Тени в тумане

Солнце быстро поднималось над горизонтом. Небольшой ветерок, несший запахи утренней свежести с Балтики, тоже затих. Величественные деревья, листвы которых едва коснулась желтизна осени, замерли, устав от утренней игры морского ветра. В эти утренние часы только шелест волн и звук прибоя слегка нарушали тишину. — Убирай стопоры, — проговорил старший охраны на воротах имения Тихомирова. Молодой парень, совсем недавно начавший работать в службе охраны имения, достав маленький бинокль, смотрел в сторону парадного входа, около которого строго в линию выстроились восемь машин эскорта, — пара минут, и будут выезжать. Мастер в черном костюме, а Тихомиров в темно-синем. Его напарник, сидевший сейчас за пультом управления охраны въездных ворот, только кивнул головой и, нажав несколько кнопок, выполнил команду. Не прошло и мгновения, как три двадцатисантиметровых стальных стопоров медленно стали погружаться в подземное устройство, полностью освобождая дорогу. В этот момент дверь КПП отворилась и на пороге появился полковник Лесных. Сидевший за пультом такой же новичок, как и его сослуживец, попытался быстро встать, но, увидев останавливающий жест полковника, вновь со всем вниманием и тщательностью стал всматриваться в мониторы пульта охраны. Сколько крови и нервов за последние несколько дней попил этот полковник, одному богу известно. Игорь Поздняков тяжело вздохнул и, переложив журнал дежурств в сторону, вновь внимательно начал рассматривать творившееся около парадного подъезда. Вообще их появление в имении и начало работы на Тихомирова — отдельная история. Они со своим другом, с которым служили вместе в армии, после демобилизации решили пойти работать в военизированную охрану. Вот тут-то и открылась ребятам вся горечь и суровая правда жизни. Идти на работу к купцам и "новым бизнесменам" очень не хотелось. Платили мало, а требовали "пахать" чуть ли не сутками, да еще и формой не обеспечивали. Порядки в таких "конторах" не отличались логикой и больше походили на бандитские, со всеми их "понятиями" и "терками". Попасть на службу к какому-нибудь аристо или дворянину, без протекции и знакомств, было из области фантастики, то есть нереально. Оставалось только одно. Выдержать конкурс и испытания, проводимые военизированной фирмой "Медведь" и тогда, возможно, парни будут зачислены в штат. Благо письмо своего ротного у них было и подать заявление Игорь с Володей смогли. Три месяца ада в полевом лагере. Бег, полоса препятствий, стрельбы, рукопашный бой, захват и освобождение заложников и многое, многое другое. Инструктора их просто рвали и вколачивали в татами. Хотя в отличие от своих сокурсников, с кем проходили подготовку, парни выглядели еще более или менее, все же служба в пограничных войсках сказывалась, но и им было тяжело поначалу. Но все когда-то заканчивается. Испытания прошли, но вот дальше начались непонятки. Их вроде как и зачислили в штат "Медведя" — они получили и форму, и документы в виде карточки принадлежности, — но их послали в срочном порядке перевозить ученых и их имущество. И самое интересное в этом, что перевозили в имение одного из "золотой сотни". Тихомировскую башню в Москве на Царской площади постоянно показывали по телевидению на праздники. Вот к его сыну сейчас и перевозили, точнее, переносили ребята все эти короба, приборы и так далее... Уже на второй день их старший, майор Фролов, рассказал, что Артур Тихомиров нуждается в увеличении охраны и руководство ЧВК "Медведь" разрешает всем желающим остаться здесь и перейти на службу к Тихомирову. Они как раз стояли всей группой бойцов около внутреннего здания в имении, куда переселяли "научников", когда увидели его. Было раннее утро, и после развода майор как раз и собрал всех для объявления. Всей группа с удивлением наблюдали за разминкой даже сложно сказать кого. Вроде бы и молодой парень, ну, лет так восемнадцати- девятнадцати, но движения... То плавные, словно в балете, то речки со строгим фиксирующим моментом. Передвижения четко выверенные. Ни грамма неточностей или фальши. Четко, выверенно... Одно слово — Мастер. И когда майор шепнул, что они имеют удовольствие смотреть за одним из великих мастеров, вот тут все выпали в осадок. Посмеиваясь, майор добавил, мол, что это он только кровь разгоняет по жилам. Это, мол, только разминка. Утренняя физзарядка... Какая, к черту, физзарядка! Да любой бы из парней, наверное, помер бы несколько раз подряд при такой интенсивности движений и комбинаций ударов. А то, что и сам Тихомиров тоже боевик, майор добавил, весело рассмеявшись. И, возможно, они и будут тренировать