***
Она пришла. Стояла, укутанная в красный бархат, спиной ко мне. Ветер ласково трепал ее черные кудри, разнося запах хвои по всей округе. Будто почувствовав меня, девушка обернулась, распахивая мне навстречу свои черные глаза. — Красивая ночь сегодня, не правда ли? — спросил я, подходя к ближе. — Луна светит так ярко. А ведь в последние годы ее свет заметно побледнел. — Не замечала, — слегка высокомерно ответила Лилит. — С чего Луне бледнеть? — Несколько лет назад она потеряла дочь. — Интересные вы эльфы, конечно, — усмехнулась девушка и медленно пошла вдоль озера, слегка поманив меня рукой. — На Луну вздыхаете, с деревьями шепчетесь… Я промолчал на этот выпад. Она пыталась казаться наглой, пряча за этим свою неуверенность. Ведь я видел, как взволнованно поднимается и опускается ее грудь. Мы медленно приближались к западной границе Темного леса, что уже несколько сотен лет не входила в мои владения. — Здесь небезопасно, — предостерегающе сказал я, неосознанно кладя руку на меч. Но Лилит спокойно продолжала идти вперед, с каждым шагом приближаясь к черноте проклятых деревьев. — Для Вас, возможно, небезопасно, Ваше Величество, — она заигрывающе обернулась ко меня через плечо. Мы вошли в чащу, обогнув полусонные деревья, что тут же зашептали мне слова приветствия. Давно я не был в этих краях… слишком давно. Чернота ночных листьев пугающе манила, хотелось идти дальше и дальше, погружаясь вглубь буреломов, сходить с ума от шепота деревьев, раствориться в лесу, стать его частью. Именно так и пропадали заблудшие путники — те, кто позволяли древним деревьям проникнуть в их неокрепшее сознание и увлечь в свой мир. — Не слушай деревья, девочка, — снова предостерег я. Ребячество. Пытается казаться независимой, поэтому ничего умнее не придумала, как поиграться со мной в лесной чаще. Видно, что хочет покорить, зацепить, оставить след. Не стоит стараться, Лилит. Это уже сделали за тебя твои бездонные глаза. — Ай! — как театрально она споткнулась. Мгновенно среагировав, я придержал девушку за тонкую талию. И снова ее губы оказались слишком близко, чтобы я мог удержаться. Мой требовательный поцелуй не заставил ждать ответа. И снова этот сладко-молочный привкус ее губ. Упоительно сладкий. Чувствуя, как сердце буквально выпрыгивает из груди, я прижал девушку к стволу древнего дуба, не побоявшись разбудить его. Казалось, он лишь рассмеялся шелестом ночной листвы. Лилит слегка вскрикнула, когда я, точно одержимый, впился губами в ее тонкую шею, спускаясь ниже. Она, зарывшись руками в мои волосы, тяжело дышала, прижимая мою голову к себе, будто желая, чтобы мы оба сгорели до тла здесь и сейчас. И чтобы лишь горстки пепла напоминали миру о том, как всепоглощающа может быть внезапная страсть. Я торопливо пытался разобраться с замысловатой шнуровкой платья, чтобы прильнуть к ее округлой груди, как вдруг резко замер, принюхиваясь. Орочья вонь. Зажав ей рот рукой, я резко зашипел. — Орки… Возбуждение, что жаркой волной играло внизу живота, сменилось животной яростью. — Лезь на дерево, Лилит, — скомандовал я, обнажая меч. — Их минимум трое. — Ваше Величество умеет драться? — вдруг съязвила она, хотя в глазах я отчетливо мог разглядеть начинающуюся панику. — Я сказал, лезь на дерево, — требовательно повторил я. Не хватало еще, чтобы орки заметили ее. Лучше этой девушке не знать, что они могут с ней сделать. Я стоял, сжимая меч двумя руками, вслушиваясь в темное наречие, что с каждой секундой становилось все громче. — Почему бы Вам тоже залезть на дерево и перестать геройствовать? — зашептала Лилит, уже не скрывая страх. — Burzum (темн. нар. «тьма»), — яростно прошептал я, чувствуя запах, который не