Побочный эффект умирания

— Я люблю тебя, Чон Хосок. Слова сказаны. Остаётся смотреть в глаза с мнимой надеждой, тревожно сжимать край футболки и искать крошечные намеки на осуществление грез. Так страшно не было никогда. Всё разрушается и собирается снова от одних только взглядов. Всё превращается в пепел, когда Хосок молчит больше минуты. — Забудь, — поспешно выдает Юнги, встряхивая головой и напуская волосы на глаза. Неловко не то слово, которым можно всё описать. Щёки горят, о телу снова жар. — Я тебя тоже люблю. Юнги умирает прямо за столом. Поднимает глаза на Хосока, и в нем видит те же эмоции. Он тоже боится. И Юнги, наверное, должен что-то сделать, но совсем не знает, как поступить правильно. Они снова молчат, немыми взглядами спрашивая друг у друга «а что дальше?» — Я ненавижу себя теперь. Ты ведь не должен был влюбляться, Юнги. — Хосок нарушает тишину, но лучше бы она продолжалась. — Нужно было ставить запреты. — Время их ломать. Теперь Юнги не ищёт правильного решения. Единственное, что необходимо, находится на небольшом расстоянии и приподнимается в улыбке, как только он подходит ближе. Губы Хосока должны разрушить все сомнения. Целовать кого-то из-за непреодолимого желания заглянуть в душу для Юнги было не знакомо. Целовать кого-то и чувствовать дрожь в губах — тоже. До этого момента, до вкуса терпких губ парня с темно-красными волосами. Реальность лучше чем сны. В снах ты всегда ограничен. Сейчас же можно делать всё, что угодно. Юнги снимает свитшот с Хосока. Солнце в полдень с новой силой светит в полуоткрытое окно. Юнги собирает его лучи на загорелом теле Хосока. Поцелуи летят всё ниже, а из живота трепетно вырываются миллионы бабочек. Тонкие пальцы зарываются в темные волосы и натягивают их сильнее с каждым толчком. Юнги всегда нравилось молчать с Хосоком, но слушать его стоны намного лучше. От хриплого голоса дыхание ограничивается, прислониться к его губам необходимо, чтобы получить минимальную дозу кислорода. Хотя, это же можно назвать и наркотиком. Скребясь по ребрам, рисуя узоры на спине и впечатываясь в простыни, до головокружения хочется продлить момент. До красный пятен от поцелуев выделить свою собственность. Вдыхать запах самого дорогого человека и понимать, что обратной дороги нет. Это зависимость, её самая последняя стадия. — Прости. Юнги совсем не понимает, за что Хосок извиняется, и не хочет расспрашивать даже, тихо целует его в мягкие губы, заставляя снова надеть на себя любимую улыбку. — Пообещай мне кое-что, — Юнги ненавидит давать обещания, но ради одного человека он готов встать на колени и провести обряд кровью, навсегда поклявшись о выполнении его просьбы. — Не умирай, Юнги. Никогда. Не делай себе больно, чтобы не случилось. Обещай, что будешь жить, обещай, что научишься. — Обещаю. Юнги не собирается убивать себя. Есть Хосок, который крепко сжимает его руку, остальное — не важно. Есть просто Хосок. — Я пойду, ладно? Чувствую себя не очень хорошо. — парень встает, быстро натягивая одежду, а Юнги смотрит, моргая сто раз в секунду и не понимая причину. — Что-то не так? — Хосок уже разворачивается, когда Юнги хватает его за предплечье, сжимая от безнадежности со всей силой. — Не уходи. Пожалуйста. Не сейчас. И он остается. Хосок тоже готов на всё, Хосок любит Юнги до немых истерик в подушку, но он же и понимает, что моменты проходят с неизбежно быстрой скоростью, и запечатлеть их все ему не удастся. Финал истории, где не все герои живут долго и счастливо. Хосок совсем не хочет вводить Юнги в заблуждения. Он остается с ним на всю ночь, а на рассвете снова заходит в