Неделимое

      Благо, что Уитмор ‒ не мегаполис, так что дорога в это время суток была практически пустой. До дома Лидии была всего пара кварталов, что значительно снижало риск куда‒нибудь вписаться, но тем не менее, большую часть пути я хваталась за сиденье из‒за резких поворотов. Не знаю, дело ли было в выпитом, или Кай всегда так ездил, или просто издевался надо мной, веселясь с моей реакции, что вероятнее всего, но в целом, мы доехали без происшествий. Если не считать участи садовых гномов моей соседки, со звучным хрустом трагически погибших под колесами машины.       ‒ Что это было? ‒ Кай удивленно вскинул брови, когда мы остановились на гравийной дорожке и я таки смогла спокойно выдохнуть.        В окнах дома я света не видела, даже намека, а значит все мои уже спали, хотя насчет кузины это всегда было спорно ‒ ей не впервой лазить в окна и гулять по ночам, несмотря на возмущения матери. На самом деле в ее возрасте я была точно такой же, да и сейчас, судя по всему, не изменилась особо ‒ как тянуло меня к неприятностям, так и тянет, разве что читать мораль уже некому.       ‒ Ты переехал гномов, ‒ заключаю я, вылезая наружу. ‒ Ну этих… Пинки, Винки, как их там? Вот, тут даже чье‒то лицо отпечаталось, ‒ указываю на отпечатки светлой краски, оставшейся на шине.       ‒ Этот дебильный гном испортил мне машину, ‒ фыркает Паркер, а я снова смеюсь, заметив, как он притворно хмурится, сдвинув брови.       Радует, что от двора моей соседки до моего было довольно далеко, так что этот вандализм, кажется, никто не заметил. Хотя мне, если честно, было все равно. Счастливые люди те, кого волнуют лишь подобные мелочи.       Бросаю взгляд на Кая, который как‒то странно всматривается в мое лицо, хитро улыбаясь, и вздыхаю.       ‒ Только не надо больше меня целовать, ладно?       ‒ Уверена? ‒ он склоняет голову набок, сунув руки в карманы джинсов, и делает шаг ко мне, оказавшись почти вплотную и не разрывая зрительного контакта, пока в глазах все так же пляшут бесенята. И омут его глаз затягивал меня, лишая первоначального желания отступить назад и взять, наконец, себя в руки. Нет, я не уверена. Сегодня, кажется, вообще ни в чем. Лишь в том, что он толкает меня в пропасть, а я все еще пытаюсь ухватиться за шаткую конструкцию своего контроля. Что, кстати, получается не очень.       ‒ Да. Спокойной ночи, ‒ отстраняюсь, собираясь обойти парня и трусливо ретироваться, когда Кай внезапно шипит сквозь зубы и морщится, словно от боли, едва слышно чертыхнувшись. Недоуменно вскидываю брови, когда он приподнимает край своей футболки, поправляя небрежно наложенную медицинскую повязку, на которой бордовым акцентом отпечаталась кровь.       ‒ А... это еще что? ‒ я удивленно округляю глаза. ‒ Он таки тебя зацепил?       Единственный вариант, что мне приходит на ум ‒ тот парень из бара, складной нож из руки которого, как мне показалось, Паркер выбил вовремя. Но, видимо, не совсем. Теперь я понимаю, что кровь на его руке, которую я приняла за последствия разбитого носа Саймона, принадлежала самому Каю. И, видимо, пока я сидела на заднем дворе, наслаждаясь ночной прохладой, этот идиот залепил рану как попало, взяв у Томми нашу скудную аптечку, которую давно пора пополнить. И ведь ничего не сказал. А потом мы… Нет, я все же поражаюсь его терпению, которое, видимо, есть только в этом, или он, как среднестатистический мужик, решил, мол “само рассосется”..       ‒ Так, мелочи, ‒ отмахивается парень, открыв дверцу машины и шаря в бардачке. ‒ Наверняка завалялся какой‒нибудь бинтик, йодик… Мм, видимо, нет.       ‒ Кай, ‒ со вздохом закатываю глаза. ‒ Дай посмотреть, ‒ не дожидаясь ответа, задираю парню футболку, отлепляя это кустарное подобие медицинской повязки.       ‒ Ну? Я буду жить, доктор? ‒ подкалывает Паркер, явно забавляясь тем, как я хмурю брови. ‒ Все же стоило оторвать руки тому придурку. Я теперь не усну от мысли, что он так легко отделался.       ‒ Кто о чем, ‒ я вновь закатываю глаза, отпуская футболку парня. ‒ А чего ты ничего не сказал?       ‒ Ну пройдет же. Я не из нытиков, взрослый мальчик, ‒ он пожимает плечами.       ‒ Ладно, взрослый мальчик, ‒ вздыхаю, скептически хмыкнув. ‒ Идем что‒ли в дом, рану нормально обработаю.       ‒ Зачем?       ‒ В смысле? ‒ непонимающе свожу брови. ‒ Я, конечно, не врач, но ты хочешь какую‒нибудь инфекцию словить или…       ‒ Да я не о том. Зачем это тебе? Ясно же, почему ты помогла вчера, но от этого я уж точно не умру. Значит и ты тоже. И все, за кого ты так паришься. Можешь расслабиться, Билли.       Я помолчала пару секунд, глядя на него, а потом шумно выдохнула, цокнув языком.       ‒ Да уж... Печально, что ты не веришь, будто кто‒то может помочь просто так, без заднего умысла. Но дело твое, не хочешь ‒ как хочешь. Можешь хоть скотчем заклеить, мне без разницы. Я с куда большей радостью просто отправлюсь в кроватку, ‒ повернувшись в сторону дома, делаю пару шагов, намереваясь уйти, но Кай, хлопнув дверцей машины, все же догоняет меня, поравнявшись.       ‒ Ну ладно, я сказал не подумав. Так что идем. Кто знает, где этот идиот тем ножичком ковырялся, ‒ усмехается парень. ***       К счастью, Лидия давно спала, так что наше с Каем появление в доме осталось незамеченным, а я избежала ненужных объяснений. Не хочу придумывать, откуда в моей комнате взялся парень с ножевым ранением. Или кто этот парень. Или “о боже, Билли, ты наконец‒то завела бойфренда?”, что еще хуже. Она ничего не знает о нем и том, что творится в последнее время, вот пусть так все и остается от греха подальше. Да я и сама не знаю, кто он для меня. Не знакомый, не друг, даже на врага не тянет, потому как с врагом не целуются взасос на заднем дворе бара. Просто тот, кто ломает меня изнутри. Тот, с кем мой моральный компас вертится, как бешеный. Тот, кого я знаю, но и не знаю одновременно.       ‒ Ой, как мило… Ты была блондинкой? ‒ Кай демонстрирует мне фотографию на развороте альбома, который уже успел откопать где‒то в недрах моей комнаты, пока я ходила вниз за аптечкой. На пять минут оставить нельзя.       ‒ Ну, как видишь, ‒ пожимаю плечами, собираясь отобрать у парня альбом, но тот отмахивается от моей руки, придирчиво всматриваясь то в мою светловолосую копию двухлетней давности, то в меня нынешнюю, с каштановыми локонами.       ‒ Больше так не делай, ‒ заключает он, переворачивая страницу.       ‒ Ооо, как скажешь, папочка! ‒ смеюсь я с этой его серьезности. ‒ Снимай футболку.       Кай вскидывает брови, насмешливо глядя на меня.       ‒ Что, сразу к десерту?       Закатываю глаза, демонстрируя ему аптечку.       ‒ Паркер, умерь фантазию. Я не умею обрабатывать рану через одежду.       ‒ Ладно, Билли. Так бы и сказала, что просто хочешь меня раздеть, ‒ не унимается он, стягивая с себя футболку. Ну и как с ним серьезно разговаривать?       ‒ Мечтать не вредно, ‒ парирую я, пытаясь сохранять каменное лицо, хотя на деле от вида мускулистого торса и моя фантазия пустилась не в ту сторону. Паркер мне совсем мозг сломает такими темпами.       Я села на кровать, вынимая из аптечки все необходимое, пока ведьмак с интересом наблюдал за этим.       ‒ Ты же вроде не на МЕДе учишься?       ‒ Ну и? У меня тетка врачом работает, кое‒чему научила. Операцию я, конечно, не сделаю, но обработать раны, зашить или… еще что ‒ вполне. Только руку в сторону убери, ты мне обзор закрываешь. Или лучше вообще ляг.       Дождавшись, пока парень откинется на спину, я занялась раной. За что я благодарна жизни, так это за то, что при виде крови мне дурно не становится. Лидии повезло меньше. Она, можно сказать, прекрасный хирург, но вида крови не переносит. Такая вот шутка судьбы. Потому и сидит в педиатрии. А я, наверное, вполне могла бы пойти на медицинский, но просто это не мое. Одно дело помочь кому‒то, другое ‒ каждый день проводить по локоть в крови.       