перепутал бы ни с каким другим. К нам приближался сам Азог Осквернитель, некогда благородный эльф, коим завладела Тьма, заковав его сердце в свои ледяные кандалы, изуродовав все его существо до неузнаваемости. Он приближался к нам, потому что тоже почувствовал меня. И прятаться было бесполезно, даже если бы я этого хотел. Он вышел из тьмы чащи, и его бледная кожа тускло светилась в лунном свете. Огромный, мускулистый, исковерканный десятками шрамов, с отрубленной рукой, в которую безжалостно было воткнуто острое лезвие. — Трандуииил, — протянул Азог и втянул носом воздух. Два мелких орка-лазутчика мерзко захихикали за его спиной. — Вот так встреча! Давно не виделись, старый друг. Что же заставило вылезти тебя из своей лихолесской норы? — Азог, — выплюнул я его имя, точно ругательство. — Далековато от Дол-Гулдура ты забрел этой ночью. Решил прогуляться под Луной? Азог хохотнул, обнажая желтые зубы, похожие на частокол. — С Луной, как ты знаешь, у меня свои счеты, — он снова шумно втянул носом воздух. — Азог не забывает старых обид. — Так это ты убил ее? — бешеное чудовище внутри меня взревело, готовое вырваться наружу. — Ты убил Исилиэль, сводя счеты с Луной? Азог лишь снова расхохотался, а орки лишь вторили своему хозяину, открывая и закрывая черные грязные рты. — А что, Трандуил, скучаешь по девчонке? Хотя, чую, не так уж сильно… — Осквернитель задрал голову наверх и устремил взгляд сквозь листву, как раз в то место, где пряталась Лилит. Конечно, конечно же, он учуял ее. — Отродье Моргота, — я поднял меч, крепче обхватив его руками. — Сегодня наши силы не равны, Лесной король, — он лениво махнул здоровой рукой, давая оркам сигнал к наступлению. И они кинулись на меня, слепо занося мечи над головами. Тупые создания. Никогда не выучат, что нельзя открывать живот, сражаясь с эльфом. Вспоров их животы, я не стал ждать и бросился в атаку первым. Азог, выставив руку-лезвие, был вынужден защищаться. — Теряешь хватку, Трандуил, — хохотал Азог, умело блокируя мои выпады. — В прошлую нашу схватку ты умудрился оставить мне пару шрамов. — Жаль, не успел убить, — процедил я сквозь зубы, уворачиваясь от его контрударов. — Кто знает, если бы убил, может быть Элениэль была бы сейчас жива! — Не смей произносить ее имя, отродье Илуватара! — взревел Азог и с удвоенной яростью бросился в атаку. Я кружился, ловко перепрыгивая через выступающие наружу корни древних деревьев, что взволнованно перешептывались, наблюдая за нашей битвой. Нанося удар за ударом, я обрушивал свою ярость на него снова и снова. Он, прогибаясь под тяжестью моего меча, был вынужден припасть к земле, прикрываясь рукой-лезвием, что была последней преградой между моим клинком и его головой. — Постой… постой… — прохрипел он, устремляя на меня свои желтые глаза. — Трандуил… mellon… это же я… Мэльдиль… И рука моя дрогнула. Сквозь желтую пелену на его глазах, я вдруг увидел серые глаза моего друга, который умер для меня вот уже несколько сотен лет назад. Мэлдиль… друг мой, брат мой… что с тобой сделала Тьма… Азог Осквернитель — вот твое имя теперь. Мэлдиль, что значит «верно любящий». Я стоял, смотря ему в глаза. И на мгновение показалось, что мой друг снова стоит со мной и другими эльфами плечом к плечу, готовый сражаться не на жизнь, а на смерть у ворот Мордора. Следуя за моим отцом слепо и беспрекословно. — Мэльдиль мертв, старый дурак! С этими словами Азог резко оторвался от земли и в один большой прыжок взлетел на дерево, где пряталась Лилит. Раздался вскрик и звук ломающихся костей. — Нет! Азог снова спрыгнул вниз, держа девчонку на руках. Она была без сознания. — Неплохой выбор. Конечно, до твоей покойной женушки не