свою охрану. Наверное, это и сыграло роль. Повысить свой уровень как боевика и вообще профессионала — это дорогого стоит, и иметь возможность заниматься с мастерами — тоже, соответственно, бесценно. Такие шансы бывают в жизни один раз. Вот так ребята и оказались в имении на службе у Тихомирова. — А ты что хотел, Котельников? — поинтересовался полковник Лесных, проходя в комнату и присаживаясь на соседнее с ним кресло, внимательно всматриваясь в монитор и щелкая мышкой, перебирая ракурсы камер наблюдения. — На то он и Мастер. — Так черная форма только у морских офицеров, наверное, — неуверенно, с удивлением заметил Игорь, глядя на монитор, на котором как раз около парадной лестницы стоял Токугава и Тихомиров в парадной форме. — У Артура Елизаровича на груди знаки отличия, на планке знаки Силы, отсюда не видно, какие, а у Мастера нет ничего, кроме его веера... И "парадка" у Тихомирова, в отличие от Мастера, темно-синяя. — Данные за трое суток с камер, на базе? — спросил полковник, все так же внимательно просматривая мониторы, и несколько минутами позже сам себе и ответил: — Конечно, где же им быть. Продолжая уверенно работать мышкой, вызывая и отдавая команды программе просмотра, вызова видео, фиксации, не отрываясь от монитора, он заметил: — Вы молодежь, смотрите и не видите самого главного. Если тебе коротко все объяснить, без наворотов и прочей шелухи, то все просто и сложно одновременно. Господин Токугава, в очередной раз удивляюсь его мудрости, не свойственной возрасту, поступил очень умно. Он недавно приехал в Санкт-Петербург, зарегистрировался в Министерстве как Мастер. В гражданском учреждении. Мастер — это та самая граница, по которой Министерство и Служба безопасности Империи и делят свои полномочия. По-простому, гражданская служба и военные. Академия у нас — полувоенное образовательное учреждение, и вот тут вопрос на миллион: кто и как должен присваивать господину Токугаве "мастерский" жетон. Мало того, что СБ и Министерство между собой никак не могут договориться. так еще есть и Академия, которая тоже имеет большой вес в обеих лагерях соперников. Для вас не секрет, что Акиромаяси — Великий мастер. Так вот, считается, что боевые искусства априори классические, то есть не используют Дар. Чисто силовики с прекрасной подготовкой рукопашников. То есть чисто гражданские, мирные специалисты и относятся к Министерству по охране здоровья и так далее. Но при всем при этом все Великие мастера, а их трое, кроме Токугавы, числятся как грандмастера в своих государствах, а это уже поле действий Служб безопасности. И никто из грандмастеров никогда не наденет знак Силы, не соответствующий его рангу. Гранды так вообще без них обходятся. Черный цвет формы — это знаки Мастера. Пусть думают, какого. Мастера Силы или просто мастера-рукопашника. При этом он не надел знаки Дара, чтобы не нервировать чинуш в Академии. Он-то только поступил и еще не проходил никаких проверок, — все это полковник Лесных проговорил, не отвлекаясь от монитора, на котором то и дело возникали разные видео с различных точек камер наружного наблюдения. — Вот что, други мои, вы повнимательней посматривайте вот за тем фургончиком и по службе передайте, чтобы смотрели. Если что изменится, сразу докладывайте... Не нравится он мне... а господин Токугава дал очень тонкий намек на гранда в своем лице. Умный поймет, а дураку объяснять... — Открывай ворота, — проговорил старший смены, все так же рассматривая парадный вход в бинокль, — кортеж тронулся с места. * * * Миша сидел на заднем сидении "Вепря" и с тоской смотрел на проплывающие здания и куда-то вечно спешащих пешеходов. Улица сменялась проспектом, проспект опять улицей, и их кортеж на большой скорости летел к месту предполагаемого ресторана. Сначала, еще как только Мастер им предложил самостоятельную работ" по ремонту и всему, что с этим связано, Михаила просто распирало от гордости. Возможность проявить себя, показать, что они умеют, что могут просто окрыляла. Энтузиазм просто распирал парней. Все свободное время от тренировок и занятий, которые им навязал буквально в приказном порядке господин Токугава, они проводили в своей комнате, за столом с компьютером. Подбирали проекты. Делали наброски схем и расположений помещений. Целая масса фотокарточек, что они скопировали из инфосети, должна была навести архитектора на приблизительный вид того, что именно ребята хотели увидеть в конце работы. А подбор бригад? Сбор сведений, отзывов о их работе, наличии специалистов и так далее вплоть до инструментов, используемых в работе. Короче, бывало, и по полночи проводили в горячих