Пока я занималась раной, Кай все рассматривал мой фотоальбом, то и дело что‒то комментируя. Признаться, там был полный бардак ‒ школьные годы, время постарше и немного новых, появившихся уже с переездом. Я вообще не любитель бумажных версий в век технологий, но нужно же хоть что‒то оставить для истории.        ‒ Этот тип меня уже раздражать начинает. Кто это? ‒ Кай разворачивает ко мне альбом, указав на парня, с которым мы на фото поглощали сахарную вату.       ‒ Эээ.. Нейтан, друг детства. Чего это он тебя раздражает? Ты его даже не знаешь.       ‒ Его тут очень много. Прям дофига. Еще немного и он мне сниться начнет.       ‒ Это в тебе Люк заговорил? ‒ хихикаю я, насмешливо сощурившись, когда Паркер высунулся из‒за альбома, нахмурив брови. ‒ Я тебя не осуждаю, он горяч.       ‒ Нет, я когда‒нибудь точно тебе язычок подрежу, малявка, ‒ вздыхает Кай, явно недовольный моим сарказмом.       ‒ Оставь мой язычок в покое, взрослый мальчик, ‒ я тихо смеюсь, несмотря на то, что любая угроза с его стороны может быть отнюдь не пустой. Это самый непредсказуемый человек из всех, кого я когда‒либо знала. Но еще недавно я и представить не могла, что он будет лежать поперек моей кровати без футболки, а я буду зашивать его рану, оставленную самой банальной пьяной потасовкой в баре.       ‒ Эй! ‒ Паркер зашипел сквозь зубы, сжав в кулаке край пледа. ‒ Ты это специально? Больно вообще‒то!       ‒ Прости‒прости, ‒ бормочу я, понимая, что ощущения не из приятных, но обезболивающего у меня нет, а рану зашить нужно. ‒ Я почти все… Почти… Все. Готово.       Шумно выдыхаю, накладывая последний штрих в виде повязки. Не знаю, чего мне так нервничать. Этот козел мне множество раз куда больнее делал и кто знает, сколько еще сделает. А я здесь в доктора играю, шутки шучу и думаю о том, что несмотря на все, что знаю, не могу отрицать его притягательность. И ведь понимаю, что каждым сегодняшним действием закапываю себя в яму, доподлинно зная, что наступаю на грабли, но все равно это делаю. ***       Пытаясь не обращать внимания на Кая, который вновь принял положение сидя и теперь с интересом, даже любопытством рассматривал результат моих медицинских трудов у себя под ребрами, заталкиваю аптечку под кровать, закидываю окровавленные салфетки в корзину для мусора и направляюсь в ванную комнату. Нужно смыть с рук кровь, а заодно хоть на пару минут остаться одной, избегая пронзительного взгляда серо‒голубых глаз, не отпускающего меня все это время. Может, пока я мою руки, Паркер просто оденется и тихо уйдет, а я, наконец, смогу остаться наедине со своими мыслями и противоречиями, разрушающими меня изнутри.       Глядя на воду, что из розовой по началу вновь стала прозрачной, стекая в раковину по уже чистым рукам, я все так же не двигалась с места. В каком‒то странном оцепенении продолжала держать под водой руки и, закусив губу, задумчиво смотрела на них,. Мне кажется, на какое‒то время я вообще выпала из реальности, забыв, что здесь не одна, а потому даже вздрогнула, уловив позади себя чье‒то движение. Хотела повернуться, но Кай оперся руками о край раковины по обе стороны от меня, как обычно отрезая все пути к отступлению. Даже не поднимая взгляда к зеркалу, понимаю, что надеть футболку обратно парень так и не удосужился, а мне снова не хватает воздуха в легких, словно он в миг предательски покинул меня.       Я боюсь своих же желаний, боюсь даже шевелиться, не отводя взгляда от потоков воды в раковине и чувствуя спиной тепло его тела. Снова слишком близко. Снова слишком опасно для моего самообладания.       ‒ Знаешь, как это заводит? ‒ теплое дыхание парня спускается от моих волос к шее, ключице, оставляя по коже волну мурашек. ‒ Когда ты так кусаешь свою губу, мне хочется тебя съесть.       ‒ Съесть? ‒ собственный голос кажется тихим и хриплым, будто совершенно чужим.       ‒ Угу, ‒ протяжно мурлычет Кай мне в шею, оставляя на ней влажную дорожку поцелуев. ‒ И еще много чего с тобой сделать...       