Вира

Шагая в сторону Бурой реки с упрямо отказывающимся от ручек, спотыкающимся Вовой на буксире, Урюрюг напряженно думал. «Я вождь или нет? — вздыхал воин. — Зачем рвусь свалить возникшую с ушонками проблему на старика? Шевели извилинами, Урр, обязательно должно отыскаться нечто, что помирит эльфов». И он-таки додумался. Подал идущим следом Гыыкбыгу, с Лильеном на закорках, и волочащему сразу аж три палицы Баамбагу знак остановиться, ухватил дующегося на присутствие в отряде дроу, отворачивающегося жениха за подбородок и весьма холодно, протрезвляюще осведомился: — Скажи-ка мне, ты, гордящийся умением с щелчка открывать порталы зануда, а что бы с тобой было, не выбреди на тебя случайно я с мальчишками? Помер бы. Истек бы кровью — беспомощный, не способный даже позвать на помощь пустышка. Успокойся и перестань напрасно задирать перед Разящим нос. Вова недобро уставился в упор, грыз губу, и Урюрюг закрепил успех: — Твоя та победа над Разящим не стоила и ломаной медяшки. Ты жив по воле счастливого случая. Лысый приподнял брови домиком, будто решая, поязвить или нет, и вдруг согласно кивнул. — А ведь ты прав, орк моей души, — парень дернул плечом — Та моя победа над Лильеном действительно могла оказаться для меня последней победой в жизни. Прости, я… я больше не буду, клянусь. — Ладони дремотно наблюдающему за сценой вразумления стропивого дроу маг жать не протянул, но выражение мордахи состряпал значительно попроще. — Я бы тебя вылечил, — сообщил, — но Силы нужно экономить, есть-то толком нечего. Плюс ты, наверно, здоровый полезешь драться. Так что увольте. Лильен благоразумно проигнорировал очередное проявление поганого характера вынужденного спутника. Сморенный качкой, смотрел мутно-равнодушно и боролся с тошнотой. Зрение бедного тоже подводило — окружающие существа и предметы плыли, раздваивались и растраивались, голову стискивало обручем боли. Самоизлечиться не получалось — никак не удавалось сконцентрировать поток Силы к сотрясенным мозгам, направляемый пучок рассеивался. Слишком устал, слишком отвлекало общее недомогание. Поспать бы. Но сначала поесть. Просить у орков еды парень стеснялся, голодал молча. Зато его пустой желудок не молчал, сердито бурчал, казалось, на весь лес. Впрочем, как и Вовин. Короче, обоих магов необходимо было срочно кормить, пока не принялись окочуриваться в голодные обмороки. Орехами, ягодами, кашей — чем угодно. — Ускоряемся, — велел ученикам Урюрюг, пытаясь сграбастать смягчившегося Вову в охапку. Не преуспел — Вова зарычал и отпихнулся, продолжал отстаивать свою едва обретенную самостоятельность. — До реки совсем чуть-чуть осталось. Добежим — наловим под камнями раков, устроим пир. Орк искренне недоумевал, как вести — ну или нести, по ситуации — готовых беспрерывно жрать ушонков. Прорвы, а не парни. Вот как они путешествуют по лесам и дорогам между городами без обозов со съестным? Вопрос мужчина озвучил вслух, и толчком проснувшийся Лильен фыркнул. — Бездонный карман, — маг завозился, устраиваясь на мощной спине Гыыкбыга поудобней. — Заклинание такое, завязанное на определенный карман или сумку. Получается невидимое, невесомое пространство в подпространстве, туда заранее запихивается, например, много-много сладких сухарей и леденцов на палочке. Я в свой залезть пока не могу, магия отказала. Заинтересовавшийся полученными сведениями Гыыкбыг подхватил норовящего сползти дроу под колени, подкинул повыше и помахал в воздухе сорванной где-то веточкой березы, от доставучих