спорах и бдении. Но это никак не сказывалось на настроении и твердой уверенности, что у них все получится. Что они смогут. Все, кто был в имении, стоило им только задать любой вопрос по интересующей теме, сразу и компетентно отвечали, а если и не могли, то давали совет или направление поиска информации. Что Мастер, что Тихомиров Артур с улыбкой наблюдали за ребятами и всем, чем только могли, помогали. Все было прекрасно. Захватывающе. Интригующе... До сегодняшнего утра. Нет, не так. Утром-то как раз было все великолепно. Когда Миша только увидел свою новую форму, то просто выпал на несколько минут в прострацию. И дело вовсе не в фасоне формы. Дорогущий материал. Покрытые серебром пуговицы. Белоснежный ремень с золотой — а может, просто покрытой золотом — пряжкой. Отглаженные до бритвенной остроты брюки и белая фуражка. Несколько минут Миша смотрел на себя в зеркало и никак не мог поверить, что это он сам. Что эта форма теперь его, и он будет учиться там же, где и брат... Шок. Он смотрел на своих друзей, которые так же, как и он, находились в легком ступоре и так же рассматривали себя. Нет, они, конечно, знали, что уже приняты на подготовительный курс академии, но... Одно дело знать, вроде как, и совсем другое — надеть новенькую, очень даже дорогую форму, великолепно пошитую, сидящую словно влитая, и осознать себя студентом. Это очень разные вещи. Они первыми вырвались из здания и попросили ребят из охраны сделать несколько снимков их группы около автомашин. Огромные черные "Вепри" и троица новоявленных курсантов Академии с радостными улыбками на лицах. Уж очень хотелось отправить фотки домой. Родителям, оставшимся дома друзьям. Все было прекрасно и торжественно. Эскорт машин выехал на главную площадь перед Академией, пропустив перед собой только кого-то из аристократов и торжественно припарковавшись, группа ребят прошла через кованые ворота академии. Впереди шли Мастер и господин Тихомиров. Чуть позади барон Альбрехт — и тут же все трое новых абитуриента. Гигантский парк академии, торжественное построение, речи приглашенных гостей. Они стояли почти в самом конце строя курсантов. В две шеренги. Тридцать новых студентов. У Миши тогда еще больше появилась уверенности в своих силах и возможностях. Немногие их теперешние товарищи по учебе могли похвастаться таким нарядом. Полной формой и причем очень дорогой. Не раз Миша ловил на себе завистливые взгляды. Познакомиться у них с новыми своими товарищами не получилось. Буквально через пять-семь минут после начала празднования, когда для этих целей было выставлено множество столов с закусками, слабыми винами и лимонадом, к ним подошли Эти. Так получилось, что в какой-то момент ребята втроем стояли отдельно от всех, около стола, и Мир, как самый расторопный и уверенный в себе, накладывал им по очереди в маленькие тарелочки пирожные, а позади раздался довольно мелодичный голос, что с нотками глумливого удивления произнес: — Господа, а что, у нас теперь и чернь пропускают на территорию Академии? Или это полотеры с уборщиками? Михаил сразу обернулся на голос и смог рассмотреть этого субъекта. Очень дорогая одежда. Темно-синий парадный костюм с белым ремнем и такой же фуражкой, зажатой под мышкой, никак не контрастировал с двумя, а может, и тремя толстенными золотыми цепочками-цепями, надетыми поверх формы. Пальцы просто усыпаны перстнями и печатками. причем все пять на каждой руке. На запястьях красивые, но несуразные в этом наряде браслеты из платины или серебра. Миша не смог сразу определить их назначение и материал. Волна негодования и злости буквально в мгновение ока заполнили его. Ведь эта толпа, а подошедших к этому времени набралось уже человек шесть, видели и форму молодых людей, и — чисто теоретически — кто-то из них должен был видеть, как их провожали и помогали найти свою группу Тихомиров и Альбрехт. Нет. Они решили специально подойти и поиздеваться. И только Миша хотел ответить, как услышал уже второй голос из той же толпы: — Альберт, ну что вы, право. Это же новые студиозусы, — манерно двигаясь в сторону Михаила, проговорил второй такой же красавец, — для мещан открыли новые курсы... по теории эффективности использования швабр и тряпок. — Да-да, господа, я тоже слышал, — быстро, пытаясь сделать серьезное лицо, проговорил очередной подпевала из-за спины этого самого Альберта, — говорят, весь педсостав все лето разрабатывал теорию использования с максимальной эффективностью вантусов и моющих средств. — ...