Неровно выдыхаю, когда он касается губами мочки уха, игриво покусывая ее, и сжимаю под водой руки, чувствуя, как бешено колотится мое сердце, пропуская удары. По идее, я должна либо сдаться, либо сбежать и второе, наверное, было бы правильным, но... Когда я вообще делала правильный выбор?       Паркер отступает на шаг, на мгновение дав почувствовать себя какой‒то ограбленной, но оказалось, что лишь для того, чтобы развернуть меня к себе, а после ‒ вновь вжимаясь всем телом. Моя спина весьма ощутимо встретилась с прохладной стеной из бирюзовой кафельной плитки, и снова эта ловушка типа “девушка ‒ парень ‒ стена”, из которой сейчас совсем не хочется выбираться.       Кай впился жадным поцелуем в мои губы, и я приняла его, отвечая не менее жадно, но более неуверенно. Тонкий голосок во мне кричал “какого черта ты делаешь, Билли?”, но я не слышала его, не слушала, не хотела слушать. Мои руки, как и в прошлый раз, уперлись в грудь парня, словно оставляя преграду между нами, которой не было, а кирпичики невидимой стены с грохотом летели в омут моего безрассудства. Кай скользнул руками по моей спине, сминая ткань топа и прохладными пальцами касаясь разгоряченной кожи.       ‒ Ты дрожишь, ‒ подметил он мне в губы, то ли удивляясь, то ли наслаждаясь этим, и я, кажется, правда дрожала, на самом деле боясь сейчас совсем не его, а себя. Собственных желаний, заставляющих лишь плотнее прижиматься к нему, скользя пальцами по рельефу мышц на его груди к плечам и неосознанно вдыхая аромат его тела, проникающий мне ядом под кожу.       ‒ Я все еще могу уйти, если хочешь, ‒ Кай немного отстраняется от моего лица, заглядывая в глаза, но все так же вжимая меня в стену, в себя и явно не желая никуда уходить.       Как и я. Как и я, мать вашу, не желаю его отпускать.       ‒ Не хочу, ‒ едва слышно выдыхаю ему в губы свои мысли, чувствуя, как от услышанного дыхание парня становится тяжелее и глубже, как и мое собственное.       Кай снова впился в мои губы поцелуем, еще жарче, еще настойчивее. Его руки скользнули по моей спине к бедрам, ощутимо сжимая их через шорты и подхватывая вверх. Я шумно выдохнула, обвивая руками его шею и обхватив ногами бедра парня, окончательно теряя точку опоры во всех смыслах ‒ и пошлых, и не пошлых. Застежка ремня на его джинсах болезненно уперлась мне в бедро и я сдвинулась выше, все еще не разрывая жадного поцелуя.       Я даже не заметила, как из ванной мы уже оказались в комнате, когда Паркер опрокинул меня на кровать, навалившись сверху всем телом. Его глаза в полумраке вновь казались слишком темными, почти черными, будто в них поселилась вся ночь от нахлынувшего желания, что я видела, слышала, чувствовала, осознавая, что и сама сейчас могу думать лишь о нем, теряясь без остатка.       Кай провел пальцами по моему топу, потянув за края вверх и избавляясь от него, чему я и не пыталась препятствовать. Теплые ладони скользнули под бюстгальтер, сжимая грудь и лишая меня остатков контроля, неуверенности, потаенного страха, а заодно и этого кружевного атрибута одежды. Спустившись губами от шеи к ключице и неровно вздымающейся груди, он слегка, но весьма ощутимо прикусил нежную кожу, заставляя меня выгнуться и издать приглушенный стон, утонувший в очередном глубоком поцелуе. Мои пальцы почти неосознанно потянулись к застежке его ремня, цепляя ее, и парень довольно ухмыльнулся мне в губы, отстранившись лишь для того, чтобы избавиться от ненужной одежды.       ‒ Дверь… не заперта, ‒ пробормотала я, чувствуя, как с меня рывком стянули шорты, упавшие куда‒то на пол вместе с бельем.       ‒ И правда, гости нам не нужны, ‒ Паркер игриво провел языком по моим губам, сделав едва заметный жест рукой, когда замок на двери щелкнул. Не знаю, почему я сама не догадалась магию использовать, но сейчас в моей голове вообще была полная каша, так что простительно. Кай полностью завладел моими мыслями, моими желаниями, моим рассудком.       