Космос

POV Льюиса

      Не знаю, сколько мне удалось поспать, но проснулся я с абсолютно квадратной головой и жутким шумом в ушах. Поворочавшись под одеялом, понял, что звон и шум в ушах раздаются не в моей голове, а в корабле. Высунувшись из-под одеяла (спал я, замотавшись в кокон с головой), я обомлел: казалось, все пространство вокруг полыхает огнями, на белых поверхностях моей каюты вспыхивали все оттенки алого. Я перевел взгляд на окно и с трудом сглотнул застрявший в горле ком. Выглядело так, будто я попал в фильм «Звездные войны», и сейчас самый пик сражения. Вообще, поначалу мне казалось, что у меня галлюцинации, потом я на секунду заподозрил, что у меня, скорее всего, они уже давно, и я лежу где-нибудь в дурке и с самым придурковатым лицом рассказываю своему отцу историю про будущее и мутантов, а он слушает и печально качает головой, пока доктор за моей спиной безнадежно разводит руками.       Только в дурке я или нет, а галлюцинации не пропадали, и были вполне реальными, как и множество кораблей и юрких беспилотников, преследующих наш корабль. Огромные махины, идущие нос к носу с нашим. «Крейсеры», как я их про себя назвал, оказались абсолютно разными, различных форм и цветов: некоторые были круглыми и неповоротливыми с пустотой внутри, больше напоминающие огромные станции, с которых смертоносным роем срывалось множество беспилотников; некоторые «крейсеры» напоминали корабль моих похитителей; другие были больше похожи на странные обломки металла, застывшие в воздухе и перемигивающиеся огнями вдоль бортов. Объединяло их одно — размер. Все они были просто гигантскими. Некоторые из них отставали, некоторые шли нос к носу с нашим кораблем, при этом вокруг постоянно кружил рой разнообразных беспилотников.       Корабли то приближались, то вновь отдалялись, но по нам палили не сильно, скорее осторожно, целясь, думается, по двигателям. Наш корабль отстреливался лениво, будто игнорируя назойливых мух.       Я осторожно выбрался из постели. Голову жгучим обручем сдавливало, но я старался не обращать на дискомфорт внимание. Собственные ноги напоминали мне две разварившиеся макаронины, которые совершенно не хотели держать вес тела. Нерасчесанные волосы пришлось скрутить в лохматую сосиску, а потом закрутить на затылке огромный пучок, по размеру немногим меньше моего черепа. Вся эта конструкция норовила рассыпаться по плечам, но ради ощущения голой шеи, свободной от волос, я готов был закручивать ее вновь и вновь. Закутав обнаженные плечи в полюбившееся мне за ночь одеяло, я встал на вибрирующий пол и медленно дошел до дивана рядом с панорамным окном.       На преодоление короткого расстояния мне потребовалось сил больше, чем я рассчитывал. Корабль несколько раз кренился в разные стороны, и я дважды влетел плечом сначала в ширму, отделяющую кровать от холла с креслами, а при повторном крене не удержался на ногах и плюхнулся в кресло, благо оно оказалось рядом. Кресла с места и не думали сдвигаться, лишь парящий над столиком шарик, слегка менял траекторию. Вновь собрав в пучок рассыпавшиеся волосы, я встал и добрался-таки до дивана рядом с окном, треснувшись напоследок коленкой об диванную спинку.       Оторвать взгляд от развернувшейся за окном фантастики было невозможно: мне кажется, я даже дышал через раз, боясь допустить мысль, что все, что там творится — не сон, а реальность нынешней современности. Что удивительно, мы не были где-то на орбите, а находились все на той же высоте, с которой хорошо просматривалась земля, дома и серая от грязи река. Я бы даже сказал, что корабль медленно спускался ниже, но как он тогда вырвется из этого окружения? Мы уже буквально как стаей мух были окружены со всех сторон множеством беспилотников и разных размеров крейсеров. Не сразу я заметил, что к нам медленно приближается вытянутая платформа, больше напоминающая длинную шариковую ручку, но без полой трубки и с тремя длинными штырями, на которых держались роботы наподобие тех, что я видел в ангаре, с небольшой разницей в цвете и форме рук. В отдалении роботы казались людьми с искажениями в линиях тела. Они перебирали руками, оборачивались назад, висли на одной руке, словом, вели себя как люди, а не как машины.       