бесполезно. А утро просто отличалось от фантазий юноши, поэтому в собственной обиде был виноват лишь Джонхан.       Добравшись до дома, Хан поспешил принять душ, смывая с себя невидимые следы чужих рук. Кажется, после этого стало немного легче, но та самая рубашка, лежавшая на кровати, снова напомнила о своём хозяине. Блондин взял её в руки, плюхаясь на мягкую постель. Запах парфюма Сынчоля снова взбудоражил в голове череду отрывков прошедшей ночи. Было бы глупо отрицать, что эти воспоминания возбуждали молодого парня. Он начал представлять иной исход событий. То, какими горячими могли бы получиться совместный завтрак и утренний поход в душ. Вот только из этих фантазий его вырвал настойчивый телефонный звонок. Отключив звук, Джонхан проигнорировал и следующие пять вызовов, с головой накрываясь одеялом. Он не хотел говорить с Мингю, не хотел рассказывать о случившемся, но знал, что рано или поздно этот разговор произойдёт. Хан не сможет молчать об этом долго, но сейчас просто нет сил.        За несколько часов он умудрился подарить свой первый поцелуй одному, а первый раз другому. Джонхан не считал, что слово «первый» имеет большое значение, но всё же испытывал волнение. Когда его хёны из школы хвастались тем, что впервые переспали с девушками, он не понимал их восторга, ведь секс не такая уж важная вещь, которой нужно хвастаться. Однако, после этой ночи, Юн сам понял, что чувствует себя другим человеком. Будто перешагнул невидимый барьер, отделяющий его от настоящего взросления. Вот только хвастаться своим опытом он точно не станет. Ему только недавно исполнилось 17, а он уже спал со взрослым мужчиной. Звучит довольно плохо. Остальной день Джонхан провёл в сборах. Завтра ему снова предстоит надеть школьную форму, встретить одноклассников и вернуться обратно в безоблачную юность, пряча воспоминания об этой ночи глубоко в своей памяти.