Дворец потерянного времени

Саммит закончился больше месяца назад, страны давно разъехались, но Германия никак не мог прийти в себя после разговора с Россией, она явно что-то скрывала, что-то очень важное и нелицеприятное. Возвращаясь с работы домой, Людвиг, сориентировавшись на два своих выходных, которые начинались с завтрашнего дня, решил наведаться к России в гости. Давненько у неё уже не был, практически с конца сорок пятого года, надо бы навестить старую знакомую. Закинув в чемодан пару чистых рубашек с запасными брюками да зубную щетку, Людвиг, заказав личный самолёт с пилотом, отправился в Москву. Конечно, нехорошо заваливаться в чужую страну без предупреждения, но элемент внезапности в сложившейся ситуации — это самый верный способ что-либо выведать. Долетел быстро, за ночь, а ранним утром Германия уже стоял возле двери дома Брагинской и беспощадно нажимал на кнопку звонка. Но дверь так никто и не открыл, неужели дома никого нет? Возможно… Он ведь не стал надоедать телефонными звонками, чтобы поинтересоваться, будет ли Россия у себя в это время. Развернувшись и уже собравшись было уходить, Германия услышал скрип двери, а после на крыльцо вышла Россия в немного детской пижаме с зайчиками, состоящей из штанов и верха с длинными рукавами. А ведь на улице холодно, причем очень-очень холодно, а эта безбашенная девица вылетела раздетая. — Анна, ты совсем с головой не дружишь? — строго проговорил немец, возвращаясь на своё прежнее место. — Простынешь ведь. — Не простыну, не беспокойся, — в некой нахальной манере бросила ему в ответ Анна. — У тебя что-то срочно, раз заявился без приглашения? — Просто проходил мимо и решил зайти, — соврал он, стараясь быть как можно убедительней. — Я войду? Потянувшись, Германия схватился рукой за дверную ручку, но Анна его тут же бесцеремонно оттолкнула, преградив собой дорогу в бывший дом советских республик. Она точно что-то скрывала, и это что-то с каждым разом всё сильнее и сильнее будоражило интерес главы Евросоюза. Людвиг отшатнулся от двери, но промолчал, вопросительно смотря на девушку. Россия вела себя не сказать, что странно, но во всяком случае подозрительно. Раньше она с радостью зазывала гостей в свой пустующий «дворец», а сейчас наоборот отталкивает. — Ты по делу? — облокотившись спиной о дверь, поинтересовалась она, ощущая явный подвох в визите немца. — Да, — на автомате выдал Людвиг, ни секунды не думая и уже мысленно начиная жалеть о сказанном. — Подожди здесь. Анна быстро забежала внутрь, начиная в спешке шуршать, убирая и пряча всё своё добро по полочкам, а после Германия услышал, как она побежала вверх по лестнице. Такое поведение со стороны девушки не то что шокировало немца, а привело в полнейшее замешательство. Дверь была не заперта, Людвиг мог в лёгкую зайти внутрь, но боялся получить по голове лапатой или чем-нибудь потяжелее. Однако, когда со второго этажа стали доноситься какие-то непонятные крики, визг, писк и всё в таком роде, Германия не стерпел и всё-таки вошёл в дом Брагинской, расстёгивая верхние пуговицы на своём пальто. Вспоминая о правиле, по которому все русские в чужих домах снимают обувь, Германия так же снял свои начищенные до блеска туфли и сделал первый шаг на встречу к лестнице, с который к нему вниз нёсся какой-то… Ребёнок? Добежав до самого низа и не сумев совладать с последней ступенькой, малыш упал лицом вниз прямиком к ногам немца. Германия хорошенько подумал, прежде чем поднять этого карапуза и поставить его на ноги, поправляя растрёпанную одежду. Малыш всхлипывал и постоянно потирал нос ладошкой, на которой уже красовался значительных размеров синяк. Ну прям копия Венециано — такой же неуклюжий и плаксивый, правда, волосы у малыша были белоснежно-белыми, а глаза холодного голубого оттенка. Сам по себе ребятёнок был рослым и пухлощёким, отчего невольно напомнил Людвигу усопшего Америку. Тряхнув головой, он почувствовал, как на его плечо легла чужая ладонь. За спиной стояла Анна и была крайне недовольна поведением своего… Сына? Отнеся ребёнка обратно наверх, Россия спустилась к гостю и по дороге повернула на кухню, принося поднос с ароматным чаем, пряниками и печеньем. Уж что бы про неё не говорили в ООН, а гостей наша Аннушка умела принимать со всеми почестями и с самоваром. Правда, самовар в нашем случае остался на кухне. Смысла тащить его в гостиную попросту не было. — Анна, — осторожно начал Людвиг, наблюдая за тем, как девушка переносила угощения с подноса на столик, — этот ребёнок, он… — Нет! — перехватила его на полуслове Россия. — Павел не сын Америки. Германия с испугом покосился на Россию, которая как ни в чём не бывало продолжала переносить вазочки на столик. Анна в два счета расшифровала ход его мыслей, не зря её все боялись в Евросоюзе, да и вообще во всём мире. — Тогда… — Ты по делу ко мне приехала или как? — Брагинская ловко соскочила с темы, прекрасно зная, что для Людвига работа — это святое. Она у него всегда будет на первом месте. — Извини, на самом деле я просто хотел узнать, как ты, — честно признался немец. — Но видимо, я и правда не вовремя. В комнате повисла тишина, Анна лишь кивнула, подтверждая слова немца. Поднявшись с дивана и поблагодарив Брагинскую за гостеприимство, Германия направился к выходу, чувствуя себя полнейшим идиотом за то, что вообще решил влезть в личную жизнь этой девушки. Россия погрузилась в раздумья, Людвиг узнал и увидел то, что не должен был видеть ещё как минимум пять лет, пока не утихнет скандал, связанный со смертью Америки. Конечно, Анна хорошо знала Германию, он точно не станет трепаться об увиденном на каждом углу. Однако Людвиг может поведать об увиденном своему горячо любимому старшему братцу. А у Гилберта, как многим известно, язык без костей, он в момент всем всё растреплет, и тогда у Анны будут ещё большие проблемы. — Людвиг, — окликнула она немца, заставив того остановиться и обернуться через плечо. — Пообещай, что то, о чём я тебе скажу, останется в этих стенах. Вернувшись на диван, Людвиг задумался, наперёд зная, что сейчас речь пойдёт о ребёнке. Конечно, Германия может какой угодно лапши навешать на уши Анны, но никто не отменяет того факта, что в один прекрасный день в пьяном бреду он всё же проболтается насчёт Павла. — Я постараюсь забыть весь наш разговор сразу же, как только покину пределы твоей страны, — опустив руки на плечи России, которая продолжала сидеть перед ним с опущенной головой как нашкодивший ребёнок, Германия попытался подбодрить её. — Анна, ты можешь доверять мне. Я не предам. — Надеюсь. Подняв голову и откинув назад прядь светлых волос, Брагинская вернулась к позабытой теме: — Павел не сын Америки, — повторила она свои ранее сказанные слова с большей уверенностью. — Он…