Я ощутила, как его кольца цепляются за мои волосы, когда парень зарылся в них пальцами и потянул, выгибая мою шею, скользя по ней губами, посасывая, кусая. Он будто знал, как это чертовски меня заводит, срываясь стоном с истерзанных поцелуями губ. Только он мог быть таким чувственным и бесчувственным одновременно, балансируя между нежностью и животной страстью, желанием обладать, подчиняя меня себе, своим прикосновениям. Он провел ладонью по моему телу, от шеи вниз, порой болезненно сжимая, прижимая к себе, а я цеплялась за его плечи, спину, позволяя ему делать со мной все, что захочет, и желая лишь большего.       Проведя теплой ладонью по животу вниз, он скользнул в меня пальцами, срывая с моих губ приглушенный стон. Я выгнулась всем телом, подавшись ему навстречу, изнывая от каждого движения его пальцев во мне, приникая губами к его шее и оставляя поцелуи на разгоряченной коже. Я буквально слышала биение его сердца и то, как сбивается дыхание парня под моими прикосновениями, распаляя его лишь сильнее, будто это возможно.. Кай убрал руку, вновь сжав мои бедра в сильных ладонях, подавшись вперед, но все еще сохраняя дистанцию. Он словно издевался надо мной и над собой тоже, доводя до исступления.       ‒ Скажи, чего ты хочешь, Билли, ‒ прошептал Кай мне в губы, сильнее вжимаясь в меня.       ‒ Ты знаешь, ‒ выдохнула я, обхватывая парня ногами за поясницу. Он тихо зарычал, сгорая от нетерпения и едва сдерживая себя.       ‒ Хочу это услышать, малышка, ‒ парень вновь весьма болезненно потянул за мои волосы, заставляя поднять на него полный желания взгляд.       ‒ Тебя. Я хочу тебя.       Кай расплылся в довольной улыбке, подавшись вперед, прижимая к себе, проникая в меня. С моих губ вновь сорвался сладкий стон, заставляя выгнуться всем телом, сильнее обхватив его бедрами и впиваясь ногтями в спину парня. Плавные движения становились все более резкими, глубокими, балансируя на грани наслаждения и боли, которая тоже была наслаждением. Я растворялась в нем без остатка, тонула в его аромате, плавилась в его сильных руках, отдаваясь одному лишь желанию, на фоне которого все остальное меркло, теряло значение. Мне было плевать на то, что будет утром, на то, что будет дальше, на то, что я окончательно и бесповоротно потеряла себя в нем. Важно лишь то, что есть сейчас. Лишь то, что я никого и никогда не хотела столь сильно, столь безрассудно, как хотела сейчас его.       Кай перехватил мои руки, заводя их наверх и переплетая наши пальцы, тогда как его губы вновь впились в мои, сильными толчками внизу живота лишая мои легкие воздуха, срывающегося стонами с моих приоткрытых губ в его. Паркер коснулся языком кончика моего носа и я попыталась перехватить его зубами, но парень увернулся, самодовольно ухмыльнувшись и укусив меня за шею, отчего я едва слышно вскрикнула, впиваясь ногтями в его плечи. Он что‒то глухо прорычал, очередным резким толчком внизу живота срывая с моих губ едва ли не всхлип, утонувший в его плече, лишь бы только не перебудить весь дом. ***       ‒ Эй, ты там жива? ‒ интересуется Кай, когда я вот уже минут пять неподвижно лежу, уткнувшись носом в грудь парня и не издавая ни звука, никак не реагируя на какой‒то там очередной его монолог не по теме и даже, если честно, не слушая.       ‒ Я в этом как‒то не особо уверена, ‒ глухо бормочу ему в грудь, ощущая, как по телу растекается сладкая нега и слабость, завладевшая его каждой клеточкой.       ‒ Жалеешь? ‒ парень слегка отстраняется, убирая с моего лица прядь волос и заглядывая в глаза, которые я едва нахожу силы открыть.       Жалею ли я? Хороший вопрос, но ответ на него меня, сказать прямо, пугает, потому что ‒ нет, не жалею. Сегодня, сейчас. А завтра наверняка буду локти кусать, потому что я полная дура, которая, видимо, даже пить не умеет. И да, я все еще хочу все валить на текилу, потому что иначе в своем безрассудстве мне винить будет некого, только себя.       ‒ Спроси меня завтра.       Кай рассмеялся, снова улегшись и сунув мне руку под голову.       ‒ Спи, мелкая.       ‒ Не называй меня так, ‒ сонно парирую, прижимаясь к его горячему телу.