Маневры шваброй в условиях стесненной обстановки капитальных туалетов, — с нескрываемым смехом добавил еще кто-то. Не зная, как себя повести, Миша бросил короткий взгляд на брата. Тот тоже сжимал кулаки и еле сдерживался. Нет, конечно, можно было, как дома, в школе, просто дать в морду этим субчикам. Но не факт, что они справятся, да и не зря им в течение всех последних дней говорили и просили хотя бы поверхностно ознакомиться с этикетом. То, что перед ними стоят не простые студенты, было понятно. И все их выкрики — это не что иное, как простая детская попытка вывести их из себя и заставить совершить ошибку, которая поставит крест на их учебе. Нужно терпеть. Но черт возьми... Но молчать нельзя, и бесили эти уроды знатно. Как поступить? Все эти мысли пролетели в голове Михаила в одно мгновение. — Мишка-а-а, — шутливо-веселый окрик Мирослава, сидящего на переднем сидении "Вепря", отвлек его от грустных мыслей, — ты все никак не можешь успокоиться? Ты все заметки взял? Уже подъезжаем к Васильевскому. — Взял, — недовольно проговорил Михаил, не поворачивая головы и по-прежнему смотря в окно. — Не лезь к нему, Мир, — спокойным голосом вмешался Илья, — этот ряженый сильно его зацепил. — И что? — удивился Мирослав и, повернувшись вполоборота к друзьям, улыбаясь, продолжил: — Зато как его Акиромояси прищучил, красота, — и, прикрыв от удовольствия глаза, вспоминая совсем недавние события, продекламировал, стараясь подражать интонациями Мастера: — Миша, ты не хочешь попробовать этих "малышек"? В голове Михаила мгновенно всплыли картины недавнего прошлого. На лице тут же появилась улыбка, да и трудно было не улыбаться. Именно в тот момент, когда еще лишь стихли слова последнего из прихлебателей ряженого, так про себя он назвал увешенного золотыми цепочками и кольцами индивида, в наступившей тишине раздались довольно громкие слова Токугавы. Михаил тогда мгновенно повернул голову на голос Мастера, и вся злость у него мгновенно испарилась. От соседней группы студентов, метрах в семи от них, к ним направлялся Мастер. Нет-т-т. Шествовал. Миша уже не раз замечал, что вроде бы простые действия или движения мастера, которые каждый человек делал в повседневной жизни, у него получались какими-то особыми. Вот вроде просто медленно шел, не особо обращая внимания на происходящее. Черная форма, фуражка, белый пояс, за которым закреплен Его веер. Узкие, прямоугольные солнцезащитные очки, отражающие всю картину; за спиной тут же пристроился Альбрехт, протягивающий несколько конфеток, и раздался голос мастера: — Ты, Миша, не смотри, что они выглядят непрезентабельно, — Мастер нарочно говорил довольно громко, так, что все, кто находился даже на приличном расстоянии, прекрасно все слышали. Во многих группировках, на которые разбились студенты и гости после торжественной части, смолкли разговоры, и все с интересом следили за разыгравшейся сценой. Тем временем Токугава продолжил, подойдя к подростку вплотную и держа на ладони несколько конфет, рассматривая их, произнес: — В своих путешествиях, кои были связаны с профессиональной деятельностью, я посетил многие страны и их столицы. Бывало, зайдешь в магазин, бросишь взгляд на полки с конфетами, а там... сумасшествие цветов. Яркие, переливающиеся всеми цветами радуги, покрытые блестками и мишурой. Художники не пожалели красок. А развернешь конфетку, снимешь обертку, а внутри пшик. То шоколад горелый, то начинка подвела, то сырье негодное. Не обращая внимания на происходящее, словно и не замечая, как с разных сторон от групп студентов и гостей раздаются тихие смешки, как медленно покрывается гневной краской лицо ряженого, Мастер продолжил все тем же спокойным голосом, вертя в руках "трюфельки": — А тут вроде и обертка серенькая, невзрачная. Ни блесток, ни зазывающих рисунков, а внутри — что шоколад, что начинка. Истинный вкус. Шедевр кулинарии. Нужно только снять ненужную упаковку, и у тебя в руках окажется истинный бриллиант, — сделав паузу, Мастер продолжил: — Так что, мои ученики, угощайтесь и запомните, — Акиромаяси окинул взглядом всех присутствующих, — не ешьте много сладкого, это вредно для здоровья. Из воспоминаний Михаила вырвал опять голос Мирослава, у которого сегодня как никогда энергия била через край: — Ты, Миха, зря так расстроился. Он нас при всех своими учениками назвал, а то, что на нем черный мундир, думаю, все запомнили, а уж его высказывание про бриллиант, гарантирую, уже сегодня разлетится по всем курсам и городу. Так еще этого дворянчика не опускали... И, кстати, бриллианты — это мы, — с гордостью проговорил Мирослав. — Только обертку будет Мастер снимать, — улыбаясь, добавил Илья. — Он не дворянин, Мир, — спокойным и уже немного уверенным голосом отозвался Михаил; все