дотягивает, но тоже сойдет… — Отпусти ее, — процедил я, снова сжимая меч. — Не вмешивай человека в дела бессмертных. — Да я и не вмешиваю, Трандуил, — гоготнул Азог, театрально проведя скрюченным ногтем по ее бледной щеке. — Какая хорошенькая… — он оскалил зубы. — Поделишься, mellon? — последнее слово прозвучало из его черного рта так, будто было последним ругательством. — Друзья же должны всем делиться, верно? Прокручивая в своей голове многочисленные планы атаки, я совсем перестал прислушиваться к шорохам ночного леса. Поэтому дальнейшие события повергли меня в легкий шок. Огромный, точно гора, паук буквально выскочил из чащи, ломая ветки, прогибая под собой дрожащие осинки. — Отпусти моююю дооочь, оооорк! С этими словами монстр обнажил ядовитое жало, яростно шипя. — Вельзевула! — воскликнул я то ли радостно то ли пораженно. Дочь?! Услужливая память тут же перенесла меня на пять лет назад, когда я и Леголас разыскивали убитую горем Арвен и наткнулись на дикого ребенка, что сбежал от нас на спине огромного паука. Помню, я оставил ей послание в книге, которую Арвен принесла на место нашей встречи, со словами: «эта девочка хочет научиться шить». — Паучья принцесса, значит, —вспомнил я свой язвительный тон. — На вид лет двенадцать, не больше. А гонора, будто напилась паучьего яда и теперь плюешься им. И сегодня эта выросшая паучья принцесса чуть было не довела меня до безумия. Тем временем, огромная паучиха приближалась к Азогу, угрожающе выпуская паутину и капая ядом, выжигая траву под собой. — Отпусти мою доооочь, — снова прошипела она. В глазах Азога мелькнул страх. Никто не смел вступать в бой с королевой пауков. Даже Бледный орк. — Эта девчонка твоя дочь? -хохотнул он, но за этим смехом явно читалась паника. Бледный орк перешел дорожку Вельзевуле — не завидую его участи. — Да забирай! — с этими словами, он кинул ее неподвижное тело на росистую траву. — Правда, я немного переломал ей ребра. Не многие девицы выдерживают жаркие объятия Азога Осквернителя. Паучиха взревела и, выплюнув паутину в глаза Бледному орку, прижала его передней ногой к стволу дерева, не забыв ударить посильнее. — Азоооог, — прорычала она. — Если еще рааааз я увижу тебя в моем лесуууу, ты умреееешь. Умрешь самой страшной смертьюююю. И каждого из твоего выводка будет ждать такая жеее учаааасть. Клянууусь Лунооой. С этими словами, она резко отвела мохнатую лапу, повалив орка на траву. Тот, хрипя, поднялся с земли и, тяжело дыша, смахнул паутину, кинув на меня взгляд, полный ненависти. — Мы еще встретимся… mellon, — и он в одно мгновение исчез во мраке ночи. Я опустил меч и кивнул Вельзевуле. Мы уже много столетий не трогали друг друга, пока кто-то не нарушал условленные границы. Западная часть Темного леса считалась нейтральной. Конечно же, это было только на словах. Ведь не могли же эльдар и пауки мирно ходить мимо друг друга по лесным тропинкам? — Не знал, что это твоя дочь. Впрочем, я встречал ее однажды, когда она была еще ребенком, — я склонился над ней и прощупал пульс. — У нее сломаны ребра. И я не могу понять, задеты ли легкие. Ей срочно нужна помощь лекарей! — я осторожно осмотрел ее тело, снова чувствуя как красный бархат гладит мои пальцы. — Трандуиииил, — Вельзевула устремила на меня все свои двенадцать глаз. — Помоги ееей. Исцели ее… там, в лесной чаще, я не смооогу помочь моей дочерииии. Она же всего лишь человеееек, — сквозь ее рык я отчетливо слышал отчаяние. Неужели древняя кровожадная паучиха способна на любовь? Любовь к человеческой девчонке. — Для этого мне придется забрать твою дочь во дворец, Вельзевула! Здесь, посреди тьмы, я не могу исцелить ее! — я осторожно взял ее на руки. — Но