Я попросила его: еще, еще. Делай так со мной. И он повиновался. Прямо так, в липкой крови. И от этого действительно можно было умереть. Просто можно умереть.
Маргерит Дюрас «Любовник».
Ее щеки и глаза блестели. Аккуратный изгиб губ теплого розового оттенка, смягчал ее уголки. Отражение, что смотрело на нее из зеркала было ангельским. Божественным. В каждой шутке всегда была доля правды. Она гадала: жестока ли она? Эгоистична ли? Поглотил ли Подземный мир ее полностью? И если так, то превратилась ли ее кровь в кислоту, а сердце в гниль? Внешняя красота скрывала это. Мэллори пыталась вспомнить кто она. Дочь. Сестра. Надежда. Жертва. Имена представлялись размытым пятном в ее разуме, все они были стары и не отражали ее настоящую, хотя она и пыталась притвориться. Правда стремилась наружу словно плесень, незванно и отвратительно. Она была человеком, что повелевал Подземным миром. Повелевал неподготовленно и слабой рукой. Она женщина, что удерживала мужчину в его собственной тюрьме. Под ее платьем на бедрах было два ряда синяков в форме пальцев — единственное напоминание того, что она сделала. (Она специально не исцеляла себя).***
Она начинала жалеть о содеянном. Это было дело принципа, пыталась она убедить себя, дело воздаяния. Она должна была отплатить ему той же монетой. Но ей сложно было сказать где начинались добро и справедливость. Это она поняла, правя адом. Его наказание явно было в неподходящее время. Правление в одиночестве истощало ее и делало нервной. Мэллори стала куда серьезней, но подземелье все еще сказывалось на ней. По крайней мере, она чувствовала облегчение зная, что некоторые души все же получают милосердие и доброту, но в глубоких уголках ее сознания, она не хотела нести это бремя в одиночестве. Суд отнимал кучу времени, которое она теперь измеряла приемом пищи, которую ей доставлял Мазикин. Она надеялась, что они разделяли с ней ее причуду. (Оказалось, что нет, ведь они никогда не нуждались в еде). Страшно было даже упоминать о вездесущем одиночестве, что вгрызалось в ее кости словно морозный ветер, даже несмотря на души, что ее окружали. По какой-то непостижимой причине, она скучала по нему. (Скучала по тому, как его взгляд следил за каждым ее движением. За тем, как он говорил разные бессмыслицы дабы рассмешить ее. За его прикосновениями. За глазами. За его улыбкой.) А самое обидное — она не могла ничего изменить. По крайней мере сейчас. Она не могла оставить ад самому себе на попечение, пока нет Майкла, и не могла позволить остальным демонам превратить это место в руины. Поэтому она и осталась.***
Она нашла документы на своей тумбочке. Мэллори перебрала их, найдя фотографии, списки имен и дат, которые ни о чем ей не говорили. Среди них также были вырванные страницы гримуара, что были исписанными латынью. Tempus infinitum, этой фразой были расписаны страницы. Ты должна утонуть дабы вернуться назад. Карта. Аванпост 1. Аванпост 2. Аванпост 3 — подчеркнуто. Постскриптум, аккуратным и поспешным почерком Корделии, написано: будь готова. Она поклялась, что будет.***
Время тянулось. Души, которых она ожидала увидеть испарились. Мэллори искала их следы во мраке, их еле заметные отметины наказания, но их не было. Мэллори спросила: — Отпустил ли Майкл Роуз, как и обещал? — Да, хозяйка, — ответил Мазикин, — сразу после того, как Вы заболели, хозяйка. Она ушла к свету. Это заставило ее задуматься. Мэллори остановилась перед дверью, ее мысли были растеряны. Ничто из сказанного не имело смысла. — Ты уверен? — кротко спросила девушка. — Я думала он освободит ее после того как я получила силы. — О, нет, мы точно помним — вот мы прикладывали холодные полотенца дабы усмирить Вашу лихорадку, а затем почувствовали это. Это было редкое чувство, словно облегчение. Ее восхождение сделало нас светлее. Сделка, жертва и то, как он обхитрил ее, были лишь игрой. Поделился ли бы он своей силой, если бы она отвергла его? Изменило ли бы это что-нибудь? Необычно. Это было необычно. — Кого еще он освободил? Лица Мазикина выражали неуверенность. Мэллори сжала губы: — Кому ты служишь, Маз? — Вам, хозяйка, — послушно ответил он. — Тогда отвечай.***