же старания Мирослава не прошли даром и тому удалось немного приободрить друга. — Купец он первой гильдии, как и отец Тихомирова. * * * — Ну ты дал, Акиро, — улыбаясь и закинув обе руки за голову, фыркнул Артур. Удобно умостившись на заднем сидении "Вепря", он с восхищением смотрел на "своего парня", как с недавних пор про себя стал называть Акиро. — Ты заранее приготовил эту сцену, или это экспромт? Я как никогда так не смеялся. Все, кто был там из нашей академической группировки, все были в шоке, так "Красного" еще никто не ставил на место. Тонко, изящно... Ты умница, Аки. В голове в считанные мгновения пролетели картины недавнего прошлого. Само их групповое появление на парадном собрании вызвало не то что переполох, но привлекло всеобщее внимание. стоило им выйти на центральную аллею, ведущую к главному входу в академию, как буквально все, и студенты и гости, обратили на них внимание. Возможно, это было и не вежливо, но... сейчас это мало кого беспокоило. Вышагивая рядом, плечом к плечу, с Акиро, Тихомиров видел, как вытягиваются от удивления лица присутствующих. Мало того, что черный цвет формы Токугавы привлекал внимание и вызывал гамму чувств от удивления до неприкрытой зависти. Мастеров в академии было очень мало, в основном на факультете боевых дисциплин, а уж среди студентов — единицы, так тех можно было сразу узнать по многочисленным знакам на груди, шевронам предрасположенности к Силе и квалификации и так далее. А тут ни единого знака, ничего, только какая-то палка за поясом, которая смотрелась на черном фоне формы очень красиво, как отметил про себя Артур. Чуть сзади, буквально на полшага, отставал Альбрехт в такой же, как и Тихомиров, форме, и уже позади шли все трое новоявленных студента с "нулевого" курса. И конечно, неторопливая величественная поступь Токугавы, приковывающая к себе взгляды. Трудно было увидеть в этом курсанте мещанина, что в дальнейшем и подтвердилось. С каждым шагом Артур буквально кожей чувствовал внимание окружающих. Артур предполагал, что сплетни, пущенные его однокашником после встречи на вокзале, быстро распространятся в их кругу, но такого эффекта не ожидал. Стоило ему только покинуть Акиромаяси и отправиться к своему курсу, как он тут же был окружен толпой сокурсников и засыпан вопросами, от которых с трудом приходилось отбиваться, стараясь рассказывать только очевидные и уже известные большинству вещи. Все сразу же захотели познакомиться с Мастером, и приглашения поступали не только от сокурсников. Кое-как Артуру удалось отбиться, но пришлось пообещать в ближайшее время представить Токугаву своим товарищам. Уже после так называемой торжественной части Тихомирову пришлось через силу заставить себя и подойти к накрытому павильону семьи Тихомировых. Семья являлась еще и спонсором Академии и входила в "Золотую Сотню" Империи. Открыто демонстрировать перед всеми разлад, что произошел с отцом, было еще рано. Словно издеваясь над сыном, отец отправил на торжество в академию "родственничка, что желал занять место на комбинате", напоминая сыну, что ничего еще не окончено. Артур рассмеялся про себя, представляя, как изменится в лице его папочка, прочитав в "Ежемесячном Вестнике", что комбинат-то продан. Поздоровавшись со всеми, кто хоть как-то принадлежал семье, Артур как раз в этот момент решил найти Мастера и уже с ним решить что делать дальше. Пройдя к столикам, что так удачно располагались в сени вековых деревьев, взяв бокал шампанского, он окинул взглядом разношерстную толпу, выискивая черную форму Акиро, и, приметив ориентир в самом конце ряда столов, направился туда. Несколько его бывших товарищей присоединились к Артуру и, неторопливо переговариваясь не о чем, уже подошли к последним столам, когда Артур услышал фразу, сказанную Акиро. — Это все мелочь, которая не стоит внимания, — перебив мысли Артура, проговорил Акиро. Конечно, не стоило в первый день обострять отношения с незнакомцами, но сильно уж не понравилось Акиро, что какой-то хлыщ начал приставать к ребятам. Возможно, через годик, когда парни пооботрутся и обретут Силу и научатся ей пользоваться, тогда он бы и не стал вмешиваться. Даже с интересом посмотрел бы на этого смельчака. Но сейчас... Парни и так чувствовали себя, мягко говоря, неуютно и не понимали, как им реагировать на происходящее, а тут еще и наезд от старшекурсника. Не было еще уверенности в ребятах. Вмешавшись в разборку, Акиро показал, что Мастер на их стороне, а тут еще и поступило предложение от курсанта Тихомирова, который, смеясь и вытирая слезы, предложил всем курсантам "нулевого" курса тоже принять участие в