Вира

Отправив Урюрюга вслед за Галкой, Сыч повернулся к сородичам-близнецам и дроу. — А похожие-то какие, — сказал он обоим оркам с ухмылочкой, — прям одно лицо. Но — разные. У меня для вас есть работенка, ребятушки. У входа в землянку бревна навалены, пилу двуручную найдете там же — к колоде прислонена. Подсобите к зиме старику, напилите чурбачков. — Близнецы дернулись исполнять. Лильен было шагнул за ними, но Сыч остановил парня жестом. — Останься, Высший, — вздохнул. — Перетрем за свиток. Лильен жалобно заломил черные брови-дуги. Бедолага никак не ожидал, что Вовиным учителем окажется не эльф, и не знал, как вести себя с шаманом. Долбануть седого лягуха заклятием из боевого арсенала, благо Сила частично вернулась со съеденными сухарями, не рисковать? Парень был преизрядно наслышан об орочьей загадочной магии и не без оснований опасался: прилетит обратно — не соберет костей по местным лесным закоулочкам. Проводив утопавших вразвалочку близнецов, а точнее — персонально Гыыкбыга, горьким вздохом, он попереступал неуверенно с ноги на ногу, почесал под расстрепанной косой и согласился: — Перетрем. Но только аккуратно, лады? Я с почтенными праотцами не дерусь. Сыч чуть презрительно искривил сухие бесцветные губы и протянул мнущемуся красавцу обе ладони. Худые пальцы орка уродовали утолщения, свидетельствующие о возрастном воспалении суставов. — Я тоже не хочу с тобой драться, — шаман с трудом сдержал насмешливую ухмылку. — Ленив и дряхл с Высшими Магами Силушкой мериться. Колени болят, поясницу ломит. Ты б лучше не выеживался, мальчик, а помог мне встать. Лильен внял прозвучавшему в голосе старика скрытому зловещему предупреждению, захолодел. Правые руки дроу и орка встретились и сцепились в замок. Крякнув, Сыч отлепил поджарый зад от табуреточки и, покряхтывая, весьма бодро вскочил. — Поторговаться с тобой за свиток намереваюсь, да, — шаман-таки улыбнулся. — И чтобы без обид — важное заклинание профукали вы, не я. Ты уполномочен родом выплачивать виры, мальчик? Очень много не возьму — сам видишь, отшельничаю, в шелках-каменьях не нуждаюсь, но и за бесплатно возвращать глупо. Согласен? Эм-м-м… Разящий неуверенно кивнул: не понимал, что затеял Сыч, заподозрил подвох. Скривившись от боли, он отобрал у шамана изрядно помятую мощным рукопожатием кисть. Совет Магов велел парню поймать и убить похитителя. Ежели же не получится убить — попытаться выкупить свиток. И звонов для выкупа выделели прилично, полновесный мешочек золотых. Всей небогатой общиной плакали, собирали по сундукам. Эх… Доберись до заклинания гномы, отвалят куда больше. Оказавшийся на голову выше поникшего плечами, высокого для дроу Высшего, Сыч легонько щелкнул затосковавшее смазливое чудо по кончику носа. — Интересно, — старик прищурился, — во сколько сородичи оценят тебя? Я, знаешь ли, мальчик, иногда беру оплату магами. — Ошарашенный Лильен выпялился, серея скулами, и шаман спокойно-лукаво закончил: — Не навсегда, не мочи портки. Скажем, до следующего лета. Сохраните золотишко… Сказать, что Разящий онемел — не сказать вообще ничего. Бедолага даже знакомые с детства ругательства позабыл. Замер потрясенным столбиком, уронив челюсть. Жевал утративший вдруг подвижность, обычно изобретательный на колкости язык. В качестве кого он будет аж целый длинный год состоять при этом жутком, морщинистом Сыче, о духи предков?! Раба?! Небось и в постель потащит? Ох…нет. Где тут ближайшее дерево, повеситься? От неминуемого негероического падения в заполошенный обморок дроу спас Урюрюг — подскочил, вовремя вернувшийся, и подхватил, расплескивая из ведра воду, оседающего с закаченными под веки глазами парня подмышку. — Дед, — строго упрекнул заржавшего шамана, — ну не стыдно тебе болезных пугать? Ты шутки шутишь, а ему в сердце рана. Сыч окинул взрослого, по его мнению, глуповатого бывшего ученика