Голод (like something hungry)

На корабле Венди была предоставлена сама себе. Ей не нужно было чинить порванную одежду, готовить еду или рассказывать пиратам сказки на ночь. Её присутствие стесняло их, она видела. Что ж, Венди случалось слышать истории о том, что женщина на борту приносит несчастья. Это тоже было своего рода волшебство. Большинство времени Венди проводила в своей одинокой комнатушке в ожидании дня, когда капитан Крюк прикажет ей выметаться, однако пират, занятый собственными делами, будто бы совершенно позабыл про неё. Венди, всё ещё разозлённая его отказом помочь, надеялась, что те принесут ему только ещё больше горя. Пэн по-прежнему преследовал её во сне, но Венди отказывалась дать слабину и снова позволить себе те прикосновения. Ей казалось, что так она проиграет ему. Неужели с ней и впрямь было что-то не так? Отчего жестокое, худое лицо Пэна заставляло влагу появляться между её ног? Почему удовольствие приходило только тогда, когда Венди воображала, как он прикасается к ней интимно, тайно – так, как может быть позволено лишь мужу? Её губы горели, когда она вспоминала яростный поцелуй, которым они обменялись. Венди сделала это ради спасения братьев, чтобы отвлечь, но не могла утверждать, что мысли о них не вылетели из её головы секунду спустя. Ещё один её грех. А Пэн всё не приходил за ней. Венди то и дело забиралась на мачту и глядела с неё на зелёную линию леса и полоску побережья. Она не видела ни людей на берегу, ни тени, летящей по небу. Должно быть, Пэн забыл про неё, и Венди молилась, чтобы он забыл и о её братьях. – Что, если он так и не явится за мной? – однажды спросила она капитана после часа напряжённого вглядывания в горизонт. Тот пожал плечами. – Не моё дело, – он указал подбородком на берег. – Но он придёт. Я не слишком близко знаком с Пэном, однако знаю зелёных юнцов достаточно хорошо, чтобы утверждать – они эгоистичны и ненавидят делиться. Особенно своей первой… – пират посмотрел на Венди, его губ коснулась тень улыбки. – Я сочувствую тебе, дорогуша. Правда. Мальчишки редко бывают деликатны. Полагаю, вечные мальчишки – зверски жестокие создания. Венди уже привычно вспомнился поцелуй: злой, болезненный, полный ненависти. Она задумалась, что же говорило о ней самой то, что она наслаждалась им.