***
Луна сменяла Солнце, а Солнце сменяло Луну. Я росла в лесной глуши, окруженная новой семьей. Мы жили в свитых из плотной паутины гнездах на вершинах могучих деревьев, что спали, окутанные бесконечным мраком. Тьма пришла в Средиземье, и мы были в этой тьме. Я любила свою приемную мать и многочисленных братьев. Особенно самого младшего, что родился за несколько дней до моего появления в паучьем клане. Я назвала его Пиро, что значит «огненный». Ведь шерсть паучонка была непривычно рыжей, что отличало его от собратьев. Он был другой. Такой же другой, как и я. И младший братец всегда ходил за мной хвостиком, познавая вместе лесную жизнь и оберегал меня от опасностей, что может повстречать человеческий детеныш в непроглядных дебрях и буреломах. Я помню, что, освоившись среди приемной семьи, я попыталась освоиться и в лесу. Птицы, звери, лесные деревья… я слышала их голоса у себя над головой, я чувствовала их мысли, я знала, чего они хотят. И я сливалась с фауной вокруг себя, буквально растворялась в мириадах звуков и запахов, какими был наполнен лес, что люди считали проклятым. Люди… … я часто встречала людей на путаных тропинках Темного леса. Я, бесшумно кравшись за ними попятам, наблюдала, как они боятся сойти с тропы, пугливо озираются по сторонам и чуть что — хватаются за оружие. Я видела в их глазах страх, что порождал жестокость к лесу. И лес отвечал жестокостью, становясь все мрачнее. И, как мне казалось, ворчливее. И я не хотела к людям, чувствуя запах слабости, своим развившимся обонянием, что походило больше на звериное. И я слышала как стучат их сердца и замирают от страха. И я не хотела возвращаться к ним. Потому что была едина с природой. А природа была едина со мной. Лишь изредка под покровом ночи я пробиралась в Озерный город, чтобы поживиться чем-нибудь, послушать музыку, что лилась из многочисленных кабаков и таверн, понаблюдать за людьми, которые не обращали внимания на маленькую кудрявую босоногую девчонку, принимая ее за одну из уличных сирот-оборванцев. Орки… я никогда не встречала запаха отвратительнее, чем орочий. Моя мать всегда говорила мне, что орки — самая мерзкая и жалкая форма жизни, запрещая мне и Пиро подходить к ним близко, пока мы не научимся незамедлительно атаковать врага. Но, ведомая любопытством, я наблюдала за ними, притаившись на верхушках мохнатых елей и раскидистых сосен. Я видела их худощавые фигуры, обтянутые серой кожей, ржавые скрипучие доспехи и черные рты, что они постоянно кривили, разговаривая на темном наречии, которое я, живя по соседству с тьмой, изучила очень хорошо. Орки пахли смертью сильнее, чем пахла моя мать. И мне не хотелось подходить к ним близко. Эльфы… — Орки — самые мерзкие создания на земле, а люди — самые глупые, — поучала нас с Пиро мать, кутая в паутину перед сном. — Но не бойтесь орков и людей, пусть они боятся вас, бесшумных, ловких, быстрых, смертоносных детей ночи. — А кого же нам бояться, мама? — спрашивала я, теребя свои темные кудряшки, что беспорядочно рассыпались по моим плечам. — Бойтесь остроухих, — серьезно отвечала мать, сверкая глазами. — Остроухие не знают пощады, а их стрелы не знают промаха. Поэтому никогда не вторгайтесь в их владения. — А где начинаются их владения, мама? — спрашивала я, хмуря черные брови и кусая губы. — Там, где кончается тьма…***