праздновании начала учебного года. Как и где они будут отмечать, решат их одногрупники, представители объединения "Триумф". — Ты тоже дал всем понять, что тоже присматриваешь за ними. — Не я, Аки, а руководство Объединения будет помогать своим представителям, — веселым голосом проговорил Артур, по-прежнему находясь в великолепном настроении. — Правда, пришлось подойти к семейному павильону, — на мгновение улыбка с лица Артура исчезла; воспоминания вынужденной встречи не добавляли радости, но стоило ему представить, как отреагирует родственники на продажу комбината, он повеселел и сказал: — Представляю их рожи, когда они узнают, что комбинат уплыл из их шаловливых ручек, ведь они уже считали, что прижали меня. — Наши все поехали на экскурсию по Санкт-Ппетербургу, причем тобой же и организованную, а я тоже хотел бы посмотреть, — повернув голову и посмотрев укоризненно на Артура, сидящего на соседнем сидении, проговорил Акиро. — Какая спешка была — сегодня ехать на комбинат, а потом нестись в ресторан? Разбегутся все после экскурсии, а я хотел познакомиться со всеми нашими мещанами, к коим я и принадлежу. — Из тебя мещанин, как из меня церковный батюшка, — сделав небольшую паузу и полностью став серьезным, сказал Артур, — ребята никуда не денутся, а на комбинате нужно просто срочно побывать. Тридцатью процентами акций владеют двое моих довольно хороших знакомых. У них примерно поровну. Несколько раз разные господа, скорее всего, с подачи семьи, пытались у них перекупить акции. Хотели таким способом пролезть в управление комбинатом, но мне всегда удавалось им помешать. Разными способами. Что именно произошло, не знаю, но они оба чуть ли не потребовали от меня немедленной встречи. Видно, в ход пошли не только уговоры, и им нужны гарантии и понимание того, что происходит и к чему может привести. Сейчас, пока едем, Никита собирает тебе справку по акционерам. Специально сел в отдельную машину, чтобы ему не мешали, коротко рассмеявшись, заметил Артур. — Им в одиночку с семейством Тихомировых не потянуть противостояние. Их просто раздавят. Это они еще не знают о продаже комбината, если на самом комбинате не рассказали. — Ну, мы тоже не будем воевать с твоей семьей, — спокойно возразил Акиро. — А ты что, себя уже не приписываешь к семейству Тихомировых? — Ты моя семья. Макс, ребята, — ответил Артур, закинув руку на плечи Акиро, легонько его к себе притянул и поцеловал в щеку. — Вы моя семья теперь, а там я давно уже не нужен. * * * Никита ехал во второй машине их эскорта. Большая черная машина неслась по шоссе в сторону комбината Артура. После того, что произошло в Академии, Никита хотел дать время ребятам самим, без постороннего внимания, все обсудить. Можно много смеяться над внешним видом, точнее, над несуразным и излишним предпочтением украшениям, вернее, всему, что сделано из золота, но ни умом, ни связями Краснов-младший не был обделен. А если учитывать, что его папа ненамного беднее Тихомирова-старшего, то проблем сегодняшний спектакль принесет массу. "Хотя непохоже, что Акиромаяси это заботит или как-то напрягает", — подумал про себя Никита, продолжая копировать ссылки в инфосети и формируя таким образом доклад об акционерах комбината. Пробежав глазами получившийся текст, выкинув повторы и излишнюю воду, он добавил несколько уже своих заключений, полученной из всей массы публикаций и официальных источников, и решил еще раз прочесть, что же в итоге получилось. — Так, акционеры купцы первой гильдии Филимонов Владимир Яковлевич, тридцать два года, женат, двое детей. транспортная компания при трехстах машинах. Грузоперевозки. Трейлеры, морозильные камеры. В аренде причал, два крана, шесть складов... А... еще два причальных буксира, на выкупе совсем недавно. Три автопарка в области. Купец-середнячок. Прошлогодний баланс, заявленный налоговому министерству, почти двенадцать миллионов. Дальше: Владин Игорь Федорович, сорок лет, вдовец, трое детей. Оболтусов, — усмехнулся Никита, представляя, как удивится Владин, узнав что его будущий шеф опустил на землю Краснова-младшего, в чьей компании был несколько раз замечен старшенький Владин. — Начинал, как и большинство купцов. Два больших супермаркета, доставшимися от отца. Сейчас магазинов уже шесть, оптовая база продовольственная, мини-завод колбасный. Есть торговая марка "Владинские колбасы". Около пятнадцати миллионов на балансе. Интересно, а где же они познакомились все вместе? Но факт остается фактом. За все время состав учредителей не менялся, они постоянно были вместе. Совокупно им принадлежит тридцать процентов акций, по пятнадцать на