смотри, чтобы ни один паук не пересекал наши границы! Ты знаешь, что будет тогда! — Ты не убьеееешь ее, Лесной Корооооль, — взревела паучиха, снова обнажив жало. — Спасиии ее… — Нет, я не убью невинного человека, Королева Пауков, — возразил я ей, спокойно наблюдая, как яд капает на ночную землю. — И я клянусь Валар, что если ты выполнишь мое условие, то твоя дочь вернется домой через несколько дней живая и здоровая. Но если хоть один паук пересечет границу… — Я понялааа тебяяя, — перебила меня Вельзевула. — Никто не посмеет! С этими словами она грузно развернулась и направилась в чащу. — Помоги моей дочери, Трандуил… — донесся до меня ее шепот. Лилит тихо застонала, заставив меня поспешить в сторону Лесного царства. Ее красивое лицо исказилось от боли, и я тихо зашептал на Сером наречии слова успокоения. Сердце мое безудержно колотилось. И кровь бешено неслась по венам. Луна рвано освещала лес, еле заметно указывая мне путь. И я шел вперед. И запах хвои окутывал меня. И я знал, что это только начало.3. В которой встречаются два старых друга.
13 декабря 2018 г. в 03:02
Пестрые платья высокопоставленных горожанок мелькали в водовороте вальса, что лился сквозь тонкие пальцы худощавого дирижера.
Городская площадь, переливающаяся всеми цветами радуги, буквально, благоухала атмосферой праздника. День весеннего равноденствия в Озерном городе каждый год отмечали с размахом. Праздновали, как говорится, и стар, и млад. Я сидел на резном троне по правую руку от Бургомистра, крайне неприятного человека, чьи жадные глазки льстиво бросали на меня подобострастный взгляд. Мой сын, ранее сидевший по левую руку от него, уже давно танцевал, как и все остальные эллоны и эллет, приглашенные на праздник.
Я же, по своему обыкновению, пил вино, которое сам подарил городу в честь праздника.
— Как Вы находите сегодняшнее торжество? — хохотнул Бургомистр, отпивая из бокала. Несколько капель вина пролились мимо, затерявшись в многочисленных подбородках.
— Вы превзошли себя в этом году, Бургомистр, — растягивая слова, ответил я. И это было чистой правдой, ведь праздник выдался на славу.
Столы, ножки которых подкашивались под тяжестью бесчисленных блюд, музыка, безостановочно играющая старинные мелодии, вино, льющееся рекой. И, конечно же, нарядные городские красавицы, надевшие свои лучшие платья и драгоценности. Их тонкие станы кружились вокруг нас, а взмахи изящных рук так и манили присоединиться к задорному танцу.
Младшая дочь Бургомистра, красивая блондинка обладавшая слишком острыми чертами лица, чтобы быть милыми, танцевала с Леголасом, с восхищением оглядывая его. Я с гордостью отметил про себя, что мой сын, и правда, очень красив. Я знал, что для людей любой эльф — образец красоты и изящества, но юный аранен выделялся среди других эльдар. Я так же отметил и его безразличие в сторону красавицы.
«Нет, сын, не о своей невесте ты думаешь», — подумал я, наполняя свой бокал до краев. — «Не мысли о золотоволосой Анариэль терзают тебя изо дня в день. Боль от утраты Дочери Луны не прошла спустя столько лет… Поэтому, даже веселясь на празднике, твои глаза остаются пустыми, и небесная синева медленно покидает их. И как же я был слеп, что не понял твоих истинных чувств…»
-…и, конечно, это поспособствует укреплению отношений между нашими городами, Таур… — скрипучий голос Бургомистра снова ворвался в мое сознание. Он заботливо подлил мне еще вина, расплываясь в улыбке из желто-коричневых зубов.
— Благодарю, Бургомистр, — с этими словами я встал, делая вид, что желаю присоединиться к празднику. На самом же деле, я больше не мог находиться рядом с главой Озерного города, что чуть ли уже не облизывал мне сапоги.