комаров. — Ты не можешь, — юный орк сморщил нос. — А Вова может вместо тебя? Ну не зря же мудрецы утверждают — все гениальное просто. Оказалось — любой бездонный карман доступен любому пожелавшему влезть в него магу при знании определенного, отпирающего слова. Ура, кажется, обнаружен источник пищи для ушонков и нет острой необходимости нестись к реке, как угорелые! — Я надеюсь, твой схрон при тебе, — сглотнувший наполнившую рот вязкую слюну Вова двинулся прямиком к осоловело помаргивающему дроу. — Умираю, хочу сладкий сухарь! Мой карман Урр в костре сжег, вместе с портками! Думал — тряпье! Лильен, предвкушающе раздув ноздри, похлопал по перекинутой через плечо котомочке «типа кошелек», маленькой, из причудливо вышитой разноцветным стеклянным бисером серой замши. — Доска, — сказал со смешком. — Давай, добудь нам чего-нибудь пожевать. Вова не нуждался в повторениях. Буркнул «доска» и запустил дрожащую от волнения руку в предложенную дроу котомку чуть ли не по локоть. Пошарил в ее недрах и извлек на свет некую вещь. — Опа, — парень потрясенно округлил сразу и глаза, и рот. Выпучился. — Ну ты, дружок… Не ожидал. — Он поднес штукенцию к лицу, покрутил и так, и эдак и издевательски заржал. Густо покрасневший Высший прикрылся рукавом. — Убери! — маг жалко искривил губы. — Не позорь! Катаемый Вовой между ладоней предмет ужасно напоминал крупную мужскую гордость. Хорошо отшлифованную, мастерски вырезанную из темного дерева. Признавший в нем игрушку определенного, интимного толка, Урюрюг едва не уронил челюсть. Лильен что-то лепетал про невесту… Он с полом пары не ошибся? Оборвавший смех Вова решительно засунул деревяшку обратно и вынул вместо нее желто-красное большое яблоко. — На, — парень предложил добычу готовому провалиться в бездну, пунцовому, окончательно проснувшемуся от шока дроу. — Хрусти и успокаивайся. Отличная штука, понравилась, но живые мне симпатичней, — и прильнул к Урюрюгу ластящимся котенком. Парень не понимал, чего ради Высший затрепыхался. Естественное дело, он вот за мужига замуж собрался и не потеет, и не икает. Глупый дроу. Небось, и девственник, лабораторный червячок. Уморил.

***

Сыч пропалывал морковку от сорняков и никого сегодня не ждал. Пребывал очень не в настроении. Сидящий в междугрядье на низкой табуреточке, шаман встретил процессию из трех орков, дроу и эльфа давящим недружелюбным взглядом, заранее отправляющим незваных гостей туда, откуда они явились. Он тыльной стороной кисти откинул с морщинистого лица падающую на лоб, раздражающе щекочущую седую прядь и осведомился на общем наречии густым, не по возрасту твердым басом: — Зачем вас так много, мальчики? У меня неприемный день. Исчезайте и вертайтесь завтра. Разглядел старик пришедших не сразу. Щурился, пока не приблизились достаточно для его подслеповатых, выцветших глаз, то есть — чуть ли не вплотную. Признал Урюрюга и Вову и заморгал по-совиному, удивленно выпучиваясь. — Ну, здрасти, — сказал, выпрямляя не по-стариковски крепкий стан, — жданчики-нежданчики. Кого из вас хворостиной первым угостить? — Шаман вытер испачканные землей ладони о грязные холщевые портки и прицельно выцепил сузившимися в точки зрачками мнущегося Вову. — Тебя, — вздохнул. — За что, знаешь сам. Заварил ты кашу, Галка, расхлебывать кто должен? Хитрый Вова невинно улыбнулся и шустро спрятался за широкую Урюрюгову спину. — Дед, — парень мертво вцепился в рубаху жениха, если отдирать, то с кусками ткани, — а что расхлебывать-то? Я не виноват, он