Неделимое

      Нерешительно постучав в дверь, переминаюсь с носка на пятку, с пятки на носок, нервно поправив тонкий шарфик на шее и сунув руки в карманы джинсовой куртки. Да, после такого насыщенного, жаркого утра в кухне Паркера, мне пришлось использовать этот шарфик, дабы прикрыть оставшийся на шее след от зубов, поскольку я полдня провела, пытаясь перевестись из Уитморского колледжа в местный, а мне бы не хотелось, чтобы директор Пэрриш разглядывал мою шею в момент серьезного диалога и задавался вопросами двусмысленного характера. Хотя, наверное, будь там банальный засос, все равно пришлось бы использовать шарф. В ветреную погоду мои волосы, обычно скрывающие подобные вещи, не слишком‒то помогали, а сегодня был не ветер, а какой‒то кошмар, предвещая грозу ближе к ночи. Кстати, с колледжем все прошло довольно неплохо, не считая того, что я, как не особо нормальная, затеяла это на последней неделе учебного года и теперь мне за лето предстояло сдать туеву кучу зачетов, в противном случае мне придется паршиво. Но для начала хотелось бы разобраться в других, куда более насущных вещах.       Спустя короткое время за дверью послышались торопливые шаги и дверь приоткрыла светловолосая женщина среднего возраста, которая, завидев меня, приветливо улыбнулась и открыла дверь шире.       ‒ Здравствуйте, миссис Милтон. А Одри дома? ‒ улыбаюсь в ответ, скрывая некоторую нервозность от того, что подруга, возможно, и говорить со мной не особо захочет.       ‒ Да, Билли, конечно. Она в своей комнате. Заходи, ‒ все еще улыбаясь, женщина пропускает меня в дом, прикрыв следом дверь. ‒ Давно ты приехала?       ‒ Несколько дней, ‒ осматриваюсь в небольшой, светлой гостиной, когда женщина неожиданно обнимает меня, так тепло, как‒то по‒матерински, хотя я и не особо знаю, как это.       ‒ Бедная девочка, я тогда так и не успела сказать, как мне жаль. Роберт был таким замечательным... До сих пор не верится, ‒ вздыхает она, отпуская меня. ‒ Его брат не такой, хотя конечно... Боже мой, ‒ она неуверенно запинается, словно опомнившись. ‒ Мне, наверное, не стоило напоминать тебе о таком, вечно я говорю, не подумав.       ‒ Да все нормально, ‒ слегка улыбаюсь, примирительно коснувшись руки женщины, пока та совсем не заоправдывалась ‒ вроде как не за что. ‒ Я в порядке. Правда. Спасибо. Я пойду к Одри, ладно?       ‒ Да‒да, конечно, ‒ закивала миссис Милтон, вновь улыбнувшись, а я направилась к лестнице. Мне всегда нравилась мама Одри и я знала ее довольно давно, учитывая, что, будучи маленькой, временами гостила в этом доме, когда отец уезжал, а меня не с кем было оставить. Так что, помимо Одри и Нейта, она завершала список тех людей в Портленде, к кому я питала теплые чувства, но говорить с ней об отце все же не слишком хотела, учитывая, что мне бы и самой для начала во всем разобраться.       Постучав в комнату подруги, приоткрываю дверь, заметив Одри на кровати с журналом, которая тут же поднимает какой‒то встревоженный взгляд, сдвинув брови.       ‒ Привет. Меня... твоя мама впустила, ‒ бормочу я, застряв на пороге.       ‒ Ну... эмм... Заходи, ‒ нервно облизнув губы, девушка откладывает журнал в сторону и, только подойдя ближе, замечаю ее покрасневшие глаза. Она тут ревела что‒ли или мне это кажется?       ‒ Слушай, ‒ закусываю губу, пытаясь собраться с мыслями. ‒ Ты...       ‒ Я собиралась завтра зайти, ‒ выпаливает она, немного сбив меня с толку.       ‒ Куда?       ‒ К тебе.       Неопределенно хмыкаю, подумав о том, что она бы меня там и не нашла даже, а потом, наверное, в конец бы посчитала меня чокнутой, но, отчасти, возможно, я такая и есть. Я постоянно нарываюсь на неприятности, сама того не желая, у меня провалы в памяти, а ещё я, кажется, влюбилась в неуравновешенного еретика‒социопата который запугал тут всех до чертиков. Собственно, и живу пока что с ним же. Неплохой списочек, да? Но я сегодня сюда совсем по другому делу пришла, а чтение морали может слегка подождать. Или что она мне там сказать хотела?       ‒ Ясно. Слушай, нам нужно поговорить о...       ‒ Нет, подожди, сначала я, ‒ опять перебивает блондинка, нервно выдохнув. ‒ Я вела себя, как истеричка. Ревновала к тебе Нейта, что, кстати, совершенно тупо, и несла какой‒то пьяный бред, и говорила... всякое, хотя на самом деле даже так не думаю. То есть... я, конечно, и сейчас не понимаю, как ты... Не знаю даже, смогу ли я вообще когда‒нибудь понять, но я надеюсь, что мы все еще подруги, чего я не хочу терять. Так что... ‒ она запинается, наморщив носик. ‒ Прости меня, ладно? давай просто забудем тот разговор, хорошо?       Наверное, я ждала чего угодно, даже прекращения общения, хотя не собиралась просто так сдаваться, но точно не такого, а потому ее слова немного ошарашили меня, заставив на секунду потерять дар речи.       Чувствую уже знакомое и столь внезапное головокружение, которое сейчас совсем не вовремя, как и всегда, и потираю пальцами виски, при этом слыша странный шум в ушах, как будто в голове включили неисправный телевизор. Твою мать, да что со мной творится?       ‒ ХОРО...шо, ‒ бормочу я, сев на кровать и слегка поморщившись. ‒ Тебе не за что извиняться, я... ‒ замечая, как плывет перед глазами, прикладываю прохладную ладонь ко лбу, морщась от проедающей голову боли.       ‒ Би, что с тобой? ‒ взволнованно интересуется Одри и ее голос звучит приглушенно, будто бы через толстый слой ваты.       ‒ Ничего. Все хорошо, ‒ закусываю губу, прикрыв глаза. ‒ Сейчас пройдет.       ‒ А выглядит это не как ничего, ‒ хмурится Милтон придвигаясь поближе, а я ощущаю, как боль слегка отдаляется, освобождая рассудок хоть на какое‒то время, пусть и вряд ли надолго, потому что в висках все еще неприятно пульсирует. Я прямо чувствую, как оно затаилось и поджидает, хотя не понимаю, почему теперь не возникает никаких зловещих картинок, а только это мерзкое ощущение, будто изнутри черепушку вскрывают консервным ножом. Словно бы часть моей памяти силится вырваться, но не может, угодив в мышеловку сознания и терзая его изнутри.       Подняв взгляд на Одри, замечаю на ее лице беспокойство и слегка улыбаюсь, хотя получается слишком уж вымученно.       ‒ Ты меня, Брэнсон, уже пугать начинаешь, ‒ замечает она, вскинув брови, хотя, признаться, видела и знает только малую часть, но я изначально для того сюда и пришла, чтобы кое‒что выяснить.       ‒ Я ведь уже говорила, что почти не помню тот день, когда произошла та авария? ‒ решаю начать от начала, дабы все это имело хоть какой‒нибудь смысл, и Милтон кивает. ‒ Так вот... В последнее время все стало хуже. Если тогда были хотя бы обрывки, то теперь совсем чистый лист. И, ‒ запинуюсь, издав короткий смешок. ‒ Кажется, пару дней до этого я тоже не помню. Последнее ‒ то, как мы с вами обсуждали планы на выходные, хотели поехать в домик у озера, и мы с тобой бесились, что Нейтан надумал притащить с собой ту рыжую девку из колледжа, Эби или Эми...       ‒ Энни, ‒ фыркает девушка.       ‒ Ну да. И мы хотели уехать на озеро сразу после субботнего сборища клана, на который я надеялась вообще не пойти. А дальше ‒ все. Пустота. Утро после аварии и... все остальное. Почти три дня просто выпали. А теперь еще эти странные приступы, от которых мозг едва не взрывается. Пару раз даже какие‒то видения были, ‒ немного морщусь, все так же слыша этот гул в голове, и провожу ладонью по лбу, на котором выступили прохладные капельки пота. ‒ Мне все больше кажется, что мою память как‒то подтерли, хотя я же ведьма, так что вампир этого бы точно сделать не смог. А потому, ‒ задумчиво щурюсь, уловив одну дикую мысль, и посмотрев на подругу. ‒ Мне кажется, остается только один вариант. Джошуа.       ‒ Эээ, ‒ сказать, что мои слова привели Одри в состояние ступора ‒ это ничего не сказать. ‒ С чего ты это взяла? Ты уверена?       ‒ Я уже вообще ни в чем не уверена, ‒ неопределенно хмыкаю я. ‒ У тебя есть другие варианты? У меня ‒ нет. Сама подумай, он был главой клана, так что обладал достаточной силой для этого... наверное, хотя я о таком и не слышала. Но вся эта хрень начала твориться со мной как раз после того, что произошло в Мистик‒Фоллс, после его гибели. Может, это такой побочный эффект или типа того, но вместо того, чтобы чары спали и память просто вернулась ко мне, все стало лишь хуже. Сама знаешь, в магии всегда как с карточным домиком ‒ убери одну из фундамента и все либо рассыпается, либо приобретает новую, искаженную форму. Ну... или я попросту спятила, ‒ пожимаю плечами. ‒ Что думаешь?       Пару секунд Милтон молчала, ковыряя серебристым ногтем нитку на плюшевом пледе.       ‒ Если бы мне давали по центу за каждое безумие в наших жизнях, Билли, я бы давно наскребла на Феррари, ‒ наконец замечает она. ‒ Во всем этом есть доля смысла, правда я не представляю, зачем ему это.       ‒ Я тоже. Хотя, думаю, авария тут не при чем. Должно быть что‒то еще. Вспомни, за те дни ничего странного не было? Может, я что‒то рассказывала?       ‒ Смски писала, ‒ блондинка пожимает плечами. ‒ Вечером, перед аварией. Что‒то про то, что ты нашла какой‒то дневник. И про то, что ты узнала какой‒то семейный секрет, вы поругались с отцом и ты хотела, чтобы я помогла тебе кого‒то найти. У тебя же тогда уже с пол года не было магии после истории с Браном, так что я согласилась. Но уже позже ты про это даже не вспомнила, когда я спросила, так что я не стала допытываться. К тому же, после того, что случилось, тебе явно было не до допросов.       Я нахмурилась, молча разглядывая свои кеды. Она, признаться, запутала меня окончательно. Какой дневник, кого найти... Господи, у меня же всерьез так скоро крыша поедет. Может, все ответы именно в том, о чем я тогда говорила, но разве можно что‒то понять, зная только малую часть всей истории? И угораздило же меня родиться частью этого идиотского клана, который лучше всех знает, что тебе делать, какой тебе быть и что помнить ‒ не помнить. Всегда было это дебильное ощущение, будто твоя жизнь или смерть принадлежит не тебе, а общественности, и это было еще одной причиной, по которой когда‒то я так хотела уехать, начав уже жить для себя. А сейчас... Сейчас мне лишь хотелось во всем разобраться, скорее даже избавиться от этой дыры в моей голове, нежели вспомнить. К черту дневники и секреты, пусть ими подавятся, мне все равно, но, кажется, не вернув свою память, меня так и будет это преследовать, вновь теперь нарастая в моей голове с новой силой. Твою ж мать...       Вновь зажмуриваюсь от болезненных ощущений в моей голове, пробегая по телу ознобом, и слышу за окном шум дождя, одновременно с раскатами грома, в которых тонет мой едва слышный всхлип.       ‒ Что, опять? ‒ слышу испуганный голос блондинки где‒то поблизости, но сфокусироваться не получается, даже слова сказать, пока я со стоном хватаюсь руками за голову. ‒ Би, что мне делать? Что делать, скажи?       Вот чтоб я знала... На этот раз боль даже сильнее, чем была тогда на парковке у "Рэдвила", хотя, возможно, мне так лишь кажется. Новый раскат грома слышится таким оглушающим, что, наверное, еще немного и мой череп попросту треснет, прорываясь внутри новыми вспышками боли. Все смешалось в одно ‒ боль, гром, шум дождя, тиканье часов на стене, даже биение сердца. Одна какофония звуков, которые я не могу больше слушать.       ‒ Боже мой, выключите все это... Пожалуйста, хватит, ‒ цежу я сквозь зубы, чувствуя во рту вкус собственной крови и слез, стекающих по моим щекам одновременно с приглушенным рыданием, потому что даже на то, чтобы кричать, сил не хватает. Кажется, что чем больше я пытаюсь справиться с этим, тем сильнее становится боль, и снова где‒то поблизости звучит голос Одри, которая непонятно даже к кому обращается, потому что скрежет в ушах не дает ничего разобрать, пока сознание затягивает в такую холодную, но сейчас нестерпимо желанную бездну.