загоревшимся, совсем молодым взглядом, ласково потрепал тихонько постанывающего, плавающего на границе беспамятства Лильена по подбородку и ответил сквозь хохот: — Слабонервный маг нонче совсем пошел. Нет, чтобы обидчика кулаком в морду приложить — оне предпочитают обморочаваться. Авось, не помрет — Гыыкбыг вылечит. Урюрюг не соображал, о чем толкует Дед. Наверно, спятил с разума от старости. Помрачнев, будто небо перед грозой, воин сунул веселящемуся шаману опустевшее минимум на треть ведро и гаркнул, оборачиваясь через широченное плечо: — Гыыкбыг! А ну бросай пилу к лысому, твоему ушонку худо! Вот и кто спятил с разума-то? А, ахха-хэ? Когда — твоему ушонку… Гыыкбыг услышал вопль командира и взрогнул. Юнец резко выпрямился, бросил, как велел старший, пилу в сторону уныло бредущего от землянки к огороду с ведром воды Вовы, слава предкам, не попав от всколыхнувшего душу волнения, и сломя голову кинулся на зов. «Ничо, — про себя отмахнулся Сыч, — дроу умный. У него с избытком хватит мозгов и на себя, и на младшего мужа». В том, кто станет ведущим в почти образовавшейся паре, седой хитрец не сомневался. Не в любовных кувыркалках, фэка, зачем пошлить? Именно по жизни.

***

/Спустя более чем трое суток/ Пущенная дрейфовать по течению лодка бесшумно рассекала темную воду. Две сидящие в ней тени переговаривались шепотом на эльфийском, вплотную сдвинув головы — белокурую, отливающую с свете убывающей луны серебром, и лысую как коленка, татуированную по светлому фону кленовыми листьями. — А они правда наплывут на свет? — по-детски удивлялся дроу. — Я никогда так не рыбачил. Чудны дела мирские… Недавно закинувший сеть Вова ядовито хихикал над неосведомленностью Высшего. — Наплывут, — уже в пятый или шестой раз клялся он. — Ну ты даешь, Ли. Тебе сколько весен, элементарнейших вещей не знаешь? Вове хорошо было смеяться над бедолагой подземным — вырос у реки, на свободе, а Лильен в лабораториях портки протирал, между прочим. Безвылазно, уже весен эдак сто. Открывал с сородичами новое заклинание. И ведь открыл! Угу, чтобы почти сразу утратить. Ну и ладно, ну и пусть. Сородичи выкупили свиток обратно ценой его же, Лильена, проданного в рабство орку. Ну, как в рабство… Пока рабством и не пахло, сплошная вольница. Ну, между обычными, не слишком обременительными хозяйственными обязанностями типа прополки грядок и стирки… — Двести семь, — до сих пор не въехавший в привалившее счастье Разящий отодвинулся от веселящегося Вовы, насколько позволила длина весьма короткой, узкой скамьи-доски, и опустил ладонь за борт. Что-то тут же чувствительно тяпнуло парня за палец, и дроу испуганно отдернул руку. — Ой, — мяукнул он сдавленно, — под водой кто-то есть! Лично Вова считал Лильена бесподобным. О предки, носитель золотой серьги поражал воображение своей наивностью. Естественно, под водой кто-то есть, например, рыбы. Плотва, карасье, сомики, лещи. — Откуда ты такой взялся? — эльф мягко улыбался в темноте. — Неужто кроме науки ничем в жизни больше не занимался? Асси-лбя, дикарь, натуральный дикарь! Лильен считал дикарем, наоборот, напарника по рыбалке, надулся. — От дикаря слышу, — пожалуй, парень бы покинул лодку, но от берега его отделяло не менее половины перелета стрелы, а плавать маг не умел, не научили. Создать, что ли, для бегства с покачивающегося под ногами суденышка на сушу портальчик, и пусть Вова развлекается в одиночестве? — Я Сильнее тебя на несколько порядков! Татуированный покивал, признавая — сильнее, да, и оборвал раздражающий дроу ехидный смех. — Утя-путя, — сказал в ночь, ни к кому конкретно не обращаясь. — И твоя порядковая Сила тебе помогла при сотрясении твоих премудрых мозгов? Лечил тебя кто, разве не я? Ты — беспомощный лабораторный червяк, бе-е. Лильен хмыкнул и обиженно замолчал. Действительно, от последствий удара по макушке орочьей