Подойдя к танцующим, я рассеянным взглядом оглядел толпу, думая, кого бы из красавиц осчастливить сегодня своей благосклонностью. И сразу же десятки серых, зеленых, коричневых глаз устремились на меня, томно моргая и подмигивая. Но я остановился на черных. Черных, точно темная непроглядная ночь.
Она стояла среди танцующих и смотрела на меня лишь слегка заинтересованно. Черные кудри, спадавшие по плечам вниз, были украшены скромным венцом из жемчуга. Красное бархатное платье, облегающее фигуру, так же было расшито им. Распахнутые глаза-туннели, обрамленные густыми вороными ресницами, высокомерно оглядывали присутствующих гостей. И я видел, как мужчины кидают на нее восхищенные взгляды, явно гадая, откуда эта девушка взялась. Ведь уже по ее наряду было понятно, что она не местная.
Девушки озерного города не носили жемчуг, да и красный цвет здесь был не очень востребован. Озерные жители предпочитали водные цвета: голубой, синий, зеленый, коричневый.
— Лилит… — ночной ветерок снова прошептал мне ее имя, как и несколько недель назад.
Лилит… что в переводе означало «ночь».
Больше не раздумывая, я устремился к ней и, вежливо поклонившись, протянул руку, приглашая на танец.
Лилит слегка склонила голову и присела в легком реверансе, соглашаясь. Взяв ее прохладные пальцы в свои, я легко повел девушку в танце, уже практически не замечая восхищенно-завистливых взглядов.
— Вот мы и встретились с Вами, Ваше Величество, — она смело посмотрела мне прямо в глаза, заставив слегка вздрогнуть. Не так много девушек смели так нагло поступать по отношению к Лесному Королю.
— А Вы говорили, что мы больше не увидимся, — ухмыльнулся я, на мгновение отпустив ее, чтобы сделать эпичный поворот, что предполагали правила танца. — Но судьба решила по-другому.
— Неужели вы хотели еще одной встречи, Таур? — улыбаясь на одну сторону, поинтересовалась Лилит. Ночной ветер растрепал ее волосы, обдав меня уже знакомым мне ароматом хвои. Горячая волна пробежала по телу и заставила придвинуться ближе, чем позволяли правила приличия.
— Подумывал об этом…
Танец нагло оборвался, и финальный аккорд прозвучал слегка фальшиво.
— Благодарю за танец, Ваше Величество, — Лилит слегка склонила кудрявую голову и снова присела в реверансе. Отпустив мои руки, она собиралась было скрыться в разношерстной толпе, но я придержал ее за пышную юбку. Мягкий бархат нежно коснулся моих пальцев.
— В полночь на том мосту, где мы виделись в прошлый раз.
И я, не дав ей даже рта раскрыть, развернулся на каблуках и отправился к своему месту, где меня покорно ждал Бургомистр, все это время не сводивший с нашей пары глаз. Я знал, что он мечтает свести меня с одной из своих дочерей.
Признаюсь, старшая была настоящей красавицей. Ее шелковые золотые волосы и голубые ясные глаза можно было бы сравнить с эльфийскими, если бы не капризно поджатые губы, что делали ее красивое лицо вечно недовольным. Глупый Бургомистр не понимал, что красота его дочери начнет увядать через каких-то пять лет. А что такое пять лет в жизни эльфа?
Все знатные девушки Эсгарота мечтали провести хотя бы несколько часов в обществе красивого, сильного, величественного Лесного Короля. Потому что были слепы.
Магия, простая эльфийская магия, умело скрывала боевые шрамы, что испещряли всю левую сторону моего лица. И лишь немногие в Арде могли смотреть сквозь эту дымку.
Ухмыляясь своим собственным мыслям, я дружелюбно кивнул Бургомистру и подлил ему еще вина. Задорная музыка снова заиграла, и люди, разбившись на пары, снова пустились в безудержный пляс. Леголас уже не танцевал. Он стоял поодаль от танцующих и что-то обсуждал с Тауриэль, которой праздник и вовсе был не интересен.
Я же ждал полуночи.
Сам не понимая зачем.