— Где его достопочтенная низость? — спросил Люцифер, наигранно поклонившись перед Мэллори. Само его существование сводило ее с ума. Начиная от злобного блеска его изумрудных глаз, что глумились над ней, заканчивая лже-чарующей улыбкой. Мэллори приподнялась с трона Майкла, на ее голове была тяжелая корона из рубиновых роз. — Он занят, — притворно ответила Мэллори, не сводя с него взгляда. — Значит, это правда! — с восторгом сказал Люцифер, — А я и поверить не мог. Сплетням в аду очень сложно доверять в это время. — Что ты имеешь в виду? — ее брови изогнулись. — Честно говоря, это меня мало шокирует, — ответил он, осмотрев ее. Под глазами виднелись кровоподтеки от жестокости. — Майкл похитил ведьму и сделал ее своей королевой. Это жалко, на самом деле, о, но затем…то, что я услышал, — он сделал паузу, — вызвало тошноту. Кровь Мэллори застыла, и она протянула ему руку: — Прогуляемся? — С удовольствием, — он протянул ей руку в ответ. Кожа его пальто склизкая и холодная. Мэллори вела его в сад, ведь это место — единственное, где она чувствовала себя настоящей, и от части дабы показать ничтожность его силы перед ее собственной. Перед силой Майкла. — Хочешь узнать, что я слышал? Он стоял слишком близко, и ей хочетелось отпрянуть, но она заставила себя стоять на месте, гордо и неприкасаемо. Мэллори легко кивнула. — Я слышал, что он глупец, что похитил не кого-нибудь, а самого агнца Божьего, прямо перед принесением его в жертву. Следующего Мессию. — Произнес он так, словно это было ругательством, а с языка капал яд. Кулаки девушки сжались. Улыбка Люцифера стала шире: — Не мог поверить…не мог поверить, что кто-то может быть настолько глупым. И я говорю глупым, потому что это точно вышло непреднамеренно. Даже несмотря на всю ненависть к человечеству, бедолага Майкл никогда бы не возжелал уничтожить любимую детскую площадку Бога… — Откуда ты знаешь? — перебила она, ее ногти щипали кожу на ладонях. — Он ведь твой хозяин, и наверняка управляет адом не просто за твою снисходительность. Люцифер повернулся и плюнул на землю. На нее смотрели очи полные безумства: — Он правит не за свои заслуги, или же неудачи. Бог послал его дабы наказать меня. Что может быть более унизительным, чем повиноваться своему величайшему противнику? — Он пошел вперед, и Мэллори последовала за ним на трясущихся ногах. — Он не смог помешать мне тогда на Небесах от объявления войны, но это была не только его вина. Оказалось, что лишение крыльев, света, Его благодати и падения в самые мрачные глубины преисподней было недостаточно. Поверь, ягненок, ты не захочешь это испытать. Когда я был во главе, все было по-другому, лучше, — продолжил Люцифер, возвращая ее руку к себе на локоть. — У него кишка тонка, когда дело доходит до настоящего наказания, настоящих страданий. Все, что он делает — ноет о том, как его наказал Всевышний. — Он улыбнулся ей, — он уже плакался на твоем плече? Бьюсь об заклад, что да. — Мне так жаль, — наконец-то выдала она, — жаль видеть, как святейший пал. Ты ведь был одним из любимцев Господа, сын утренней зари. А сейчас ты не более чем злобный червь, ползающий по земле. — Жалей сколько влезет, дорогуша, — он сжал ее запястье в своих пальцах, — высмеивай меня, милая. Но, в