палицей его лечил Вова, еще в походе, до прибытия к Сычу. И подлечил качественно. Избавил от стискивающей виски боли, застилающего зрения марева и тошноты, как заправский лекарь, простыми прикосновениями. Тогда благодарность дроу не имела границ. Зато сейчас грудь бронзовокожего мага бурно вздымалась от распирающего изнутри гнева. — Я не лабораторный червяк, — глубокомысленно изрек Лильен. — Я ученый и воин. Вова не впечатлился. — Утя-путя, — повторил и вложил в руки начавшему привставать Высшему свернутый трубочкой блин. — На, закуси и угомонись. Рыбу распугиваешь. Пока возмущенный, не просивший о еде дроу хватал ртом воздух, эльф зажег на ладони маленький огонек. — Хорошо, ты ученый и воин, — парень поднес этот огонек к лицу, довольно скалил белые красивые зубы, — не спорю. Но рыбачить со светом умею я, не ты. Просто заткнись и жуй, или разозлюсь и спихну в воду. Откровенно побаивающийся глубины, Лильен закусил губу. Колебался между упереться рогом и сдаться на милость победителя. Расслабиться у мага не получалось — не доверял ни реке, ни лодке. Зато кусачему Вове почему-то доверял. Воистину, чудны дела мирские. — А что дальше? — дроу потянулся к огоньку, потрогать, и едва не заорал от испуга — у борта, где он сидел, громко плеснуло. Вынырнувший Урюрюг счастливо лыбился, сжимал в кулаке малость помятый букет водяных желтых лилий. В зубах мужчина держал длинный, мокрый полотняный сверток. — М-м-м, — поздоровался орк, отфыркиваясь. С распущенных по мощным обнаженным плечам вождя черных густых волос бежали прозрачные струйки. Вынул изо рта сверток и, отфыркиваясь, пробасил: — Скучаете, растеряхи? Вы в землянке факелы забыли. Вот — факелы, трут, огниво. Вова поднял огонек повыше, смотрел на приплывца с весьма странным выражением точеной мордахи. В принципе, он мог обозвать жениха болванкой на законных основаниях. Не обозвал, смолчал. Сиял медовыми глазюками, будто звездами. Ну кто умный ныряет с огнивом и трутом, завернутыми в простой кусок холстины? И то, и другое испорчено, насквозь пропиталось влагой. А, неважно. Силы, зажигать магические огни, предостаточно. — Спасибо, — наконец отмер эльф. — Залазь к нам. Лильен отрицательно замотал косой. — Нет! — мяукнул дроу, набычиваясь. — Мы тебя не звали, нам и вдвоем неплохо! Помешаешь! Вова принял у Урюрюга букет, покосился на опять надувшегося Высшего и, вздохнув, виновато заморгал жениху. Он, кажется, понимал, с чего дроу вдруг встал в позу — ведь вождь приплыл один, без Гыыкбыга. — Увидимся на берегу, — сказал мужчине, — после рыбалки. Потом объясню, ладно? «Потом-ладно» болталось где-то на берегу, занимаясь неведомым ушонкам делами и, по мнению Вовы, заслуживало порки. Ну, не ухаживал Гыыкбыг за Лильеном, как обычно ухаживают, если кто-то сердечно нравится. Болтался вокруг дроу кругами, стеснялся и откровенно боялся бронзовокожего мага. Не желал замечать взаимного интереса Высшего. И все бы ничего, но оркам в новолуние надо было уходить обратно. Не договорятся в ближайшие дни — не договорятся вообще. Урюрюг уплыл сажонками, и расстроенный, перехотевший рыбачить Вова пригорюнился, погасил огонек. — Гыыкбыг — болванка, — тихо-тихо, чтобы Лильен, упаси предки, не разобрал, сообщил эльф во мрак. — Убью лягуху. Он злился, р-р-р, и напряженно думал, как вразумить трусящего Гыыкбыга. Лильен следующим летом вернется в пещеры, в подземную лабораторию, и ищи его — свищи. Может, уговорить Деда взять еще ученика, на этот раз — сородича? Так Гыыкбыг в магии не смыслит ни шиша. Звоны на содержание юного орка есть — спрятанное в лесном овраге добро, снятое с порубленной им за рыжую эльфийку когда-то верной, но вышедшей из повиновения шайки разбойников. Но как распечатать схрон при Урюрюге и Лильене? Те просекут происхождение вещей и оружия сразу. Да и Дед не дремлет, придушит как преступника… Задача. Ох-ох.