человека. Вроде бы все. Сам комбинат имел километровую зону отчуждения — или как там правильно называют военные, зону, в которой ничего не росло: ни кустов, ни деревьев. Овраги были засыпаны, а небольшие холмики срезаны, так что получалась своеобразная прекрасно просматриваемая зона, с многочисленными антеннами и видеокамерами. Лишь только вдалеке, за зоной отчуждения, были видны окраины городка, где проживали работники. Сам Никита никогда не был на объектах повышенной опасности, тем более на тех, что представляли для государства стратегический интерес. Их появление у здания правления вызвал небольшой переполох. Хотя их и ждали, но стоило Артуру и Акиромаяси выйти из машины и направиться к зданию, как двери открылись и на пороге их встретил директор комбината. Передав Токугаве планшет с информацией, Никита пристроился в конец их процессии. Нужно было видеть лица служащих, встреченные ими по ходу движения. Всех словно примораживало к полу, и те с поклонами провожали шествие. Уже в кабинете, предназначенном для переговоров, их поджидали сегодняшние собеседники, акционеры комбината. Сам Альбрехт, как и директор комбината, хотели оставить руководство для приватной беседы, но твердый и спокойный голос Акиро прекратил все их попытки уйти: — Господина Попова как директора комбината я попрошу остаться. Никита Павлович, вам тоже будет интересно присутствовать. Тем более, разговор и решения, если к таковым мы сегодня придем, будут напрямую вас касаться. Никита, присев в кресло в самом уголке, около чайного столика, сделал вид, что что-то записывает в блокноте, украдкой посматривая на друзей. Сама комната представляла собой квадратное помещение; одна стена из четырех представляла собой огромное стекло с видом на внутренний двор комбината, утопающий в зелени деревьев и клумб. Стеклянный длинный стол с кожаными креслами рядом располагались по центру кабинета. С двух сторон от стеклянной стены располагались небольшие столики с парой кресел, на одном их которых и сидел Никита, напротив же его расположился Токугава и внимательно читал справку, переданную ему Альбрехтом. Сам Артур занял председательское кресло. Справа и слева от него расположились директор и акционеры. Несколько минут Тихомиров рассказывал, что комбинат на сегодняшний момент продан его другу Токугаве, по рыночной цене, что,бы у родственников, а если быть более правдивыми то у Тихомирова-старшего не было бы повода оспорить акт купли-продажи. Что теперь владельцем комбината является имперский дворянин Токугава. Затем коротко выступили директор и акционеры. Никите показалось, что перед ним разыгрывается какой-то спектакль. Ну какой смысл выслушивать, как увеличилось производство удобрений, в какой состоянии и на какой стадии находятся цеха, под производство резины и ее компонентов? Чем падение в поставках каких-то компонентов скажется на новом владельце и при чем тут отказ в аренде продления разных договоров? Как повлияет на отношения между собой будущих акционеров, факт разрыва договоров на перевозки и сгоревшие склады? Стоило всем выговориться, как Токугава положил на столик планшет и, окинув взглядом всех присутствующих, совсем ни к теме разговора спросил: — Господин Попов. Илья Иванович, сколько вам нужно времени, чтобы подготовить себе замену на комбинате? — и, видя непонимание на лице директора, продолжил с улыбкой: — Вам по завершении этого совещания будет предложено другое задание, но об этом пока рано говорить. Встав и неторопливым шагом пройдясь по кабинету, о чем-то напряженно думая, Акиро остановился и повернулся лицом к присутствующим. — Мы с Артуром начали очень большое дело. Очень большое. Первоначально я предлагал просто выкупить у вас ваши доли. Не дело, когда на комбинате находятся люди, которые не понимают и не поддерживают линию руководства и владельца. Но Артур Елизарович убедил меня в том, что с самого первого дня вы были ему верными соратниками и вместе с вами ему удалось большое дело. Поднять из пыли и разрухи производство. Наладить его работу, а так же фактически возродить научные работы по направлениям деятельности комбината с весьма значительными успехами. Но все это в прошлом. Сейчас, как я смог убедиться из вашего разговора, на вас оказывается давление с целью вынудить вас продать акции комбината. Для этого применили известные фокусы. Угрозы, поджоги, разрывы договоров и так далее заставили вас нести убытки, и вам угрожают в дальнейшем только увеличить давление. Я правильно вас понял, господа? Увидев, что и директор, и акционеры не совсем понимают, к чему конкретно ведет этот молодой человек, Никита прекрасно