конце-концов ты словно одна из этих побрякушек, а мое предназначение предрешено на Небесах — приблизить конец твоей любимой земли. Когда я закончу, не будет ничего, лишь пепел. Мэллори скрипела зубами. Ее силы ударили его словно шторм, ураган, не дав возможности встать. Гной начал капать из его глаз, носа и рта. — Ты никому не причинишь вреда, понял? Я не допущу этого. Я изгоню тебя в самую глубокую и огненную гиену, что ты забудешь о земле. Люцифер засмеялся и даже подавился собственной кровью: — Поздно. Тебе уже не остановить меня. Мэллори ударила еще раз. Достаточно чтобы его кости сломались, но это не остановило его смех. — Ты удивляешь, ягненок — управляешь силой смерти, пачкаешься ею, грязнишь свою душу и плоть — позволяешь самому Дьяволу вкусить себя. Какое это богохульство, даже для меня это слишком… — Господь изгоняет тебя! — Вскрикнула она, сокрушив его. — Может, Он изгнал тебя сюда тоже не просто так, — шипел Люцифер, — может Он понял, что ты бесполезна и решил избавиться от тебя. Глупо надеяться, что женщина сможет сделать мужскую работу. Но не волнуйся, может в следующий раз Он пошлет кого-то достойного. Земля разошлась под ним, и он упал прямиком в пламя. Мэллори удержала его в глубинах. Она закрыла глаза. Его крик уже не был слышен.***
Он был в том же положении, в котором она его оставила — на коленях. Ее взгляд упал на впалые глаза и щеки, на потрескавшиеся губы, что потемнели от крови. Она хотела увидеть оболочку мужчины, монстра. Это должно было принести ей радость. Майкл поднял свой голодный взгляд. Этот взгляд — огонь, адское пламя, что обманчиво тускнел в темноте. Он словно дикарь. Она вспомнила, что раненое животное самое опасное. Мэллори прижималась к двери, мужаясь. История запомнит ее милосердной. Она была доброй и прощающей, и одаряла благословением даже самых никчемных существ. Но правда состояла в том, что она была одинокой. До боли в костях. Она была хладнокровной. С тех пор, как она отдалила его. Мне нужно вернуться, думает она, застыв на месте, а взгляд встретился с его. Мне нужно отдать то, что забрала и вернуться обратно. Она не двигалась. Майкл пытался подняться: — Я прощен? — грубо спросил он, и она вздрогнула от того, как больно это звучало. Нужно возвращаться, снова повторила девушка. Мэллори опиралась на дверь. — Да, — ответила она, — я прощаю тебя. Майкл поднялся — тень и ужас. Прежде чем она успела моргнуть, он оказался рядом — взгляд хищный, а зубы острые. Он запутался пальцами в ее волосах и потянул назад, заставляя посмотреть себе в глаза. Губы Майкла опустились на ее. Медленно, осторожно, это лишь еле заметное прикосновение в сравнении с покалывающей болью в области ее черепа. Она заметила, как тот улыбался, еле касаясь ее кожи. Мэллори видела, как впалость с лица исчезла, а румянец возвращался. Ей не пришлось проклинать его. Это ошеломило ее, ужасная величина ее ошибки. Она ожидала, что тот набросится на нее, пойдет на нее войной, но она не ожидала, что будет побеждена в собственной игре. — Ты ведь мог прекратить это в любую секунду, — шепнула девушка, а Майкл усмехнулся. Мужчина ослабил хватку на волосах, и осторожно коснулся ее локонов. — Но ты ничего не сделал. Почему? Его сила обвивала их обоих. Сильнее и завораживающе, чем Мэллори могла припомнить. — Тебе нужно было пройти через это, — голос был полон сладости и лжи. — Я заслужил страдания за то, что сделал с тобой. — Не ври мне. — Это правда. Мэллори приподнялась на носочках и схватила его за ворот рубашки: — Значит не вся правда. — Нет, — тихо сказал Майкл, руки скользили вниз по ее бедрам. Внезапно она поняла, как сильно скучала по его теплу и близости. Он обезоружил ее полностью, загоняя в клетку. Он — все, что она видела, все, что чувствовала. И, несмотря ни на что, она наконец-то чувствовала покой. — Ну, раз уж так не терпится узнать, воробушек, — сказал Майкл, выдохнув рядом с ее щекой. — Я должен был убедиться…должен был знать, что ты способна делать то, что нужно. Можешь ли ты быть безжалостной. Эгоистичной. Хватит ли тебе сил выдержать весь ад. Выдержать меня. От его слов, у девушки пробежал холодок по спине. Она неосознанно наклонилась к нему, поражаясь как напряглись его мышцы от прикосновений их тел, не смотря на его превосходство. — И? — протянула Мэллори. — Я прошла тест? — Еще бы, — Майкл почти мурлыкал, — ты справилась великолепно, моя дорогая. Она схватила его, грубо и торопясь, заставила прижаться к своим губам. Он подчинился, открыв губы. Мэллори притягивала его настолько ближе за шею, насколько могла. Майкл поднял ее. Ее ноги касались края кровати. Голова Мэллори тонула в мягкости простыни, Майкл оказался сверху словно хищник. Возбуждение наполнило нее, словно она бокал, что полностью заполнен. Уже было глупо отрицать действительное. Причины, по которым она должна была покинуть его, причины по которым она должна презирать его — размылись, а затем вовсе исчезли, оставляя лишь пульсацию в крови, дрожащие конечности и страсть, что поглощала ее. Она хотела, хотела, хотела… Он произносил ее имя словно молитву, прижавшись губами к щекам, линии подбородка, к ее шее, к пульсирующей жилке, что стучала так сильно что он должен было услышал гром от ее сердца. Мэллори стянула с него рубашку, а затем и вовсе разорвала от нетерпения. Его губы оставляли теплые следы удовольствия на ее коже, такие нежные, что она откинулась обратно на кровать, дрожа от нетерпения почувствовать большее. Его пальцы рисовали узоры на ее платье на бедрах. Мэллори провела руками по его спине, насчитав два шрама на лопатках. Ее сердце задрожало. Что-то внутри нее сломалось, печаль превратилась в горе, а горе в ослепляющую злость. — Майкл, — сказала она, вонзая ногти под его кожу, — я ведь не фарфоровая. — Но ты все еще человек, — ответил мужчина, коснувшись ее розовых губ, румяных щек, одна рука опустилась на грудь. По венам прошло электричество. Мэллори поспешно потянула молнию на платье, стянув платье пока оно не опустилось на ее талию, открывая вид на ее грудь. Его глаза потемнели, когда он увидел обнаженную кожу словно она преподносила себя в жертву. Поглоти меня, просило ее тело. Он, услужливо, опустился. Майкл провел языком по соску, и она выдохнула, пальцы на ногах сжались от удовольствия. Ее пальцы запутались в его кудрях, оттянув. Ее ногти касались его кожи, и он простонал. Зубы осторожно оттянули чувственную кожу. — Прошу, — протянула она, обхватив одной ногой его бедра. — я хочу… — Чего ты хочешь, птичка? — Хрипло поинтересовался он, напрягаясь от ее движений. Она опустила его руку между своих ног, на влажную ткань своих трусиков: — Я хочу большего, — задыхалась она, когда он ввел в нее палец. — Не совсем понятно, — ответил Майкл, двигаясь пальцем внутри. Одно из его колец коснулось ее клитора, пустив волны шока через все тело. Глаза закатились назад, а из губ вырвался стон: — Я хочу этого, — простонала она, дрожа на простынях. — Все еще непонятно, — дразнил он, два, три пальца оказались внутри. Он наблюдал за ней такой трепещущей, раскрасневшейся и за опухшими приоткрытыми губами. — Скажи, чтобы все услышали. Она вздрогнула: — Кажется, ты говорил, что здесь внизу нас никто не слышит. — Но ты ведь так не думаешь, — улыбнулся Майкл. Это не имело значения, поняла Мэллори. По крайней мере сейчас, когда она не видела ничего за пеленой возбуждения. Она выгнулась навстречу его пальцам: — Я хочу