Там где кончалась тьма, не было места ночным тварям. Но я все равно каждое утро бежала к освещенному солнцем ручью, чтобы провести час-другой в обнимку с книгой. Пиро всегда оставался в тени деревьев и на поляну не ступал. Солнечный свет слишком раздражал его чуткие глаза. Я же щурясь от ярких лучей, пересиливала себя и, наслаждаясь журчанием лесного ручейка, погружалась в чтение древних сказаний и легенд. Был зелен плющ, и вился хмель, Лилась листвы полночной тень, Кружила звездная метель В тиши полян, в плетенье трав. Там танцевала Лютиэнь; Ей пела тихая свирель, Укрывшись в сумрачную сень Безмолвно дремлющих дубрав.* И я, закрывая глаза видела прекрасную деву в шелковых одеждах, что танцевала босыми изящными ногами, утопая в изумрудной траве. И мое воображение рождало плавный нежный звонкий голос, что эхом разносился по лесным полянам, возвращался солнечными лучами, что играли в складках ее невесомого платья и терялись в ее шелковых струящихся волосах. И остроухая дева вовсе не казалась мне страшной и жестокой. Он заглянул в ее глаза — В них отражался путь светил, В них билась вешняя гроза… И в этот час, и в этот день Несла рожденье новых сил Ее бессмертная краса. Свершилось то, что рок сулил Для Берена и Лютиэнь. — Пиро, Лютиэнь не похожа на безжалостную убийцу, — задумчиво твердила я, водя бледным пальцем по маслянистым страницам. Пиро лишь шипел в тени раскидистых деревьев. А я захотела увидеть остроухих.***
Она шла, и осенние листья слегка шуршали под ее ногами. Ее легкая поступь привлекла мой слух, когда я, лежа на широкой ветке раскидистого дуба, дочитывала очередную книгу, подставив страницы под солнечные лучи, что пробивались сквозь густую листву. Заинтересованная в таинственных еле уловимых шагах, я, поманив спящего в кружевной паутине Пиро, спустилась на пару ярусов ниже, вглядываясь. На освещенной Солнцем поляне, вдоль границы света и тьмы шла она. Шелковые каштановые волосы мерцали в солнечных лучах, укрывая плечи и спину, струящаяся небесного цвета туника, расшитая крохотными жемчужинами, стройный стан, что походил на ствол молодой березки… — Пиро, это Лютиэнь, — шепнула я, не смея отвести взгляда от светящейся полупрозрачной кожи и голубых пронзительных глаз, что она то и дело возводила к бескрайним небесам. — Съеееесть, — облизнулся паук и раскрыл челюсти, но, получив от меня хороший пинок, обиженно удалился обратно на верхушку дерева. Я же осмелилась спуститься еще ниже под звук колотящегося сердца, оглядывая Лютиэнь, что вот-вот готова была начать свой плавный танец, подобно лебедю, кружащему на зеркальной водной глади. — Арвен! — из-за деревьев появился широкоплечий остроухий эллон в золотых доспехах и темно-зеленом плаще. Увидев его, я испуганно взлетела на пару веток вверх и замерла, прислушиваясь к борьбе страха и любопытства внутри себя. — Я еле нашел тебя! Ты же знаешь, что в наших лесах опасно! Арвен-Лютиэнь повернула голову в сторону эллона и заговорила грустным шелковым голосом, опустив лазурные глаза вниз. — Знаю, Леголас, знаю… но сердце мое не знает покоя. Боль потери не проходит… все напоминает о ней… и в Имладрисе, и здесь, в Эрин-Галлене. — Я знаю… — красивое чуть заостренное лицо эллона исказила гримаса боли, будто бы состарив его молодые черты на несколько тысяч лет. — Я знаю, тебе не хватает ее… — он положил руку на плечо прекрасной эллет, что как я уже узнала, звалась Арвен. — Но все же не стоит так рисковать и бродить здесь одной. На наших границах неспокойно… — и в качестве доказательства он устремил свой внимательный взгляд на скрывающиеся в тени деревья, и, казалось бы, посмотрел прямо на меня. От неожиданности я дернулась, зажав рот рукой. Прекрасная Арвен повела заостренным ухом и тоже посмотрела сквозь листву на меня. Нет, невозможно! За несколько лет жизни среди детей ночи, я научилась быть невидимой. Быть самой тенью. Они не могли меня видеть! Деревья снова расступились, и на поляну вышел еще один эллон. И золотой свет, исходивший от его одежд буквально ослепил меня на несколько мгновений. Высокий и статный, золотоволосый, облаченный в богатую тунику, расшитую драгоценными камнями, он вышел на поляну, затмив своим сиянием солнечный свет. И я, задохнувшись от нахлынувших эмоций, пыталась