видел их лица и их первую реакцию на появление Токугавы. Все в нем было противоречиво. Представление Акиро как имперского дворянина и его манера держать себя, обозначенная сумма, за которую был продан комбинат, просто колоссальная, и опять же спокойная уверенная речь. Молодой вид владельца никак не ассоциировался с его манерой речи. — Если все именно так, то у меня вопрос. Если бы на вас не оказывалось бы давление или, скажем, оно было бы устранено, вы бы решились на дальнейшее сотрудничество с господином Тихомировым и со мной? Никита наблюдал за Акиро и Артуром. Если первый привлек к себе внимание директора и акционеров, то Артур сидел с прикрытыми глазами и слушал друга, легонько улыбаясь при этом. — Вы не понимаете, господин Токугава. Это Империя Тихомировых. Напрямую с нами никто из их семьи с нами не связывался, перед совещанием я успел переговорить с Владимиром Яковлевичем. Они всегда действуют через кого-то и не всегда открыто... — с раздражением в голосе проговорил Владин, причем было непонятно, на кого или что конкретно он злится. На Тихомирова или его семью, на продажу комбината или на то, что их фактически оставили одних. — Господин Владин. Я, в отличие от вас, владею большей информацией, — на последнем слове Токугава сделал ударение и, подойдя к прозрачному окну, окинув взором буйство зелени во дворе комбината, продолжил: — Я понимаю вас. Вы меня не знаете и не можете хоть как-то спрогнозировать свои действия в дальнейшем. Я же, со своей стороны, тоже не имею возможности выложить вам весь наш с Артуром Елизаровичем план. Но чтобы вам иметь хоть какую-то информацию, расскажу основное на начальном этапе. Итак. Те господа, что предложили мне переехать в Россию и получить гражданство, оказывают нам всестороннюю помощь, и для них, так называемая Империя Тихомировых ровным счетом ничего не значит. Наоборот, как только будет объявлено, кому принадлежит теперь комбинат, многие вопросы отпадут сами собой. Дальше. Уже сейчас его сиятельство граф генерал-губернатор Нестеров своим решением дал добро на строительство трех поселков, дороги и новых кварталов в городке при комбинате. Его Императорское величество, кабинет правительства и самолично Великий князь Вяземский гарантировали всестороннюю помощь при строительстве и нашим начинаниям, — обернувшись к присутствующим, Акиромаяси улыбнулся, увидев в полном смысле слова парализованные фигуры акционеров и директора. — Надеюсь, вы понимаете, что афишировать такую поддержку не стоит. Уже сейчас создано купеческое объединение "Триумф", руководителем которого и стал наш общий друг Тихомиров Артур Елизарович. В его состав и будет входить комбинат, и все что уже началось строиться и будет построено. — Прошу покорнейше простить, — проговорил директор комбината Илья Иванович. Он совершенно не понимал, как вести себя с этим молодым человеком. Его поведение, манеры говорили о самом высоком положении, которое может занимать человек, а то, что его пригласили жить в Россию и гарантировали помощь со стороны руководства страны, наводило на самые страшные мысли. Это вопросы уже безопасности и бог его знает чего еще. От названных фамилий и должностей просто кружилась голова. И какое место во всем этом должен занимать он? — Как я понимаю, вы хотите дать мне какое-то задание, но позвольте. Что именно вы хотите создать? Почему нельзя было все это провести на базе комбината? Акиро улыбнулся и, сделав несколько шагов вдоль окна, вновь повернулся к окну и спокойно проговорил: — Илья Иванович, что вы видите вон там, на парковой площадке комбината? — Хм, деревья, газоны, работники на обед вышли. — Я вижу отдельных людей, погрузившихся в свои проблемы и бьющихся с окружающим миром в одиночку. Их давят, зажимают в бытовых проблемах, сводят их жизнь к чисто биологическим инстинктам. Поесть, поспать, продлить потомство. Только вот зачем все это? Жизнь не жизнь. Биологические роботы с программированными действиями. Ни достойных целей, ни смысла в самой жизни. Людей фактически превратили в скот. Все эти так называемые объединения рабочих дали лишь возможность их верхушке хапнуть себе хоть что-то, а остальные как были, так и живут, — Акиро улыбнулся и, повернувшись к присутствующим, продолжил: — Нет, господа, ни я, ни мои друзья не революционеры. Мы дадим им цель и смысл для их повседневной борьбы за существование. Мы создадим клан, род. Не важно, как мы назовем это объединение людей. Главное, к чему мы будем стремиться, это к созданию единого организма. Единой группировке, благосостояние и душевная гармония которой будет зависеть от каждого. Утопично, но возможно.