тебя, — она повторила это несколько раз. Слова вырвались наружу без сопротивления, когда он двигал пальцами — вперед и назад, вперед и назад. Она кончила и слова растворились в рваном дыхании. Она обвила его руками, притянув к себе. Майкл поцеловал ее. Медленно и глубоко. Этого недостаточно. Ощущение его члена, обдавало ее жаром. — Майкл, — выдохнула она, поспешно пытаясь расстегнуть его пояс, — прошу. — Скажи мне, чего ты хочешь, — по его телу прошла дрожь. Он быстро сбросил с себя брюки, помогая ей. Но лицо его не выдавало его, он пытался сохранить самообладание. Он смотрел на нее, словно она была всем для него. И его глаза, некогда лазурь летнего неба, превратились в чернильную ночь. — Я хочу, чтобы ты стал частью меня, — ответила Мэллори, беря его лицо в свои ладони. Майкл вздрогнул от ее прикосновений, когда она приняла его, выкрикивала его имя в темноту и когда он излился в нее…его семя, его сила и остальная часть его проклятой души… …она наконец стала королевой.***
В ее снах, она тонула. Она тонула в черной воде, волосы развевались вокруг лица словно облако дыма, а она опаздывала, легкие сжимались, болели; конечности становились холодными и тяжелыми; она не могла дышать, она тонула. Мэллори проснулась, увидев копну золотых волос, пока длинные пальцы успокаивающе гладили по волосам. — Плохой сон? — спросил Майкл, уголки его губ были опущены вниз. Капли пота опустилась по спине, по шее и прямиком к ее груди. Ее лихорадило, и она кивнула. — Какая восхитительная ирония, — сказал он, прижавшись губами к ее горлу.***
— Приходил Люцифер, — сказала Мэллори. Ее голова покоилась на груди Майкла, а кончиками пальцев она водила по его коже. Она вырисовывала трикветр и семиконечную звезду на его ребрах, пытаясь благословить его. Ничто из этого не работало в аду, но сам процесс успокаивал ее и напоминал о доме. Майкл выдохнул в ее волосы: И как все прошло? Она вспоминала ядовитые слова и насмешливые изумрудные глаза. Он казался очень уверенным, даже когда пламя поглотило его. Звон его смеха стоял до тех пор, пока его не поглотила глубина. — Я бросила его в вечное пламя. Грудь Майкла задрожала от смеха: — Да, есть у него такая особенность. Мэллори фыркнула, но его руки прижали ее ближе к его влажному телу. Она чувствовала, как напряглось его тело и ее кровь вновь вскипела. — Ты, должно быть знаешь, что он задумал… — Его разум — гадюшник, — протянул Майкл, скользя ладонями по ее бедрам к изгибу ее бледных ягодиц. Он сжимал ее тело, и она мурлыкала и растягивалась словно кошка. Ее соски, острые словно пики, прижимались к его груди. — Не забивай себе голову. Один палец вошел в ее горячую влагу, и ее бедра сжались вокруг его руки. Когда он поднес влажный палец к своим губам, они растянулись в хитрой улыбке: — А теперь, моя дорогая, — протянул Майкл, хватая ее бедра, направляя ее вперед, — накорми меня. Мэллори опустилась на его лицо, прижавшись к губам мужчины. Он жадно провел языком между ее ног, и она обескураживающее двигалась, когда он прижимался к ее влаге своим голодным ртом. Мэллори забыла обо всем кроме его языка между ее ног, он касался ее клитора и под ее веками взрывались звезды. Рай так далек, а она потеряна.***