Некоторое время платформа плелась в хвосте, но постепенно крейсеры начали расступаться и уступать ей дорогу, а беспилотники сгруппировались вокруг нее, прикрывая собой роботов. Как только эта махина начала приближаться, наш корабль будто очнулся, начав отстреливаться и выпустив свои беспилотники, которые не отлетая далеко от корабля, пускали точечные заряды, стараясь попасть в роботов.       Один из беспилотников противника умудрился приблизиться к нашему кораблю максимально близко и заскользил вдоль его крыльев, всматриваясь в мутную обшивку. Все это время его обстреливали наши беспилотники, но юркая машинка ловко уходила из-под огня. Наконец, добравшись до окна, за которым стоял я, он завис на уровне моего лица (я к тому моменту уже почти носом прижался к стеклу, стараясь все рассмотреть). Неожиданно шпион выпустил лазер и обвел круглый контур вокруг стекла. Обшивку он не рассек, но тонировку снял — я стал ярче видеть цвета, и меня, судя по всему, стало видно.       Возможно, он бы еще что-то успел сделать, но его сбили беспилотники корабля, буквально протаранив собой. Платформа с роботами вновь начала приближаться. Я, нервно сглотнув, встал на ноги. Мне даже показалось, что вот-вот меня отсюда вытащат и вернут к Яскеру.       Дверь моей каюты с тихим шипением отъехала, и в мои «апартаменты» зашел Арн. Холодные глаза пробежались по моей обнаженной спине, заставив поёжиться. Я, сам не зная почему, занервничал, натянув на плечи съехавшее одеяло. Сейчас я резко пожалел, что не успел одеться, почему-то в безразличных глазах постепенно появлялось любопытство и интерес.       — Доброе утро.       — Доброе…       Мне хотелось пить и спрятаться. Холодный взгляд, блуждавший по мне, казался осязаемым. Разумный, стоящий передо мной, не пытался скрыть любопытства. Натянув раздраженно одеяло на колени, я с возмущением взглянул на Арна, собираясь высказать ему, что я думаю о наглом разглядывании моих коленей, но слова застряли в горле. На лице разумного помимо любопытства, прикрывавшего желание, проступило удивление. Кажется, сам Арн был удивлен своей реакцией.       — Что вы хотели? — я решил прервать затянувшуюся паузу.       — Хотел пригласить вас на завтрак… — Арн с усилием отвел взгляд и медленно оглядел помещение.       — Эээ… Для этого куда-то нужно идти? — вообще, чувствовал я себя не очень хорошо: голова как и прежде болела, во всем теле была слабость и, помимо всего прочего, нужно расчесать волосы, хоть они теперь и не волочатся по полу, но от этого легче расчесывать их не станет, учитывая то, что я вообще это не умею делать. С Яскером у нас был уговор: если он не хочет отрезать мне волосы, то сам за ними ухаживает. Да, я научился заплетать корявую косу, но расчесать сам такую длину не мог: зубья расчески застревали в волосах, образуя колтуны, голова болела, а я раздражался и психовал. Потому идти на «завтрак» с тем вороньим гнездом, которое у меня сейчас на голове, я не мог.       — Да, у нас есть небольшая столовая. Я принес тебе одежду.       — А здесь нельзя поесть? У меня есть два кресла… — столик, правда, между ними был чуть шире тарелки.       Кажется, мой вопрос удивил мужчину, и тот слегка нахмурился.       — Ты не хочешь выходить из каюты?       — Чтобы выйти, мне нужно привести волосы в порядок… А я не умею.       Светлые брови еще слегка приподнялись. «Ничего, — подумал я, — привыкай, скоро, судя по всему, тебе придется часто удивляться». Арн приблизился и жестом попросил возможность осмотреть волосы, я вздохнул и, кивнув, распустил воронье гнездо на затылке, отвернувшись к окну и предоставив мужчине лучший обзор на фронт работ.       — Думаю, без помощи тут не обойтись… — задумчиво протянул Арн после десятиминутных попыток разделить свалявшиеся волосы хотя бы на три части. Оставив рядом со мной одежду, мужчина удалился.       Из вещей мне достались странного покроя комбинезон бежевого цвета на бретельках и белая рубашка с рукавом три четверти. На коротком воротничке был вышит бежевый узор со странной надписью, а под правой бретелькой комбинезона переливался вышитый флажок. На белом фоне флажка извивалась голубая линия, а поверх нее, распахнув крылья, разместился несущий в клюве веточку голубь.       Я нахмурился. Странная символика, и для чего она нужна на моей одежде? Навряд ли мой «наряд» был подобран спонтанно, Яскер тоже часто крепил мне разного рода значки на грудь, но обычно я все это снимал, не соглашаясь носить на себе знаки, в значении которых не разбирался, но тут была вышивка, и другой подходящей одежды у меня не было, не натягивать же старую одежду охранника. Поскрипев зубами с досады, я все же надел комбинезон, успокоившись тем, что голубь, несущий веточку, в Библии возвещал о найденной земле Ною. Надеюсь, за этим символом тоже скрыто что-то хорошее. В обувь мне достались мягкие белые мокасины с бежевой подошвой.       До того, как в мои апартаменты заявилась делегация из трех человек, я успел воспользоваться небольшим санузлом, спрятавшимся за дверью рядом с ширмой. Помыться не получилось, но вот умыться все-таки вышло. Приводили в порядок мою шевелюру две милые дамочки, которые с опаской косились на застывшего за нашими спинами Арна и с любопытством — на меня. Девушки были живыми (в отличии от ледышки Арна) и общительными, постоянно шептались, несмотря на грозного надзирателя. О чем они говорили, я не понимал, но догадаться было нетрудно.       Наконец, меня расчесали и заплели волосы в плотную косу, которую потом собрали в пучок, за что я был безумно благодарен. Поблагодарив девушек, я как настоящий джентльмен, поцеловал обеим руки, чем вызвал недовольство Арна и восхищение у покрасневших от смущения дам. Все это время за окном продолжалась ленивая битва, которая с нашей стороны заключалась лишь в том, чтобы не дать платформе с роботами приблизиться к кораблю.       Мы все вместе вышли из каюты и направились на «завтрак». Пока шли по коридорам, у меня сложилось четкое ощущение того, что меня сейчас показывают всем обитателям корабля, потому что сразу за дверью моей каюты оказалась кучка вооруженных охранников, якобы просто так стоящих у дверей. В холле, в длинных коридорах, по которым мы добирались до столовой, была просто куча разумных, и все просто стояли: не шли навстречу, не разговаривали между собой, а именно что стояли и без стеснения меня разглядывали.       Чужое неприкрытое любопытство подняло волну раздражения: я сжал губы плотнее и решил потерпеть до столовой, надеясь скрыться хоть там от назойливого внимания. В такие моменты я чувствовал себя невероятно одиноким. Все они были современниками, друзьями и родственниками друг другу, у них были связи, родственные узы, которые, как корни у деревьев, закрепляли их, позволяя чувствовать себя уверенно. У меня же не было «корней», не было родины, родни, друзей и собратьев по несчастью, для всех я был любопытной и редкой зверушкой. Хотелось набросить на плечи свое одеяло и спрятаться от чужих глаз.       Наконец, мы зашли в огромную столовую, где народу было еще больше, чем мы встретили до этого. За каждым из многочисленных столиков сидели разумные, вдоль стен стояли разумные, кучкуясь в углах, а у двери, рядом с раздаточной полосой, толпились повара. От удивления я запнулся и остановился.       — Ты издеваешься?       — Извини, — Арн не выглядел смущенным, скорее усталым. — Так нужно, иначе они не отстанут…       — В смысле?       