свою палату с яркими постерами на стенах. Спускается вниз по уже закрытой двери и разрывается от слез, царапая пол. Задыхается от беззвучного крика в пустоту, от пустых надежд, которые канули в безызвестность. Жизнь — сплошная хуйня, Хосок знает точно. В мире тысячи иллюзий, в которые люди, почему-то верят. Наивные сказки для взрослых детей. Искренние чувства существуют на самом деле, но их перечеркивают обстоятельства самым нещадным образом. Sugarr: С тобой всё в порядке? Sugarr: Нет, не то, чтобы я волнуюсь… Sugarr: Но позвони, как сможешь. Sugarr: Я встретился сегодня с Намджуном. Он хотел бы познакомиться с тобой. Sugarr: Он рад, что моя жизнь продолжится. Sugarr: И я тоже :) Sugarr: Я правда волнуюсь. Sugarr: Ты мудак, Чон Хосок. Sugarr: Надеюсь, ты в порядке. Sugarr: Я могу приехать к тебе? Hoseok: Нет. Sugarr: Пидора ответ. Sugarr: Я всё ещё скучаю. Хосок не отвечает на сообщения неделю. Юнги впадает в отчаяние без телефонных уведомлений, без разговоров в четыре утра и ночных прогулок под цветущими деревьями. Но он точно уверен, что есть причины, и Хосок позвонит, как только сможет. Юнги научился надеяться. Hoseok: Я люблю тебя, Сахарок. Hoseok: И я пойму, если после нашей встречи ты перестанешь любить меня в ответ. Юнги идет к Хосоку, дрожа одновременно от страха и желания узнать всё-всё, срывает пару цветков на вишни: деревья зацвели полностью. За больничной дверью всё его же человек, всё тот же мальчик с солнечной улыбкой, который держит в руках стопку фотографий. Юнги улыбается в ответ, но сердце начинает биться быстрее от слезящихся глаз Хосока. — Не улыбайся, если тебе не хочется. — улыбка сразу исчезает с лица. — Прости. — начинает Хосок. Юнги уже понимает, что ничего хорошего ждать не следует.— Я должен был рассказать тебе всё раньше, в самом начале. Но я не смог. Мне показалось, что незнание порой лучше. Но ты вычеркнул всё, Юнги. Зачем нужно было влюбляться? Помнишь всё обещание? — Помню. — Ты его не нарушишь? — Никогда. Хосоку говорить сложно от накатывающихся эмоций, Юнги практические невозможно сдержать свои. И уже совсем не хочется знать что-то. Желание прижать Хосока к себе и не отпускать никогда. — У меня рак, Юнги. И я скоро умру. Молчание в две минуты, обрывистые мысли и нехватка воздуха. Юнги смотрит и не может поверить. — Нет, шансов совсем нет, — перебивает его Хосок, как только тот собирается сказать что-то. — Гепатоцеллюлярная карцинома. Мне нашли донора, но уже поздно. Я не думаю, что операция пройдет успешно. — Но… Надо надеяться, верно? Главное верить, Хосок. — Черт, нет. Это бред, Юнги. Веришь ты или нет, исход не зависит от этого. Просто жизнь — та ещё сука. Юнги прокручивает слова снова и снова. Отрицательно качает головой: так не бывает. У хороших людей не должно быть проблем. А когда всё сказанное врезается осколками в сознание и приходит понимание чего-то неизбежного, Юнги хочет уйти. Хосок держит его за предплечье. — Не уходи. Пожалуйста. Юнги остается. Они сидят спиной друг другу, и Хосок слышит редкие всхлипы и вздрагивания. Юнги сжимает руки до побелевших костяшек, но сдержать слезы — невозможно. Он должен быть сильным, он справиться, но утонуть в слезах сейчас не самое плохое решение. Закрывая глаза, всё ещё не веря в происходящие, слышать трепет сердца напротив. Слишком много боли выпадает на их спины. Нужно устоять, преодолеть все преграды, но пару минут слабости необходимы. Юнги задыхается. Крики в пустоту, куда-то в даль, срывающие цветки с деревьев. Жизнь чертовски несправедлива. Хосок не имеет права оставить Юнги одного. Хорошие люди не должны умирать.