Во тьме Аида, почти невозможно сказать какое сейчас время. Они жили в бесконечной ночи, греясь в тени смерти. Никто не засыпал и не просыпался. Кроме Мэллори. Песок в часах стекал медленно, песчинка за песчинкой, но, каким-то образом верхняя и нижняя части оставались одинаково полными. Мэллори, опьяненная новой силой и согретая касаниями ее любовника, поняла, что ей плевать. Она наблюдала за тем как одевается Майкл — фиолетовые засосы, что разбросаны по телу, скрылись за тканью рубашки, он застегивал манжеты, спрятав красные следы ее ногтей. Ее работа скрыта от глаз, и она надеялась, что он не поспешит исцелять себя, оставив их на время словно сувениры. Майкл наклонился к ней, когда она приподнялась с постели, прижав ее обратно к подушкам. — Нет, воробушек, — сказал он, пальцы коснулись ее губ, — сегодня ты останешься здесь. Ее глаза сузились, и она напряглась: — Не глупи. Я помогу тебе в суде. — Тебе нужен отдых… — Я в порядке, — перебила она. Его губы недовольно сжались: — Ты достаточно помогла. Теперь тебе нужно расслабиться, пока я займусь тяжелой работой. — Не хочу я расслабляться, Майкл, — закатила глаза девушка, — почему ты не хочешь, чтобы я встречала мертвых вместе с тобой. — Не хочу, чтобы ты расстроилась, — губы приоткрылись, он злился, — в это так сложно поверить? — Да, — пожала та плечами, — это непривычно. Он присел рядом, касаясь ее щеки. Тепло проникало в ее кожу и кости. Тяжесть покрывала ее словно одеяло: — Разве я не могу измениться? — Почему ты спрашиваешь? — Поинтересовалась Мэллори, потянувшись к его прикосновениям. — Тебе можно посещать личный ад любого, здесь полно душ, что могут тебя развлечь. — Майкл. Он тяжело вздохнул: — Ну разве так сложно хоть раз послушать меня? — Зачем? Она коснулась его руки своими, переплетая пальцы. Мэллори казалась совсем маленькой рядом с ним, его ладони в два раза больше ее. Майкл задумчиво смотрел вниз, рисуя узоры на ее ладони. — Наверху кое-что произошло…и это не закончилось ничем хорошим. — Ответил он, не поднимая взгляда. — Это неприятная история. Я бы хотел избавить тебя от подробностей. Мэллори напряглась, сжимая руку: — Так, разве это не значит, что тебе требуется моя помощь еще больше? — Прошу, — глаза его сверкали чем-то темным, чем-то отчаянным, — сделай это для меня. Останься. Я со всем разберусь. Теперь это была ее очередь вздыхать. Чувство вины вонзило в нее свои зубы, когда она смотрела на него. — Ладно, но с одним условием. — Все, что угодно, — облегченно ответил Майкл. Мэллори устала и еле сдерживалась чтобы не закрыть веки. Ее разум туманило словно ее обмотали сладкой ватой. — Расскажи о сделке с мисс Корделией. Майкл убирал руку, а она потянулась к его подбородку, чувствуя, как задвигались его желваки. — Ты никогда не успокоишься, так ведь, воробушек? — Пробормотал мужчина, поцеловав ее ладонь. — Я рассказывал тебе о царстве Люцифера? Это отделенная территория от ада, обычная яма, на самом деле, где заключены самые гнусные души. Те, которых ты видела здесь — лишь цветочки, в сравнении с теми, которыми руководит Люцифер, — Майкл горько улыбнулся, — и не только души, но еще их наказания. — Какое имеет отношение к Корделии? — Она призвала меня, самого Дьявола. Можешь поверить? Она хотела, чтобы я оказал ей услугу, — он наклонился ближе, касаясь ее бедер, вызывая мурашки. — Она должно было быть совсем отчаялась, или кто-то ослабил ее. Но, так или иначе, я не делаю скидок. Поэтому я попросил о самой могущественной ведьме на Земле — ужасно высокая цена, честно говоря, но Корделия даже не попыталась переубедить меня. Словно она была готова сделать все, что я попрошу лишь бы получить желаемое. — Пальцы скользили под ночной рубашкой Мэллори, задевая трусики. — Она думала, что мы торговались за ее душу, но, этой душой оказалась ты. Она продала тебя Дьяволу. Ее самую дорогую, милую ученицу. И она оставила тебя со мной. Вся эта жертва для того чтобы я открыл врата перед Люцифером, когда придет время. Он оставил поцелуй на внутренней стороне ее бедер перед тем как резко встать. — Вот и вся история. Надеюсь, теперь ты довольна. — Он улыбнулся. — А теперь отдыхай, моя любовь. Я соответствующе разбужу тебя, когда разделаюсь с обязанностями. Только когда он вышел, Мэллори задрожала.***