Арн подхватил меня под локоть и направил в отделенное тяжелыми серебристыми портьерами помещение, где оказались несколько обособленных столиков с мягкими сиденьями вместо жестких, парящих пластинок, на которых сидели разумные в столовой. Наверное, это было помещение для привилегированных посетителей. Свет был более мягким, без голубой холодности, стены в отличие от общей столовой — задекорированы разнофактурными панелями теплых оттенков. Тут тоже все столики, кроме нашего, были заняты. С нашим появлением все взгляды прилипли ко мне и на протяжении всего «завтрака» не отлипали. И лучше бы я остался в предыдущей столовой, потому что все остальные здесь были такие же отмороженные или замороженные, как и мой визави. Застывшие лица со слабо выраженными эмоциями и отсутствием смущения из-за неприкрытого разглядывания. Мне казалось, что по телу ледяной рукой водят. В голове крутилась одна лишь мысль: куда я попал?       Мы сели за стол, и через несколько минут рядом с нами оказался парнишка, принесший две пластиковые коробки с «завтраком».       — Вы не могли бы так же внимательно пялиться в свои тарелки, а не на меня? — терпение — не одна из моих добродетелей.       На лицах настырных наблюдателей слегка приподнялись брови и искривились бледные губы в усмешке.       — Приношу свои извинения за все это любопытство.       — С чем оно связано? Пора бы уже успокоиться, я не первый месяц, как очнулся, и вообще, зачем вы меня похитили?       Арн вздохнул и откинулся на спинку кресла, так и не притронувшись к своему завтраку.       — Ты нам нужен.       — Зачем? — а завтрак оказался ничего так, чувствовались овощи и мясо, давно я подобного не ел.       — Сложно ответить кратко.       — Я не спешу.       Арн ухмыльнулся.       — Я обещаю обсудить с тобой эту тему, но не здесь. Во-первых, у нас мало времени, во-вторых, слишком много ушей.       — Ок. Для чего ты меня сюда притащил, я мог поесть у себя в каюте.       — Потому что все они, — Арн повел в воздухе рукой, — тебя очень ждали. Ты их кумир.       — Зашибись! И когда я им стал, если не секрет? И с чего? Или у вас тут принято фанатеть от оживших мумий?       — Хм, ну для начала само твое появление из ряда вон, плюс твоя позиция касательно мутантов, плюс популярность ТВ-шоу с твоим участием.       Вот тут я замер, перестав жевать.       — Чего? Какое еще ТВ-шоу?!       Арн застыл с приоткрытым ртом, так и не закончив свою фразу, по-видимому, его озадачил мой вопрос.       — Ну, шоу с твоими буднями… Шло пятьдесят минут каждый день после семи вечера. Ты что, не знал, что тебя снимают?       Сказать, что я был шокирован, оглушен, удивлен, раздавлен — не сказать ничего. От шока я не мог пошевелиться и забыл как говорить, точнее, как собрать мозги в кучу. Я просто сидел и смотрел перед собой, пока мозг пытался судорожно выстроить хоть какую-то адекватную картину мира в голове. Шли минуты, Арн что-то говорил, но я не реагировал, не хотел возвращаться в реальность. В голове был вакуум, и я знал, что как только выйду из него, меня накроет вдвойне, а пока я мог на периферии своего сознания хладнокровно думать о том, что это вполне логично. В моих комнатах всегда были камеры, с которыми я поначалу боролся: ловил, выковыривал из стен, но они снова и снова появлялись, и я смирился. Яскер сказал, что они так следят за тем, чтобы я глупостей не натворил. Я и подумать не мог, что меня транслировали по ТВ…Страшно подумать, что они вставляли в эфир.       — Что они показывали? — наконец, решил я заговорить, пока мне нервный срыв не приписали явно обеспокоившиеся моей реакцией разумные.       — Всегда по-разному. Твои занятия в тренажерном зале, твое утро, твои выходки, нежелание расчесываться, да много всего. Не переживай, они не показывали ничего такого, из-за чего тебе могло бы быть стыдно.       — Отлично… Мне прям резко стало легче, — съязвил я.       — Но популярен ты стал не только из-за этой передачи, она скорее поддерживала интерес. Настоящую любовь разумных ты заслужил не этим шоу.       — А чем? — что-то у меня в холке похолодело.       — Камеры периодически взламывали, они стали самыми атакуемыми объектами для хакеров, и в сеть стали попадать множество подпольных роликов с твоими перепалками, где ты отстаивал права мутантов, да вообще всех разумных, оскорблял аристократов и так далее. Такие ролики набирали бешеные просмотры за несколько часов, команда твоего аристократа, — Арн брезгливо дернул губами, — постоянно подчищала интернет, удаляя эти видео, но попавшее однажды в сеть уничтожить уже нереально. Особенной популярностью пользовались твои потасовки и пакости, многие немало заработали на этих видео, выставляя определенную сумму за запись с тобой и, когда пользователи собирали нужную сумму, видео становилось доступным полностью. Ты звезда и уже давно, многие твои фразы стали крылатыми. А такого количества мемов, как с тобой, я не встречал ни с одной современной звездой.       — Отлично…       Арн еще пояснял про всенародную любовь, но я не слушал. Яскер и его команда сделали из меня цирковую зверушку, выставив на всеобщее обозрение, и я чувствовал себя раздавленным. Я терпеть не мог публичность, меня никогда не привлекала сцена, я с детства ненавидел рождественские спектакли и другие подобные мероприятия, и не потому, что я стеснялся, а потому, что не понимал, почему я должен кого-то развлекать. И вот со мной случилось худшее из того, что я мог вообразить. Я любил уединение и одиночество, и этого меня лишили, превратив мое личное пространство в сцену.       Возможно, позже придет ярость, но сейчас меня затопило разочарование, апатия и усталость. Мне остро захотелось забиться в самый дальний и самый темный угол и не вылезать из него вечность, а еще обнять Спики (моего мопса) и послать всю эту двинутую планету к черту, с ее беспардонным любопытством, от которого я жутко устал.       — Я хочу уйти отсюда.       — Хорошо, — встревоженный моей реакцией Арн встал со своего места и, подхватив меня под локоть, помог выйти из-за стола. Если бы я не был так расстроен, то от меня бы не скрылась обеспокоенность остальных присутствующих в кафе.       Хорошо, что Арн поддерживал меня под руку, иначе я точно несколько раз завалился, спотыкаясь на ровном месте. Я почти не заметил, как мы преодолели путь до моей каюты. Все силы ушли на то, чтобы сдержать ком, подступивший к горлу, пока мы на виду у всех, кто так и толпился в столовой и коридорах… Глаза щипало от подступивших слез, но я прикусывал губы и смотрел в пол.       Наконец, оказавшись в каюте, я сбросил с ног обувь и метнулся в постель, оперативно укутавшись в полюбившееся одеялко и отвернувшись к стене, подтянул к груди колени, и, сжав зубами толстую ткань, тихо завыл от обиды на весь мир и острой боли в груди, спицей прошивавшей сердце.       — Льюис… Прости… Не расстраивайся… — кажется, Арн был ошарашен моей реакцией. Какого черта он еще не свалил?! Я думал, он не зайдет в каюту.       — Проваливай!       — Льюис…       Я почувствовал, как прогнулся матрас под весом Арна. Видимо, разумный не ожидал такой реакции и хотел меня утешить, только его сочувствие и утешения мне были нужны, как корове пятая нога! Я хотел тишины и одиночества, хоть полчаса.       — Проваливай!!! Я не хочу никого видеть!!!       В общем, Арн не ушел, принялся меня успокаивать и из состояния жалости к себе я впал в состояние дикого бешенства из-за того, что он просто не мог свалить, как я его просил, и оставить меня, наконец, в покое. Я ему несколько раз повторял, чтобы он убирался, потом, уткнувшись в угол, разрыдался. Потом этот идиот снова что-то забубнил в утешение, и я снова взбеленился и принялся кричать, чтобы он убирался, но тому все как об стенку горох. В итоге, я почти сорвал голос, попытка вытолкнуть упрямца превратилась в потасовку, к концу которой мы оказались на диване перед стеклом, за которым наступал закат. Я, измотанный борьбой и истерикой, накричавшись и наревевшись всласть, лежал в объятиях Арна, откинув свою лохматую голову тому на плечо и лениво наблюдая, как наш корабль медленно пошел на снижение и постепенно погрузился в воду, оставив позади кучу воздушных кораблей, способных бороздить лишь воздушные просторы.