не свалиться со своего дерева, вцепившись в ствол обеими руками. — Леголас! Арвен! — слегка растягивая слова протянул он. Я внимательно вгляделась в его лицо. Густые пшеничного цвета брови, густые светлые длинные волосы, тонкий аристократичный нос и такие же тонкие плотно сжатые губы говорили о его властности. И я чувствовала его власть каждой клеточкой своего тела. Даже деревья слегка склонили верхушки, когда золотоволосый эллон вступил на мягкую траву небольшой лесной полянки. — Арвен, дорогая, здесь опасно, — его голос стал немного мягче, но взгляд оставался таким же строгим и… … я чувствовала безграничную силу, которая исходила от него ароматом винограда и шиповника. И этот запах разнесся по всему лесу, ударив мне в нос. — Я уже иду, Таур. Дайте мне буквально минуту, прошу. Я хочу пошептаться с деревьями. Ведь они так хорошо помнят Исилиэль, что провела здесь немало дней и ночей… Плечи Леголаса дрогнули и он, будто бы сгорбившись кивнул и, взяв золотого Таура под руку, увел в тень деревьев, что росли по другую сторону лесной поляны. Прекрасная эллет снова повернула голову в мою сторону и мягко улыбнулась. — Выходи, дитя, не бойся, — она протянула белоснежные руки ко мне. — Я не обижу тебя, клянусь. Испугавшись, я еще сильнее прижалась к дереву, не смея издать ни звука. Арвен, что я приняла за Лютиэнь из древней легенды, обращалась ко мне, ровно и внимательно вглядываясь в лесную чащу, что скрывала меня в мраке своих густых ветвей. — Выходи, девочка, я все равно тебя вижу, — она слегка улыбнулась, отступая назад и разводя руки в стороны. — Я безоружна и не обижу тебя! Набрав в легкие побольше воздуха, я, перебарывая ужас, сводивший ноги, спрыгнула на землю и осторожно шагнула на поляну, краем уха слыша, как зашипел Пиро, ожидая моей команды атаковать. — Смотри, как бы я тебя не обидела…эллет, — я попыталась обмануть ее безразличием, но мой восторженный взгляд не могла скрыть ни одна маска. Поэтому, Арвен лишь улыбнулась. — Какая ты красивая! — пропела она, попытавшись приблизиться, но я лишь дернулась назад в тень. «Какая ты красивая…» — понятие красоты ограничивалось для меня картинками прекрасных дев из зачитанных до дыр книжек. Идентифицировать себя, как красивую или же некрасивую, я попросту не могла. Я знала лишь, что у меня бледная кожа, темные кудрявые волосы и черные, точно два уголька, глаза. И я не понимала, считается ли это красивым. — Мне нравится твое платье, — выпалила я неожиданно для самой себя. — Откуда оно у тебя? — Я сшила его сама, — Арвен оглядела расшитый жемчугом голубой шелк. — Хочешь я научу тебя? — Как… Я оглядела свою одежду, что явно не подходила мне по размеру. На мне было темно-бордовое платье, что обычно носили крестьянские девушки. Оно досталось мне вместе с очередным сундуком, что я нашла в одном из разграбленных орками экипаже несколько лет назад. В сундуке были пара платьев и несколько мотков различных тканей, видимо несчастные путешественники были портными, что ехали в Эсгарот на ярмарку. — Идем со мной, девочка… иди на свет… — ее тихий голос звучал в моей голове, зовя меня с собой. — Идем со мной, прогони тьму внутри себя… я помогу тебе… И я сделала шаг навстречу к прекрасной эллет, что смотрела на меня глубокими бархатными глазами и протягивала руки. Кожа ее светилась в солнечных лучах и свет, исходивший от нее манил меня, разгоняя тьму и мрак, что держали за волосы и пытались утащить обратно в тень густых елей. Я потянула руку, желая дотронуться до прекрасной девы, ощутить прохладу ее руки, прижаться к ней. Пиро прыгнул между нами, выпуская ядовитое жало и клацая челюстями. — Отойди от принцессы, остроухаяяяяя, — зашипел он, заслоняя меня от света. — Отойдиии или я сломаю тебе все кости! Вскрикнув, Арвен оступилась и, споткнувшись, упала