В ее снах она умирала. Она тонула, вода заполняла легкие, камни на ногах тянули вниз. И как только она собралась ускользнуть… Свет! Обжигающий глаза. — Будь готова, — сказал теплый, знакомый голос. И она протянула руку. Свет погас. Поздно. Она проснулась с криком.***
— Я должна вернуться. Ужас укоренился в ее груди, сжав ее внутренности и кости. Как долго это длилось? Жива ли она? Ее воспоминания о земле размыты, она помнила лишь фрагменты. Мэллори забыла смех Коко, цвет глаз мисс Корделии. Все, что осталось — страх, ужасающая истина — ее время истекает и … — Ты не можешь бросить меня, — сказал Майкл, сжав свои руки. … и глупая влюбленность в леденящее великолепие ее сада, в величественные залы ее дворца и в существа, живущих в коридорах; и в мужчину, что повелевает всем этим. Они лежали, лицом к лицу, на своих сторонах кровати. Ее глаза запоминали каждую его деталь и все, что делала его тем, кем он есть. Мэллори спрятала это в своем разуме, сохранив в воспоминаниях, которые будут единственным, что останется, когда она покинет это место. — Ты не понимаешь, — сказала она, печаль проникла в трещины ее решимости. — Ты не можешь бросить меня, — медленно повторил он, словно объяснял это ребенку, — потому что если ты это сделаешь, то проклянешь как мертвых, так и живых, ибо я обрушу месть на них, если потеряю тебя снова. Его взгляд был серьезен. Ей сложно было сказать блефует он или нет. — Не драматизируй, — Мэллори погладила его по щеке. Майкл придвинулся к ее прикосновению, как и всегда — уступчивый и покорный. Для нее, только для нее. Он заглянул в ее глаза: — Я сделаю это. Предупреждаю. Тебе еще не приходилось видеть моего настоящего гнева. — Я знаю каким ужасным ты можешь быть, — тихо ответила девушка, спутав его волосы. — Каким жестоким и безумным. Но я также знаю, что ты честный и способен на доброту. — Ну и воображение у тебя, воробушек. Ты явно меня с кем-то перепутала. — Я знаю, что ты отпустил все души, о которых я просила. Его глаза потемнели: — Я сделал это для тебя. Хотел, чтобы ты была счастлива, хотел, чтобы ты… — Ты освободил Роуз до нашей сделки. Не отрицай, — перебила Мэллори, прижав палец к его губам. — Ты освободил каждую душу, что я хотела пощадить. Ты смягчил наказание каждой душе, чье дело я рассматривала. — Все это ради тебя, — фыркнул он, — из-за тебя. Так что если ты уйдешь, то будь уверена, что я вернусь к нашему старому доброму адскому пламени и бесконечным страданиям. — Я не верю в это. — Возможно, — улыбнулся Майкл, — но ты ведь знаешь, что ты слишком хорошая дабы рисковать. — Уверен? — Мэллори прижалась губами к его шее, прикусывая кожу, вызывая из его губ шипение. Правда в том, что ей не хотелось уходить. И дело не в ее доброте, или в страхе за души, что он проклянет после ее ухода, а в том, что она отчаянно, жадно и эгоистично… не хотела бросать его. Ей хотелось остаться в Подземном царстве. С ним. И все же, страх не отпускал ее. Более того, он рос с каждой секундой даже несмотря на то с какой силой она прижималась к нему, и прятала лицо в уголок его шеи, словно он — воздух, что ей нужен для выживания. — Прошу, не оставляй меня, — шептал Майкл в ее волосы до тех пор, пока… …не настало время.***
В ее снах она видит Габриэля*. — Время пришло, — говорил он. Его небесный голос напоминал похоронные колокола, и Мэллори пыталась бороться с тяжестью, что принес ей сон. Она вскочила с постели, одевшись и раскрасившись словно кукла, и побежала — стены и дверь открывались перед ней. В саду, Мэллори упала на колени, ухватившись за землю. А затем… Свет проник в купол дыма. В конце концов, у нее ведь не было выбора.