плохо лежал. И вообще, это не я. Клеветники поклеп наводят, падлюки. — Голос татуированного предательски дрожал, выдавая волнение — эльф ожидал от Сыча иного, более ласкового приема, и преизрядно растерялся. Похрустывающий очередным сладким сухарем из бездонного кармана Лильен возмущенно клацнул зубами — дроу вообще любил поклацать зубами, словно они у него были лишние — подавился крошками и закашлялся. Гыыкбыг мгновенно заботливо подхватил пошатнувшегося Разящего ушонка под локоток. — Он не сам, учитель Сыч, — юный орк пылко выставил проветривать желтоватые клыки. — Клянусь плодородной, справедливой бабой-оркой, родившей меня и моих двенадцать братьев и сестер! Поклявшийся матерью не может лгать, или у него на месте отсохнет язык! Сыч недоброжелательно покосился на развякавшегося без разрешения старших сопляка, и Гыыкбыг испуганно заткнул вдруг проснувшийся фонтан красноречия, попятился. — Как звать тебя, храбрец? — вроде бы сменивший гнев на милость, шаман обласкал незнакомого юнца кислой бесклыкой лыбой. — Попробую угадать. Защитник ушастых воришек, достойных серьезного наказания? Гыыкбыг стушевался напрочь и, кажется, стал меньше ростом. И отец с матушкой, и прочие соплеменники с пеленок привили ему почтение к седовласым шаманам, съевшим клыки над древними фолиантами. Но ведь Вова, этот… корень проблем Вова и правда умыкнул у дроу драгоценный свиток с заклинанием. Чувство справедливости общество юному воину тоже привило! И какое — размером с гору! Плюс хрупкий — ну, по орочьим меркам, конечно, хрупкий  — очаровашка Лильен повис на руке. — Я Гыыкбыг! — гаркнул Гыыкбыг и вытянулся по струнке ровно. — Сын Пасечника Жужи, владельца Разящей Оглобли, и Поющей с Пчелами Дэвры! Ученик дядьки Урюрюга, ведающего травы! Полное родовое имя Урюрюга говорить?! Сыч заметно поморщился и демонстративно заткнул уши пальцами. Похоже, Гыыкбыг малость оглушил шамана ором. — Сопляк, ты чересчур зычный, — укорил старик юнца. — Не надо мне полного родового имени Урюрюга. Я твоему учителю-мучителю пуповину когда-то перерезал. Лучше бы воды принесли, ироды, жарко. У задней стены землянки бочка, под навесом. — Вова! — рыкнул Урюрюг через плечо прилепившемуся сзади банным листом жениху. — Бегом услужи Деду! — Мужчина уже сообразил — его кусачая язва-зазнобушка и Сыч знакомы, но пока не понял, сколь тесно, и собирался это выяснить в ближайшее время. — Дед, — он опустился напротив загадочно жмурящегся старика на корточки. — Солнце в зените, тебе маковку напечет! Давай в тень, а? Шаман фыркнул и поправил на голове белую, под стать сединам, косынку. — Да ой ли, — возразил уверенно. — Ни луну назад, ни позавчера, ни вчера чавой-то не напекало. Об иных маковках радей. Галке своему, например, панамку сплети из соломы. Шастает, черепушкой голой сверкает, ахха-хэ. Помрет скоропостижно от удара — кого по ночам целовать-то будешь? Приметил на Галкиной шее орочий клык, ох приметил, а орки клыков без веской причины не дарят. Слишком личная вещица, слишком смазливый, стройный ушонок. Один да один получается… Постельная связь, или Урюрюг обязан Галке жизнью. Но тогда вождь не командовал бы мальчишкой, а Галка бы огрызался и ему не подчинялся. — Догоняй красоту, отпускаю, — шаман на мгновение смежил морщинистые веки. — Помоги ушоночку с ведрами. Чего застыл? Сычу за аж четыреста с длинным гаком прожитых весен уже доводилось встречать пары орк-эльф, пусть любятся на здоровье. Молодежь, смешные. Уверены — старый слепец их не раскусил.