на землю. Небесно голубое платье испачкалось в глине и траве, развеяв свет вокруг эллет. — Принцессы? — прошептала она, в ужасе не смея отвести взгляда от жала нацеленного на нее. — Я дочь Вельзевулы, королевы пауков, — гордо сказала, я, выпрямляясь. — И никуда с тобой не пойду! Дети ночи не общаются с… остроухими! — последнее слово я буквально выплюнула, борясь с желанием оттолкнуть сводного братца и помочь прекрасной Арвен-Лютиэнь подняться с земли. Звук стрелы разрезал воздух и пронесся буквально в сантиметре от передней ноги Пиро. — Отпусти ее, тварь! — Леголас и золотоволосый Таур выскочили из чащи, выпуская стрелы. Пиро зашипел и бросился на первого, выпуская паутину и пытаясь пробить смертоносным жалом прочные доспехи. Таур же в одно мгновение оказался около меня, схватив за руку. — Паучья принцесса, значит, — он придирчиво оглядел меня. — На вид лет двенадцать, не больше. А гонора, будто напилась паучьего яда и теперь плюешься им. Его синие глаза заглянули в мои, выбив дыхание из легких. И я, сама не понимая, что делаю дотронулась до его щеки, ощущая пальцами тепло, что никогда в жизни не ощущала. От неожиданности, Таур вздрогнул и медленно проговорил, не отрывая от меня взгляда. — Пойдем с нами, девочка. Мы можем тебе помочь… — Мне не нужна помощь, — прошептала я и, резко вырвав руку, в два прыжка достигла атакующего Леголаса Пиро. Леголас замер с мечом в руках, видимо боясь задеть оружием ребенка. Я же выставила руку вперед, останавливая сводного братца, призывая прекратить атаку. Вскарабкавшись ему на спину, я в последний раз оглядела новых знакомых. Леголас, тяжело дыша, вытирал плащом липкий паучий яд, что прилип к его доспехам, Арвен неспеша поднялась с земли и, сжимая руками подол платья, взволнованно смотрела на меня. Таур, сжав и без того тонкие губы, холодно пронзил меня взглядом. — Мы уходим, — велел он, разворачиваясь. — Арвен, видишь, что может случиться если бродить здесь в одиночку. И они ушли. А я, держась за загривок Пиро, который уносил меня в чащу леса, прочь от лесной поляны и солнечных лучей, понимала, что моя жизнь больше не будет прежней. — Не рассказывай матери, братец, — велела я пауку, и тот лишь недовольно зарычал, явно обиженный на мое поведение. Он продолжал недовольно рычать и на следующий день, когда я проснувшись поутру и умывшись росой, помчалась на поляну, расталкивая руками спящие древесные ветки. Солнце лениво скользило по светлой траве, играя светом. Я остановилась, осторожно выглядывая из-за черного древесного ствола. Разочарование накрыло меня. А чего ты ожидала, Лилит? Что после того, как твой братец чуть не откусил ноги прекрасной Арвен, она снова решит сюда прийти? Глупая маленькая девчонка! Я, ругая себя всеми словами, хотела уже было уходить в безопасное место, как вдруг взгляд мой упал на каменистый выступ, который так любил точить лесной ручеек. На нем лежала книга в толстой кожаной обложке и явно ждала, когда я выйду из чащи и возьму ее. Несмотря на шипение Пиро, я быстро выбежала из леса и, схватив драгоценный переплет, взлетела на верхушку дерева. Это оказалась книга, что учила портному делу. — Пиро, смотри, как красиво… — я с интересом листала пергаментные страницы, увлеченно разглядывая различные выкройки и схемы. -Особенно вот это… Со страницы на меня смотрело темно-синее платье, украшенное черными кружевами и вышивкой из речного жемчуга. — Думаю, что мне есть, чем заняться на досуге, — усмехнулась я, мысленно благодаря Арвен-Лютиэнь за подарок. И лишь через несколько месяцев я заметила записку, спрятанную между тонкими страницами. «Когда ты потеряешься во мраке, иди на свет Вечерней Звезды». И только через много лет я узнала, что это был почерк Лесного Короля. _____ * группа «Мельница» — Баллада о Берене и Лютиень.